Cogito ergo sum

       Я шёл проклиная свою забывчивость, ведь еще утром, взглянув на небо, подумал о том, что к вечеру точно зарядит дождь, а зонт все равно оставил дома, да в этом весь я, Сэмюэль Атчесон.       Конечно, можно было не отпускать свой экипаж, но так поступить с моей стороны было бы настоящим свинством, ведь Альфред еще недели две назад просил о выходном, так как у его большой семьи праздник, его папе исполняется девяносто лет, и соберутся все братья. Папа Альфреда, мистер Джим Хелтон, меня восхищал, воспитать и поставить на ноги десятерых детей - это надо уметь. Вот у меня двое детей, но я уже сказал мужу, что я отрежу ему его любимый орган, если он меня еще раз сделает папочкой, проходить через эти кошмарные два года у меня нет никакого желания. Сначала девять месяцев ходишь с пузом, подчинив свою жизнь этому самому пузу, без выходных и праздников, потом когда вот она, долгожданная свобода, она машет платочком и, хитро ухмыляясь, скрывается за поворотом и наступает еще один год рабства. Намного кошмарнее предыдущего: колики, зубки, пеленки, распашонки, это с учетом няньки и слуг, а как выживал мистер Хелтон, мне трудно себе представить.       С такими мыслями я продирался через дождь, в ста футах уже виднелся родной дом, радостно поблескивая светом окон, я уже мечтал, как укутаюсь в теплый плед и буду греться у камина, который заботливый Андре, наш дворецкий, растапливал каждый раз, как наступали дождливые дни. Со второго этажа спустится мой Эдвард и, выговаривая, мою забывчивость, будет растирать мои замершие ноги в своих теплых и нежных ладонях. Но теплые мечты развеялись, когда боковым зрением я уловил худого мальчишку, который явно собирался разбить витрину булочной, а этого позволить я не мог.       Эту булочную держали наши соседи, очень милая пара, недавно переехавшая в наш район, я несколько раз видел их в банке, скорее всего у них имелся кредит, а значит потеря булочной может грозить им потерей дома, ведь иных заработков у них нет.       — Стой!— К моему вящему удивлению, рука с булыжником замерла в поднятом положении, поэтому я успел подбежать и схватить юного вандала за руку. Но когда я всё так смог разглядеть в этой темени лицо хулигана то понял, что кажется столкнулся я не со злоумышленником, а с тем, кто решил свести счеты с жизнью, запаха я не чувствовал, что не удивительно в такой дождь, поэтому сказать, кто передо мной, было затруднительно, либо очень молодой альфа, либо просто молодой омега. Оставить его в таком состоянии - значит, оставить умирать, о гуманности наших стражей порядка не знал, наверное, только слепоглухонемой, хотя и этот человек мог знать.— Пойдем.       Конечно, муж будет недоволен, но как-нибудь переживу, а этот мальчишка встречу с полицейскими вряд ли, руки больше походили на лягушачьи лапки, такие же холодные и мокрые.       Когда мы наконец добрались до моего дома, я с облегчением вздохнул, конечно, мальчишка не сопротивлялся, но и передвигался он с трудом, пришлось его почти волоком тащить, а я, к сведению хрупкий омега, а не силач-альфа.       Андре, увидев яростно пыхтящего меня и тушку на моих плечах, резво подскочив, снял груз с моих уставших плеч, вода стекала с нас бурным потоком, еще двое слуг, прибежавшие с кухни помогли мне снять плащ. Приказав привести парня в порядок, я стал подниматься в свою комнату, оставляя за собой мокрые следы, но сейчас меня меньше всего беспокоила целостность ковров, чудовищный холод, я почувствовал только, когда оказался в тепле. Эдвард, вышедший из своего кабинета, и слова не успел промолвить, как я скрылся за дверью. Сбросив мокрую одежду, не дождавшись, когда наполнится ванна, я забрался в теплую воду, которая обжигала промерзшего меня. — Ну и как это понимать?— Спросил муж, подходя к ванне и указывая на сброшенную одежду, взяв в руки губку, он нежно начал водить по моему телу, вызывая в каждой клеточке импульсы, от этого яички поджались, а член начал наливаться кровью, а из ануса бурным потоком потекла смазка. Конечно, Эд знает, что происходит с моим телом, потому что с ним творится то же самое, может быть, за исключением последнего пункта. Когда мы уже были готовы перейти к более активным действиям, нас прервал стук в дверь. За дверью оказался взволнованный Андре, таковым его я видел, когда у меня начались стремительные роды и вызвать доктора мы просто не успевали.       — Прошу прощения, что прерываю, но господин, ваш гость… Вам стоит взглянуть.— Когда дворецкий удалился, муж буравил меня вопросительным взглядом, пришлось объяснить, где я нашел своего неожиданного гостя. Наконец, одевшись, мы отправились в гостевую комнату, где по словам Андре они устроили мальчишку. Слов не надо было, чтобы понять причину возникшего затруднения у Андре, вся спина и как я полагаю, ягодицы, так как нижняя часть тела была укрыта одеялом, были покрыты синяками и длинными кровавыми полосами, а когда на вопрос Эдварда: "Это всё?". Слуги покачав головами, приподняв его, перевернули лицом к нам, меня явственно затошнило, вся область живота была в синяках, а на груди и плечах виднелись следы человеческих зубов, будто его хотели съесть живьем, но помимо этого были ожоги, которые явно были оставлены сигарами. — Что это?— На этот придушенный вопрос, решил ответить мой муж. — Похоже, тот, кто насиловал мальчика, знает толк в пытках, первое время эти железки вряд ли приносили боль, скорее дискомфорт, но как и любой орган, ему требуется кровоснабжение, а его, судя по цвету органа, не было долго, а это очень больно, сейчас нужно снять эту штуку с него, всё остальное потом, как бы ткани не омертвели… Андре пошлите за доктором, а ты, Сэм сходи сначала покушай, потом уложи детей, они отказывались спать без тебя, а я тут пока помогу мальчику, боюсь, ждать уже нельзя.