* * *
Сакура в гневе, и этого не потерпят даже обычные канцелярские принадлежности: она с размаху скидывает их в картонную коробку, надеясь, что хоть что-нибудь треснет и развалится на части так же, как и её самообладание. Ей даже не верится, что она ещё хотела разрешить эту проблему по-доброму — нет, всё же Какаши та ещё заноза в заднице, и даже в этой ситуации не сдерживает скотского характера. Ну что ему стоит оставить её в этой же должности на эти два проклятых месяца?.. Саске обойдётся, это однозначно, зачем самодостаточному Учихе помощники. Особенно в лице Харуно. Канцелярия вскоре кончается, и девушке ничего не остаётся, кроме как гордо взвалить на себя свои вещи и удалиться из кабинета: прощай, её насиженное тёплое гнёздышко, прощай, уютный стол и прекрасный автомат с напитками прямо у дверей, — у Сакуры Харуно начинается Ад, но она искренне надеется, что не только у неё. Однако ей преграждают дорогу к временному месту обитания состава Полиции. Куноичи искренне не хочет ввязываться, поэтому делает пару шагов в сторону, но человек явно намеренно перекрывает ей путь. — Чего тебе, Наруто? — озлобленно шипит она из-за коробки, но даже это не действует на улыбающегося друга, он только шире расплывается в невозможно довольной ухмылке. — Сакура-тян! — взвинчивается переполненный счастьем Узумаки. — Ты придёшь сегодня вечером на вечеринку в честь возвращения Саске? Ты приглашена! — Радуюсь так, что голова кружится, — презрительно фыркает она и подкидывает коробку на руках, заставляя Узумаки отшатнуться назад и не нависать над ней. — Спасибо, обойдусь. — Но Сакура… — снова пытается вклиниться Наруто, поспевая за её бойкими шагами. — Нам нужна помощь в организации, а многие освободятся только к вечеру… — Как грустно, — не обращая внимания на мельтешение по бокам, куноичи демонстративно отстранённо откидывает волосы назад. — Может, мне ещё и на стол накрыть? — Было бы круто! — как ребёнок покупается друг, и Сакура сразу же оглушает его криком. — С ума сошёл?! Мне что, по-твоему, заняться больше нечем? Поищи себе другую подмогу, я уже устала помогать всяким разным… Индюкам, вот! — находясь с более-менее приличным ругательством, продолжает она. — Никуда я не пойду и уж тем более помогать не буду! Тоже мне… Харуно резко сворачивает на лестницу, и Узумаки теряется в узком проёме дверей. Но упорно не отстаёт, постукивая звонкими шагами позади. — Ну Сакура… — переходит на умоляющий вой Наруто, и она раздражённо вздёргивает верхнюю губу. — Только ты можешь помочь!.. Нам рук не хватает, а надо всё успеть подготовить… — Вместо того, чтобы уговаривать меня, пойди и сам помоги, — резонно отвечает она, но Узумаки не слышит. — Там все девчонки помогают, будет весело… Ну пойдём, Сакура-чан! — Даже Ино там? — Сакура резко тормозит и оборачивается, друг едва успевает не врезаться в неё и усердно покивать. — Вот же свинья! Обещала задать ему трёпку, а сама бантики над столом повязывает… — Ну так прошло же уже столько лет, — неожиданно выдаёт он, и девушка застывает. — Каждый может измениться… Не будь такой категоричной! В конце концов, одно то, что он вернулся, многое значит… — Категоричной?.. — не выдерживает Харуно, и Наруто осекается, прикусывая себе язык, но разгневанный взгляд подруги приковывает к месту. — То есть, по-твоему, я должна просто так взять и всё забыть?.. Легко ты живёшь, Наруто, учишь всепрощению!.. Тебя же выбрасывали как ненужный мусор, не удосужившись даже объяснить – за что! Узумаки меняется в лице. Патиновые глаза сверкают, но далеко не молниями — так колеблются первые слёзы, и он не может отвести взгляда. Сакура хмурится, её мускулы на лице подрагивают от напряжения — лицо нервное, отчаянное, однако она упорно не позволяет влаге перекатиться на ресницы. — Прости, Сакура, я сказал, не подумав… — остолбенело бормочет он, и куноичи выдавливает болезненную ухмылку. — Да ладно, Наруто, меня вот