* * *
Пикает табло, и под железной коробкой раздаётся протяжное гудение, пускающее вибрацию по корпусу. Сакура рывком отталкивается от автомата с кофе и плюхается рядом на скамью. До конца рабочего дня ещё столько времени, а она уже вымучена, устала и зла на весь мир, как собака. Она в который раз вздыхает и откидывается затылком на стену. Перед глазами смазываются болезненно ярким светом окна, шумят офисы внутри бетонных стен — Сакура прикрывает глаза и ведёт ладонью по лбу, нащупывая пульсирующую вену. Мигрень. Нежно-розовые локоны спутавшимся клубком принимают в себя подрагивающие пальцы. Харуно пробует несколько секунд распутать их, но быстро сдаётся и отворачивается от света, заволакивая свой профиль сенью волос. Очередной вздох. Сакура не знает, чего больше привнесло признание Какаши в её жизнь — несчастья или счастья. Весь оставшийся вечер и ночь она не находит себе места, крутится под одеялом, чутко вслушивается в звуки ночной деревни и тиканье часов. Всё кажется таким новым, непривычным и интересным, что она вплоть до утра не смыкает глаз. Первые часы ей хочется кричать от счастья, прыгать беззаботно по крышам, пробуждая уснувших гражданских, наслаждаться запахом цветения и мечтать-мечтать-мечтать. Ведь Какаши так ей улыбался, так провожал её взглядом, когда она уходила из резиденции, что сердце не может успокоиться даже дома. Но влюблённая окрылённость быстро сменяется тяжеловесными размышлениями. Он говорит, что уже долгое время в кого-то влюблён, и это не похоже на признание именно ей. Значит, просто решает открыться — как близкому другу, человеку. Или он просто так шутит, не желая действительно отвечать на вопрос, но в чём шутка и тайный умысел? А, может, он всё по ней понял и так её отшил?.. Сакура зарывается глубже под одеяло и давит предательские слёзы досады. Конечно, она так странно себя с ним ведёт в последнее время после случая в гостинице, любой дурак поймёт, что он ей небезразличен. Если вспомнить и проанализировать всё его поведение, то Хатаке до боли мягок в отношении дел сердечных: в детстве он никогда не разрушал её хрупкие надежды на возвращение Саске, с интересующимися им женщинами был тактичен и вежлив, но всё же отстранён. Наверное, он не хотел портить их и так странные взаимоотношения ненужными обидами, склоками и недопониманием — заметив, сразу намекнул ей, что ждать от него ничего не стоит. «Всё так сложно…» — практически вслух стонет Сакура ночью, шмыгая носом, и не понимает, за что всё это сваливается ей на голову. Если бы она ему нравилась, он бы точно намекнул на это или позвал куда-нибудь. Но поглощённая собственными переживаниями Сакура даже не может вспомнить ни одного случая, когда Хатаке ей мог об этом намекнуть. Ответ прост — если он и влюблён, то точно не в неё. Автомат призывно пикает под боком, привлекая внимание, и Сакура жмурится, не особо желая подниматься. Вяло упирается ладонями в скамью, неловко встаёт, встряхивая головой, и приоткрывает пластмассовую створку, за которой уже стоит готовый стаканчик с горячим и бодрящим. Но как только аккуратные пальцы осторожно извлекают кофе, позади громко раздаётся томный мужской голос: — Не самый лучший день, да? Она вздрагивает, и кофе расплёскивается горячими каплями по рукам. Болезненно шикает и кидает злой взгляд через плечо. — Конохамару!.. — Парень лучезарно улыбается, но его позитивный настрой не производит никакого эффекта. — Исчезни с глаз, пока я тебе руки не переломала! — Злюка, — обиженно надувая губы, выдаёт вердикт он, но быстро подскакивает сбоку и мягко перехватывает чашку с кофе из её рук. Сакура недобро оглядывает его, но не препятствует: всё желание взбодриться мигом улетучивается, а ладони до сих пор неприятно жжёт. — Так и будешь меня игнорировать?.. Почему не отвечаешь на мои сообщения? Я же уже извинялся. — Ага, а потом тебе хватило наглости меня вырубить, — прищуривается она, стряхивая брызги и вглядываясь в его распахнутые виноватые глаза. Сейчас слушать его и препираться нет никаких сил, поэтому она отворачивается и передёргивает плечами. — У меня нет настроения с тобой говорить. Уйди. Она делает шаг в сторону, чтобы удалиться, но Сарутоби до упёртого настойчив — на плечо ласково ложится его рука, мягко увлекая девушку обратно к скамье. Сакура от неожиданности поддаётся, неловко пятясь, но в этот раз тактичной терпеливости ей не хватает. Она вырывается, раздражённо оборачиваясь, и Конохамару вынужденно опускает ладонь. — Сестрёнка, ты должна меня выслушать!.. — Что-то не помню, чтобы я тебе была в чём-то должной!.. — язвит Харуно и шикает. — И не смей меня трогать! — Сакура… Ты всё неправильно поняла, это было недоразумение… — продолжает настаивать на своём он, и вид у него вправду жалостливый, однако искреннего сочувствия не вызывает. — Да, я некоторое время гулял с Шиоко, но потом я встретился с тобой, и в ней отпала нужда… А Моеги наговаривает, я просто ей давно нравлюсь, вот и всё!.. Ты мне очень важна, правда, я не думал, что всё так обернётся!.. — Думал, не думал, мне всё равно, — холодно режет она, отфыркиваясь. Лоб пронзает острая боль, и на мгновение её лицо искажается. — Хватит, я уже всё тебе сказала… Ей нужно поскорее выпить таблетку, пока она не сошла с ума от дикой усталости, разочарования в жизни, людях. В особенности — в мужчинах. Сакура безжизненно качает головой, стараясь отстраниться от вскипающей внутри злости, и снова отворачивается в другую сторону, нестойко делая шаг вперёд. Как только её взгляд смещается с лица Конохамару, парень устало закатывает глаза и глухо цыкает — явно не в восторге от нынешнего положения дел. Он пару секунд наблюдает за неспешной и вялой походкой девушки, затем уверенно поджимает губы, бегло отпивает кофе и с удивительной прытью огибает куноичи, заставляя её остановиться. — Слушай, — уже серьёзнее заговаривает он, и она поднимает на него исподлобья невыразимо злой взгляд, — если тебе станет легче, можешь меня ударить. Я не знаю, что сделать, чтобы ты меня простила. Дай мне всего один шанс, а?.. Сакура молчит, прожигая надоедливого шиноби глазами, но Сарутоби, как и его названный старший брат, иногда бывает до странного глух ко всем невербальным предупреждениям и знакам. Он как можно милее и примирительнее улыбается и, сдаваясь, поднимает ладони вверх. Раздаётся хруст костяшки. — Уйди, — цедит Харуно, сдерживая себя изо всех сил. — Не уйду, — показательно упёрто пожимает парень плечами и вскидывает в ожидании брови. — Если ты мне отказываешь, потрудись назвать причину. Я не могу тебе не нравиться, я знаю это, так почему ты так холодна?.. Если ты злишься из-за других, значит, я точно тебе не безразличен. — Самомнение поумерь, — шипит она и дёргается в сторону, однако Конохамару тут же преграждает путь. Сакура терпеливо прикрывает глаза, отсчитывая до трёх: если она сейчас его ударит, у неё могут появиться лишние проблемы и штраф за нанесение побоев. А сейчас не лучшее время возвращать себе репутацию демонессы. «И что скажет Заноза?..» — пытаясь привести себе внушительный довод, внутренне проговаривает она. Перед глазами так и возникает презрительное выражение лица Какаши. Как кривятся его красивые губы, как зло прищуриваются глаза, испепеляя на месте. Ему даже ничего не нужно говорить про её выдержку и слабый самоконтроль — она читает его мысли. Если она это сделает, то она точно падёт в его глазах ниже плинтуса, а у неё и сейчас крайне шаткое положение. Вдох-выдох. Сакура глубоко втягивает воздух через нос и открывает глаза. Конохамару чуть склоняет голову набок, ожидая её ответа. — Ты мне не нравишься, потому что у меня уже есть возлюбленный, — выдавливая нервно-лживую улыбку, хлопает она ресницами. В настоящий момент нет ни сил, ни фантазии, чтобы придумывать изыскательные отговорки. — Ты меня не интересуешь. И твои отношения с другими — тоже. — И кто же это? — самодовольно хмыкает Сарутоби, явно не находя никого в округе равным себе. — Не твоё собачье дело, — растягивая губы в ещё более мерзкой улыбке, щурится она. — Сестрёнка, выдумывать парней нехорошо. Давай будем честными друг с другом. Конохамару делает небольшой шаг вперёд, и девушке приходится невольно отступить. Сакура гордо вскидывает голову, следуя взглядом за каждым его движением: он плавно поднимает руку, заставляя напрячься, ставит стаканчик с кофе на автомат, упирается ладонью в его угол, нависая, и вглядывается в неё насыщенно синими глазами. Становится очевидным, почему Сарутоби так уверен в своей непревзойдённости — смотреть на него прямо настолько долго не представляется возможным. Сакура не сдерживает раздражённо вздёрнутой губы и не отводит яростного взгляда от его глаз. С ней этот номер не пройдёт. — Я лучше, — ухмыляясь, изгибает бровь Конохамару. — Можешь в этом убедиться сама. — Не думаю, — скрипит она зубами. — Может, проверим?.. — парень склоняется, заставляя Харуно вжаться в холодную боковину автомата, и томно заглядывает в её глаза. Снова хрустит костяшка пальца. Сжатая ладонь Сакуры белеет, вся кровь, чакра и концентрация уходят в её неимоверное усилие не перейти грань. Удивительно, как Конохамару не чувствует, что балансирует на хрупкой выдержке девушки. У неё слишком сильно болит голова, слишком сильно она устала и слишком сильно разрывают её голову мысли о другом человеке. И слишком хорошо красивое лицо Сарутоби подходит для выплеска всего негатива, который успевает накопиться в хрупких ладошках куноичи. Слишком хорошо — для Сакуры. Слишком плохо для Конохамару, если он не понимает, что в клубе его пожалели из пьяной расслабленности. Челюсть глухо хрустит, зубы неприятно скрипят. Неожиданно в конце коридора раздаётся знакомый и невыносимо позитивный голос. — Сакура-тян! Конохамару! — Пара невольно вздрагивает и поворачивается на зов. По коридору шествует Наруто, приветливо махая рукой и совершенно не замечая повисшей тяжёлой атмосферы. Сарутоби отстраняется, давая Сакуре облегчённо вздохнуть, — если Узумаки здесь, значит, она может не опасаться за то, что одним ударом убьёт настойчивого. Всё внимание привлечёт он, а у неё будет шанс незаметно уйти, избежав проблем. Подходя к ним, Наруто сияет, и куноичи вынужденно выдавливает приветливую улыбку. Из-за работы она давно его не наблюдала, но ощущение родства с сокомандником всегда настраивает её на более расслабленный лад. Наруто это Наруто. — Давно не виделись, — улыбается она, и в её уставшем лице виднеется искренность. — Ты как раз вовремя, братишка! — с энтузиазмом взмахивает рукой Конохамару и хлопает слегка озадаченного Узумаки по плечу. Наруто с интересом часто моргает, переглядываясь то с Сакурой, то с Конохамару. — Мы тут с Сакурой обсуждали один важный вопрос, я уверен, что ты сможешь помочь! — Конечно, даттебайо! — уверенно выпячивает грудь он, и Сакура не сдерживает усталого вздоха. — Только я спешу, хотел успеть повидаться с Саске, пока он не ушёл на встречу… Сакура, он всегда такой занятой или меня отшивает?.. — Тебя отшивает, — с улыбкой вздыхает она, ностальгируя по тем приятным временам, когда она лично лицезрела все перипетии между друзьями. И Саске был по-детски заносчив и горделив, и Какаши вечно валялся в тени кустов, читая книгу, пока Наруто бился с очередной тренировкой, попутно пытаясь подраться с Саске… Хорошее время. — Но он и занят, так что не мозоль глаза почём зря. — Сакура-тян… — придурочно улыбаясь, неловко чешет затылок Узумаки. Ему тоже комфортно рядом с ней, и он невольно становится младше, слабее и зависимее рядом со своими товарищами. — Ну так что, какой вы там вопрос обсуждали?.. — Слушай, — Конохамару, дождавшись своего звёздного часа, по-дружески перекидывает руку через плечо Наруто и прижимается к нему, заставляя склониться, — вот я тут думал: почему я не нравлюсь Сакуре?.. Ты же знаешь, как она мне нравится, да, ещё с детства?.. — Да, конечно, — не смущаясь присутствия Харуно, легко поддакивает он, и куноичи недоумённо сводит брови на переносице. — Сакура-тян самая лучшая. — И я так говорю, — солидарно кивает Сарутоби и на мгновение в его лице проскальзывает наигранная досада вперемешку с восхищением. — Ведь она такая умная, красивая, талантливая, упёртая… — Да, да, — кивая на каждую характеристику, авторитетно соглашается Наруто. Сакура с настороженной шокированностью смотрит на собравшийся мужской консилиум, не зная, радоваться ей или нет: комплименты несомненно льстят, но такой поразительно наглой показательной оды самой себе она не хочет видеть. —…и очень сексуальная, — с жаром сжимает воображаемые округлости Конохамару, и Сакура напрягается, как и стоящий рядом с ним Наруто. — Ну-у-у… — тактично заминается он, не считая себя в праве обсуждать чужую сексуальность при наличии жены. — Конохамару, я вот так не… — Не отрицай, — с мягкой настойчивостью режет ладонью воздух Сарутоби. — Ты сам мне это говорил, и я с этим полностью согласен! — А, правда?.. — покрываясь испариной, нервно посмеивается Узумаки и косится в сторону девушки, скрещивающей руки на груди. Свободной рукой он нервно пытается показать, что это неправда, но бегающие глаза выдают его с потрохами. — Может быть, я уже и не помню… Сакура, он шутит! Правда, шутит, ничего такого не говорил!.. — Так вот… — продолжает артистично Конохамару, насладившись тем, как куноичи перестала игнорировать его присутствие и слова. — Она говорит, что я ей не нравлюсь, представляешь?.. А ведь я так старался, готовил ей свидание, старался быть самым лучшим… Но она говорит, что влюблена в другого. Я считаю, что она просто стесняется наших отношений, ведь я настолько младше, что посторонние могут начать задавать неудобные вопросы… А я ведь этого не боюсь, понимаешь?.. Я готов для неё хоть горы свернуть, а она такая холодная… Хотя она обижалась на меня, когда подумала, что у меня может быть другая!.. А теперь говорит, что любит другого! Как ты думаешь, может быть такое? Сакура поражённо вскидывает брови, улавливая на себе довольный взгляд парня. Он нарочно её провоцирует, играет, давит на жалость и важность мнения Узумаки. Она беззвучно шикает, указывая ему уткнуться бесстыдными глазами в пол, но Конохамару откровенно игнорирует её предупреждение, обращаясь взглядом к другу. — Ну, Конохамару, — всерьёз задумавшись на несколько секунд, изрекает Наруто и поднимает на него голову, — если Сакура-тян так говорит, значит, это действительно так. Она бы не стала врать. Девушка в ещё большем изумлении округляет глаза и с приятной для себя гордостью оценивает повзрослевшее мнение Узумаки: он так легко встал на её сторону, не засомневавшись ни на мгновение. Наруто действительно вызывает к себе уважение одним лишь тем, что всегда был верен друзьям, несмотря на любые обстоятельства. Его слова смягчают её настроение. Всё же Наруто, хоть и бывает иногда дурным, вырос и понимает её чувства. — Что ж, — наигранно поверженно поджимает губы Конохамару, но Сакура знает, что он так не сдастся. — Но тогда кто это может быть?.. Она уже давно была одна, и вдруг так резко влюбилась… — Это её дело, за неё нужно только порадоваться, — распрямляясь, лучезарно улыбается Наруто, и Харуно с