Роль, изменяющая судьбы

Елена от безысходности расхаживала из угла в угол гримерной. Девушка не могла успокоиться. Как она позволила себе расслабиться, поддаться уловкам Сальваторе? Ну почему в этот момент кто-то решил зайти именно в эту комнату? И чем Гилберт заслужила столько проблем на свою голову? Ещё с детства Елена обладала уникальной способностью притягивать к себе беды и несчастия. Дура! Дура! Полная дура! Разве она могла подумать, что всё обернется таким образом, когда соглашалась на эту роль? Откуда вообще взялись чувства к этому черноволосому эгоисту? Подумаешь, красавец. Этого ещё недостаточно, чтобы влюбиться, по крайней мере, для неё, Елены. Так Деймон ещё и с душой не самой черной оказался. Правда, эта самая душа скрыта от посторонних глаз и находится очень глубоко, до неё не так легко докопаться, и стоит это неимоверных усилий. «Молодец, Гилберт, докопалась!» - мысленно ругала себя Елена. После того, как Сальваторе рассказал ей о своём детстве и жизни, она изменила своё отношение к нему. Девушка наконец-то смогла понять причину его колючести, резкости и отсутствии принципов. Как Гилберт могла осуждать его после всего того, что пережил Деймон? Со смертью матери он потерял своё детство, которое и до этого не баловало Сальваторе, а потом и вовсе превратилось в сплошное несчастье. Ребенок потерял ту, которую любил больше всех на свете, не представляя, что можно найти ей замену. Годы одиночества, детский дом. Елена не могла даже представить, насколько это тяжело и какой след в душе остается после всех пережитых испытаний. Но Деймон справился; несмотря на всё, что он пережил, остался чистым и искренним человеком. Встретив Кетрин, решил, что судьба, наконец, преподнести ему подарок. Сальваторе впустил девушку в свою жизнь, надеясь разделить с ней горе и радость, доверял ей. А Пирс просто растоптала, унизила, убила в нём всё хорошее. Заставила мужчину возвести стену, за которую он спрятал себя настоящего, свою душу, никого не подпуская близко. Кетрин поплатилась за свои поступки, а теперь Елена ответит за свои. А что такого она сделала? Посочувствовала Сальваторе, дала ему надежду, ворвалась в его жизнь, разбивая все преграды и все стены на своём пути. Да, именно за это Гилберт и поплатится. Ведь говорила же себе, что это просто роль, но, вживаясь в образ сестры, она впустила в свою жизнь всех этих людей. Со всеми Елена поступает нечестно, притворяясь другим человеком. Актриса не сдержала обещание, не смогла воспринимать это лишь как игру. Но ещё Гилберт нарушила самое главное обещание, которое дала после того, как стала сближаться с Деймоном: девушка обещала себе не влюбляться в Сальваторе. А что будет, когда всё закончится? Она снова вернётся к нормальной жизни? Да вот только некуда больше возвращаться. Больше нет той простой, наивной Елены Гилберт, которая всегда слепо доверяла людям, не ожидая от них предательства, которая искренне верила, что все её мечты обязательно сбудутся, а любовь придёт, как в сказке. Жестокий и циничный мир телевидения изменил Гилберт. Здесь приходилось врать, изворачиваться, притворяться. И что самое страшное: Елена всему находила оправдание, боясь признать, что становится похожей на сестру. Оказалось, что оставаться самой собой не так-то просто, когда растворяешься в чужой жизни. Гилберт привыкла к такой жизни, влилась в ее ритм. И иногда ей казалось, что девушка уже не сможет жить как прежде. Внезапно, та, прошлая жизнь, показалась скучной и неинтересной, как будто той Еленой была вовсе не она. Девушка стала сильнее, хитрее, научилась добиваться своих целей, используя при этом других людей. И как бы Гилберт себя не оправдывала, результат был один – актриса идеально справилась со своей задачей, стала Кетрин Сальваторе, расчетливой и гордой женщиной. Прекратив на мгновенье свои раздумья, Елена посмотрела на Деймона, который удобно расположился в кресле и с любопытством наблюдал за её метаниями. Сальваторе выглядел абсолютно спокойным, как будто бы сложившаяся ситуация его вовсе не касалась: привычная ухмылка на губах, взгляд, ставший таким родным, холодный и пламенный одновременно. Глядя на Деймона, величественно сидящего в кресле, Елена не смогла сдержать улыбки. Заметив, как губы девушки довольно растянулись, мужчина в ответ улыбнулся, жестом предлагая ей подойти ближе. - Ты какая-то странная, - мягко сказал он. – Так волнуешься, переживаешь. Я тебя не узнаю. - Я смотрю, тебя данная ситуация вообще не волнует, - иронично ответила Гилберт, подойдя ближе. - Я имею в виду не только эту ситуацию. Ты уже давно не похожа на себя. Нет, поведение обычное, но, когда мы остаёмся вдвоём, ты становишься другой. Как будто подменили. Елена обошла кресло и опустила руки Деймону на плечи, скользнула пальцами по груди, шаловливо пробегая ими по