бросают, не подумав!.. Подумаешь, меня переводят, не подумав! Даймё даёт приказ, не подумав! — утрирует она, с наигранной улыбкой выплёвывая фразы. — Мы все живём, не подумав! Случается такая пакость! Ну что теперь поделать?.. — Я правда… — Не оправдывайся! — резко командует она, и в голосе слышна подкатывающая истерика. Харуно морщится, не ожидая своего высокого тона, и впивается пальцами в коробку. Наруто подавленно смыкает губы. — Ты сказал, что хотел. В этом нет твоей вины, он же твой друг… Но… Знаешь, мне он никогда не был другом. Для меня… Для меня не было никакой дружбы между Сакурой и Саске. И теперь её точно быть не может. Наруто с тоской смотрит, с каким невероятным усилием она выдавливает остатки выдержки: как подрагивает всем телом от волны эмоции, как часто моргает, чтобы не дать слезе скатиться по щеке. За чередой уверенных улыбок и масок она всё такая же хрупкая и надломленная. В ней нет той безудержной силы и нрава, что защищает стройное тело от всех проблем — просто по-другому невозможно. Невозможно жить и постоянно биться о стены чужих колких слов, поддёвок и толчков. И Сакура превращается в такую же злую, холодную и расчетливую — так проще принимать всё, что происходит вокруг. — Просто… — куноичи опускает взгляд, сглатывая. — Просто оставь меня в покое. Она неловко отшатывается от Узумаки и как можно спокойнее разворачивается. Только торопливые шаги по ступенькам выдают её отчаянный побег. Сакура сбегает из резиденции, мелькая лишь на секунду в коридоре. За пеленой слёз она не видит, как вслед за ней поднимает тёмный взгляд Саске, стоящий возле лестницы. Учиха ещё долго смотрит на растерянную девушку на ресепшене, не знающую, как отреагировать на бурную сцену, и поскрипывающую дверь главного входа. По ступенькам уныло стучат шаги Наруто. — Прости, — куда-то в пустоту роняет Узумаки, равняясь с Учихой. — Я пытался её уговорить, но… — Всё нормально, — режет он и смаргивает, переводя взгляд на друга. — Ей нужно прийти в себя. Наруто кивает, но ощущение, что вяло качает головой — и сам не знает, что нужно и как быть. — Ты же хотел… — Забудь, — Саске отворачивается от входа.* * *
— Забудь, забудь, забудь! Фонарный свет обрамляет небольшой круг возле скамьи аллеи. Деревья чернеют в наступающих сумерках, шумно свистит ветер в кронах. Только автомат гудит недалеко, распугивая неестественным светом зыбкую тишину и мрак. Сакура спешно утирается, провожая печальным взглядом чернильные разводы на руках — кажется, будто недавно со стыдом она утром оттирает потёки туши со щёк, и вот снова она размазывает косметику по лицу. Позорно и гадко. Она глухо всхлипывает, стараясь подавить икоту, и поворачивается к коробке. Совсем не замечает, как с ней убегает подальше, забывая оставить рабочий хлам в резиденции. Как же глупо она выглядит со стороны: как уволенная истеричка, которую вышвырнули на улицу. Хотя что-то родственное с ней в этой формулировке есть, но Сакура отчаянно не хочет этого признавать. — Ну где салфетки… — она перебирает карандаши и органайзеры, докапываясь до пачки влажных салфеток. Упаковка успокаивающе хрустит и мнётся, и прохладное касание даёт нужное отрезвление. В конце концов, это действительно только на два месяца. Её не просят работать с ним до гробовой доски и корчить вежливую улыбку. Она наверняка сможет отстраниться и не думать лишнего, погрязая в воспоминаниях, сейчас у неё есть достаточный багаж опыта и самообладания, чтобы не смешивать рабочее с личным. Да только на душе ещё пуще кошки скребут: всё это так странно, неправильно и горько, что едва ли можно назвать опухшие глаза проявлением лучших качеств куноичи. — Забудь… — на выдохе повторяет себе Сакура и комкает в ладони почерневшую салфетку. — Всё будет хорошо, ты справишься… Взгляд поднимается выше от нервно подрагивающей на ветру листвы. Небо так же безразлично одноцветно, слегка засвеченное вечным неоном жизни деревни. В