надеждой воззряется на его лицо. — Тем более, если… «Неужели он действительно так думает?.. — с душевной теплотой успевает подумать она, расплываясь в нежной и благодарной улыбке. — Наруто, ты не перестаёшь меня удивлять…» — Тем более, если это Саске, — сокрушительно заканчивает фразу Узумаки и торжественно поворачивается к куноичи. — Сакура-тян, вы снова вместе?.. Так вот почему он меня игнорил, хах, могли бы и мне сказать!.. Я так рад, что вы снова вместе! Я всегда знал, что ты его любишь, не могло у вас всё так просто кончиться!.. «Всё так просто». «Всё так просто кончилось». Мечты о том, что Наруто сможет понять её чувства, с сокрушительным треском покрываются трещинами и раскалываются. Остаётся только звон в ушах, пустая голова и… Вскипающий внутри гнев. — Наруто… — успевает выдавить из себя она, и по опасно дёрнувшемуся товарищу становится понятно, что черта вседозволенности была только что пройдена. Конохамару с интересом поднимает голову, и в его синих глазах не отражается и мгновение, когда куноичи срывается с места и одним метким ударом посылает его далеко через весь коридор. Тело Сарутоби молнией пролетает десятки метров, через секунду встречаясь с бетонной стеной. Грохочет продавленная твердь, осыпаясь пылью и крошкой на первого поверженного в нокаут. Наруто с ужасом оглядывает товарища, всего секунду назад стоящего рядом, и с немой мольбой поворачивается обратно к девушке. — С-сакура-тян, я э-это… Не подумав, сказал, п-прос… Сверкают насыщенной зеленью глаза, скрежещут сжатые зубы и похрустывают суставы хрупких пальчиков, разминаемых для ещё одного удара. Зловещая тень Харуно нависает над заикающимся другом. — Думаешь, весь мир мой на Саске сошёлся?.. — зло выплёвывает она, покручивая запястьем и поводя плечом. — Что ж, спроси у него сам, если так хочешь… Наруто хочет отскочить, чтобы уйти от неминуемой участи, но его ладонь обхватывают ледяные пальцы и с поразительной лёгкостью тянут в сторону. Каблуки гулким цоканьем насчитывают ровно два круга, чтобы раскрутить орущего Узумаки и отпустить его сгруппировавшееся тело в другой конец коридора. Звенит стекло, потряхивает дверь офиса временного отдела. Обеспокоенные работники в панике выглядывают из дверей. Длинный коридор первого этажа заволакивает по полу туман строительного мусора: герой войны сворачивается клубком под ногами будущей Полиции, невнятно постанывая, а возле архива бессознательно возлежит внук Третьего, уткнувшись разбитым лицом в выщербленный кратер. А посреди разрухи, упадничества и тлена похрустывает усталой шеей Сакура, потягивая слегка остывший кофе. Кажется, у неё прошла голова.* * *
— Простите за доставленные неудобства. Сакура переламывается в глубоком поклоне, складывая руки на животе. Тсунаде долго испепеляет её худую спину взглядом, не сразу замечая взлохмаченную копну волос. Медперсонал удивлённо косится на развернувшуюся в холле сцену и боязливо огибает разъярённых начальниц, нависающих над практически упавшей на колени куноичи. Пятая тяжело молчит, а стоящая рядом Шизуне тихо вздыхает. — Выпрямись, — после затянувшейся паузы проговаривает Сенджу, и в её голосе проскальзывает милостивая благосклонность. — Передо мной тебе не за что извиняться. Сакура нерешительно и медленно распрямляется, но виноватый взгляд так и остаётся прикованным к полу. Женщины с пониманием и долей досады разглядывают её усталое лицо, однако полностью забыть произошедшее не позволяет множество чужих взглядов, мнений и вынужденных мер. — Сакура, — мягко зовёт девушку Шизуне, и та робко поднимает на неё глаза, — я уверена, что ты сделала это не со зла, так что не кори себя… Сама знаешь, что Наруто быстро оклемается. — А вот как быстро придёт в себя Сарутоби — неизвестно… — вздыхая, мрачно добавляет Тсунаде, но сразу подмечает, как её ученица до побеления закусывает губу. — Но, зная его целеустремлённость и упорство, он тоже ненадолго здесь задержится. Харуно вяло качает головой, показывая, что слушает. — И всё же, — уже серьёзно продолжает наставница, — ты прекрасно знаешь, как это опасно. Сейчас бои на территории деревни, а уж тем более внутри зданий строго запрещены, весь причинённый ущерб тебе придётся компенсировать из собственного кармана. Да и как будущая глава нового Госпиталя… Такое поведение недопустимо. — Я понимаю, Тсунаде-сама, — снова склоняет голову Сакура, прикрывая глаза. — Уверена, мальчики не станут подавать жалобу, — поддерживающе улыбается Шизуне, стараясь разрядить обстановку, — но впредь, пожалуйста, будь аккуратнее. Раньше Тсунаде-сама часто вляпывалась в подобные истории, и ни к чему хорошему это не приводило… — То было другое время, — с тяжёлым вздохом признаёт Тсунаде, — сейчас всё намного строже… Женщины покидают холл после короткой просьбы подбежавшей медсестры. Пятая провожает тоскливым взглядом вновь склонившуюся ученицу, Шизуне печально отворачивается, и Тонтон на её руках грустно хрюкает. Оставшись одна, Сакура чувствует, что даже стены с укоризной смотрят на неё. Мимо проходят бывшие коллеги, тихо перешёптываясь между собой: люди останавливаются и вглядываются в её профиль, стараясь признать в виновнице знаменитого ирьёнина. Сакура молча терпит щекотливые взгляды и только потом, подавив ком в горле, решается пройти в нужное крыло для ожидания результатов осмотра. Она знала, что рано или поздно этим всё кончится: слишком сильно последнюю неделю скачет её настроение, срыв был неизбежен. Раньше она спускала всю свою эмоциональную энергию в тренировки, стараясь забыться в бесцельных ударах по полю, но офисная работа приковывает её к хрупкому столу, дорогой технике и окружающим запретам. И насколько бы ни был Конохамару настойчив, а Наруто раздражающ — она не должна представлять даже мнимую угрозу для своих товарищей, будь её характер даже хуже, чем у Пятой в запале гнева. Но она сорвалась: бездумно, дико, из-за какой-то мелочи. Мелочи, как она думает сейчас, а тогда, под поражённые взгляды коллег, она чувствует себя как никогда хорошо. Вокруг зыбкая тишина, приятно немеют костяшки и внутри разливается нега спокойствия, умиротворения. Только потом до неё доходит, как сквозь вату, что оба парня слишком долго не поднимаются, а она так и сидит на скамье, попивая кофе. Первую помощь она незамедлительно оказывает на месте, шарахаясь от чужих взглядов и шепотков. Люди помогают достать Конохамару из-под развалов стены, а возле Наруто присаживается тень Саске, проверяющего его пульс. Сакура, удостоверившись, что мозг у Сарутоби не повреждён и его можно доставить в больницу, подлетает к Узумаки, и её взволнованный профиль долго изучает взглядом Учиха. Ничего не говорит. Только молча кивает, когда она просит вызвать подмогу из Госпиталя. А сейчас возле их палат снуют туда сюда медики, лишь искоса оглядывая сидящую в гордом одиночестве Харуно. Она только побитой собакой следит за каждым указанием, эхом долетающим до неё, и анализирует, насколько серьёзно она вляпалась на этот раз. Сакура вздыхает и уныло разблокирует телефон, не зная, куда деть своё внимание и волнение. Несколько сообщений приходит от Моеги — она спрашивает, жив ли Конохамару после её ударов. В конце осторожно интересуется, чем же он так сильно задел Сакуру на этот раз. Девушка качает головой и решает пока не отвечать. Следующее сообщение от Ино — она вопит через статичные буквы, стараясь подтвердить правдивость новости, что Сакура разнесла резиденцию. На это Сакура решает точно не отвечать, иначе от болтливой подруги она не избавится в ближайший час. Одно сообщение от Наоми — она сразу обозначает, что не станет лезть с расспросами, и предлагает постараться решить вопрос с оценкой ущерба как можно скорее. Естественно, в пользу коллеги, и на это Сакура вынужденно отвечает благодарностью, жалея, что стольких людей напрягла своей несдержанностью. Следующие оповещения говорят об умножившихся звонках матери — Сакура перелистывает их, не читая. Последнее сообщение от Саске. «Напиши, когда освободишься и в каком состоянии Наруто». Просто, лаконично и содержательно. В принципе, от него другого она и не ожидает. Сакура откидывается спиной на стену и безжизненно распростирает руки по бокам. Ей точно не нужны лишние проблемы, но за столько лет она очень хорошо научилась наживать их на собственную голову. Неожиданно на коленях начинает вибрировать телефон. Девушка без особого желания ленно склоняет голову, чтобы найти взглядом имя дозвонившегося. Красноречивое «Заноза» добавляет в копилку отчаяния ещё больше безысходности — Сакура протяжно стонет, прикрывая глаза. Она обязана ему ответить — именно сейчас, без всех своих капризов, обид и разочарований. Поднимая к лицу телефон, она ещё несколько раз воздушно проводит пальцем по кнопке ответа. Нужно сразу придумать какую-то внушительную отговорку, чтобы Какаши хотя бы постарался поверить, что она не настолько безумна. Но в голову, как назло, ничего не приходит. Сакура тяжело выдыхает через нос, закрывая глаза, и отвечает на вызов. — Да, Господин Шестой, — понуро проговаривает она, заранее готовясь к шипению или долгому отчитыванию. — Ты в больнице? На удивление, голос Какаши звучит ужасно спокойно — Сакура интуитивно напрягается, не зная, чего ожидать. — Да, здесь, — чуть замявшись, кивает она трубке. — Жду результатов обследования. — Ещё не пришли в сознание? — Пока нет, но всё не так плохо, — снова пауза, девушка закусывает губу. — Я… Я предоставлю объяснительную чуть позже… — Можешь дать мне её в устной форме, — хмыкает Хатаке. — Не самый лучший день, да?.. Сакура ярко чувствует дежавю: тоже самое ей говорит Конохамару, пугая у автомата. Но от его томного голоса у неё только портится настроение, а через глухой динамик, тугую маску слова Какаши мурашками проходятся по коже. Сердце невольно замирает. Приходится сглотнуть, чтобы прийти в себя. — Да, не очень… — растерянно-честно отвечает она и заминается ещё на пару секунд. Коридор больницы неожиданно вбирает в себя столько посторонних звуков, разговоров, что, кажется, можно легко затеряться в толпе людей, проходящих мимо. Только выжидающее молчание на том конце странно волнует и будоражит. — Н-надеюсь, у вас теперь из-за меня не слишком много проблем?.. — Как обычно, — усмехается он, и Сакура чувствует привычную поддёвку. — У тебя уникальный талант создавать проблемы. «Да как ты?!.. — внутренне вспыхивает она, но сразу затухает: вся злость разливается по щекам смущённо-стыдливым румянцем, а глаза только робко поблёскивают из-под опущенных ресниц. — Заноза, прекрати со мной так разговаривать!..» — Извините, — выдавливает она, не находясь с достойным ответом. Сейчас она абсолютно безоружна перед ним, перед его голосом, тембром. — Больше такого не повторится… — Надеюсь, — всё так же усмехаясь до непонятного мягко, легко отвечает он. — Ты ещё долго там будешь? — Капитан отпустил меня, чтобы я смогла разобраться со страховкой, — вздыхая, пожимает плечами Сакура и откидывается на стену спиной. — Ребята, скорее всего, жалобу писать не будут, но за все процедуры буду платить я, как виноватая сторона… Пока их состояние до конца не ясно, поэтому я буду здесь. — Вот как, — слышится, как Какаши что-то отпивает, и девушка почему-то уверена, что именно кофе. — Отправь мне квитанции со счетами, я разберусь. — С чем разберётесь? — удивлённо хлопает она глазами. На секунду Шестой замолкает. — Конохамару мой помощник, медицинскую страховку я ему полностью оплачиваю, — неожиданно твёрдо говорит он тоном, не требующим оправданий, и Сакура в ещё большем замешательстве нахмуривается. — А квитанция Наруто вам зачем?.. — Её лёгкий интерес ставит Хатаке в ещё больший тупик. — Я сказал отправить, значит, нужно отправить, — быстро напоминает о своём въедливом характере Шестой, и куноичи жмурится, когда его холодный тон начинает резать уши. — Снова дерзить будешь? Разнесла полрезиденции, а теперь решила податься в личные няньки к Наруто?.. — Я просто спросила!.. — повышая голос, обиженно насупливается она. — Чего взъелись, будто сами будете ремонтировать этот дурацкий коридор!.. Там всё равно давно нужно было стены красить, можно сказать, что это даже… Сакура резко замолкает, услышав характерный хруст челюсти. Точно. Она совсем забывается, разговаривая так с ним, — Шестой чаще других повторял ей, что нужно считать до трёх, пока полностью не успокоишься, но именно этим советом она пренебрегла и теперь будет расхлёбывать необъятных масштабов счета. Она звучно смыкает губы, но сменить надувшееся выражение лица не может. — Ещё и я виноват? — поражается Какаши, и Харуно молча кивает трубке, дуя губы. — Прекрати обижаться, я тебе не подруга. — А, судя по вашему контролю, мой парень, — наобум выдаёт Сакура, гордо вскидывая подбородок. Её внутреннее желание пококетничать предательской змеёй просачивается в контекст. — Может, ревнуете, что я других мужчин жду? Чего тогда мне названиваете, а не им?.. Она осознаёт сказанное только тогда, когда в трубке повисает странное молчание — кажется, она перешла все возможные границы такта, но шквал язвительности и холода почему-то не окатывает её в ответ. Она с волнением закусывает губу, думая, чем может обернуться для неё такая неосторожная фраза. Разозлится?.. Точно поймёт, что он ей нравится?.. Может, мягко отошьёт, как и в прошлый раз?.. В груди комкается душное ожидание. Она чутко вслушивается в любой звук, доносящийся из телефона. Вздох. — И с каких пор ты такая наглая и прозорливая?.. Глаза в изумлении округляются, ресницы вздрагивают. Сердце падает куда-то вниз, обрывая все нервы, как натянутые струны. — Ч-что?.. — полувдохом шепчет она, но в ответ только выдох, похожий на смешок, и череда гудков. Шестой просто вешает трубку — нагло, многозначно, так же, как и говорит эту странную фразу, заставляющую за мгновение похолодеть, а затем нервно утереть пот со лба. Сакура в непонимании ещё слушает пару секунд гудки, после чего сама сбрасывает и роняет руку вместе с телефоном себе на колени. Взгляд намертво прикипает к штукатуренной стене коридора, не отвлекаясь на мельтешащие фигуры. Звуки стихают. Только сердце стучит в висках и горло пересыхает. «Он что… флиртовал?.. — ошарашенно думает она, не зная, как пошевелиться. — Нет, да он не мог… Мне просто показалось, это шутка…» И в голове мелькают все подобные шутки, которые она так нелепо не замечает до этого: его тревожно поднятая рука, касающаяся щеки в вечерних сумерках и гомоне праздника; опущенная кружка с кофе, беглый взгляд на часы, мерно оттикивающие время до конца его рабочего дня; сжатая на спинке её стула ладонь и стальной взгляд, направленный на стоящего излишне близко Конохамару; приятный аромат морского бриза, доносящийся от его шеи, и короткий взгляд со вполне очевидным вопросом. «Может, это я хочу с тобой увидеться», — повторяет его голос в тишине аллеи, а в голове она с волнением поднимается навстречу ему в баре. — «Приходи. Я составлю тебе компанию». В его взгляде столько тепла, столько искреннего смеха и радости, которую она ошибочно принимает за усмешку. Сакура с дрожью подбирает руки к груди, смущённо прикладывая одну ладонь к своей