накаченным мышцам Сальваторе, и опустила голову мужчине на плечо. Гилберт прекрасно осознавала, что творит, но ничего не могла с собой поделать. Её тянуло к Деймону с непреодолимой силой. Вдыхая его дурманящий аромат, девушка прикрыла глаза, наслаждаясь этим моментом. Возможно, уже завтра Кетрин придёт в себя и Елена больше не сможет наслаждаться обществом этого самодовольного красавца. Иногда он казался таким невыносимым, что хотелось просто убить, а иногда становился самым нежным и заботливым. Но, независимо от того, каким мужчина был, он всегда оставался Деймоном Сальваторе. Наглым, напыщенным, самоуверенным? Да, но с добрым сердцем и светлой душой. Елена теснее прижалась к его плечу и опаляла кожу своим горячим дыханием. Никто из супругов не хотел выяснять причин этих действий, не хотели выяснять, где ложь, а где правда. Сейчас они просто молчали, понимая, что это может не повториться: каждый поцелуй, каждое объятие как последнее. - Ты что-то имеешь против? Хочешь, чтобы я снова стала такой, как раньше? – спросила Елена, понимая, что разрушает атмосферу спокойствия и умиротворения. Деймон промолчал, ухмылка так и не исчезла с его лица. А Гилберт и не нужен был ответ. - Успокоилась? А то у меня уже в глазах зарябило от твоих хождений туда-назад. Знаешь, ты такая смешная, когда нервничаешь, - съехидничал Сальваторе. Елена стукнула нахала кулачком по груди. - Как я могу быть спокойна? Клаус… я даже представить себе не могу, что он со мной сделает. Деймон резко встал с места и в следующее мгновение уже стоял на ногах, придерживая Елену за талию. - С чего ты взяла, что это был именно он? Нас мог видеть кто угодно. Подумаешь, муж с женой целуется. Это что, такая сенсация, что об этом должны докладывать Клаусу? Нас точно видел не Фриман. Поверь мне, если бы это был он, то так просто не ушёл. Обязательно вставил бы свой комментарий. Елена слегка улыбнулась, нежно смотря на мужчину: - Наверное, ты прав. Я просто накручиваю себя. Поехали домой? - Хорошо, - согласился Деймон и открыл перед девушкой дверь, пропуская вперёд. Когда Гилберт проходила мимо него, мужчина не смог удержаться от колкости: - Если хочешь, я могу отвести тебя к Стефану. Елена одарила его гневным взглядом, давая понять, что шутка была неудачной. Девушка уже приготовилась что-то ответить, но губы Сальваторе прильнули к её устам, настойчиво требуя ответа. Что же теперь будет? Деймон наверняка думает, что Кетрин решила к нему вернуться. И как распутывать новую головоломку? Но проблемы ведь могут подождать до завтра, так ведь? А сейчас Гилберт просто позволит себе насладиться этими минутами. В конце концов, день сегодня выдался очень сложный и единственное, чего она хочет - это опустить голову на мягкую подушку и провалиться в сон. *** - Кетрин, - блондинка в нерешительности застыла в дверях. - Что, Кер? – спросила Елена, поправляя прическу. – Мне нужно на площадку, через три минуты съемки. У тебя что-то срочное? - Да, - Форбс, не решаясь войти, по-прежнему стояла на пороге. – Клаус просил тебя зайти к нему. Сердце брюнетки пропустило пару ударов. Вот и новое утро. Здравствуйте, проблемы. Стараясь скрыть своё волнение, Елена сделала вид, что усердно пытается что-то найти в своей сумочке. Блондинка уходить не собиралась, сверля и без того взволнованную девушку любопытным взглядом. - Я поняла, Керолайн. Зайду к нему после съёмок. Ты хотела что-то ещё? – голос «Кетрин» предательски срывался. - Нет-нет. Просто Клаус сказал, что это срочно. Он ждёт тебя прямо сейчас. - Хорошо. Я иду. Девушка покинула гримерную и пошла по длинному коридору в кабинет мистера Фримана-старшего. Ноги подкашивались, била дрожь. Гилберт пыталась успокоить себя. Мало ли зачем она ему понадобилась? Но волнение никуда не пропадало. А вот и заветная дверь. Положив свои тоненькие пальчики на дверную ручку, актриса с силой сжала её: костяшки пальцев побелели от напряжения. Набрав в лёгкие побольше воздуха, Гилберт вошла в кабинет. -Елена, - Клаус улыбнулся девушке, выудив из своего арсенала ядовитую улыбку, и жестом предложил ей присесть. – Проходи. Не сказав ни слова, дабы не сболтнуть лишнего, «Кетрин» села в кресло, стараясь не смотреть мужчине в глаза. - Ничего не хочешь мне рассказать? – мужчина говорил заботливым голосом, весь его вид располагал к себе. Это Елену и настораживало. - О чём вы, мистер Фриман? – девушка сжалась в кресле, по-прежнему не поднимая глаз. - О том, как тебе телевидение, справляешься ли ты со своей задачей. Ты уже так давно вошла в нашу дружную семью, а мы с тобой даже не говорили ни разу, - дружелюбно произнёс Клаус. - Мистер Фриман, я сомневаюсь, что Вы попросили меня прийти только потому, что хотели со мной поболтать. В любом случае мне нечего вам рассказать. Для меня это просто работа, ничего больше, - Елена все же