нём нет и следа от поэтичной красоты далёкого сияния. Только пласты холодного воздуха и отстранённая темнота. Когда-то безграничная синева небосвода покоряла её: с немым восторгом она лицезрела крупинки звёзд, с таким интересом пыталась найти созвездия и животных, так интересен был для неё чёткий круг Луны, со всеми видимыми кратерами и неровностями. Ещё больше ночное небо ей нравилось в дымке костра. Саске молчаливо сидел рядом, а она, мечтающая и счастливая, долго смотрела вверх. И эта зыбкая идиллия казалась такой правильной и нерушимой, что не было и мысли о том, что когда-нибудь это прекратится. — Саске-кун, — однажды спросила она, — а если бы ты увидел падающую звезду, что бы ты загадал?.. — Ничего, — он не поднимал взгляда от костра. — Мне нечего просить. Звёзды не исполняют желаний. — Ну да, верно… — смеясь, соглашалась. — Но я бы, например, попросила домик около озера. Встаёшь утром, выходишь на балкон, а над озером густой туман. Или наоборот, вода, чистая-чистая, как стекло, и красиво переливается на солнце. Разве это не прекрасно? Ты, я да только лесная тишина… Саске ничего не отвечал. Спустя долгую минуту молчания поднимал глаза, а Сакура, замечая взгляд, отвечала нежной улыбкой. Она считала, что когда-нибудь у неё действительно будет уединённый домик на краю озера, и пар от кофе будет убегать в туманную заводь, прячась в звуках кваканья и стрёкота. Сейчас она считает, что её ничего не ждёт, кроме порошкового кофе, горького привкуса и постукивания рельс за окном высотки, пульсирующей жизнью и шумом. В этом можно найти что-то абстрактно прекрасное, но Сакуре чаще не хочется открывать глаза, чтобы снова встречать ломаные рассветы между крышами зданий. Так странно: раньше она так много мечтала и думала обо всём, а теперь реальность топит в планах и вероятных проблемах. Куда она уедет, когда работа кипит каждый день? Какие тишина и умиротворение, когда деньги получаются только от стресса и усердия? Мечты мечтами, а Сакура живёт здесь и сейчас. А это всеобъемлющее «здесь и сейчас» будет тянуться постоянно, не оставляя простора для вымышленных райских уголков. Сакура вздыхает и опускает взгляд. Ей совершенно некогда рассеянно сидеть на месте и поддаваться чувствам. Она должна идти до конца, даже если на пути к её цели стоит Саске. Больше их ничего не связывает — даже воздушные замки маленьких домиков, озёр. Даже привычный запах кострового дыма пропадает с одежды. — Ну и зачем я это с собой потащила?.. — обречённо роняет она, глядя на коробку и закидывая туда салфетки. — Придётся снова идти в резиденцию. Не потащусь же я завтра со всем этим… В сумке раздаётся знакомая трель телефона. Большого выбора того, кто бы это мог быть, нет — личные мобильники даются редким, в основном все звонят с домашних, поэтому Сакура несколько секунд роется в сумке и сразу нажимает «принять», не обращая внимания на высветившееся имя. — Да, Господин Шестой, — устало отвечает она, высмаркиваясь в салфетку. — Дедушка, я не осмелюсь, — иронично проговаривает в трубку Какаши, и девушка морщится: слишком злопамятный, Заноза. — Ты сейчас где? — Я… — Сакура оглядывается, но быстро понимает, что её правдивый ответ ни к чему. — Я на… На вечеринке в честь возвращения Саске. — Вот как? — она улавливает шум на заднем плане и зажмуривается — прокололась. — Я тебя здесь не наблюдаю, странно. — Ну я… — с большей осторожностью начинает она. — В резиденции, вещи собираю. — Правда? А мне сказали, что ты пару часов назад ушла и не возвращалась. Неловкая пауза. Куноичи закусывает губу и мечется взглядом по аллее, стараясь найти хоть что-то, что может навести её на мысль об уместной отговорке. — Ты сбежала с рабочего места? — не давая шанса оправдаться, сразу напрямую спрашивает он. — И сейчас сидишь на аллее и вытираешь тушь с лица, чтобы никто не увидел. Ещё не дошла до кондитерской? Сакура вздрагивает и в ужасе оборачивается, но за