щеке — она горит, пылает. Всё тело будто сковывает, пронзает странным током, разбегающимся по конечностям. «Неужели тогда?..» — не веря самой себе, судорожно предполагает она и вспоминает его улыбку. — «Нет, это ведь…» Он так открыто улыбается, обнажая ровный ряд зубов, так красиво мерцают серые огоньки в отведённом взгляде. Они сидят совсем рядом, только руку протяни, а она просто смотрит на него и не знает, что ответить. Может, потому что это признание предназначено именно ей? Сакура горбится, пряча пылающее лицо в ладонях, и то ли в безумном счастье, то ли в ужасной панике жмурится, стараясь прийти в себя. Её голова разрывается от догадок, от назойливых мечтаний, весь мир пульсирует, сгущает жаркий воздух. Она не верит. Не может в это поверить. Грудь разрывается от фонтанирующих эмоций, от расплескавшегося вулкана разномастных чувств: и трепет, и тревога, и радость, и непонимание — она глупо улыбается, сама не понимая, как выглядит со стороны. Наверное, очень счастливо. «Так, успокойся», — старается приструнить себя Сакура, закусывая губы, чтобы снова не расплыться в широкой улыбке. — «Это только ты так думаешь. Сейчас размечтаешься, а всё будет строго наоборот. Не думай о нём, не думай, чтоб тебя!» Её ноги требуют твёрдой земли. Руки просят что-то сжать. Сакура подскакивает, энергично озираясь и не зная, куда выплеснуть всю свою энергию. И на этот раз сугубо положительную: если бы парни успели очнуться, она бы пошла их обнимать со всей силы, настолько этот поганый день успевает преобразиться в её голове. Едва девушка делает пару окрылённых прыжков по коридору, как её взгляд встречается со светло-лавандовыми глазами. Хината удивлённо хлопает ресницами, и Харуно спешно оправляет свои волосы, стараясь скрыть счастливый румянец. — Сакура… — тихо начинает Хьюга, пока ещё не зная, беспокоиться ей, радоваться или злиться. — Здравствуй, Хината, — как можно скромнее пытается улыбнуться Сакура, но выходит не очень. — Прости, что взволновала, я сейчас всё объясню… Наследница недоумённо склоняет голову — она точно не понимает, почему её муж оказывается под тяжёлой рукой невероятно счастливой подруги, которая и устоять на месте не может от распирающей её энергии. Однако выслушать её становится вдвое интереснее, ведь предположить, чем опять мог провиниться Наруто, она прекрасно может, а такую весёлую Харуно она давно уже не видела.* * *
— Капитан! Саске оборачивается на тоненький зов подчинённой и без особого интереса разглядывает, как пышные белые кудри подскакивают на узких плечах. Йоко, зардевшись, бегом поднимается по ступенькам крыльца резиденции и бегло оправляется. — Капитан, Сакура-сан просила передать, что она сегодня не появится в офисе, — собравшись, рапортует она и сводит тонкие брови на переносице. — Она хочет помочь Наруто-сану и Конохамару-куну в лечении. — Хорошо, — качает головой Учиха и в задумчивости опускает глаза. Соль заминается, усердно думая, как продолжить разговор, а Саске достаёт из кармана мобильный и проверяет сообщения — ни одного нового. Хмурится. Закусывает щёку, буравя взглядом своё последнее отправленное, затем блокирует экран и хрустит шеей. — К-капитан… — совсем тихо доносится со стороны, но он даже не удосуживается взглянуть на смущённую девушку. — А вы сегодня… Свободны вечером?.. — Нет, — автоматически отвечает он, даже не задумываясь. Йоко печально вздыхает и уже приоткрывает рот, чтобы спросить ещё что-то, но неожиданно дёргается от оклика со стороны. — Саске-кун! Учиха ещё некоторое время разглядывает стеклянные двери резиденции, погружённый в свои мысли, и только после нехотя поворачивается на зов. К ним не спеша поднимается статная женщина в белом длиннополом ципао. Прямая спина, гордый и прямой взгляд, вскинутый аккуратный подбородок. В её движениях — сухая пластика, сожжённые солнцем волосы аккуратно убраны назад, кроме скрученной чёлки. Саске уверен, что он с ней не встречался, но на мгновение улавливает в ней что-то знакомое. Йоко с интересом разглядывает подошедшую, но та твёрдо смотрит в пугающие глаза Капитана, не обращая внимания на его компанию. — Меня зовут Мебуки, Саске-кун, — в её тоне мягкая фальшивость почтения, а на губах блеск и вежливая улыбка. — Я мать Сакуры. Саске прищуривается, вглядываясь в черты её лица, — точно, в этой непокорённой гордости и холодной благосклонности есть манеры Сакуры, пусть притуплённые и задавленные. Старшая Харуно во всей красе показывает породу. Глубокая патина взгляда неотрывно следит за укрытым ринненганом, не страшась последствий. — Здравствуйте, Мебуки-сама, — Учиха позволяет себе повернуться к ней всем корпусом и сделать лёгкий поклон. Сама женщина лишь слегка склоняет голову, будто одобряя приветствие шиноби. — Ох, вы мама Сакуры-сан!.. — не скрывая восторга, эмоционально охает со стороны Йоко. — Вы очень похожи! Я Йоко Соль, коллега Сакуры. Девушка интуитивно и спешно преломляется в глубоком поклоне, и Харуно внимательно оглядывает её снизу вверх. — Приятно познакомиться. — Распрямившись, Йоко хочет улыбнуться, но тело пробивает неприятная дрожь: в мягкой улыбке женщины читаются неприкрытое отторжение и неприязнь. Соль смущённо поводит плечами, стараясь избавиться от липкого взгляда, и мгновенно тушуется. — Саске-кун, могу я поговорить с тобой наедине? Учиха с настороженностью встречает лживо-вежливый улыбчивый взгляд Харуно. В этой женщине намного больше опасности, чем в открытой и простодушной Сакуре. — Конечно, — склоняя голову, говорит он. Тёплый закат вечера насыщается тенями и алыми всполохами на горизонте. Старшая Харуно выбирает чайную неподалёку, ненавязчиво объясняя, что не хочет вызывать вопросов у его подчинённых. Саске соглашается и сразу подмечает гибкий ум женщины: разговор с ним она ведёт очень уверенно, даже снисходительно, хотя до этого никогда лично с ним не встречалась. Её отторжённость от страха перед ним, от слухов даёт интересные выводы по поводу её личности. Сакура редко рассказывала про родителей, а если и рассказывала, то, по большей части, про отца. Зная разговорчивость девушки, Саске немного удивлялся, что она так мало говорит о семье, — для него было ценно каждое воспоминание, каждый жест его родителей, а для неё они были потёртыми картонками фотографий. Они располагаются возле широкого окна, из которого разливается яркое зарево, отбрасывая длинные тени столов. Женщина предлагает чай, Саске — перейти к сути. — Странно, что мы знакомимся при таких обстоятельствах, — мягко улыбается она, с тихим цоканьем опуская чашку на блюдце. — Я наслышана о тебе, Саске-кун, поэтому удивительно, что разговор у нас случается так поздно. Учиха едва заметно склоняет голову набок, закрывая чёлкой ринненган. В пытливом взгляде сидящей напротив он читает слишком много вопросов, на которые он не хочет отвечать. Прислушавшись к чуткому молчанию в ответ, Мебуки коротко усмехается. — Что ж, я думаю, ты серьёзный и умный молодой человек, — она поднимает на него тёмно-зелёные глаза и слегка прищуривается. — Поэтому перейду сразу к сути. — Я слушаю вас, — холодно показывает он свой интерес, и Харуно интуитивно улавливает в его сосредоточенно-отстранённом лице отклик на свои слова. Она хмыкает и опускает глаза. Нарочито медленно и аккуратно поднимает чашку, поднося к губам, с естественной японской эстетикой отпивает чай, долго наслаждаясь вкусом. За непозволительно длинные мгновения Саске успевает заметить каждую её морщинку, серебро седых прядей, бегущих от висков, дряблую кожу по контуру лица. Харуно гордая, сильная и невероятно выносливая. Но между тем и ужасно усталая, несчастная, глубоко печальная где-то внутри, под непробиваемой оболочкой напора. Чашка гулко цокает. — Я хотела бы, чтобы ты больше не появлялся в жизни моей дочери, — с мягкой улыбкой проговаривает она. Саске нахмуривается. — С какой стати? — его взгляд тяжелеет, темнеет, но лживая улыбка на тонких губах женщины не подёргивается и каплей сомнения. — Я её начальник. — Это ненадолго, — легко парирует она, вздёргивая брови. — Мы оба это знаем, поэтому я заранее прошу тебя после окончания срока её службы не пытаться наладить с ней контакт. — Считаю вашу просьбу неуместной, — как можно вежливее выскребает он из себя слова. — Если это всё, то мне нужно… — Я считаю твоё существование рядом с ней неуместным, — ледяным голосом обрывает его Мебуки. Учиха поражённо замирает, впервые встречаясь с таким бесстрашным приказом в свою сторону. Взгляд женщины каменеет. — Моя дочь, Саске-кун, талантливый медик. Её ждёт большое будущее в стенах больницы. Полагаю, ты и сам об этом знаешь. Учиха несколько мгновений упёрто хочет подняться и уйти, не желая терпеть подобного тона, но поднятая тема и сама личность женщины заставляют его остаться на месте. В Мебуки он невольно замечает черты Сакуры, так хорошо скрытые в ней самой: напор, решительность, бесстрашие, умение ювелирно и искусно владеть диалогом. После стольких лет он может замечать в ней эти неуловимые детали, о которых она сама не любит говорить. Старшая Харуно выдерживает паузу, замечая в глазах собеседника желание покинуть её общество, но Учиха довольно скоро возвращает себе маску ледяного спокойствия и отстранённого равнодушия. Однако в глазах читается интерес. Женщина чуть раздражённо поджимает губы, но сдерживает эмоции. — Моя дочь — невероятно умная, талантливая и красивая девушка, — прибавляя напора и уверенности, твёрдо продолжает она. — Ей открыты все дороги, по которым она только пожелает пойти. Но, к сожалению, твоё присутствие рядом сбивает её. Она потратила слишком много времени и сил на тебя, Саске-кун. Однако сейчас она свободна от твоего влияния, чему я несказанно рада. Саске внимательно прищуривается. Не отвечает. — Поскольку мы сейчас с тобой честны, я буду говорить прямо, — Мебуки невольно расправляет плечи, поднимая подбородок. — Я крайне обеспокоена тем, что в данный момент вы работаете вместе. Моя дочь, — неожиданно она заминается, по губам проскальзывает нервная дрожь, — моя Сакура, очень добрая и чуткая. Она нежная и ранимая девушка, и я не хочу, чтобы ты причинял ей боль. Но я всего лишь взволнованная мать, мои интересы тебя не волнуют. Она впивается в него пристальным взглядом и замечает, как по каменному красивому лицу пробегает тень. Губы слегка вздрагивают — хочет ответить. Взгляд на мгновение соскальзывает с её лица, опускаясь вниз — чувствует вину. Морщинка залегает между бровей, под скулой проступает желвак — не согласен, напряжён, считает иначе. — Но я говорю это не только ради себя, — продолжает она, подаваясь вперёд, и тёмный взгляд молнией поднимается на неё. — Сейчас у неё есть молодой человек, к которому она питает чувства. Я не хочу, чтобы из-за тебя у них было недопонимание. Поэтому прошу, как человек, который хочет думать, что она тебе тоже глубоко небезразлична. На долю секунды его глаза распахиваются — Мебуки попадает точно в цель. — Отпусти её, — мягко, напористо, с пониманием и глухой мольбой. Саске долго смотрит в её глаза. Сейчас она искренна, открыта, но этого недостаточно для того, чтобы он смог понять её. Наоборот, где-то внутри чувствуется ледяной укол — спина холодеет. — Мебуки-сама, — ведя челюстью в бок, Учиха отводит взгляд, — я и Сакура сами решим, что нам делать. Не лезьте в чужую для вас жизнь. Харуно с надеждой рассматривает его, но больше не видит ни одной случайно проскользнувшей эмоции. Саске закрывается, разрывает контакт и больше не намерен показывать нечто большее, чем она смогла увидеть. Женщина раздражённо поджимает губы, отклоняясь, и гордо поднимается из-за стола. Зарево пляшет по её фигуре насыщенными красками, яркими, яростными, жгучими. — Я надеюсь, что ты меня услышал, — холодно рубит она, её голос дрожит, выдавая надломленность. — Спасибо, что уделил время, Саске-кун. До свидания. Учиха рефлекторно качает головой, обозначая прощание. Каблуки нервно постукивают по кафелю, грохочет дверь и бренчит музыка ветра. Саске расфокусированным взглядом следит, как поднимается пар от недопитой чашки чая. Закруглённая тень тянется по пустому столу, заполняя пространство. Сакура влюблена в кого-то, он это понимает. Понимает, но старается отстраниться, не думать, не вмешиваться. Но леденящий холод перебрасывается на плечи, оплетает грудь и толстым узлом завязывается на горле, не давая вдохнуть. Ему нужно было услышать это, чтобы почувствовать. Почувствовать то, что давно скрывает, прячет и ломает, разрушает внутри себя долгие годы. Взгляд тяжелеет. Учиха всматривается в позолоченный узор на фарфоровой чашке, в отблески на кайме. Её взгляды, её вдохи — она замирает рядом с ним, ходит за ним, жадно ловит его ответные взгляды и, как зеркало, отражает каждую эмоцию. Саске сжимает челюсть до зубовного скрежета. Он знает, кто это.* * *
— Шизуне, — переходя на таинственный шёпот, по телефону осведомляется Сакура в обед, — а счета оплачены?.. — Конечно, — немного не понимая вопроса, подтверждает та. — И счёт Наруто?.. — ещё более тихо спрашивает девушка, и бывшая советница наконец даёт волю негодованию: — Ну конечно, Сакура! Ты что, не помнишь, как сама оплачивала?.. Следующий день начинается с криков рабочих, стойкого запаха краски и долбёжки инструментами в стены. Однако постоянный шум, отвлекающий работников резиденции от дел, нисколько не портит настроения Харуно: с утра она влетает в здание окрылённой походкой, выпархивает налегке на обед и возвращается обратно такой же весёлой. Под вечер прошлого дня оба пострадавших от её руки парня очнулись в своих палатах, и ничего серьёзного, благодаря своевременной помощи, у них обнаружено не было: у Наруто перелом руки, а у Конохамару лёгкое сотрясение. Хината вместе с Сакурой навещают Узумаки, и он только широко улыбается да отмахивается от извинений, так и не признаваясь обеспокоенной жене в своей оплошности перед подругой. Сарутоби же более тих и смирен — его лицо полностью перебинтовано, только ярко-синие глаза то с восхищением, то с азартом разглядывают журящую его Моеги и скептично усмехающуюся Харуно. В общем и целом, предупредительный урок был ими обоими выучен — не нарывайся и не болтай лишнего. Наруто выписывают тем же вечером, а Конохамару оставляют ещё на реабилитацию. И парень тщетно пытается объясниться с Моеги через мычание, когда ещё раз просит Сакуру к нему зайти. Но подруга то ли глуха, то ли ужасно упёрта — она надувается и показательно обижается, отворачиваясь к окну и больше не контактируя с товарищем. Ему остаётся только невнятно бормотать и ойкать от резких поворотов головы. Сама Сакура больше предвкушает следующий день, надеясь на встречу с Шестым. Но своенравный Хатаке так и не попадается ей в поле зрения. Сакура не удивлена — в деревню снова пребывают чиновники и некоторые феодалы для окончательного подтверждения плана Полиции. Их борьба завершена, остаётся только последний этап — временный отдел ещё на волне прежнего провала волнуется и бурно обсуждает предстоящую презентацию, но уже не так пессимистично настроен. Улицы размывает розовыми всплесками начинающегося Ханами: сакуры струятся под солнечным блеском нежными водопадами