посмотрела на него и достойно вынесла ответный изучающий взгляд. Клаус выдержал паузу, вероятно, для эффективности сказанных слов. - Что ж, Елена, я действительно хочу просто поговорить. Я надеялся, что мне не придётся вытягивать из тебя каждое слово, и ты сама всё расскажешь. Но ещё я надеялся, что ты будешь следовать правилам нашего договора, и этого разговора не произойдет. Но, видимо, я ошибся, - Фриман встал и подошёл к Гилберт. Тяжёлая рука легла ей на плечо, от этого простого действия Елена невольно вздрогнула. Но брюнетка решила держаться до последнего. - Я действительно не понимаю, к чему Вы клоните. Я что-то сделала не так? – Гилберт подняла голову, чтобы увидеть мужчину, но он отвернулся от неё и подошёл к мини-бару, чтобы налить себе виски. - Будешь? – поинтересовался он. - Нет, спасибо, я не пью, - отказалась девушка. - Как хочешь, - Клаус принялся откупоривать бутылку. – Ты утверждаешь, что для тебя это просто работа, так, Елена? – он вопросительно посмотрел на неё. Та кивнула головой в знак согласия. – Значит, если я буду не прав, поправь меня: ты и Сальваторе вчера вечером целовались не потому, что испытываете друг к другу взаимные чувства, а потому что репетировали одну из сцен по сценарию. Что ж, похвально. Я очень рад, что мои сотрудники даже в свободное время занимаются работой, не щадя сил и времени. Но нужно же себя беречь, ведь не у всех есть двойники, не так ли, Елена? Теперь отпираться было бесполезно. Самые худшие опасения Гилберт оправдались: Клаус всё узнал и теперь просто издевался над бедной девушкой. - Ну, что же ты молчишь? Давай, скажи, что я ошибся. Что мне поступила неверная информация. Что это была не ты. Может быть, я не знаю, и Кетрин уже жива-здорова, и именно она вчера лобызалась с Деймоном, а ты мирно спала в своей квартирке и видела десятый сон, а может даже составляла компанию моему сыну? – Клаус не сводил с девушки горящих глаз. Он чувствовал её страх, смятение и это доставляло ему удовольствие. - Мистер Фриман, если вам всё известно, то чего Вы хотите от меня? Чтобы я это признала? Хорошо, я признаю, - Елена посмотрела на него: от прожигающего насквозь взгляда голубых глаз Гилберт стало не по себе, она вновь уставилась в пол. - Это хорошо, что ты признаёшь это. Тогда поговорим о договоре, - Фриман вновь сел в своё кресло, покопался в ящике стола и извлёк оттуда синюю папку и бросил на стол перед Еленой. – Там стоит твоя подпись, Елена. Ты обязалась исполнять роль Кетрин Сальваторе. Я простил тебе капризы, касающиеся моего сына. Позволил импровизировать. Я не могу заставить тебя полюбить Стефана, так что, если не хочешь иметь с ним физическую близость, то, пожалуйста, сохрани отношения, которые они с Кетрин построили, - затем голос Клауса внезапно повысился, вызывая рой мурашек по телу брюнетки: - Но у тебя нет прав что-то менять. Тебе чётко дали понять, какие отношения Кет должна поддерживать с каждым отдельно взятым человеком. Супруги Сальваторе всегда были на ножах и ненавидели друг друга, - его голос вновь стал мягким и спокойным. А что сделала ты? Тебе не кажется, что ты «слегка» уклонилась от заданного курса? - Я понимаю, что сделала то, что не входило в ваши планы. И поверьте, я уже пожалела об этом. Я исправлю сложившуюся ситуацию, - Елена и сама не знала, откуда взялась эта смелость. В последнее время с ней стало часто такое происходить. – Вы же понимаете, что этот договор незаконен и не имеет юридической силы. Как Вы собираетесь объяснять то, что наняли близнеца на роль актрисы, находящейся в коме, договор с которой, между прочим, не расторгнут? - А я смотрю, ты времени зря не теряла, Елена. Ты права, договор – это всего лишь бумага, которой я ничего не докажу. Но вот, как думаешь, поверят мне, если я скажу, что ты, Елена Гилберт, так отчаянно желающая стать звездой, решила убить своего известного двойника и занять его место под солнцем? – губы Клауса растянулись в самодовольной улыбке. Директор канала откинулся на спинку кресла и с интересом наблюдал за реакцией девушки. Елена поменялась в лице, резко побледнела. Ребекка отзывалась о Клаусе как о не самом чутком человеке на земле, но всё же такого Гилберт от него явно не ожидала. - Вы не сделаете этого, - сказала она, но голос прозвучал слишком жалко. - Давай не будем говорить о том, что я сделаю, а что нет. И перейдём к делу. - К какому делу? Вы ставите мне условия? – настороженно спросила брюнетка. Улыбка Фримана-старшего стала ещё шире. - Правильно мыслишь. Условий всего два. Первое: ты больше не капризничаешь, не предъявляешь никаких требований, добросовестно исполняешь свою роль. И второе: нужно как-то решить проблему под названием «Деймон Сальваторе». Он должен как и прежде ненавидеть тебя, то есть настоящую Кетрин. Надеюсь, справишься с этим сама. Делай и говори