Онория

Пока Эрнест вспоминал всех родственников и друзей, Нора проснулась. Она тихонько повернула головку и увидела, что никого нет. Нора несколько раз вдохнула и выдохнула, а ззатем позвала брата. Эрнест опомнился и прогнал все воспоминания. -Эрни, покорми котика! - Попросила Нора без привычного для нее «пожалуйста» -А где волшебное слово, неужто твой котик настолько голоден, что скушал его? - с наибольшим возможным укором протянул Эрнест, доставая с верхней полки хотя бы что-нибудь съестное, - Вот черт, сухарики кончились. Анри же говорила, что принесет нам из дома сухари «высочайшего» сорта, корм для «самых любимых племмяников». И где? -Братик, не нужно называть монстра по имени. Он заберет тебя. - Нора говорила сейчас именно так, завуалировав все ужасные тайны, о которых братец не знает. И ему не нужно знать сейчас. Ему не нужно знать вообще. -Милая, ты пугаешь меня, когда говоришь такие вещи. - Так говорила мама. Она ослушалась сама и поэтому мы сейчас не вместе, Токолоше забрал ее! - Не смей так говорить, Онория! - брат зажмурил глаза и захлопнул дверцу шкафчика, - Мама еще с нами, она вернется, слышишь? Вернется! Сейчас Онория сжалась бы всем телом, будь ее тело подвижным, но она была скована в нерушимые кандалы, полностью связана неразрываемыми канатами. И ей стало тошно от себя. От своих слов и от своего тела. Почему она сказала это именно сейчас, зачем? Лишь насыпала соль на незажившую рану, от чего сделала еще больнее своему братцу. Лишь с виду он хладнокровен и серьезен, сейчас ему требуется пмощь, он беззащитен и сам нуждается поддержке. Поддержке со стороны Онории, своей сестры. Он еще не понимает всей сути произошедшей ситуации и слепо верит всему, что рассказывают родственники, а ведь все на самом деле иначе. Эти раздумья утомили малышку и она бессильно сомкнула глаза, впав в очередной внезапный сон. Сейчас она очень много спала. Видно, произошедшее оказало такое влияние на нее. Сон, снова этот сон. Ненавистный, мерзкий, жуткий и повторяющийся. Онория видит его каждую ночь, каждый день, каждый раз, как только чуть прикрывает глаза. -Мама, мамочка? -Покинь меня, исчадие ада, оставь меня в покое. -Почему ты меня так называешь, мама, я всего лишь твоя дочь, Онория, помнишь? -Нет, ты дитя тьмы и тебя должна постигнуть кара божья! - мать встала и медленным шагом направилась к книжной полке Тощие руки потянулись к верхней полке и одернулись. Их пронзила боль, жгучая греховная боль. От ранок, оставленных шприцами с нектарами божьими, как их называла мать Онории. Малышка никогда не понимала, почему мать упоминает Бога всегда и везде, даже тогда, когда грешит, навязывает свое видение Бога Норе, которая видит Бога только в светлом. Помощи, доброте и любви. А особенно в любви, ведь с нее начинается все. Мать все таки схватила, именно схватила книгу своими бледными пальцами с одним кольцом. Массивным, с вкраплениями дешевых страз, золотым кольцом. Женщина думала, что такие украшения, вызывающие и вульгарные, огромные и блестящие выражают любовь к Богу, ведь они сверкают, значит они чистые, именно такие, какие подобает носить набожным людям. И она была глубоко неправа. Онория же считала, что украшения на пальцах мамы выглядят смехотворно. Пальцы, пропитанные смердящим ядом, на которых красуется еще более мерзкое кольцо, купленное по дешевке выглядели жалко. Жалко и убого. Нора думала, что мать снова заставит ее молиться и, затаив дыхание, ждала ее действий. Женщина медленно, трясущимися пальцами открывает книгу и достает предмет спрятанный ею меж страниц. Нож. Холодная сталь блестит в свете солнечных лучей. Блестит угрожающе и высокомерно. «Если бы нож был человеком, он стал бы Тенериф. Такой же злой и надменный как она, такой же безвольный и жалкий, делает только то, что ему велят.» Мать резко развернулась к дочери и вытянув руку, направила нож в ее сторону. - Божий суд свершится сегодня! Тебе не миновать чаши сией, грешница! - Мамочка, мамочка, прошу тебя, мама! - Это ты не смей меня останавливать, ничтожество, я все видела! Я все знаю! - Что же, мама? -А то, что ты, чертовка, коснулась мерзопакостной кожи того мальчонки, и ты, мерзавка, понесешь наказание за развратность свою! -Мамочка, тот мальчонка был твоим сыном. Его зовут Эрни, ты помнишь? Я обнимала его всего лишь для фотографии, мама, вот она.