лепестков, тротуары заметает их скоплением, в зеркальных лужах плывут отражения мощных деревьев, голубого неба и романтических улыбок селян. Оказывается, жизнь бывает такой же прекрасной, сказочной и нежной, как рассказывают об этом поэты. Сакура томно вдыхает аромат цветения и кружит под спадающими цветами в ласковом танце весны. Она впервые чувствует себя такой же цветущей, красивой и нежной, как и мягкие бутоны, украшающие её завитые волосы. — Вам очень идёт, Сакура-сан! —с нескрываемым восторгом пищит Йоко, разглядывая её серёжки, причёску и лёгкий макияж. — Наверное, вы цветёте вместе с вишней, да?.. — А ты чего корни пускаешь, болезная? — усмехается в сторону сидящей Наоми Васаки, слушая разговор коллег. — Тебя, что ли, зря таким именем нарекли?.. — Не хватало мнения каменнолобых, — пожимает плечами Караки, отсылая к «скалистому» происхождению имени парня. — Хочешь поспорить, чьё имя лучше?.. — Неа, не хочу, — слишком легко сдаётся Коичи и вольно ерошит тёмные волосы девушки, заставляя её смущённо вздрогнуть. — С твоим именем я полностью согласен*. Сакура тепло улыбается, глядя, как стеснительно теряется вечно уверенная в себе Наоми: она потерянно хлопает глазами, спешно оправляя волосы, зарывается поглубже в карты, чтобы больше не поднимать взгляда на радостно насвистывающего коллегу. Шиоко тяжело вздыхает, греясь под солнечным лучом и разглядывая кусты за окном. Неджи бегло нащёлкивает сообщение на телефоне, время от времени задумчиво накрывая губы ладонью. Все заражены приподнятым настроением весны. Погода пьянит, и на перерыве Сакура выбирается на улицу, чтобы с наслаждением посидеть с кружкой капучино и посозерцать падающие от лёгкого ветра лепестки. Вряд ли она сможет полюбоваться на Ханами, выбравшись с пледом под самое большое дерево вишни, так что девушка ловит момент и с удовольствием раскидывается на скамье недалеко от площади. Солнце бликует на распростёртых линиях витрин, распластывается по каменной кладке и плещется на волнующейся воде реки, блистающей свежестью и великолепной чистотой. Телефон вибрирует в кармане, оповещая о новом сообщении. Сакура неохотно его достаёт, надеясь, что за то время, пока она отдыхала от суеты и проблем, не произошло ничего ужасного. На экране отображается «Заноза». Куноичи поджимает губы в глупой улыбке и с нетерпением открывает СМС. «Подготовила документы к презентации?» Сакура кисло морщится, ожидая чего-то более интересного, чем очередное сообщение по работе. Кружка с кофе глухо брякает по скамье. Пальцы пробегаются по виртуальной клавиатуре. «Уже давно, — недовольно хмурясь, печатает она и уже хочет отправить, но задумывается. Блуждает взглядом по окружению и решает рискнуть. — Кстати, погода замечательная. Вы бы вышли подышать свежим воздухом, Господин Шестой». Секунду медлит. Потом прикрывает один глаз и быстро тыкает в «отправить», пока порыв решительной наглости не проходит. Ответ не приходит достаточно долго, чтобы Сакура успела заскучать и начать нервно постукивать каблуком по земле, попивая кофе. Телефон булькает новым сообщением. «Да, действительно. Опять прогуливаешь работу?» — Заноза, ты!.. — раздражённо цыкает она телефону, чувствуя каждую ироничную интонацию в линиях статичных иероглифов. — Как же ты бесишь! Харуно сосредоточенно ёрзает на месте, собираясь с мыслями, и печатает ответ. «Конечно же нет, у меня перерыв, — подражая вежливости, округляет глаза, затем зло прищуривается и поджимает губы. — Я не имею такой привычки, чтобы опаздывать или задерживаться». Отправляет. В этот раз ответ приходит намного быстрее. «Дерзишь?» Хмыкает и обиженно отворачивается от телефона, немного ждёт, чтобы создать вид незаинтересованности. Потом нарочито медленно и нехотя набирает ответ. «Вовсе нет. Просто констатирую факт своей ответственности. А вы что подумали?» Победно ухмыляется, чувствуя, как облапошила Хокаге. Телефон снова булькает. «Подумал, что перерыв кончился десять минут назад. Может, сходить к тебе и дать взглянуть на часы, чтобы ты лучше ориентировалась во времени?» — Ксо! — выпаливает Сакура, взглянув на время в телефоне. Цифры и вправду показывают опоздание. — Проклятый Заноза, ты специально это сделал!.. Она спешно поднимается, выкидывая пустой стаканчик из-под кофе в урну, и уже хочет уйти, как телефон снова булькает сообщением. Девушка думает, что это Шестой решился выйти и наглядно потыкать её в часы, но на экране отображается сухое «Капитан». «Я виделся с твоей мамой». Взгляд замирает, ладони холодеют. Сакура неловко останавливается, ещё с минуту глядя в лаконичный текст. Саске обыденно сидит у себя в кабинете, поэтому особого труда найти его не составляет. Куноичи резво минует ещё расслабленных после перерыва коллег, врываясь внутрь помещения и гулко захлопывая за собой дверь. Учиха поднимает от документов невыразимо спокойный и внимательный взгляд. — Зачем?.. — с порога чеканит она, впиваясь в него глазами. Саске поводит плечом, будто и не услышав вопроса. — Зачем ты с ней встречался? — Она сама попросила, — вскидывая брови, безразлично отвечает он. — И ты не мог отказать? — А должен? — Учиха изгибает бровь, прищуриваясь. — Почему я не мог с ней встретиться? — Вам не о чем разговаривать, — раздражённо вскрикивает она и сразу же замолкает. Кажется, её голос долетает и до офиса, поэтому тишина таким контрастом проступает после её слов. Сакура нервно отводит глаза, замечая, как внимательно изучает её Саске, и проводит рукой по волосам. Пряди непривычными волнами оглаживают пальцы, впутавшиеся розовые лепестки выпадают. Саске долго смотрит на смутившуюся девушку, затем задумчиво отводит взгляд, постукивая пальцем по бумагам, и сам неожиданно заговаривает: — Ты не ответила вчера на сообщение. — И что? — всплёскивает руками Сакура, снова поворачиваясь к нему. — Это так важно? Взгляд у неё пришибленный, влажный, но до упрямого гордый — точно такими же патиновыми глазами смотрела на него вчера Мебуки, стараясь воззвать к его чувствам. Учиха прикусывает щёку. — Ты всё же пошла к нему, да?.. — Харуно не сразу понимает о чём речь, путается в быстро скачущих темах, не различая нервозности парня. — Позавчера ты была с Какаши? Заявление бьёт прямо в лоб — куноичи удивлённо округляет глаза, стараясь понять, к чему этот нелепый вопрос, что так напряжённо повисает в воздухе. Саске щурится, вглядываясь в её лицо, и она невольно робеет: Учиха выглядит сейчас совсем по-другому. Всё так же сидит за столом, всё так же водит рукой по строчкам, цепляя уголки страниц, всё так же прячет остаток второй руки под плащом — но в его лице, позе, поведении что-то существенно меняется. — Зачем снова спрашиваешь?.. — выдыхает Сакура, теряясь. Желвак тенью проступает под его скулой. — Спрашиваю, потому что считаю твоё поведение недопустимым, — холодно режет он, нахмуриваясь и поднимаясь. Взгляд, не отрываясь, прикован к ней. — Мы соперники, ты подставляешь команду. Что тебя с ним так связывает, раз решаешь идти против всех?.. — Саске… — она вглядывается в его глаза и чувствует, как воздух заметно накаляется. — Почему ты… Нет, она не должна оправдываться. Не перед ним и не после всего того, что он сделал. Учиха замирает всего в метре напротив, склоняя голову на бок. Сакура поджимает губы и твёрдо смотрит ему в лицо. — Я не обязана отвечать где я была и с кем, — глухо выплёвывает она, но голос предательски вздрагивает, как и ресницы. — Прекрати этот допрос, я не твоя заложница. — Верно, — спокойно кивает он, но в его глазах пляшут отблески злости. — Тогда скажи, с какой стати ты допрашиваешь меня? — Я не хочу, чтобы ты с ней снова виделся, — честно говорит она, унимая дрожь в голосе, однако не ожидает скоропалительного и громкого крика в ответ: — А я не хочу, чтобы ты виделась с ним, но это же ты не хочешь слышать! Она застывает. Вечно холодный, спокойный до леденящей дрожи Саске — кричит. Его потряхивает, взгляд впивается до боли остро и жёстко, а губы разводятся в раздражённом оскале. Сакура смаргивает, ощущая, как слеза скатывается по щеке. Она никогда не видела его таким в отношениях. Безразличный, чёрствый, безэмоциональный — любой, но не взрывающийся вспышками гнева и раздражения. Его голос эхом отдаётся от стен, пульсирует в голове, затихает. Офис смолкает, в этот раз точно услышав каждую интонацию вырвавшейся фразы. Сакура сглатывает, медленно опуская взгляд. Слёзы скапливаются на ресницах, её зелёная радужка расплывается в маленьких отражениях. Девушка сипло вдыхает, стараясь полностью осознать происходящее, и дёргано подносит ладонь к лицу. Пока она убирает слёзы, комкая губы, Учиха сглатывает и возвращает себе прежнее ледяное спокойствие: с силой, с треском, так, как никогда раньше стараясь быть отстранённым. — Извини. Девичьи пальцы вздрагивают. Харуно перестаёт понимать то, что он делает и зачем. Она в непонимании смотрит в пол, боясь взглянуть на него, увидеть в его глазах что-то, что он так долго скрывал и прятал. — Неважно, — сглатывая, показательно гордо вскидывает она подбородок и прямо смотрит ему в лицо. Саске глубоко вдыхает, грудь тяжело вздымается. — Пожалуйста, больше не лезь в мою личную жизнь. Ни в мою, ни в мамину. Это тебя не касается. — Если бы не касалось, она бы ко мне не пришла, — так же тихо проговаривает он, и Сакура закусывает губу до крови. — Сама лучше скажи, что происходит, чтобы я мог держать за тебя ответ. — Не нужно, — чувствуя, как слёзы снова наполняют глаза, потупленно выдыхает она, — я сама справлюсь. — Нет, нужно, — твёрдо напирает он, отводя взгляд от её раскрасневшегося лица, — ты можешь на меня положиться. Я здесь, и я… Заминается. — И я не чужой тебе человек, Сакура, — слова даются ему тяжело. Девушка робко поднимает глаза на его лицо и видит, как он на короткое мгновение зажмуривается, заставляет себя говорить о чём-то личном, скрытом. — Ты просила, чтобы я говорил напрямую: так вот, я говорю. Пока я здесь, я несу за тебя ответственность. И как Капитан, и… И как твой бывший. «Бывший» — слово пробивает весь лёд, все преграды, так усердно возводимые ею на протяжении нескольких лет. Вся боль, весь надлом скрыты в сухом звании, но так открыты и беззащитны перед этим. Перед тем, что они когда-то были вместе. Сакура ошеломлённо смотрит сквозь слёзы на его спокойное, отчасти доверчивое лицо. Саске просто открывается ей. В чём-то настолько хрупком и личном, о чём она никогда не могла мечтать. Но внутри только тянущая боль и непонимание. Харуно смыкает губы, боясь собственного вдоха, похожего на всхлип, и отворачивается, уходя к дверям. Учиха молча провожает её взглядом, не протягивая руки, ждёт, пока она утрётся и смело повернёт ручку. Свет режет глаза непривычной ясностью и яркостью. Офис временного отдела деликатно пустует, не оставляя никого из работников на своих местах. Кажется, все всё ясно поняли — Сакура закусывает губу, ощущая железный привкус крови, и нервно усмехается. Теперь тайна о том, что она бывшая девушка Саске Учиха, не такая уж и тайна.* * *
Волны на побережье тихие и ласковые, нежно клокочущие у бетонного причала. Солнце искрится на сколотых гранях накатывающих волн и нервной ряби воды, отливая глубоким синим, белоснежным и весенне-голубым. Сакура угрюмо смотрит через ограду на реку, скрещивая руки на груди и раскидываясь на скамье. Говорят, созерцание воды успокаивает, но её почему-то только больше злит, что водная гладь так безмятежна и чиста. По ней так лучше шторм или серая пелена ливня — эта погода куда лучше отражает её настроение и состояние. Свежий воздух с каплями влаги приятно обдувает лицо, волнует короткие пряди волос, спадающие на плечи. Сакура долго смотрит вперёд, не отвлекаясь на редких прохожих. Поэтому не замечает, когда чужая тень закрывает её от палящего солнца. — Перерыв всё продолжается? — говорит Какаши, присаживаясь рядом и раскидывая руки по спинке скамьи. — Или работы уже не осталось, что решила подумать о вечном?.. — Я думаю, что иногда люди меня до ужаса бесят, — честно бурчит она, не отводя взгляда от воды. — Особенно некоторые личности. — Вот как, — прищуриваясь на солнце, качает головой он. — К сожалению, от этого никуда не деться. Придётся смириться, что многие могут испортить тебе настроение, или начать проще к этому относиться. — У меня не получается считать до трёх, а потом успокаиваться, — предрекая сказанное, ещё более расстроенно говорит она. — Может, кому-то это помогает, но не мне. — Делай так, как считаешь правильным, — легко поддерживает её Какаши, и Сакура с недоверием косится в его сторону, не ожидая чего-то воодушевляющего. — Ты всегда остаёшься собой, незачем пытаться стать другим человеком. Девушка задумывается, поджимая в согласии губы, и неохотно качает головой. Почему-то именно сейчас они меняются с Хатаке местами: раньше она подсаживалась к нему на скамью, когда он пытался одолеть злость внутри, а теперь он безмятежно сидит рядом и с наслаждением разглядывает горизонт. Сакура поводит плечом, расслабляясь, и поворачивает голову в сторону мужчины. Его присутствие значительно влияет на её настроение. — Иногда мне кажется, что со временем я становлюсь совсем другой, — искренне делится она, желая продолжить душевную беседу, — поэтому прежние ошибки прошлого теперь выглядят совершенно по-другому. И сейчас, будучи собой, я не знаю, как на это реагировать: у меня слишком много сожалений, чтобы точно знать, как справиться с ними сейчас. Может, это возраст?.. Она философски замолкает, прикрывая глаза. Слишком приятной получается беседа. Какаши давит смешок. — Господин Шестой, что смешного?.. — обиженно поднимает она глаза, замечая, как Какаши давит ладонью смех. — Это некрасиво, смеяться над чужими проблемами!.. — А я и не смеюсь, — пожимает плечами он, но в глазах продолжают плясать задорные искорки. — Просто слишком рано ты говоришь о возрасте, когда сама недавно бравировала своей ответственностью, а потом опоздала. — Это не имеет никакого отношения к этому!.. — вспыхивает она, поражаясь, как нагло продолжает Хокаге потешаться над ней. — Эй! Сакура по-детски рассерженно придвигается к Какаши, стараясь осудительно заглянуть ему в глаза, но он до сих пор давится смешками и качает головой. Однако протянуть ей стаканчик с кофе это ему не мешает. — Бери, — ощущая на себе растерянный взгляд, кивает он на кофе. — Возраст пока ещё позволяет. — Скажете тоже, — обиженно надувая губы, бурчит она, но покладисто принимает в руки стаканчик и с довольством отпивает горячий капучино. Забота греет, и на сердце теплеет даже в свежести ветра с реки. И на секунду Сакура чутко ощущает, как всё вокруг преображается: она никогда не думала, что подобный метод поддержки работает как следует, но, испытав его на себе, чувствует, как ей становится нестерпимо приятно, что Какаши может так же ребячиться и говорить несусветную чушь серьёзным голосом. Она осторожно поглядывает на его смеющийся взгляд и понимает, что давно не слышала его искреннего смеха. Чаще всего это были усмешки, деликатный смех на мероприятиях и переговорах, но вот так легко и глупо Хатаке давно не смеётся. А может, она никогда и не слышала такого его смеха. Сакура пытается подавить счастливую улыбку: то, что она влюбляется в собственного начальника, даёт ей невероятную свободу в разговоре с ним. Она не так сильно робеет и тушуется, больше капризно кокетничает и поддевает. И в этих остротах есть какой-то свой неуловимый шарм. Тёплый, уютный и невозможно родной. — Что планируешь делать после работы? — неожиданный вопрос выбивает её из колеи, заставляя вспомнить, что пока что ни о каких отношениях с Какаши речи не идёт. Девушка быстро подбирается, расправляя спину и кокетливо отводя взгляд, не забывая поправить растрепавшиеся волосы. — Думала сходить проведать Наруто, занести ему фруктов. Хината за ним ухаживает, но всё равно я неловко себя чувствую, что сорвалась на нём. — Хорошо, — кивает Шестой, игнорируя её заинтересованный взгляд. — Сколько примерно будешь у него? — Около часа, — Сакуре приходится наобум назвать время, чтобы не выдать своей робкой неуверенности. Пальцы сильнее сжимают стаканчик с кофе. — Вы не хотите тоже сходить?.. — У меня совещание с феодалами, — вздыхает Какаши, и Харуно расстроенно опускает взгляд. — Но я зайду чуть позже, провожу тебя. — Вы проводите меня?! Сакура поражённо поворачивается, не рассчитывая, насколько минимальным становится расстояние между ними — она чуть не падает к нему на колени, вовремя успевая остановиться и смущённо замяться. Однако ошарашенного взгляда не может отвести. — Чего смотришь?.. — вскидывает брови Какаши: быстро улавливает её робость и довольно прищуривается, отвечая пристальным взглядом. — Глаза опусти. По щекам разливается предательский румянец, и девушка брякается бегающим взглядом себе под ноги. Оказывается, смотреть ему в глаза так долго очень тяжело — удивительно, как она раньше выдерживала этот глубокий серый взгляд. Шестой украдкой оглядывает её смущённый вид и не может сдержать своей счастливой улыбки. Она сидит рядом, красивая, смущённая и невероятно важная для него — его сердце невольно тает, заставляя наслаждаться привычным пейзажем, как прекрасной картиной. Только Саске, стоящий выше за ограждением и внимательно слушающий их диалог, напряжённо хмурится. Сдерживать чакру становится сложнее, и он исчезает, оставляя таинственно молчащую пару наедине.* * *