все, что хочешь, за исключением правды, конечно. Только при исполнении этих двух условий твое имя и репутация так и останутся незапятнанными, а твоя сестра будет продолжать получать искусственное жизнеобеспечение. Елену передёрнуло от таких слов, ей хотелось высказать этому шантажисту всё, что она о нём думает. Но девушке пришлось засунуть своё недовольство куда подальше, чтобы не усугубить и без того сложную ситуацию. Молча Гилберт встала и направилась к двери, но около выхода обернулась и, одарив Клауса пристальным, внимательным взглядом, поинтересовалась: - Откуда вы узнали обо мне и Деймоне? Это Вы вчера нас видели? - Елена, я что, похож на подростка, наблюдающего за целующимися парочками? – саркастически спросил Фриман. – Ты и сама догадываешься, откуда я это узнал. - Вы слишком хорошо обо мне думаете, - не преминула съехидничать Елена на его реплику. – Я не знаю, кто вам сообщил. - Хм, - изрёк он и издевательски улыбнулся. – Я мог бы не выдавать свои источники, но… Мне сказала Ребекка. *** Елена на всех парах неслась по коридору. В голове не укладывалось: как Ребекка могла так поступить с ней? Она же так яро защищала её от Клауса, предупреждала насчёт его коварности и алчности. В последнее время Фриман вела себя немного странно, но Елена никак не могла подумать, что блондинка окажется двуличной. Обида девушки нарастала; не желая молча оплакивать безвыходность своего положения, актриса направилась к предательнице. Уже во второй раз за день Гилберт влетела в кабинет одного из начальников на канале без стука. Ребекка подняла на неё свои изумрудные глаза и тут же их опустила. Она знала, зачем Елена здесь и не видела смысла отпираться, но и смотреть в эти тёплые, несмотря на бушующую в них злобу, карие глаза, после того, что она сделала, Фриман не могла. - Почему? – сквозь зубы спросила Гилберт зажмуривая глаза, чтобы не сорваться на крик. - Пожалуйста, войди и закрой дверь, - попросила блондинка. – Я не хочу, чтобы весь канал был в курсе происходящего. Елена молча захлопнула дверь и с презрением посмотрела на Ребекку. - Почему ты это сделала? – повторила «Кетрин» свой вопрос. - Прости, - только и смогла выдать девушка, упорно не желая смотреть в глаза собеседнице. Фриман пыталась сделать вид, что работает за компьютером, но ничего не выходило. - Прости? – удивлённо переспросила Гилберт. – Это всё, что ты можешь мне сказать? Просто «прости»? - А что ты ожидала от меня услышать? - Да всё, что угодно: оправдание, объяснения своего поступка, - брюнетка всё же сорвалась на крик, прожигая Ребекку взглядом. - Ты бы сказала, что тебе не нужны мои оправдания. Елена, прости, но то, что ты сближаешься с Сальваторе, может стать проблемой для нас всех. Откуда мне знать, вдруг ты решишь открыть ему свой маленький секрет? Я считаю, что сделала правильно, предупредив Клауса, так как меня ты слушать всё равно бы не стала, - девушка говорила спокойным, ровным голосом и это выводило Гилберт из себя. - Я не собиралась ничего рассказывать Деймону. И прежде, чем что-то говорить Клаусу, ты могла бы поговорить со мной. - Я уже сказала, ты бы не стала меня слушать. Я забочусь о бизнесе в первую очередь и прости, что задела твои чувства. Неужели ты ещё не поняла, что здесь, на телевидении, чужие эмоции никого не волнуют? – Ребекка встретилась с Еленой взглядом и гордо его выдержала. Девушка промолчала. Ей было нечего ответить. - Если у тебя больше нет вопросов ко мне, то я прошу тебя покинуть мой кабинет. Мне нужно работать. И в следующий раз прежде, чем войти, пожалуйста, стучись, - попросила Фриман и сделала вид, что ее интересуют бумаги, которые она взяла в руки. Елену пугала эта холодность слов Ребекки. Девушка ничего не понимала. Что с ней случилось? Гилберт знала её не так давно, но никогда бы не подумала, что сестра Клауса может быть такой чёрствой. Медленно девушка направилась к двери, но внезапно остановилась и повернулась к блондинке: - Если тебя, как и твоего брата, не волнуют чувства других людей, то почему всё это время ты так хорошо ко мне относилась? Почему не выдавала Клаусу, что Кетрин - моя сестра, что я собиралась увидеть её? Почему утверждала, что на моей стороне? Или вам доставляет особенное удовольствие топтать доверие близких, предавая в самый неожиданный момент? - Гилберт говорила спокойно, её голос звучал твёрдо, а испепеляющий взгляд терроризировал Ребекку с новой силой. - Я действительно была на твоей стороне, Елена. Просто ты перешла границы, - голос Фриман потерял былую уверенность. - Я была о тебе лучшего мнения, верила, что ты лучше, чем Клаус. Видимо, я ошибалась на твой счёт, - ответила ей собеседница и поспешила покинуть кабинет. - Пожалуйста, не думай обо мне плохо, - попросила Ребекка, прекрасно понимая, что это не сработает. - Не думать плохо? – «Кетрин» сделала