Шерлок. Драбблы

Шерлок Холмс и Джон Ватсон отличались друг от друга, казалось бы, категорически и бескомпромиссно. Отличались абсолютно всем – внешностью, характерами, взглядами на жизнь; Шерлок делил людей и события на «скучные» и «небезынтересные», при чем не имела ни малейшего значения их ориентированность на простые понятия добра и зла. Джон же, как ни старался отгородиться от их примитивности, всегда невольно ужасался маниакальному блеску глаз Шерлока и тому почти животному азарту, с которым детектив мог ползать на четвереньках среди луж крови и расчлененных конечностей, расследуя очередное подкинутое ему дело. Ужасался – и спешил за Шерлоком с места преступления, с восхищением выслушивая его блистательные догадки и удивительные выводы. Между Джоном и Шерлоком не было просто совершенно ничего общего; многие люди поражались тому, как доктор выносит детектива столько времени, так доверяя внешности Ватсона, что у них не оставалось ни малейшего сомнения в его вопиющей обыкновенности; а Джон обыкновенным отнюдь не был. Он был врачом, по доброй воле ушедшим на военную службу; спасителем жизней, которому нередко приходилось их отнимать. Шерлок отличался от него и в этом: он сохранял жизни многим, хотя не видел в них ценности, и мог искренне и почти по-детски радоваться трупам, изнасилованиям и серийным убийствам. Шерлок всегда казался холодным и неприступным; он пресекал на корню любые попытки людей сблизиться с ним и даже до поры до времени сам искренне полагал себя одиночкой и социопатом. Однако внутри, за этим призрачным барьером из льда и колючек Шерлок был куда мягче и теплее; стоило ему посмотреть на Джона, как во взгляде мелькала глубочайшая, хоть и виденная единственным человеком на свете, привязанность. В минуты, когда Шерлок лежал головой на коленях Джона и тот задумчиво и неторопливо перебирал пальцами его волосы, душу и тело детектива заливала безудержная, томная ласковость, и он не начинал мурчать от удовольствия только потому, что притягивал к себе Джона и заботливо-неловко целовал его, вкладывая в свои прикосновения все, что чувствовал. У доктора Ватсона никогда не было никаких стен. Он казался невероятно добрым и мягким; люди тянулись к нему, и он охотно помогал всем. Джон, в отличие от Шерлока, не выделялся из толпы; для всех и каждого он был коллегой по работе, хорошим другом, простым парнем с соседней улицы. Однако проникнуть в его душу не удавалось никому: Джон не строил вокруг своего сердца крепости и не поливал противника кипящей смолой, но легко и мягко отводил удары, направленные на сближение. Душа Джона была твердой, как кремень; внутри ореола безграничной любви и нежности к Шерлоку таилось железное, несгибаемое желание всегда быть рядом, не отпускать от себя и защищать до последней капли крови. Джон Ватсон и Шерлок Холмс не были похожи абсолютно ничем. Они были северным и южным полюсом, форштевнем и ахтерштевнем, ливнем и засухой; они были противоположны, как небо и земля, и так же неразделимы.