Шерлок. Драбблы

Джону порой казалось, что весеннее солнце только усиливает холодность Шерлока - льдистая поверхность мышечно-покровных тканей его сердца будто застывала под теплыми лучами, совсем не пропуская света. Шерлок начинал бегать по местам преступлений; выкрикивал свое «скучно!» и расследовал практически всё. В нем будто включался неистощимый источник энергии, который летом, зимой и осенью пребывал в спящем режиме. Шерлок злился, раздражался, позёрничал и становился собой в большей мере, чем когда-либо. Он почти переставал лежать на диване и мучить скрипку, Джону редко удавалось увидеть его спящим или поглощающим пищу. Впрочем, кофе Шерлок мог хлестать литрами. Льдистая поверхность сердца не была твердой. Она была холодной, блестящей, впитывающей энергию и не отпускающей ее ни за что; но непрогибаемой она не была. До Шерлока можно было добраться – если он сам захочет впустить. Весной даже цвет его глаз будто становился холоднее. Более яркий и более безликий; Джон никогда раньше не сталкивался с подобным сочетанием. Хотя теперь все чаще и чаще ему приходило на ум, что Шерлока можно охарактеризовать с первым прилагательным – а его самого, естественно, со вторым. Рядом с красивым, потрясающе умным и холодным Холмсом теплый, посредственный Ватсон и вправду казался себе незаметным, почти невидимым. Весной Шерлок исчезал из дома на несколько суток. Джон ждал. Джон всегда ждал Шерлока. И ему никогда не приходило в голову, что его теплоту Шерлок захочет впустить за свои льдистые мышечные стены.