Вечер такой же тёплый, как и день: светлые сумерки постепенно спускаются на деревню, даруя небу очаровательные оттенки затухающего пламени, обрамлённого темнеющей окантовкой. Дороги, размытые лужами лепестков, теснящихся по краям бордюров, серыми лентами вьются между домов. Окна приветливо загораются светом и распахнутыми ставнями. Пикает кассовый аппарат, бренчат колокольчики на входе. Сакура подбирает к груди шуршащий мешок из крафта, подсчитывая, насколько она сэкономила благодаря Шестому и его оплате больничного содержания ребят. Дом Узумаки располагается в новой части деревни, и над головой проскальзывает последняя гудящая электричка. Девушка провожает её, неспешно шагая по улице, и полной грудью вдыхает насыщенный цветочный аромат. К ночи запахи становятся ярче, гуще, и в этой пьяной атмосфере невольно хочется улыбаться. Глухо брякает калитка. Сакура плывёт взглядом по табличке возле дома и не сдерживает смешка. Хината рассказывала ей, как Наруто первое время не любил их дом. Наследница клана привыкает за свою жизнь к роскошным особнякам, просторным домам, а вот Узумаки, живший всегда скромно, а то и бедно, пугается пустующих пространств и путанных коридоров, составляющих его безграничные владения. У Наруто никогда не было сада, веранды, просторной кухни и нескольких этажей помещений — всё его убранство это небольшая комната, играющая функцию сразу спальни, гостиной, кухни, столовой и прихожей. Только душевая с туалетом отдельно, но у Хинаты даже кладовка больше, чем вся прежняя квартира мужа до их брака. Поэтому Узумаки долго примеряется к роли хозяина в большом доме. Ему неуютно, что воздуха в комнатах так много, беспорядка так мало, а еда такая свежая и домашняя. Но разбаловать суженного Хьюга умудряется довольно скоро, и вот уже с порога навстречу Сакуре выскакивает её улыбающийся друг: Наруто открывает дверь, греясь в тёплом свете коридора и тени вечера, и машет здоровой рукой. — Сакура-тян! — жизнерадостно осклабляется он, и куноичи с нежностью улыбается в ответ. Наруто достоин своего счастья намного больше других, особенно после его далеко не простой жизни. — Уа-а, сладкое! — беспардонно заглядывая в принесённый пакет, приплясывает он рядом с разувающейся в коридоре Харуно. — Хината, тут твоё любимое тоже есть!.. — Сначала ужин, потом сладкое, — не больно шлёпает его по руке распрямившаяся Сакура, вырывая пакет, и грозно зыркает в сторону кухни. — Хината, вы ведь ещё не ужинали? — Нет, — доносится с кухни тонкий голос нынешней Узумаки. — Скоро будет готово, мы ждали тебя, Сакура! — А ну-ка брысь! — шуточно грозит она Наруто, прогоняя его от вырванной упаковки с пирожными. Но Узумаки довольно поддразнивает подругу своим подарком и радостно убегает в гостиную. — Отдай, Наруто!.. — Кто успел, тот и съел, — гогочет он издалека. Атмосфера в доме царит оживлённая и очень тёплая: с кухни ползут аппетитные запахи и пар, стучат палочки, раскладываемые аккуратной Хьюга перед тарелками, без конца говорит Наруто, воодушевлённый визитом подруги. Парня не заткнёшь, и Сакура улыбается: они давно не сидели так уютно и по-домашнему, поэтому вечер полностью открыт для старых подколок, шуток и вечных разговоров ни о чём. Хината посмеивается в кулак, когда Харуно настойчиво впихивает в Узумаки брокколи, Наруто вертится, постоянно грозясь сорвать повязку с руки, Хьюга услужливо предлагает брать побольше мяса. Ужин подходит к концу. Девушки убирают со стола, пока Наруто прыгает по дому, пытаясь найти какую-то памятную фотографию, но быстро впрягается в помощь: Сакура пинает его к жене, попутно рассказывая, что нельзя оставлять всё хозяйство на одного, они семья и должны оба делить быт. — Сакура-тян… — чуть ли не рыдая, намывает тарелки Узумаки, пока куноичи усаживает рядом с собой на чашку чая смущённую Хьюга. Та точно не привыкла просить помощи у безмозглого временами мужа, а Сакура очень хочет поговорить с ней по-девичьи, без недоумённых комментариев друга. — Плохо моешь! — когда Наруто пытается слинять с кухни, грохочет предупреждающим криком Сакура. — Нормально я всё мою! — Я сейчас приду и проверю, дай спокойно поговорить! — Хината, спаси меня!.. — жалобно блеет у раковины муж, и девушка, заливаясь румянцем, хихикает. Но у Хьюга есть свои методы: она осторожно поднимается и уходит на пару минут к Наруто, оставляя Сакуру в заинтересованном одиночестве. Доносится скромная, тихая и виноватая просьба — Узумаки вспыхивает энтузиазмом, начиная усердно грохотать посудой и ёршиком. Харуно поражённо присвистывает — робкая Хината очень ловко учится управлять совершенно неуправляемым сокомандником. Хината возвращается, загадочно улыбаясь, а через десять минут к ним возвращается уставший, но гордый за себя Наруто. Чаепитие проходит ещё более уютно, чем ужин. — Как там братик? — мило улыбается Хьюга, ставя перед собой чашку. — Он к нам заходил, но про работу совсем ничего не рассказывал… — Да Неджи вообще мало говорил, — чуть обиженно фыркает Наруто. — Посидел пять минут, посмотрел в телефон и ушёл… — На работе у него всё хорошо, — кивает Сакура, но потом её лицо искажает таинственная и ёрническая улыбка, и она склоняется к подруге, переходя на шёпот. — Ты же знаешь, что они с Тен-тен виделись?.. — Нет, Тен-тен не говорила, — тоже переходит на шёпот Хината и придвигается ближе, прикрывая ладошкой рот. — Неужели братик обманул?.. Она так расстроилась, когда я ей проговорилась… — Ты что, там такое было!.. — округляет глаза Харуно. — Тен-тен была так расстроена, позвала меня поговорить, а потом… — Эй, я тоже хочу знать!.. — понимая, что ничего расслышать толком не может, обиженно взвинчивается Наруто. — Что там про Неджи, а?.. Расскажите и мне! — Это наша маленькая тайна, — смущённо хихикая, мило подмигивает мужу Хината, и Сакура утвердительно кивает. Наруто только начинает сильнее хмуриться. — Наруто-кун, думаю, братик сам расскажет, когда посчитает нужным… — Про что расскажет? Я ничего не понял! Что за тайны?! — Тебе знать не положено, — довольно поддевает его Харуно, игриво отводя взгляд и отпивая чай. — Это наши женские секретики. — Да почему только женские, мне ведь тоже интересно, даттебайо! Про Неджи не рассказываете, Сакура в кого-то влюбилась и тоже не рассказывает!.. Сколько можно, посвятите и меня в это!.. Сакура замирает, однако Узумаки даже не чувствует, что проговаривается о чём-то тайном и личном, только пуще надувается и хмуро жуёт пирожное. Хината удивлённо округляет глаза. — Сакура, ты в кого-то влюбилась?.. — девушка недоумённо склоняет голову, и Харуно заливается предательским румянцем, судорожно отводя взгляд. — Ты не рассказывала… — Да я… Это… Ну… — И мне не рассказывает!.. — с жаром подтверждает Наруто, присоединяясь к жене. — Вот почему так несправедливо! Я тоже знать хочу, а вы со своими тайными женскими сообществами всё скрываете!.. Повисает неловкое молчание. Сакура тщетно пытается скрыться от загоревшегося взгляда подруги, которая смущённо заливается краской, но искренне хочет узнать эту небольшую тайну, а Наруто впивается в неё долгим и оскорблённым взглядом. Харуно искоса смотрит на свой телефон, лежащий на столе, и проверяет время — цифры очень кстати показывают нужный час, чтобы красиво и ненавязчиво покинуть радушный дом. — Да всё не так интересно, как вам кажется, — нервно улыбаясь, примирительно поднимает руки она, затем видит своё отражение в стекле дисплея мобильного и ужасается. — Уже достаточно поздно, я, наверное, не буду злоупотреблять гостеприимством… — Что ты, Сакура, всё хорошо! — обеспокоенно заговаривает Хьюга, боясь, что подруга чувствует себя некомфортно из-за их навязчивых вопросов. — Ты можешь не торопиться! Извини, если я и Наруто-кун тебя смутили… — В смысле смутили?! — взрывается негодованием Узумаки, зажёвывая очередную сладость и забывая утереть крем с губ. — Я должен знать, кто это! Вдруг он обидит Сакуру-тян, я должен знать его в лицо!.. — Ничего ты не должен, — чуть раздражённо шипит Харуно, но поджимающие сроки вынуждают её торопливо достать из сумки косметичку и бегло начать поправлять макияж. — Не беспокойся, Хината, всё было замечательно!.. Просто я хотела пораньше прийти домой, работы много завтра… — Не перетруждайся, — заботливо кивает девушка. — Ой, у тебя здесь помада смазалась чуть-чуть… — Спасибо, — растирая по губам винный цвет, она хлопает ресницами своему отражению в зеркальце. Наруто насупливается, обижаясь, что интересующую его тему так быстро заминают. Он утешается ещё одним пирожным, полностью пачкаясь в креме и заляпывая гипс, но продолжает расстроенно испепелять прихорашивающуюся подругу взглядом. — А чего красишься? Ты разве не домой? — глотая половину звуков, наобум спрашивает он, тем самым желая привлечь к себе внимание, но Сакура странно дёргается, как и сидящая рядом Хината. — Я всегда подкрашиваюсь перед выходом, — безбожно врёт она, продолжая похлопывать кисточкой с румянами по щекам. — К-конечно! Такая красивая девушка, как Сакура, всегда должна следить за собой!.. — с неожиданным энтузиазмом поддерживает её Хината, обращаясь к мужу. Становится ясно, что Хьюга — более догадливая, чем Узумаки, но выдавать подругу она не собирается. — Я тоже так делаю, Наруто-кун, ты не замечал?.. — А?.. — Наруто удивлённо моргает, тушуясь, что мог не заметить такой важной мелочи. — А, да-да, конечно, видел… И пока парень стыдливо копается в пакете, чтобы не обидеть ещё одним невнимательным замечанием жену, Хината уверенно кивает Сакуре, обозначая свою готовность защитить её личную жизнь от вторжения Узумаки. Харуно благодарно кивает. Хлопает зеркальце, волосы для объёма щедро взъерошиваются пятернёй, и вот гостья собирается покинуть дом. Наруто продолжает недовольно бурчать, облокачиваясь на стену, Хината мило улыбается, пока Сакура обувается. — Я тебя не выдам, — тихо шепчет наследница клана, наклоняясь для объятий. Следом подходит Узумаки, с долей скепсиса оглядывающий значительно похорошевшую сокомандницу. — Сакура-тян, — обиженно дуя губы, начинает он, — если он тебя обидит или расстроит, скажи мне. Я ему это так с рук не спущу!.. — Не думаю, что это потребуется, — представляя, как собирается Узумаки на разборки с Какаши, посмеивается она. — Не стоит так за меня переживать, я могу за себя постоять. — Знаю, — хмыкнув и погладив гипс, кивает он. — Давай провожу до калитки. Хината машет рукой на прощание, и дверь осторожно закрывается, оставляя только случайные квадраты света на пышных кустах под окном. Улица темнеет за небольшое время, и теперь деревню укрывают жаркий ночной воздух, матовые тени и редкий лай собак из соседних домов. Наруто шагает рядом с Сакурой неспешно, и она умело подавляет свою торопливость — друг не слишком догадливый в таких вещах, но делать неосторожные движения всё же не стоит. — Сакура-тян, — глухо заговаривает он, пока они меряют шагами гравиевую дорожку, — прости, что тогда ляпнул. — Ничего, я сама погорячилась, — мягко улыбается она, поднимая голову на задумчивое лицо друга. — Я знаю, что ты говоришь это не со зла, Саске твой лучший друг. — А ты моя лучшая подруга, — дополняет он и неожиданно останавливается, серьёзно нахмуриваясь. — Сакура, ты мне как сестра. Я знаю, что для тебя всё, что связано с Саске… Ну, ты знаешь, немного неприятно. — Можно и так сказать, — хихикая от тактичности Узумаки, кивает она. — Но я и сам считаю, что в отношении к тебе он был неправ, — Наруто поднимает тяжёлый и прямой взгляд, и Сакура невольно вздрагивает, поражаясь его серьёзности. — Когда ты только вернулась… Я писал ему, хотел сам с ним поговорить, но ты знаешь, насколько он общителен. А после того, как он вернулся, я снова пытался выяснить и понять, что же произошло и зачем он так с тобой поступил. Саске… Саске сказал, чтобы я не вмешивался и не напоминал тебе об этом. Он не хочет снова делать тебе больно. Девушка порывисто вдыхает. Сверчки усиливают стрёкот. — Он действительно изменился, — с печальной улыбкой говорит Узумаки. — Но я понимаю, что твою боль это не уменьшит. Саске сам лучше нас двоих знает, что ошибок прошлого не изменить. Поэтому я и подумал… Подумал, что он сам пойдёт к тебе навстречу. Может, я неправильно понял… Сакура ошарашенно опускает взгляд под ноги. — Да, он и вправду другой, — вспоминая, как вышел из себя Учиха сегодня днём, она смаргивает наваждение. — Однако, — уже более привычно и бодро заговаривает он, — если у тебя уже есть кто-то на примете, с этим ничего не сделаешь. Я правда хотел бы познакомиться с этим человеком, потому что я чувствую ответственность за тебя… И хочу, чтобы ты была счастлива. Наруто улыбается широко и обнадёживающе. В его прищуренных глазах всё такая же детская уверенность и желание защищать близких. «Я хочу, чтобы мои любимые спали так же спокойно, как и ваши. Потому что это мой долг и моё призвание — защищать то, что мне ценно». Какаши так же