шаг назад. - Что ты, я и не собиралась думать о тебе плохо, - с издевкой отчеканила Елена, примечая, что эту привычку переняла у Деймона. – Я всего лишь презираю тебя, испытываю отвращение к таким лживым людям, как ты, - она растягивала каждое слово, вкладывая в свою речь все свои эмоции, с безудержной силой рвущиеся наружу. - Елена, прекрати, - не выдержала блондинка. – Ты на самом деле не думаешь так. Я знаю, что подвела тебя, но ты не можешь так сильно меня ненавидеть. В таком светлом человеке как ты не может быть столько злости. - Откуда тебе знать, что я думаю? – дерзко бросила Гилберт. - Прости меня, пожалуйста. Я понимаю, как тебе обидно, но я не могла поступить иначе, - Елена не могла поверить, что Ребекке может быть так важно, что она о ней думает. - В том то и дело, что ты могла поступить иначе, - брюнетке было тяжело смотреть, как девушка взирает на неё своими большими глазами полными сожаления. Девушка встала и, подойдя к Елене, взяла её за руки. - Ты не всё знаешь. Поверь мне, если бы ты знала, то сейчас так не говорила, - Фриман негромко всхлипнула и запрокинула голову, не позволяя слезам выкатиться. Елена была очень удивлена происходящим. Только что блондинка с самым равнодушным и холодным видом сидела за своим столом, совершенно не собираясь как-то оправдываться перед ней, а теперь чуть ли не плачет и вымаливает прощение. - Расскажи мне, - потребовала Гилберт. – Обещаю, я выслушаю тебя и постараюсь понять. Я не хочу так думать о тебе. Скажи мне хоть что-нибудь, чтобы я тебе поверила. Ребекка отрицательно покачала головой. - Я не могу. Это слишком личное. Я не хочу нагружать тебя своими проблемами. Просто знай, что у меня была веская причина. - Ты можешь доверять мне, Ребекка. Пожалуйста, - просила девушка, крепче сжимая её ладони и усаживая на диван. – Пожалуйста. - Обещай мне, что ты ни кому не расскажешь, - серьёзно попросила блондинка, поднимая на неё свои заплаканные глаза. Слёзы оказались сильнее её и неудержимым потоком текли по щекам. - Обещаю, - тихо произнесла Елена, присаживаясь рядом с ней. И Ребекка решилась рассказать ей свою историю. Ту самую, которую хранила столько времени, никому не доверяя своей тайны. Блондинке стало легче от осознания того, что она, наконец-то, сможет выговориться. Ребекка всегда держала это в себе и не думала, что решится кому-то рассказать. Она рисковала, очень сильно рисковала, но Елена с их самой первой встречи внушила девушке доверие. И этого было достаточно для того, чтобы открыться ей. - Всё началось очень давно, лет семь назад. Тогда Клаус только начинал свой бизнес и не мог похвастаться такими успехами, как сейчас. Я работала с ним не покладая рук ради процветания нашего канала. У нас с братом было безграничное доверие, его ничто не могло сломить. Между нами не было секретов друг от друга, никто никогда не думал, что таким крепким семейным узам может прийти конец. Елена озадаченно посмотрела на Фриман. Ей казалось, что Ребекка рассказывает не о себе и Клаусе, а о каких-то других людях. - У вас же такие, можно сказать идеальные отношения. Я не понимаю, о чём ты говоришь, - сказала Гилберт. - Сейчас поймёшь, Елена. Не торопи события. Ребекка налила воды в стакан, стоявший на небольшом столике, рядом с диваном и, сделав пару глотков, глубоко вздохнула и продолжила. - У Клауса появился серьёзный конкурент. Это был молодой человек, очень представительный, способный, ему во всём сопутствовала удача. Впервые в жизни мой брат так испугался конкуренции. И боялся он не зря. Очень скоро в этой бизнес-гонке начал лидировать вовсе не Клаус. По большей части в этом была моя вина. Я это признаю и никогда не прощу себя за это. Именно я убила это доверие между нами, которым мы оба очень гордились. - Что ты могла сделать? – спросила Елена. Она не могла представить себе, чем Ребекка могла провиниться перед братом. Фриман усмехнулась. - Я влюбилась во врага своего брата и стала сливать ему информацию с нашего канала. Любовь ослепила меня, я вообще не соображала, что делаю. Клаус об этом узнал и просто возненавидел меня. Он ожидал предательства от кого угодно, но только не от родной сестры. Елена сжала губы в тонкую линию и ласково погладила Ребекку по плечу. Она не могла её оправдать, но и обвинять тоже. Это любовь, она заставляет нас делать безрассудные вещи, не думать о последствиях. Разве Фриман виновата в том, что влюбилась? - Я надеюсь, любовь была оправдана? Клаус же простил тебя. - Да, но его прощение досталось мне слишком высокой ценой. Тогда я не задумывалась о том, что могу потерять брата навсегда, а когда думаю об этом сейчас… Даже не знаю, как бы поступила. Вместо того, чтобы вымаливать у брата прощение, я бросила бизнес, не взяв ни копейки. Я ушла к своему возлюбленному, надеясь, что, наконец, буду счастлива. Но…Клаус