спиной всё так же спокойно шумит листва, и статично растягиваются тени от стволов деревьев. Взгляд по сторонам — одинокие круги света у фонарей, закручивающаяся от лёгкого ветра пыль. Она подскакивает и с паникой заглядывает под скамейку: смятая банка, пара окурков и пустота. — Откуда вы?.. — ошеломлённо шепчет она, подрываясь со скамьи и начиная более тщательно осматривать окрестности. — Откуда вы знаете, что я на аллее возле кондитерской?! — Ты предсказуема, — тяжело вздыхает Какаши, и Сакура, не сдерживаясь, фыркает. — И не дуй губы, это ты сбежала в середине рабочего дня, а не я, так что обижаться не смей. — А я и не обижаюсь… — с силой подавляя скользнувшую на лице досаду, проговаривает она, и решает перейти в наступление: — Всё равно скоро рабочий день кончается, а завтра на новое место! Нет смысла возвращаться, так что отчитаете потом. Повисает молчание. Куноичи шмыгает носом, падая обратно на место, и в ожидании смаргивает. — Алло?.. — тихо зовёт она, но ощущение, что Какаши бросил трубку. — Господин Шестой, вы слышите?.. — Слышу, — неожиданно резко отвечает он, и она привычно вытягивается по струнке, будто он стоит рядом. — Когда придёшь на вечеринку? — А я должна там появиться?.. — с нескрываемой досадой протягивает она. — Я думала, это добровольное мероприятие… — Он твой будущий начальник, — резонно замечает Хатаке, и Сакура снова поджимает губы и сердито отводит взгляд в сторону. — Это деловой такт, присутствовать на таких мероприятиях. — У меня живот болит! — по-детски заявляет она, и ей кажется, как она видит закатывающего глаза Какаши. — Не хочу гулять до ночи, я не выспалась, болею и вообще никуда не хочу! — И это я слышу от одного из лучших ирьёнинов?.. — раздражённо отвечает он, и Сакура радуется, что он не видит её гордо вскинутых бровей. — Может, прекратишь отмазываться, как маленькая? — Я не отмазываюсь… — Я слышу, — хмыкает. — Тем более, разве тебе не о чём с ним поговорить? Вы же так давно не виделись, у тебя должны были накопиться вопросы. — Мне не о чем с ним говорить! — вспыхивает куноичи, подаваясь вперёд. — Да и вообще, чего вы так меня туда зазываете?.. Сами же с утра были угрюмее тучи, а теперь так радостно зовёте меня праздновать?.. Тоже мне! Сакура замолкает и, встречая в ответ на свои слова тяготящее молчание, осекается: несмотря на утреннюю ссору, она точно не имеет права так фривольно общаться с Шестым, её не оправдывает плохое настроение. Пауза затягивается, и девушка суматошно думает, как исправить ситуацию, но ничего, как назло, не лезет в голову. «Он в ярости!.. — закусывает губу она, прислушиваясь к тишине и надеясь, что она не получит за свои слова нагоняя. — Шестой говорил мне три секунды думать перед тем, как сказать! Надо срочно извиниться, иначе…» — Может, это я хочу с тобой увидеться, — удивительно спокойным голосом заговаривает он, и Сакура замирает. — Приходи. Я составлю тебе компанию. — Что?.. — оторопело отзывается она, но трубка булькает сброшенным вызовом. Харуно удивлённо отводит телефон от уха и ещё несколько секунд смотрит на экран вызовов, действительно надеясь, что она сейчас разговаривала не со строгим Какаши. Дисплей иронично показывает последнего вызываемого абонента, громко наречённого «Занозой в заднице». — Он что, издевается надо мной? — отойдя от шока, поражается Сакура и отбрасывает телефон на скамью. — Вот ведь Заноза! Сколько можно шутить?! Составит мне компанию?.. Ага, ещё и на свидание своди, что за!.. Ками, это невыносимо! Девушка вцепляется пальцами себе в волосы и взъерошивает их, стараясь очнуться. Но спокойный и чуть хрипловатый голос, будто со сбившимся на мгновение дыханием, так и продолжает повторять: «Может, это я хочу с тобой увидеться?..» — В жизни меня не увидишь! — грозно кричит Сакура небу, но небо таинственно молчит. Какаши звонко чихает, стоя на пороге ресторана в другой части деревни, и поднимает задумчивый взгляд к сводам крыш. Телефон в его руке ещё тёплый, и Шестой не торопится убирать его в карман. Вечер, несмотря на шум за стеной, становится лучше.* * *