пытается защитить и уберечь, только более по-взрослому, уравновешенно и скрытно. Его забота практически не чувствуется, она не осязаема — однако он всегда рядом, всегда готов подставить плечо и протянуть руку. Сакура улыбается в ответ. Она счастлива, что рядом с ней есть те, которые ради неё готовы сделать многое. Так же, как и она для них. — Спасибо, Наруто, — глядя в его небесные глаза, она может чувствовать себя спокойно. — Я ценю это. Узумаки неловко посмеивается, стесняясь проскользнувшей между ними интимной откровенности. Но, когда парень отправляется обратно к дому, она всё же решается обернуться и крикнуть: — Эй, Наруто! — Парень оборачивается, хлопая глазами. — Ты знаешь его очень хорошо, поверь! — Правда?! — опешивает он, подрываясь, и Сакура, довольная произведённым эффектом, игриво машет ладошкой и удаляется. — Да кто это, чёрт возьми?! Но она уходит, постукивая каблуками и вдыхая насыщенный аромат весны. Ночь только начинается, а ей так не хочется ложиться спать, ворошить кипы документов и ворочаться под одеялом от духоты. На эту ночь у неё свои планы — Сакура мнёт губы, размазывая помаду, и уверенно шагает к месту встречи. Ветер неслышно шелестит раскинутыми над улицей ветвями вишни. Фонарный свет распластывается у закрытого магазинчика, внутри витрины которого неясными тенями проступают манекены, а по тротуару неспешно плывут нежно-розовые лепестки. На втором этаже мигает красная лампочка сигнализации, с железной лестницы запасного выхода накрапывает влага — здесь невероятно тихо, спокойно и безлюдно, несмотря на вечно кипящую жизнь деревни. Туфли девушки бликуют, она неторопливо цокает каблуком и осторожно осматривается. В этот раз она не опаздывает, но, зная с кем назначена встреча, чужое опоздание нельзя исключать. Сакура передёргивает плечами, стараясь сбросить нервозность: всё же это не свидание, Какаши просто предлагает её проводить. Может, это просто его наставническое беспокойство. А, может, он поблизости был по делам, почему бы им тогда и не пересечься. Она делает всё, чтобы не волноваться и не предполагать, что они на свидании. Тяжело выдыхая, Сакура замечает, как от дерева отделяется одинокая тень. — Я думала, вы опаздываете, Господин Шестой, — поджимая губы и делая независимый вид, чуть раздражённо проговаривает она, когда Какаши подходит. — Как прошло совещание? — Лучше, чем обычно, — пожимает он плечами и вглядывается в её лицо. Сакура смущённо краснеет, не ожидая такого внимания, и пугливо отводит взгляд. Она рада, что сумерки скрывают цвет её кожи. — Новая помада? — А?.. Да, — растерянно кивает, заправляя прядь волос за ухо. — Х-хинате показывала… — Тебе идёт, — Какаши улыбается одними глазами, но у Харуно уже сердце в пятки уходит. Стараясь собраться с мыслями, девушка наугад указывает пальцем. — Мой дом в той стороне… Мы можем пройти по… — Сакура-тян! — неожиданно со спины доносится крик, и куноичи оборачивается вместе с Хатаке. Наруто стремительно перепрыгивает с крыши на землю, махая забытым телефоном. Сакура в ужасе уставляется на свой мобильник в его руке, после охает и лезет в сумочку, чтобы проверить пропажу. За это время Узумаки, довольно улыбаясь, подходит ближе к паре и наконец признаёт второго человека. — Какаши-сенсей?.. — удивлённо вскидывает брови он, и Шестой деланно улыбается, посмеиваясь. — А вы тут чего?.. — Хотел тебя навестить, — сразу же отвечает Какаши, и Сакура, спешно забирая у растерянного Узумаки свой телефон, искоса поглядывает на него. Ситуация выглядит очень двояко, особенно после её разговора с другом. — Как твоя рука? — Неплохо, — кивает парень, но взгляд его удивлённо мечется между нервно оскалившейся Харуно и невозмутимым учителем. — Приходили бы с Сакурой, мы ужинали! — Был занят, — честно отвечает он. — Мы случайно встретились, — выпаливает зардевшаяся куноичи, боясь, что Наруто слишком быстро поймёт, на кого она так призрачно намекала. А, зная Наруто, можно предположить, что он в лоб заявит, что Сакура в него влюблена или ещё что-нибудь — в конце концов, её отношения с Хатаке совершенно неясные и туманные, поэтому такая позорная ошибка может плохо обернуться. — Странно… — Наруто щурится, пристальнее вглядываясь, и девушка с мужчиной только улыбаются. — А я вот случайно Саске встретил… На крыше появляется ещё одна тень, быстро спускающаяся вниз. Учиха медленно выходит из тени, смеряя внимательным взглядом всю компанию. Сакура нервно сглатывает, не ожидая, что ещё и он появится так не вовремя. — Вечер, Саске, — спокойно кивает ему Какаши, но чувствуется, как внимательно он оглядывает подошедшего. «Случайной» встречу с ним язык назвать не поворачивается. — Вечер, Какаши, — отвечая таким же вызывающим взглядом, холодно отзывается тот. Потом поворачивает голову к девушке. — Здравствуй, Сакура. — Капитан… — она неловко кивает, боясь назвать его по имени, но удивлённое лицо Наруто заставляет вынужденно поправиться: — Привет, Саске. — О, и Конохамару тут! — ещё более лучезарно улыбается Узумаки, замечая что-то за спинами друзей, и начинает активно махать рукой. — Конохамару, иди к нам!.. Тебя так быстро выписали! Чуть дальше по улице в тени кустов чья-то фигура заметно дёргается. Сакура раздражённо оглядывается, как и мужчины, теперь точно уверяясь, что все эти «случайные» совпадения далеко не случайны — Сарутоби, выходя под свет фонаря, давится искусственной улыбкой. Либо следил, либо специально пришёл. Парень подходит к компании и обменивается со всеми взглядами. — Вечер, Господин Шестой, Капитан, — он неглубоко кланяется им, после поднимает голову на Харуно с Узумаки. — Вечер, сестрёнка, братик. Сакура закусывает губу и прожигает злобным взглядом Сарутоби — только его не хватает для полной плачевности ситуации. Конохамару, заметив её раздражённо вздёрнутую губу, игриво подмигивает. Его явно не смущает оплывшее во второй раз лицо и соседство других шиноби. Раздаётся шиканье — Какаши глазами показывает помощнику иметь приличие. Хрустят суставы — Саске неохотно разминает шею, рассматривая в Шестом мишень. Побрякивает железная лямка сумочки — Сакура нервно скалится в растерянной улыбке и не понимает, почему весь этот цирк происходит с ней. Только Наруто смирно стоит и с удивлением оглядывает собравшуюся компанию. — Какое совпадение… — с натянутым смешком выдавливает он, и остальные радостно соглашаются с этим вариантом: — Да, действительно, неожиданная встреча! — ненатурально смеётся Конохамару. — Такое бывает, — лаконично подтверждает Какаши. Саске согласно хмыкает. Повисает липкая и странная тишина. Лают собаки вдалеке, стрекочут цикады, шелестит в листве ветер. И стоят в кругу шиноби, не зная, браться то ли за кунай, то ли за сакадзуки — поскольку никто не торопится уйти по своим делам и хотя бы немного упростить обстановку. И чем дольше они стоят, внимательно рассматривая каждого счастливчика, тем быстрее в голову Узумаки приходят странные мысли. Но первой приходит… — Кампай! — поднимая над столом в забегаловке чашку с саке, кричит Наруто, и остальные следом вяло приподнимают свой алкоголь над столом. Сакура вежливо улыбается, сама едва пригубив свою сакадзуки, и быстро опускает руки под стол. Их компания выглядит напряжённо и нелепо: она сидит рядом с ничего не подозревающим Наруто, улыбающимся невозможно счастливо и весело; слева располагается Шестой, пока что не наливающий себе алкоголя и анализирующий весь этот фарс; напротив Саске, буравящий поочерёдно взглядом то Хатаке, то Конохамару, а справа за столом самый младший и самый искусственно поддерживающий воодушевление Наруто — Конохамару. — Э-э-эх, как в старые времена! — утираясь тыльной стороной ладони, улыбчиво щурится Узумаки. — Команда номер семь! Ну и Конохамару, как мой последователь, — Сарутоби неуверенно улыбается в ответ другу. — Да-а-а, не хватает только Ямато-сенсея и Сая! — Не надо, — синхронно произносят Саске и Какаши, после чего обмениваются тяжёлыми взглядами. Оба знают, что нынешняя посиделка едва ли тянет на командный сбор. Неловкая пауза. — Ну, может, и не надо… — протягивает Наруто, оглядывая товарищей и не находя в их лицах столько же радости, как у него. — И всё равно, очень круто, что мы вот так случайно встретились! Бывают же совпадения, даттебайо!.. — Да, действительно, — задумчиво начинает Шестой, упираясь локтями в стол и сцепив пальцы. — Какое совпадение, что встреча с феодалами кончилась одновременно с рабочим днём временного отдела. Я думал, что он работает до восьми. Какаши искоса кидает взгляд на Учиху, и тот заметно нахмуривается. — Наверное, я ошибался, — выразительно вскидывая брови, заканчивает он. — У нас очень много работы перед презентацией, — выдерживая напор, спокойно отвечает Саске. — Приходится задерживаться допоздна. И в этом мало совпадений: я пришёл проведать Наруто. Не прятаться же мне по кустам, если я хочу его навестить?.. Задавая риторический вопрос, Учиха переправляет озадаченные взгляды компании к Конохамару. Парень нервно улыбается. — Выписали из больницы, — подаваясь ближе к столу, пожимает плечами он. — Не люблю долго лежать, а здесь как раз недалеко находится мой дом. Конечно, мне сейчас противопоказано пить, но… Синие глаза азартно поблёскивают в тёплом свете ламп ночной забегаловки. — Но мой возраст и хороший обмен веществ позволяют мне делать исключения, — Сарутоби расплывается в ухмылке. — Тем более, ради хорошей компании. Да, Господин Шестой?.. Невидимые стрелки перенаправляются на Хатаке, раздражённо прищурившегося на ответную поддёвку подчинённого. — Кончилось совещание, тебе хорошо известно моё расписание, — ловко выкручивается он, но холодный голос Саске снова врывается в разговор. — Совещание проходит в спальных районах?.. — серые глаза снова встречаются с иссиня-чёрными. — У феодалов странные предпочтения. — Не прятаться же мне в тени, если я решаю навестить друга? — Какаши улыбается одними глазами и с лёгкостью отзеркаливает замечание. Саске усмехается. Атмосфера значительно тяжелеет. Наруто, ощущая, как из товарищей льётся негатив, начинает неловко посмеивается и быстро наполняет пиалы очередными порциям саке. — Выпейте с нами, Какаши-сенсей!.. — подставляя к Хокаге сакадзуки и наполняя её, усердно кивает Узумаки. — Прошло уже столько лет, мы больше не будем лезть к вам с расспросами про лицо!.. Сакура украдкой забирает свою чашу. У неё складывается такое чувство, что здесь происходит абсолютно нетипичный разговор: каждый ловко и умело выкручивается, стараясь не показать своей заинтересованности, и от этого разговор приобретает только большую бессвязность и остроту. Остаётся надеяться, что Наруто, поглощённый радостью от нелепой встречи, не заметит, как двусмысленно общаются остальные мужчины за столом. — Мы взрослые люди, — неожиданно с весом рассудительности, поддакивает Конохамару, — чужие тайны, будь они даже мерзкими и гадкими, не принято разглашать. Я тоже сторонник того, чтобы не лезть в чужие дела. Как говорится: кому что идёт, то и красиво. Сарутоби обнажает белоснежные зубы, демонстрируя, что даже в побитом состоянии его молодость и красота не может укрыться от чужих взоров. А между строк проплывает: «Конечно, уродство неприятно многим, но для этого здесь сижу я, старики». Какаши скептично вскидывает бровь, явно не воспринимая оскорбление в свой адрес. — Красота приглядится, а ум вперёд пригодится, — вставляет своё слово Саске, и Конохамару зло нахмуривается. Учиха поднимает глаза и, размышляя, продолжает: — Тоже поговорка. Есть похожая: красив ситец, да линюч. Саске флегматично берёт с тарелки закуску и с громким хрустом надкусывает. «С твоей побитой физиономией и интеллектом мало о чём можно говорить. Исчезни». Сакура неуверенно посмеивается, чувствуя напряжение в воздухе. Наруто с непониманием повторяет её смешок, не понимая, о чём идёт разговор. Но Шестой отвечает намного эффектнее: он хмыкает, поводя челюстью в бок, и молча опускает маску. Берёт в пальцы сакадзуки и разом её осушает. Наруто с Конохамару в ужасе подскакивают, не ожидая даже предупредительной фразы перед таким открытием века. Гремят опрокинутые стулья, протяжно взвывает сдвинутый соседний столик. Саске ошалело округляет глаза, надолго задерживая руку перед лицом и чуть не роняя закуску под стол. Взгляды парней впиваются в острое лицо Хатаке, без единой ужимки и стеснения вновь наполняющего пиалу. Сакура смущённо тупится, часто моргая и боясь перевести на него взгляд. Ей его лицо не в новинку, но после одной осушенной сакадзуки стеснение рядом с ним точно всплывёт наружу. — К-к-какаши-сенсей!.. — взвизгивает Узумаки, прижимаясь к товарищу и тыча пальцем в Шестого. — Э-э-это как понимать?! — Во многих тайнах нет смысла, — слегка пожимая плечами, усмехается Какаши. И его улыбка неминуемо влечёт затруднённое восприятие даже у лиц мужского пола, поэтому ребята так мешкают, сглатывая. — Но я считаю, если хочется их создавать, то почему бы и нет. К тому же, все мы здесь тесно знакомы. Шестой улыбчиво щурится, ещё больше огорошивая остальных, а над ним буквально жирным текстом ставится последнее слово в споре. «Вы не в том со мной соревнуетесь, увы». И пока Учиха глухо прокашливается в кулак, а Узумаки с Сарутоби с осторожностью присаживаются обратно на свои места, Какаши склоняется к Сакуре и вполголоса спрашивает: — Тебе подлить? — Да, конечно, — смущённо хлопая глазами, соглашается она, затем невольно вздрагивает, когда рука мужчины касается её ладони. Это неосторожное действие возвращает остальных к прежнему сосредоточенно-соревновательному состоянию. Все молча поднимают пиалы, затем быстро осушают. Булькает алкоголь в бутылке, хрустят закуски, и вот пронзительные взгляды снова пересекаются. — Наруто, а Хината не будет беспокоиться, что тебя так долго нет? — осторожно осведомляется Сакура. — Нет, я её уже предупредил, — лучезарно улыбается он, затем, под влиянием алкогольной раскрепощённости, решает поделиться: — Она у меня такая хорошая… Иногда я думаю — что она во мне такого нашла?.. Так не хочу её волновать, но всё равно из раза в раз наступаю на те же грабли… — Ошибки не страшны, — участливо поворачивается к нему Конохамару. — Мы все ошибаемся, но главное, что мы что-то делаем. Ведь бездействие страшнее ошибки. Да и, пока молоды, у нас больше возможностей научиться всему новому. А потом что?.. Потом остаётся только молчать. Наруто согласно кивает, но так до конца и не понимает, что имеет в виду Сарутоби. Конохамару незаметно усмехается и окидывает взглядом остальных мужчин. «Что вы вообще здесь забыли?.. Занимайтесь делами, она моя. У меня намного больше шансов, чем у вас вместе взятых!» Саске хмыкает, откидывая чёлку в сторону. — Беспокоить её — нормально, — неожиданно говорит он, заставляя Сакуру с интересом поднять глаза. — Ты так же будешь всегда беспокоиться за неё, вне зависимости от того, как она далеко и с кем. К этому следует относиться спокойнее, ведь доверие более ценно. Узумаки задумчиво качает головой, оценивая глубину мысли друга. «Она вас как мужчин не воспринимает, я — единственный, к кому она питает чувства. Сдайтесь». — Наруто, не думаю, что это лучше