нашёл себе влиятельных друзей. Он стёр его в порошок, навсегда закрыл дорогу в бизнес. И на этот раз пришла моя очередь ненавидеть брата, ведь он лишил меня любимого человека. - Он что, убил его? – испуганно спросила Елена. - Нет, - блондинка как-то истерично рассмеялась. – Он просто сделал его банкротом, а поскольку я сестра Клауса, любимый отказался от меня, сказав, что наша семья принесла ему только одни несчастья. - Если он так поступил с тобой, поверь: он тебя не достоин, - уверенно заключила Гилберт. - Теперь я это понимаю, но тогда мне казалось, что весь мир рухнул. Я осталась одна. Ни брата, ни любимого, никого. А потом я узнала, что он никогда и не любил меня. Бизнесмен спал со мной для того, чтобы я докладывала о планах Клауса. И в глубине души, я была рада, что мой брат так поступил с ним, именно это он и заслуживает. Даже если бы не Клаус, он бы всё равно бросил меня рано или поздно. И так я оказалась в полной депрессии, - девушка закрыла лицо руками. - Ребекка, я понимаю, это очень тяжело и больно. У тебя нелёгкая судьба и твоя история ужасна. Но я всё же не могу понять, при чём здесь то, что ты не могла ни рассказать Клаусу о … Ты знаешь. - Ты не понимаешь, потому что я рассказала тебе ещё не всё. Все эти разочарования и проблемы, которые свалились на меня, повлекли за собой тяжёлые последствия не только для моего душевного равновесия, но и физического состояния. Я попала в больницу и там узнала, что беременна. Елена была не готова к такому повороту событий. Она негромко охнула и притянула Ребекку ближе к себе. - Господи, неужели ты потеряла ребёнка? - Нет, я родила ребёнка, но у моего малыша, мальчика, гемофилия. Это ещё одна вещь, которую я никогда не прощу себе. Я так сильно переживала из-за двух этих мужчин, что не успела вовремя сдать необходимых анализов и пройти обследование. Знаешь, у многих в таких ситуациях возникает желание бросить своего ребёнка, дабы он не напоминал о разбитом сердце, но я… Я полюбила это маленькое чудо сразу же, как только узнала, что беременна. Если бы это было сейчас, я бы плевать хотела на разбитое сердце и истерзанную душу, ведь судьба преподнесла мне такой замечательный подарок. Но тогда я была слишком молода и глупа и не жалела себя, предаваясь унынию и печали. Клаус чувствовал свою вину за то, что мой ребёнок родился больным, что не уберег меня. Всё-таки это был его племянник, и он в нём души не чаял, хотя тщательно это скрывал. К тому времени у него уже подрастал Стефан и он знал, что такое родительская любовь. Он прекрасно понимал моё состояние и с лёгкостью простил меня. А чтобы как-то загладить свою вину, Клаус сам взялся за лечение моего сына. Он отвёз его в лучшую заграничную клинику, нанял лучших врачей-специалистов. Теперь почти каждые выходные я мотаюсь через полстраны к своему пятилетнему чуду, и моё сердце рвётся на части. Я не могу привести его сюда, так как там он живёт в дошкольном учреждении, которое находится при больнице, вместе с другими детьми, у которых похожие проблемы. Видишь ли, пока у него любое кровотечение и ссадина – серьезный повод беспокоится, поскольку свертываемость крови слишком низкая. Мой сын постоянно под наблюдением врачей. Больше сдерживать себя Ребекка не могла и разрыдалась в голос. Елена сжимала её в крепких объятиях, сочувствуя ей всей душой. Она ничем не могла ей помочь, девушку раздражала эта беспомощность. - Я правда хочу помочь тебе, Елена, - немного успокоившись, проговорила блондинка. – Я не хотела ничего говорить Клаусу. Но он сам начал подозревать что-то неладное. Он сказал, что я должна докладывать ему о каждом твоём шаге в сторону Сальваторе. Вначале я не думала, что ты можешь испытывать к нему настолько сильные чувства, поэтому не выдавала тебя брату, хотя по твоему поведению было заметно: Деймон тебе небезразличен. А вчера вечером я шла по коридору и решила заглянуть к тебе, поболтать, рассказать, что Клаус все еще следит за каждым твоим шагом. Я видела, как ты подъехала и была уверена, что найду тебя в гримёрной. И я нашла. Я застала вас целующимися. И испугалась, что Клаус узнает о вас и подумает, что я снова его обманываю, а в порыве гнева он не понимает, что творит. В достоверности её слов Елена уже убедилась. Она вспомнила безумные глаза Стефана в тот день, когда ей пришлось открыть всю правду. Видимо, он пошёл в отца. - Однажды я уже провинилась перед ним: в ярости он грозился прервать наблюдение врачей, вернуть мне ребенка и выкинуть меня с канала. Ведь, по сути, жизнь моего сына в его руках и он с лёгкостью может шантажировать меня. И я не смогу найти новых врачей для своего малыша, так как подобные наблюдения ведутся одним врачом в специализированной клинике на протяжении нескольких лет. Это то же самое, что стоматолог, к которому ты ходишь всю жизнь, который