— Ты пришла?.. — давясь мясом, громким шёпотом поражается Ино, когда Сакура незаметно присаживается рядом, воровато оглядываясь по сторонам. Но до её визита никому и дела нет: Наруто оживлённо что-то рассказывает Саске, остальные бурно переговариваются между собой, так что в такой суматохе едва ли можно заметить прибывшего человека. — Разве ты не наотрез отказалась?.. — Стараниями Занозы, — неважно бросает через плечо Харуно, вглядываясь в компанию. — А он сам где?.. — Кто?.. Саске? — ориентируясь и находя на столе лишнюю сакадзуки, подруга живо подставляет новые приборы соседке. — Вот он, с Наруто. Ты поразишься, но он даже сказал пару слов! Я-то думала он совсем разговаривать разучился, одичал в этих своих путешествиях… — Да нет, — отмахивается она, не замечая, как еда стараниями Яманака перерастает в горы на её тарелке. — Я не про него. Я про… — Ты молодец, Сакура, — неожиданно тактичным шёпотом вклинивается Хината, сидящая напротив. Сакура удивлённо смаргивает. — Ты такая храбрая, что пришла сюда! Я бы на такое не решилась… Вперёд! По розовым щекам Хьюга становится очевидно — пить девушка умеет только в компании подруг, а регулярно подливающий ей Наруто окончательно выводит из колеи. Поэтому показательно возведённые кулачки Хинаты вызывают на лице у Харуно неуверенную улыбку. Но Хината не останавливается на достигнутом и подмигивает — теперь очевиден виновник такого поведения. — Да-да… — пространно кивает она. — Конечно… — Говорил про светлое будущее Полиции, — поясняет Темари, отпивая саке и сдвигаясь в сторону, предоставляя больше пространства для новой гостьи. — Тон у него, конечно, загробный, но слова в общем своём верные… — Да-да, я тоже удивилась! — живо соглашается Ино, прилипая к другому плечу подруги. — Не ожидала от Саске такого рвения наладить дела внутри страны и деревни! Наруто аж три тоста говорил в честь великих целей Учихи! — Неудивительно, — страдальчески вздыхает Сакура и снова выглядывает из-за стола, чтобы найти взглядом нужного человека. Впереди однотипные жилеты чунинов, перемежающиеся с пёстрыми красками формы молодых шиноби, напротив только знакомые лица. «Ну и где он?.. — хмурится она, осматриваясь по сторонам. — Сам же меня вызвал, а его тут и нет!.. Чёртов Какаши!» — Эй-эй, ребята, — громко гаркает Наруто, неловко поднимаясь с колен и возвышаясь над длинным столом, и все поворачиваются к нему, — давайте попросим Саске сказать тост! Думаю, как у будущего начальника Полиции, у него припасен особый тост для такого случая! — Наруто… — тяжело вздыхает снизу Учиха, но дружное пьяное улюлюканье заглушает вялый протест. — Да, давай, Саске! — смеётся Узумаки, сверкая улыбкой. Он вольно тянет друга за рукав, призывая подняться. — Всего один тост! И я обещаю, что отвяжусь! — Ты никогда не отвязываешься, — хмуро выдавливает он, и компания прыскает. — Тебя подловили, братик Наруто! — смеётся справа Конохамару, потрясая сакадзуки над столом. — Ты как липучка! — Слышь, мелкий!.. — привычно скалится на Сарутоби Узумаки, вызывая ещё больший смех. Сакура хочет улыбнуться, но даже наигранной вежливой улыбки не получается — зал полнится шумом и гамом, все шутят и смеются, а она, как белая ворона, не знает, куда опустить взгляд. В наполненной сакадзуки подрагивает мутное отражение её печального лица, волны от постоянной вибрации стола расходятся внутри чаши и размывают туманные глаза. На секунду ей становится физически неприятно смотреть на алкоголь — так лживо и мерзко выглядит эта натянутая улыбка, порождённая случайной волной, неестественно бледная кожа. Куноичи сминает под столом пальцы ладонью, сжимая их до побеления костяшек. Она не должна здесь находиться. По залу проходится одобрительный гул, и Сакура невольно поднимает глаза. Что правда, то