-тоненькая ручка с протянулась к матери сжимая фотографию. На ней были Нора, Эрнест, их мать и Анри. -Отдай мне этот греховный кусок бумаги! Мне плевать на эти фотографии, развратница! Там не я, не я! -Но это же твоей лицо мама, такое красивое как и всегда. -Это действительно я? - по перекошенному лицу матери скатилась слеза, - Боже, прости меня за этот грех! Женщина упала на колени и начала неистово молиться и выронила фотографию и нож. Нора попыталась как можно бесшумнее подползти и обезвредить мать, забрав нож и фотографию, но тут совершила огромнейшую ошибку в своей жизни. Первым делом она потянулась к фотографии, а не к ножу. Тогда, заметившая ее мать резко развернула голову, схватила нож и засунула его в тельце Норы по самую рукоятку. Она издала хриплый крик и ее бессильное тело рухнуло на пол, как груда камней. Мать же, заметившая снова свершенный грех начала молиться, так молиться, что она билась головой об пол. Она молилась долго, долго же и била голову об пол, до тех пор, пока и вовсе не потеряла сознание от боли и не уснула. Уснула навсегда. Онорию и мать нашел Эрнест, забеспокоившийся о долгой тишине. Он зашел в комнату и его физиономия перекосилась от ужаса. Комната в крови, книги, нож и фотография. Что это значит? Эрни это представилось вооруженным нападением, ведь в их селе такое случалось часто. Он действовал так быстро, как мог. Звал на помощь, пытался перенести тела куда-нибудь, в любое место, из этой комнаты. Сердце билось в голове, от слез не было видно совершенно ничего, глаза застилала беля пелена, хотелось просто лечь рядом с ними и уснуть, как мать, навсегда, чтобы как-то укрыться от всех невзгод жизни. Дальше он так и уснул. Посередине комнаты, сжимая руки матери и сестры. Так для него произошла это история, будто мать, спасая Нору от грабителей погибла, а Онория была ранена. Но все же было не так, все было совершенно по-другому. Нора проснулась от настойчивого и долгого звонка в дверь. За звонком последовал стук, а позже послышался голос. -Откройте! Это я, Анри. - в дверь три раза постучали, - Эрнест, малыш, открой! - Анри, мне кажется, что он не слышит. Попробуй постучать в окно его комнаты. - как можно громче прокричала Онория. Она действительно сильно сейчас нуждалась в поддержке неунывающей Анри и хотела ее впустить, но не могла. - Хорошо, милая. Ты уже проснулась? Так рано? -Анри, сейчас же еще день, что значит «проснулась рано»? - Нора была в недоумении, ведь когда она заснула было утро, следовательно она не могла проспать до следующего утра, она никогда не спала слишком долго, от силы четыре часа, всегда просыпаясь от мучающих кошмаров.- когда я заснула было ранне утро. -Онория, сейчас четыре часа утра, быстро засни! -Ладно,-сказала Онория, но она даже не имела в голове такой мысли, как заснуть прямо сейчас или даже через часок-другой. Нора просто лежала и смотрела в потолок. На нем было много трещин, видно штукатурка отлетала. Последний ремонт проводили очень давно, до того, как мама ударилась в религию. «Ах, какая была тогда прекрасная жизнь» - думала девочка. Действительно, как потолок похож на жизнь Онории. Тогда, такой гладкий, чистый и белоснежный и сейчас, потрескавшийся, отваливающийся,грязный, покрытый плесенью и паутиной. Она бы его с радостью помыла, будь возможность. А возможности нет. Нора больше не может встать с постели, помыть руки и даже покушать самостоятельно, что говорить об уборке. Она совершенно бессильна, никак не может повлиять на свою жизнь, она живет Эрнестом, точнее он проживает жизнь за нее. И это называется помощью. Девочка закончила свои раздумья и прислушалась. Она даже не дышала, чтобы издаваемые ею звуки не помешали ей слышать, только вот сердце билось и его было слышно даже в голове.