знает историю каждого твоего зуба. Не многие берутся продолжать чьи-то исследования. Клаус считает, что если человек предал один раз, то сможет предать снова. Поэтому он доверяет мне, но не так слепо, как раньше. И когда я увидела, с какой страстью вы целуетесь, я очень сильно испугалась. Прости меня, Елена, пожалуйста, прости. Ты мне очень дорога, но мой сын мне дороже. Ведь речь не шла о твоей жизни, она идёт о жизни моего ребёнка. Прости, прости, - умоляла Ребекка. Елена не могла злиться на неё. Какая мать будет рисковать жизнью собственного малыша? - Я не злюсь на тебя, я всё понимаю, - ласково проговорила Гилберт, успокаивающе поглаживая блондинку. - Что Клаус сказал тебе? Он угрожал? Что-то требовал? – выпытывала Фриман. - Не переживай. Он не просил ничего такого, чего я не смогла бы сделать. Это не так важно по сравнению с твоей историей. И впредь, пожалуйста, рассказывай мне всё. Могу я стать тем человеком, которому ты сможешь доверить любую тайну? – «Кетрин» старалась улыбаться, но от мысли, что ей предстоит сделать, хотелось плакать. - Ты уже им стала, Елена. Будем считать этот инцидент исчерпанным? – с надеждой в голосе спросила она. - Конечно, - ответила Гилберт, ободряюще улыбнулась ей и встала. – Прости, но мне ещё нужно работать. Забегай ко мне, если будет время. С этими словами она покинула кабинет Ребекки. *** Как только Елена оказалась за дверью, она перевела дух и закрыла глаза. По щекам струйками потекли слёзы. В голове не укладывалась мысль, что сейчас она должна будет поступить с Деймоном так же, как когда-то поступила Кетрин. Клаус ясно дал понять, что девушка должна всё вернуть на свои места. Своим чёртовым состраданием она дала Сальваторе надежду. Позволила своим чувствам взять верх над собой. Елена так долго убеждала себя, что всё, что она испытывает к нему - это жалость, ей просто по-человечески его жалко. Но разве будут люди из-за чувства жалости целовать, мечтать, желать. Нет! Значит, это не жалость. Но что тогда? Неужели Гилберт впервые в жизни по-настоящему влюбилась? Она не знала, что это. Любовь? Ведь, если отбросить все проблемы, всю ложь, все недосказанности и посмотреть правде в глаза, ответ появляется сам. Елена уже не сможет без Деймона, без его бархатного голоса, такого чарующего, проникающего глубоко в душу, без этих синих глаз, ведь ей так нравится, как льдинки в них тают: секунду назад они вызывали дрожь по телу, а теперь согревают своей теплотой и глубиной. Гилберт не сможет без его едких комментариев, которые просто выводят из себя, без этих, ставших такими родными, черт лица, которые даже по ночам снятся. Деймон Сальваторе, он невыносим. Он наглый, эгоистичный, беспринципный, самодовольный, вспыльчивый – сразу приходило на ум девушке. Но тут же этот ряд эпитетов переходил в другое русло: красивый, остроумный, заботливый, нежный, такой родной. Незаметно для себя Елена перестала судить о Деймоне лишь по его словам, а уж по внешности она и вовсе людей не судит. Говорит Сальваторе много, а вот разобрать какие чувства скрываются за его словами, где правда, а где ложь, гораздо сложнее. Но девушка смогла добраться до его души. Она поражала Деймона своим напором, своим упрямством, ведь настоящей Кетрин никогда не было дела до его внутреннего мира. Да, вывод один: Елена влюбилась, и отрицать это было бы глупо. Но что Деймону от этой любви? Он любит свою жену, Кетрин. Она для него всё, только супруга имеет значение. Всё, что между Сальваторе и Гилберт произошло за это время, не имело к Елене никакого отношения. Влюбиться в мужа сестры – старо как мир, но вот когда ты притворяешься этой сестрой, зная, что придёт время и всему этому наступит конец – вот это странно, глупо и обидно. Гилберт совсем не хотела делать Деймону больно, но у неё не было выхода. Она проявила слабость, смешала работу и личную жизнь. Если бы «Кетрин» не пыталась узнать Деймону лучше, то он бы сейчас, вероятнее всего, продолжал её ненавидеть. Но если бы выпал шанс вернуться назад и всё исправить, Елена ничего бы не изменила, потому что она никогда не сможет забыть эти моменты, это чувство безграничного счастья, никогда не сможет забыть Сальваторе. Возможно, она поступила бы эгоистично, но разве можно променять Деймона на кого-то другого? До этого Гилберт и не знала, что можно одновременно испытывать к одному человеку столько чувств. Это не была любовь с первого взгляда: она прошла долгий путь, на котором были сочувствие и жалость, доверие и симпатия, страсть и надежда. И, наконец, все свелось к любви. На протяжении всего этого пути девушку сопровождал этот яркий огонёк, которому она не могла придумать названия, но который зародился в её душе ещё в тот день, Елена впервые увидела Сальваторе на фотографии. А теперь она всё разрушит. Причинит ему и себе боль. И ничего