обсуждать с нами, — вставляет своё слово Какаши, опираясь на локти. — Пока ты с ней откровенно не поговоришь, ты не узнаешь, как она чувствует себя на самом деле. Чаще будь с ней, тогда ты сможешь понять её намного лучше. Беспокойства неизбежны. Важно то, как вы их потом переживаете. В этот раз Наруто даже отвечает, придвигаясь ближе. — Хороший совет, Какаши-сенсей, — одобряет он. — Но иногда бывает так сложно быть рядом, поэтому я многое упускаю из виду. — Со временем начинаешь и так хорошо чувствовать человека, — заглядывая в глаза бывшего ученика, поясняет Хатаке. — Главное, стараться сделать всё, что в наших силах. — Да-да, конечно, — живо кивает Узумаки и мотает на ус. Сакура с восхищением переводит взгляд с одного на другого, оценивая, насколько чутким может быть Какаши. Помочь Наруто в личной жизни — это подвиг отдельной категории. Шестой понимающе кивает и подносит сакадзуки к своим губам. «Бравировать в пустоту умеет каждый. Что у вас есть кроме синяков и прошлых связей?» Пьют. Неожиданно следующим резко тянется к бутылке Саске. Саке звонко плещется в пиалах, все молча осушают их. Снова наливают. Пьют. Время на часах плавно переваливается за два часа пополуночи. Соседние столики постепенно пустеют, оставляя только ленивых официантов, снующих по помещению и протирающих столешницы. Их стол также начинает постепенно опустошаться: кончаются закуски, в бутылке остаётся совсем немного. — Кстати, — уже более пьяно заговаривает Конохамару, и его красные щёки мерцают под лампой жирным блеском, — в честь моего деда клану Сарутоби собираются выделить отдельный квартал. Наруто, ты знаешь?.. Это будет замечательно, туда и Куренай-сан сможет перебраться вместе с Мирай, а то им вдвоём тесно в маленькой квартире. Маленькая Мирай такая лапушка… Жаль мне ещё долго до своих детей, но в этом есть плюсы: свой огромный дом, сад. Даже и не знаю, что с этим всем делать одному… Расфокусированный взгляд парня мажет по Сакуре, не задерживаясь надолго. «Я могу многое ей дать, а что есть у вас, кроме работы?..» — Клановый квартал не предмет гордости, — сухо обрывает его Учиха, чуть нахмурившись. — Это большая ответственность. Лучше построить собственный дом, чем зависеть от подачек феодалов и их сиюминутных желаний давать кому угодно почести. Саске облизывает изнутри ряд зубов и прикладывается к сакадзуки, не дожидаясь остальных. По его плавающему взгляду очевидно, что он перебирает, поэтому так чувствительно относится к поднятой теме. Однако и он смотрит на Сакуру, прикрываясь каёмкой пиалы. «Я сам многого добьюсь, и она разделит это со мной». Какаши хмуро оглядывает сидящих за столом. Наруто уже заплетается в словах, устало прикрывая глаза и грозясь упасть, Конохамару и Саске перестают чётко понимать разницу между сказанным и мысленным. Хатаке тяжело вздыхает, поднося к лицу сакадзуки и разглядывая своё отражение в нервно подёрнувшейся глади. — Сакура. — Девушка удивлённо поднимает на него голову, разлепляя глаза и смаргивая лёгкую дрёму, но выверенным движением тянется к своей чаше, — не пей больше. Тебе хватит. — Почему это?.. — чуть обиженно отзывается она, но руку покорно опускает. — Потому что ты плохо переносишь алкоголь, — поворачивая голову в её сторону, выдыхает Хатаке. Он долго смотрит на её раскрасневшиеся щёки, масляный взгляд и не сдерживает скромной улыбки. — Умойся, у тебя глаза закрываются. — Я не сплю, — по-детски бурчит она, но опять же незамедлительно следует совету. Нестойко поднимается, оглядывая своих товарищей, и направляется к туалету. Последнюю чашу он опустошает одним глотком и сразу же поднимается, привлекая к себе пьяные взгляды парней. — Доведите Наруто до дома, — коротко просит он, глядя, как Узумаки засыпает на собственном гипсе. — Куда ты? — менторским тоном осведомляется Саске, впиваясь взглядом в натягивающего маску Хатаке. — Домой. — Не останетесь, Господин Шестой? — подпирая кулаком щёку, приоткрывает глаза Конохамару и ёрнически ухмыляется. — Как жаль… — У меня есть дом, и этого мне достаточно, чтобы не оставаться здесь дальше, — улыбаясь одними глазами, кивает Какаши, и в этот раз парни не находятся с ответом. Либо они слишком пьяны, чтобы думать о чём-то ещё, либо слишком глубоко ушли в себя, забыв об окружающем мире. Сакура окатывает своё лицо прохладной водой и чувствует, как в кармане коротко вибрирует телефон. Она распрямляется над раковиной, сдувая налипшие пряди со лба, и с интересом достаёт его, открывая сообщения. «Выходи через задний ход, я жду». Позади забегаловки под ещё тёмным небом, робко светлеющему по краям начинающимся ранним восходом, Какаши устало разминает шею. Девушка коротко и по-ребячески дёргает его за рукав, заставляя обернуться, и мужчина качает головой в сторону её дома. Сакура медленно шагает рядом, иногда зевая, и думает спросить, почему они уходят таким странным способом. Но Шестой слишком уютно молчит, и она не решается прерывать их зыбкое понимание. Голову приятно кружит, тело, разморенное алкоголем, гудит и требует мягкости. Оставшиеся парни только спустя время понимают, что Харуно больше не вернётся. Приходится ленно вставать, расталкивать задремавшего Узумаки и пытаться оттащить его к нему же домой. Но даже после их ухода над столиком, заставленным пустыми бутылками, остатками закуски и грязными тарелками, продолжает нависать межстрочное окончание встречи. «Не обещайте ничего, что не можете дать сейчас. Я делю с ней всё сразу, не ожидая счастливого завтра». Провожая девушку до дверей её подъезда, Какаши оказывается единственным, кто вспоминает о ней за долгой чередой запальчиво-мальчишеских фраз. Она чуть сонно и мило машет ему рукой, улыбаясь, и становится ясно, что её нельзя выиграть как приз в словесном поединке. Шестой улыбается и не прячет своих смеющихся глаз.* * *
Голова тяжёлым грузом продавливает подушку. Солнце слепит, пробиваясь сквозь занавески нервирующе ярким светом. Квартира чутко молчит, вбирая в тишину все едва слышимые призвуки вибраций холодильника, тиканья часов и автоматически включившегося кондиционера. Сакура просыпается резко, но глаза открыть не в силах. Боль царапает в виске глухо и удушающе неприятно. Горло пересыхает, во всём теле ломота и тяжесть. Утро начинается с жуткого похмелья и настойчивого будильника, никак не затыкающегося от осторожных шлепков дрожащей ладони. Куноичи со стоном приоткрывает глаз, пытаясь найти в себе тягу к жизни. Но внутри только скручивает пустой желудок, и от желания жить не остаётся ничего. Телефон снова подсвечивается, начиная глухой вибрацией скатываться к краю кровати по простыне. Сакура неловко бьёт в хаотичном порядке пальцами по экрану, но будильник не сбрасывается. Приходится взять его в руку и прищуриться, чтобы найти нужную кнопку. Перед глазами размазывается надпись «принять вызов». Не раздумывая, девушка тыкает в клавишу, только потом понимая, что сейчас она ни с кем разговаривать не хочет. — Алло?.. — сонно-несчастно хрипит она в динамик, блаженно прикрывая глаза и отворачиваясь спиной к слепящему окну. — Кто это?.. — Сакура, дочка, ты наконец взяла трубку! Мужской голос кажется смутно знакомым, и девушка только неразборчиво мычит. Но спустя пару секунд до её сознания доходит, чей это голос. — Пап?.. — Сакура разлепляет глаза, с недоверием косясь на дисплей. И вправду, злосчастное «Мама», обозначающее родительский домашний телефон, плывёт где-то вверху. — Привет… — Милая, послушай, не сбрасывай звонок, — торопливо заговаривает отец, боясь, что долго их разговор не продлится. — Не хочешь говорить с мамой, так поговори хотя бы со мной!.. — Пап, я не сбрасываю… — сипло стонет она, зарываясь носом в подушку. — Давай поговорим потом, я ещё сплю… — Я скоро буду на твоей станции, можем поговорить?.. — Ох… — Сакура зажмуривается, стараясь отогнать сон, и проверяет время. — Хорошо, но я себя не очень чувствую… — Я ненадолго, — твёрдо говорит отец, прерывая. — Буду ждать тебя там. — Хорошо, — всё ещё хрипло отвечает она и сбрасывает вызов. Подниматься в шесть часов утра в будни — это наказание за все былые промахи и ошибки. Девушка неохотно шлёпает босыми ногами по полу, перетаскивая себя из одной комнаты в другую. Раньше, когда она постоянно была на миссиях, это время не казалось ей чем-то жестоким и бездушным, но, привыкнув ко всем прелестям мирной жизни, начинаешь понимать нерасторопных гражданских. Чайник гулко завывает из кухни, брызгая струёй пара в воздух. Плещется вода в ванной, и Сакура шатко стоит перед зеркалом, стараясь не заснуть, пока чистит зубы. В её спящем сознании пока не ощущается вся странность и беспокойность встречи с отцом — она автоматически соглашается, привыкнув за долгое время службы только к приказам. Но, выползая под блёклый свет утра в мятой футболке и шортах, она наконец ощущает нервы, спутавшиеся в большой узел внутри живота: отец — единственный, кто старался не лезть в её жизнь больше позволенного, поэтому так удивительно слышать его голос утром. Уже на подходе к станции в голове Сакуры мелькает мысль — а не мать ли его толкает на то, чтобы он её выманил?.. Неприятный холодок пробегает под лопатками, и девушка сосредоточенно смаргивает. Кизаши сидит на платформе в одиночестве, хмуро взирая перед собой. Но, заслышав шаги приближающейся, в волнении поднимается и встречается глазами с дочерью. По его лицу пробегает робкая и нерешительная радость. Только даже радость не может скрыть тонкого запаха перегара, перебитого одеколоном, и лёгкий тремор. — Привет, пап, — несколько секунд приглядываясь к нему, запоздало говорит Сакура и останавливается на расстоянии нескольких шагов. — Что-то случилось?.. — Здравствуй, доченька, — улыбается он и чуть смущённо опускается обратно на скамью, похлопывая рядом с собой. — Садись, я очень давно тебя не видел… — Я постою, — преждевременно отстраняясь, обозначает куноичи, и неловко обнимает себя за плечи. — Мне скоро на работу, говори, у меня не так много времени. Кизаши печально и понимающе поджимает губы, отводя глаза. Его фигура, волнующаяся и ветреная, теряется в тусклом окружении станции. Даже волосы, пепельно-розовые, как у лепестка вишни, застывшего в грязи, не отливают прежним знакомым блеском. Мужчина смаргивает влагу, проступившую на глазах, — очевидно, он чувствует отстранённость дочери, но повлиять на это никак не может. Рельсы напряжённо остывают после ушедшего поезда, ветер зябко метёт по платформе пыль. — Приходи к нам в гости, — выдавливая грустную улыбку, обнадёженно предлагает отец. — Мы с мамой… Очень ждём тебя, Сакура. — Я много работаю, нет времени, — холодно режет она, нахмуриваясь. — Заходи хотя бы на часок… Ты ведь знаешь, что мы скучаем. Я и… Особенно Мебуки, — на секунду его взгляд потухает, но мужчина набирается сил и поднимает глаза на застывшую дочь. — Сакура, я знаю, что вы с Мебуки последние несколько лет не ладите. Она сложный человек, это так, но она очень любит тебя и хочет только помочь. Она бывает резкой и несдержанной, но это только от беспокойства о тебе, понимаешь?.. Ты у нас одна, поэтому мы иногда можем казаться тебе безумными стариками, которые всё делают неправильно и назло… Мы ведь… — Хватит, пап, — раздражённо прерывает она, напрягаясь. Кизаши замирает с приоткрытым ртом и всматривается в её лицо: Сакура бледнеет, нервно вздрагивает и закусывает губу, впиваясь пальцами в свои предплечья. Патиновый взгляд блуждает по платформе, стараясь не заглядывать в глаза отца, но неминуемо возвращается к его открытой и взволнованной фигуре. — Если это всё, что ты хочешь сказать, — её ресницы подрагивают, глаза затуманиваются, — то я ухожу. Шаркают подошвы, девушка делает неосторожный шаг назад. — Сакура!.. — Кизаши дёргано поднимается, заставляя дочь остановиться. Ветер порывисто поднимает её светлые волосы, закрывая профиль. Мужчина сглатывает и сосредоточенно вздыхает. — Мы не можем вечно воевать с тобой, дочка, — его голос затихает, но железные нотки горечи проскальзывают в тяжёлых словах. — Давай просто поговорим, я уверен, что ты… — Достаточно вы наговорили! Её крик отражается от статично замерших колонн, пустых скамеек и подрагивающей на ветру листвы. Пряди вздрагивают на хрупких плечах. Сакура поворачивается обратно к ошеломлённому отцу, и в её взгляде больше нет сдерживаемой вежливости, подавленной боли. Холодная ярость. — Я уже поняла, что могу оставить на ваше попечение незапланированного ребёнка, когда Саске меня бросит! Поняла, что я безмозглая и тупая, не умею распоряжаться ни своей жизнью, ни финансами! Что мне, идиотке!.. Я ведь только под мужиков ложусь и хамлю окружающим, большего от меня ждать не приходится! Её голос срывается, сипнет. Боль от похмелья с новой силой врезается в виски, заставляя оскалиться, ощетиниться. — И вру я вам постоянно, да, пап?.. О чём тут говорить, вы же и так всё лучше всех знаете! — Сакура… — Кизаши с трудом вдыхает, глядя, как вздрагивает каждый мускул на её лице, как неконтролируемо стекают слёзы по щекам, срываются от резких движений в воздух. — То, что ты слышала, это… — Это мама, да, я знаю!.. — всплёскивает она руками, порывисто всхлипывая. — И ты мне говоришь, как она меня любит, беспокоится?! Она меня ненавидит, презирает! Почему я должна выпрашивать у неё прощение за то, чего не совершала?! Когда я только вернулась, вы считали меня предательницей, дурой, и ваше мнение до сих пор не изменилось! К чему это лицемерие?! Если я такое большое разочарование для вас, тогда просто оставьте меня в покое!.. Мне и так больно, что я должна каждый день видеться со своим бывшим, больно, что принесла Тсунаде-сама неприятности!.. Я всё делала, чтобы быть хорошей дочерью!.. Извините, что так мало получаю и приходила так редко — я не хотела снова слушать, какая я плохая и тупая!.. Сакура захлёбывается слезами и нервно закрывает лицо руками. Она постоянно обещает себе не плакать, но сдерживать всё внутри становится невозможно. Её распирает, разрывает этой несправедливостью, отчаянием. — Доченька… — почти беззвучно говорит Кизаши, видя, как порывисто девушка утирается и старается задавить в себе слёзы. — Я всегда был и буду на твоей стороне, поэтому, пожалуйста… — Никогда ты не был на моей стороне!.. — всхлипывая, осипшим голосом вскрикивает она, но больше не поднимает болезненного взгляда. — Ты просто пьёшь, твоя сторона — бутылка, пока не осушится досуха. Что ты вообще обо мне знаешь, пап?.. Я тебя хоть когда-нибудь интересовала? Ты хоть когда-нибудь знал, что мне нравится, о чём я думаю и волнуюсь?.. Ты путаешь мой возраст, ты забываешь мой день рождения — ты уже перестал понимать, где реальность, а где твои пьяные бредни!.. Даже сейчас ты пьян!.. Думаешь, я не вижу, как трясутся твои руки?.. Думаешь, я не чувствую запаха, не вижу твоего пустого взгляда?.. Мужчина замирает. Сакура рвано вдыхает, восстанавливая дыхание, одним движением убирает волосы с лица и окатывает отца беглым презрительным взглядом. — Хватит, пап, — глухо говорит она, подавляя дрожь на губах. — Единственное моё верное решение — это стать куноичи. Потому что защищать себя могу только я сама. Шоркает по платформе обувь, вздрагивают от прохладного утреннего ветра плечи. Сакура бегло спускается по ступенькам вниз, не чувствуя даже взгляда в свою сторону. Кизаши просто молча усаживается обратно на скамью, складывая локти на колени, и глубоко склоняется, закрыв лицо руками. Он слышит то, что никогда не хотел слышать от дочери. Сакура слышит то, что слишком сильно ранит — она отплачивает той же монетой, подавляя в себе детскую обиду, одиноко стонущую где-то внутри. Она давно привыкает сражаться в одиночку, пусть всё остаётся на своих местах.* * *