правда — Саске изменился за пару лет. Может, стандартная форма делает его выше, может, остриженные волосы подчёркивают плавные линии лица. Ринненган спрятан за спадающей чёлкой, и парень выглядит как обычный шиноби Конохи: в нём нет оттиска одиночки-путешественника, с которым была она, только уравновешенный и в меру вежливый Учиха. Сакура думает, что ему приходится многое сделать, чтобы так легко вписаться в круг современных друзей. Ещё год назад одно имя шиноби воспринималось как тихий говор ветра, сквозящего через щели, а сейчас окружающие улыбаются так, будто всегда ждали его возвращения. Будто Саске Учиха не кажется до последнего предателем, который балансирует на грани добра и зла. Одна Харуно ему верила. Но тогда, когда её вера полностью себя исчерпала, он пересекает границу деревни поступью обычного джонина, вернувшегося с миссии. Саске встаёт рядом с Наруто, и тот ободряюще хлопает его по плечу. Взгляд Учихи скользит по притихшей компании, и куноичи не замечает в нём высокомерия — это удивительно и странно, она смаргивает наваждение и отодвигается за спины подруг, не желая встречаться с ним глазами. Неважно, какие цели он преследует, возвращаясь сюда, Сакура знает — Саске не станет так меняться, ради простого воскрешения Полиции. Ему что-то нужно, но точно не это. — Предлагаю выпить за грядущие изменения, — коротко произносит он, и девушка тупится. — В Конохе многое поменялось, и только к лучшему. Безопасность деревни всегда должна поддерживаться, как снаружи, так и внутри. Я постараюсь сделать всё, чтобы Полиция могла позаботиться о мире внутри деревни и страны. Это… Харуно кожей чувствует, как тёмный взгляд останавливается на ней, и вздрагивает. Испуганно убирает ладони со стола, понимая, что Саске мог её заметить. — Это моё семейное дело. — Кампай! — улавливая длительную паузу, радостно горланит Наруто, и остальные с воодушевлением повторяют: — Кампа-а-ай! — Во даёт, — осушая сакадзуки, шёпотом говорит Ино, склоняясь к Сакуре, — наверное, снег пойдёт, я совсем не узнаю его! Когда вы встречались, он был таким же?.. Куноичи нервно ёжится и бегло хватается за сумку. — Я пойду. — Эй, толстолобая, ты куда! — призывно громким шёпотом возмущается Ино, и Темари тоже поднимает заинтересованный взгляд. — Ты же только пришла, поешь хотя бы! — Не хочу, — бесцветно отвечает Сакура, дёргано поднимаясь из-за стола. Ей хочется думать, что её позорно сгорбленная фигура незаметно выскальзывает из зала, поэтому она игнорирует неожиданно взорвавшийся позади голос Наруто. Шум гонит её прочь из ресторана, пока не стало совсем поздно. Вечерний воздух отрезвляет не хуже холодной воды — Харуно замедляется только на входе, прикрывая глаза и жадно делая вдох. Она вертится в другой вселенной: с неправильным Саске, героически и спокойно говорящим тост, с неправильной собой, что язвит и брыкается, как обиженный на весь свет ребёнок, и с неправильным Какаши, что зовёт и нагло обманывает без причины её доверие. Открывая глаза, Сакура не думает встретить долгий серый взгляд самого Хокаге. Какаши стоит на веранде, облокотившись на перила, и из-за плеча как с насмешкой разглядывает красное от жара лицо девушки. Харуно делает робкий шаг назад, не ожидая всё-таки увидеть его здесь, но потом хватается за свою сумочку — не она должна отступать, а он, раз провоцирует её на подобный фарс. Куноичи бегло отводит взгляд, коротко оправляет причёску, боясь показаться взволнованной, и смело шагает вперёд. Но как только она минует фигуру Какаши, в спину врезается раздражённый вздох. Сакура с гордостью оборачивается, вскидывая подбородок, но Шестой даже сейчас не выглядит злым. Он взглядом указывает подойти, и Харуно становится интересно: в какие грязные игры играет с ней учитель, раз позволяет себе так откровенно её подставлять. Она принимает вызов. Каблуки звонко цокают в обратном направлении, и девушка замирает рядом, в ожидании