не сможет с этим поделать. Так даже лучше. Пусть лучше это сделает Гилберт, чем Кетрин, когда придёт в себя. Елена ещё не знала, что будет говорить ему, но разве можно найти слова, которые не причинят ему боли? Придется действовать по ситуации. Вытерев слёзы, брюнетка собралась с духом и направилась в гримёрную к Деймону. Он оказался именно там и был очень рад её визиту. - Кетрин, привет. Не ожидал тебя здесь увидеть, в последний раз ты сама приходила ко мне, когда мы ещё были счастливой четой не только на экранах, но и в жизни, или же тебе снова что-то от меня нужно, - Деймон как всегда сидел в кожаном кресле, внимательно рассматривая девушку. - Нам нужно поговорить, - Елена так и осталась стоять возле двери, боясь приблизиться к нему. Если она вновь почувствует его близость, то не сможет сказать то, что должна. - Кажется, я догадываюсь о чём, - выдал он своё предположение. – Я слышал, ты была у Клауса. Что-то случилось? Расскажи мне, - Сальваторе встал и подошёл к девушке, обхватил её лицо руками и попытался поцеловать, но Елена ловко увернулась. - Что ты делаешь, Деймон? Он удивлённо уставился на неё. Серьёзный вид девушки сменился забавным и «Кетрин» рассмеялась. Не зря же она столько лет училась актёрскому мастерству. - Деймон, неужели ты подумал, что я решила вернуться к тебе? Нет, скажи честно, ты же не думал, что я снова что-то к тебе испытываю? Сальваторе сразу же сменился в лице. Он стал серьёзным, насторожился. Мужчина отчаянно пытался натянуть на себя маску безразличия, но злость и гнев не позволяли ему сделать этого. - Не думала, что моё поведение даст тебе надежду. Что я вижу, неужели ты до сих пор меня любишь? Я просто хотела вспомнить прошлое, если бы я знала, что у тебя до сих пор есть ко мне чувства, никогда бы так не поступила, - на лице Елены не было ни капли жалости. Сейчас её невозможно было отличить от Кетрин. Деймон молчал, в глазах плескалась ярость, злость и ненависть отпечатались на его лице, руки непроизвольно сжались в кулаки. Мысли в голове лихорадочно метались. Как он мог снова наступить на те же грабли? Как мог снова поверить Кетрин? Почему позволил себе надеяться, поверил, что в ней есть ещё что-то хорошее? Когда она променяла его на Стефана, было очень больно, казалось, что сердце вырвали из груди, а по венам, вместо крови течёт яд. Но Сальваторе нашёл в себе силы пережить это. А теперь он снова наплевал на гордость, на чувство собственного достоинства и позволил себе поверить в то, что Кетрин изменилась. Какой же он глупец! Елена тем временем продолжала заливаться поддельным смехом. - Не злись, милый. Мне было хорошо с тобой, я не вру, - всего лишь на какой-то миг на лице девушки проскользнула горечь, но быстро совладав с собой, она снова растянулась в фальшивой улыбке. Этого мига было достаточно, чтобы Деймон начал сомневаться в искренности девушки. Его лицо чуть смягчилось, злость по-прежнему не покидала мужчину, но стала немного угасать. - Я не верю тебе, - сказал он, сверля её взглядом. - Это твои проблемы, Сальваторе. Елена чувствовала, что ситуация начинает выходить из-под её контроля, но ничего не могла с этим поделать. Мужчина стал приближаться, и уверенность начала рассеиваться. - Ты же порвала со Стефаном, - констатировал факт Деймон. - Мы просто сильно поссорились, и я хотела с ним порвать. Но потом мы помирились. Фриман очень галантно извинился передо мной. Между прочим, он ждёт меня, а ты тянешь время своим недоверием, - былой уверенности в голосе брюнетки уже и след простыл, она медленно приближалась к стене, а Сальваторе продолжал наступать. Его аромат заставлял забыться, глаза сводили с ума – ещё чуть-чуть и все старания Елены будут ни к чему. Как только Деймон коснётся её губ, она больше не сможет сказать ни слова. - Ты только что от Клауса, наверняка он узнал о нашем вчерашнем поцелуе и, вероятнее всего, запугал тебя. И ты по-прежнему думаешь, что я поверю в твой спектакль? Знаешь, Кетрин, ни в обиду тебе будет сказано, но раньше ты играла гораздо лучше, - злость Деймона и вовсе улетучилась. Его руки властно легли на талию девушки, а губы потянулись за поцелуем. Елена, понимала, что если ничего сейчас ничего не предпримет, то проиграет, а последствия будут ужасными, что-что, а запугать Клаус её сумел. Как бы сильно девушку не тянуло к Сальваторе, она не могла рисковать жизнью сестры. - Ты смешон, Деймон. Я говорю тебе, что теперь у нас со Стефаном всё серьёзно. - Будь убедительней, я тебе не верю, - его губы уже почти накрыли уста Гилберт. Мозг девушки работал мучительно медленно, и, понимая, что сейчас случится неизбежное, она буквально выдохнула Сальваторе в губы первое, что пришло ей в голову: - Я говорю правду, Деймон. Клаус вызывал меня, чтобы сказать, что согласен на наш с тобой развод. Я выхожу замуж за Стефана.