День разгорается невыносимым жаром, зноем и предлетней духотой. Все окна распахнуты настежь, гудят кондиционеры внутри помещений, обмахиваются веерами прохожие, прячась в тусклых тенях домов. Улицы непривычно затихают — весь народ скапливается у водоёмов и рек, а узкие проулки и площади пустеют. Даже птицы смолкают, не поднимаясь в небо. Густое марево расползается над горизонтом. Безветрие душит, отблески горячего солнца на стёклах прожигают кожу. Временный отдел жмётся к стенам, ненавидя офис за то, что распростирается на самой освещаемой части резиденции. Девушки ленно распластываются на стульях, парни выносливо хмурятся и только позволяют себе распахнуть воротники. Сакура оглядывает их раскинувшуюся от изнеможения компанию несчастным и тяжёлым взглядом. Её место находится рядом с окном, и даже жалюзи, полосующие свет, не помогают скрыться от жара и духоты. В ушах звон. Вокруг — пятна света и редких теней. — Сейчас бы миссию к морю… — одними губами проговаривает Васаки, но его шёпот чётко слышится в тишине. Наоми вяло перекатывает голову на спинке стула. Длинные чёрные волосы путаются от пота, слипаются в пряди и чутко вздрагивают от движений, нарушая статику помещения. Сакура приоткрывает веки, поднимая искрящиеся соцветиями золотой зелени глаза к полоске света: её лицо укрывает полутень, покрасневшие белки высветлены и едва заметны, радужка переливается под чётко выделенными ресницами, на которых комкаются остатки туши. С утра она выпивает стакан воды с таблеткой, чтобы голова прекратила гудеть. Но боль только притупляется: её будто оплетают железные прутья, а пульсация продолжает достигать нервных окончаний. Больше она не пьёт — её тошнит. Не может даже засунуть в себя кусок хлеба — она не хочет есть. Живот стягивает спазмом, в груди ледяная апатия. По виску сползает капля пота. — Я прогуляюсь. — Слова срываются в воздух, но никто не слышит. Все погружены в зыбкую дремоту, навеянную ужасной погодой. Каблуки постукивают по полу ужасно медленно: весь мир неспешно плывёт, изжариваясь под палящим солнцем. Сакура прикрывает ладонью глаза и щурится, вглядываясь в чистое небо. Надежда на тучи и ливень окончательно исчезает: синоптики трещат с экранов телевизоров, спрятанных за витриной магазина техники, что сегодня жара не спадёт до ночи. И за их спинами такое же голубое небо, как и раскинутое над головой. — Привет, — тяжело выдыхает Яманака, сидящая в самом тёмном углу кафе и раскрывшая топ до соблазнительной ложбинки между грудей. — Что, тоже помираешь от жары?.. — Я просто хочу умереть, — иронично-холодно бросает в ответ Сакура, присаживаясь напротив, и подруга не сдерживает понимающей ухмылки. — Забей, пройдёт. Ино не настроена к долгим разговорам. Она пощёлкивает креплениями тёмных очков, глухо похрустывает соломенной шляпой под боком. Стеклянные стаканы с прохладительными коктейлями заманчиво покрываются мутной плёнкой испарений. Они долго молчат, стараясь передохнуть от незначительных движений руками, ленно прикрывают глаза, чтобы не видеть ненавистный свет. Сакура время от времени нажимает на блокировку телефона: на экране так и не появляется уведомлений о новых сообщениях. — Заноза должен написать?.. — улыбается Ино, и подруга гасит экран, утыкаясь взглядом в перекатывающиеся на дне стакана кубики льда. — Он на совещании. Завтра будет утверждаться проект Полиции. — Ну так что, есть у него другая? Или ты как всегда делаешь поспешные выводы? — Не знаю, — Сакура устало прикрывает глаза, — не хочу сейчас об этом думать. Происходящее кажется ей каким-то сном: всё видится так же размыто и нечётко, звуки с опозданием доходят до сознания, улицы контрастируют неживыми яркими цветами. Зелень не бывает такой насыщенной, небо не бывает таким голубым. Всё слишком яркое, карикатурное, неестественное. Боль внутри головы глухо скребётся, подобно мыши, роющей бетонную стену. — Слушай… Голос Ино смазывается по окружению водянистыми разводами её вишнёвого коктейля. Сакура странно встряхивает головой, и волосы влажно хлещут её по щекам — она чувствует касание, но не ощущает его так же ясно, как обычно. Кафе затемняется, потом резко проступает белоснежными окнами света в тёмном пространстве. Голоса сливаются в неразличимую какофонию. Поднимает взгляд на Яманака — её белые волосы плывут по серой стене, глаза обеспокоенно раскрыты, их цвет то угасает, то становится таким же ярким, как небо. — С тобой всё?.. Сакура с внутренним ужасом смаргивает и пытается подняться — темнота, глухой удар и такая же натянуто звенящая тишина. А в голове только отзвуки фраз отца, ужасно далёкий крик подруги и ритмичный писк.* * *
— С ней всё будет хорошо?.. — обеспокоенно спрашивает Ино, глядя на смертельно бледное и усталое лицо Сакуры, укрытое россыпью волос. Свет залегает на нём рябыми разводами. — Она так долго не приходила в себя, что я начала волноваться… Больничная палата приятно холодит гудящим кондиционером. Матовые занавески поблёскивают на складках, волнуясь на искусственном ветру. Пятая, стоящая рядом с постелью ученицы, зябко поводит плечами и кивает. — Ничего страшного, у неё в детстве намного чаще обмороки случались, — женщина тепло оглядывает Сакуру, осторожно убирая прядь волос с её лица. — Это от переутомления, стрессов и отсутствия полноценного сна. Пусть немного отдохнёт, ей это необходимо. — Хорошо, — с облегчением выдыхает Яманака, прикладывая ладонь к груди. В больнице даже в знойную жару нестерпимо холодно: девушка бежит сюда вместе с бесчувственной подругой так быстро, что поначалу прохлада холла её только радует. Но чем дольше она остаётся в палате, тем ярче ощущает дрожь. Сакура теряет сознание неожиданно и пугающе — резко встаёт, заставляя Ино подавиться собственным коктейлем, не реагирует на зов и потом чуть не замертво падает, ударяясь головой о соседний столик. Ино взвизгивает от шока, но сразу же бросается к ней. Её хлипкие навыки ирьёнина позволяют привести человека в чувство, поэтому поднявшуюся внутри панику девушка тщетно унимает своей решимостью. Однако проходит минута, две, десять. Персонал кафе осторожно интересуется, следует ли им вызвать медиков, боясь слишком близко подходить к девушкам и нарушить проходящее лечение, а Яманака не чувствует, как её начинает колотить над хрупким телом Харуно. Ладонь потряхивает, пот скатывается на раскрытое ципао, оставаясь тёмными пятнами на ткани и влажными дорожками на выдающихся ключицах. И Ино просто подкидывает на руках подругу, уносясь скорее к Госпиталю: ей кажется, что каждая секунда на счету, ещё мгновение, и грудь Харуно перестанет степенно вздыматься, а дыхание исчезнет с побелевших губ. Яманака знает, что такое страх, но таких ужасных волнений она не испытывает уже давно: слишком далеки они стали от беспомощных генинов. Но она ощущает себя именно беспомощным генином, когда дрожащей рукой заполняет бланки на ресепшене, а Тсунаде рявкает над ухом, чтобы перестала истерить и успокоилась. Палата и мирно посапывающая подруга внушают спокойствие. Ино чуть обиженно смотрит на Сакуру, внутренне коря её за такую невнимательность к себе. — Надо сообщить на работу, что она в больнице, — задумчиво рвёт молчание Тсунаде, скрещивая руки на груди. — Я позвоню Саске, — осторожно кивает Яманака, но Пятая раздражённо кидает на неё взгляд. — Постой, — останавливает она ещё ничего не сделавшую Ино, и та с недоумением округляет глаза, — позвони лучше Хатаке, а потом Саске. — Занозе?.. — ещё больше поражаясь, открывает рот девушка, но стыдливо заминается, понимая, что не совсем нужное прозвище говорит вслух. — То есть, Господину Шестому?.. — Это Сакура его так называет? — по-странному довольно с ехидцей усмехается Сенджу, и Ино скромно кивает. — Вот же чертовка, так и знала, что грызётся с ним до кровавых соплей!.. Может, ещё и не всё потеряно… — А вы что-то знаете?.. — восхищённо вспыхивает Ино, но Пятая самодовольно отводит смеющийся взгляд, явно не собираясь раскрывать все карты так просто. — Значит, там всё взаимно?.. — Без понятия, о чём ты говоришь! — отмахивается Тсунаде, но по её не сходящей с лица улыбке очевидно, что знает она достаточно. — Яманака, давай звони! Сакуру кто-то должен забрать вечером, у неё будет повальная слабость, я её одну никуда не пущу!.. — Слушаюсь, Тсунаде-шишо… — поджимая расстроенно губы, тупится Ино, и женщина удаляется в сторону дверей бойкой походкой. Однако, как только она слышит, что Яманака берёт телефон, разворачивается в дверях и командным голосом оглушает: — Сначала Хатаке! — Да! — играя роль покладистого шиноби, вытягивается по струнке Ино, но сразу понимает, что приказ не настолько и важный. Неважный с точки зрения лечения. Важный — с точки зрения двух заговорщических взглядов, которыми обменялись женщины при уходе Пятой. Ино бегло находит в телефоне Сакуры номер Шестого, набирает на своём и с нетерпением прикладывает трубку к уху. Её лицо так и плавится от счастливой улыбки, а вид спокойно спящей подруги вызывает неизгладимый интерес к результату её «небольшой помощи». «Тебя ждёт сюрприз, лобастая», — посмеиваясь про себя, ухмыляется она. И Сакура, будто в ответ, тихо стонет на подушке, переворачиваясь на другой бок.* * *
Сон отступает бессвязными отрывками чужих разговоров, пищанием приборов и звучным постукиванием каблуков. Тёплый ветер слабо ощущается на коже, и в мутном изображении реальности проявляется белый тюль, мерно покачивающийся на окне. Небо темнеет, рассеивая пастельную голубизну по горизонту. На каёмке заката слабо колеблются оранжевые всполохи разгневанного солнца. Сакура смаргивает с глаз мутную пелену и осторожно поворачивает голову — больничная палата, пустая койка слева и волнующиеся занавески по бокам кровати. Девушка стонет, прикрывая глаза. Она не помнит, как здесь оказалась, но предполагает, что обеденный перерыв для неё кончился не так хорошо, как хотелось бы. В комнате темно, значит, скоро к ней должны заглянуть медсёстры, чтобы проверить её состояние. Сакура вздыхает, приподнимаясь на руках и садясь, и хмуро оглядывает прикроватную тумбу. Её телефон, сумочка, тёмные очки. Точно, Ино её сюда принесла. «Наверное, заволновалась…» — Сакура грустно улыбается, представляя, с какой паникой вокруг неё могла скакать подруга. — «Меня ещё и потеряли, скорее всего…» Ладонь мягко подцепляет телефон, девушка щурится от брызнувшего в глаза яркого света экрана. Ни одного пропущенного. Ни одной СМС. — Странно… — задумчиво шепчет она, блокируя мобильный, и снова поворачивается к окну. Но неожиданно её начинает что-то смущать в небольшом наборе, оставленном на тумбочке. Сакура искоса поглядывает через плечо на столешницу, потом поворачивается и поднимает тёмные очки — записка. «Толстолобая, скорее поправляйся! У меня для тебя сюрприз! Как только придёшь в себя, подведи хотя бы губы — сюрприз тебе о-о-очень понравится!» — Чего?.. — потирая глаз, удивляется она. — А губы-то зачем подводить?.. Но догадка пронзает разум быстрее, и куноичи замирает, округляя глаза. «Какаши придёт!..» — понимает она, сжимая клочок бумаги. — «Должны были позвонить на мою работу, она позвонила ему!.. Он за мной придёт!» Сакура подрывается так же быстро, как включается свет в её палате. Она бегло обнаруживает зеркало, скрытое в углу над одинокой раковиной, перепрыгивает через мешающуюся койку и начинает в панике рыскать в сумочке в поисках косметички. Но на дне есть только помада — Ино слишком продуманная, заранее посмотрела, что у Харуно есть с собой, чтобы подготовиться к её «сюрпризу». Взгляд на часы — нет, он придёт попозже, у него совещание. Лёгкий прыжок к окну — нет, точно не идёт, его чакры поблизости не чувствуется. Она взлохмачивает волосы, обессиленно оглядывая наведённый за секунду бардак: откинута простыня, под которой она спала, сдвинута соседняя кровать, внутренности сумки разбросаны по постели. «Нет, нужно сделать вид, что я его не ждала», — так же скоро решает она, сминая губы. — «Поймёт, что я волновалась. Точно, нужно всё прибрать». Записка отправляется в мусорку, вещи скидываются обратно в сумку, щёлкает выключатель, и Сакура залезает обратно в кровать. Девушка должна выглядеть болезненно и вяло, тогда, вероятно, Заноза возьмёт её на руки и так доставит до дома. Сакура смущённо жмурится, представляя, как артистично неловко падает от слабости на его плечо, а он заботливо обхватывает её и притягивает ближе. Но фантазия уносит её дальше от вероятных планов, углубляется в недра её дома, где можно предложить чай, губы и, вероятно, вернуть жилет. «Так, хватит», — внутренне командует она себе, хлопая по щекам. — «Веди себя пристойно. Ещё не точно, что ты ему нравишься, просто не думай о том, что он в тебя влюблён. Не думай, не думай!.. Вчера ты об этом думала и всё пошло наперекосяк. Не сглазь, не сглазь!» Сакура выдыхает. Пытается успокоиться. Щёлкает ручка двери, и она сразу же закрывает глаза, делая вид, что спит. — Харуно-сан?.. — доносится осторожный женский голос, и Сакура разочарованно открывает глаза. Просто медсестра. — Я видела, что у вас зажёгся свет, подумала, вы пришли в сознание… — Да-да, — решая не врать персоналу о своём самочувствии, спешно кивает она и поднимает на локтях. — Я недавно проснулась. Состояние неплохое, только слабость. — Ох, значит, всё хорошо, — улыбается девушка, прикладывая к груди карточку. — За вами скоро придут, попросили передать, чтобы вас не отпускали раньше. — Ох… Конечно. Дверь закрывается. Сакура заныривает с головой под простыню и не сдерживает довольного писка. Чем больше она находится с Занозой, тем меньше в голове находится осуждающих замечаний по поводу её детского поведения. У неё сердце из груди выпрыгивает, всё тело горит и одновременно немеет — ей сносит голову от его взгляда, улыбки и неосторожных движений рукой. Влюблённая нега так томительна и будоражуща, что Сакура отвыкает справляться со всеми её порывами. Возле двери в её палату раздаются шаги. Харуно вздрагивает и резко возвращается в прежнюю позу, придавая себе болезненный и слабый вид. Закрывает глаза. Поворачивается ручка. Некто тихо приоткрывает дверь, боясь скрипа, и осторожно шагает внутрь. Сакура задавливает свою довольную улыбку и сонно приоткрывает глаза. Вдох застревает в горле. — Как себя чувствуешь? — говорит Саске, склоняясь и вглядываясь в её округлённые от шока глаза. В полутьме комнаты его взгляд непривычно взволнованный и тёплый, а тусклый свет играет на чёрной радужке синеватыми отблесками. Сакура замирает, не находясь с ответом, и Учиха молча присаживается на край её кровати. Неловкая тишина сменяет воодушевление.