разглядывая ссутуленную спину мужчины. — Да, Господин Шестой, — холодно проговаривает она и поджимает губы. Какаши украдкой оглядывает её лицо из-за своего плеча. И снова тяжело вздыхает. «Да что с ним не так?..» — нахмуриваясь сильнее, думает Сакура и склоняет голову. Прохладный ветер ласково касается волос, выбивая их из причёски, и куноичи рефлекторно поднимает руку, чтобы оправиться. Ладонь врезается в мужской локоть, и на щёку неожиданно ложится приятное касание. Удивлённый взгляд. — Ты плакала? Сакура замирает, когда он легко проводит по коже. Поразительно нежно и бережно, так, что внутри что-то обрывается. Строгий и невозможный Какаши просто стоит и смотрит на неё, и в этих глазах не видится ни издёвки, ни шутки, ни напора. Он серьёзен, и она теряется, не понимая, что искать в его взгляде и чего ожидать. Её застывшая в воздухе ладонь вздрагивает, и ногти невесомо бьются о жёсткую ткань формы. Шестой смаргивает и отстраняет руку. И Сакура, боясь странной паузы, нервно отводит глаза. — Н-нет, — ещё неуверенная в собственном ответе, тихо говорит она, но сама себе не верит. Мнёт опущенной ладонью ручку сумки, торопясь уйти. Холод пробегается по спине, но невозможно понять: от ветра или от того, что произошло. — Тебя… — так же тихо продолжает Хатаке, и Харуно вскидывает взгляд, видя, как его желвак проступает под скулой, — проводить? — Я сама, — рефлекторно шелестит она, но тут же осекается. Сёдзе гремит совсем близко, и куноичи в ужасе поднимает взгляд на тени в проходе. Она надеется, что это голос не того человека, о котором она думает. — Я пойду, — всё так же интуитивно подаётся назад она, и Какаши, замечая отстранённость, кивает. Ноги сами торопливо спускаются по короткой деревянной лестнице, и вот уже отчаянный стук шагов удаляется в глубь ночной улицы. Шестой недолго провожает Сакуру взглядом, но вскоре опускает глаза, когда люди выходят на веранду. — Какаши-сенсей, а где Сакура-чан?.. — пьяно ноет Наруто, равняясь с мужчиной. — Только что же здесь была! — Не преследуй её, — удивительно здраво роняет рядом Саске и внимательно осматривает Хатаке. Тот накрывает губы ладонью, как ещё одним слоем маски. — Она ушла? — Да.* * *
— Ты уверен? Ливень уныло бьёт по стеклу, проливается на деревню холодом и серостью. Шизуне равнодушно изучает зловещую непогоду за окном, коротко вздыхает себе под нос и что-то шепчет Тон-Тон. Свинья согласно хрюкает. Пар лениво поднимается от кружки чая. — Тсунаде-сама, — подаёт голос бывшая советница, — разве так не будет лучше? Сакура ещё до ухода планировала стать главой Госпиталя, ей это будет на пользу. — Я согласен, — спокойно кивает Какаши. Тсунаде демонстративно фыркает и откидывается на спинку дивана. — Решение твоё, ты же теперь Хокаге, — пожимает плечами Сенджу, стараясь не заглядывать в глаза Хатаке. — Я не против её принять, хотя эта девчонка… Ох, тебе ли не знать, какой она иногда бывает заносчивой! Шестой хмыкает, но тёплый взгляд не в силах спрятать его улыбку под маской. Шизуне смущённо тупится. — Будь по-твоему, — неохотно соглашается Тсунаде. — Сакура способная девочка, но ей необходим хоть какой-нибудь контроль. Она пошла вся в меня, совершенно не знает меры ни в работе, ни в личной жизни. Максималистка! Либо то, либо это! — она усмехается. — Тем более, в нынешнее время ей действительно будет полезным поработать в резиденции. Ты же не просто так эти доклады принёс?.. — женщина кивает на бумаги, разложенные на столе. — Подумать только… У меня отбивают самую способную ученицу! С ветром в голове, с шилом в одном месте… Какаши. — Да, Тсунаде-сама? — искренне улыбается он, и Пятая испытующе вглядывается в его глаза. — Уверь меня в том, что у неё не будет сносить крышу хотя бы из-за тебя. Дождь с усилием пытается пробиться внутрь. Хатаке опускает глаза и отпивает чай. А на следующее утро, вглядываясь в обнадёженный и открытый взгляд, произносит: — Глаза опусти.