Мальчик с характером

В вагоне Отабек протиснулся к противоположной двери, чтобы пассажиры случайно «не вышли» его на «Белорусской», и задумался; поднеся пальцы ко рту, подышал на них, отогревая, а затем выудил из кармана смартфон. Подключив бесплатный вай-фай, Отабек добросовестно просмотрел рекламный ролик – с «Дошираком» – усмехнулся фразе «Приготовьтесь, сегодня с вами случится что-то необыкновенное!», нажал кнопку «Далее» и… уставился в чёрный экран. Отабек потряс смартфон, потыкал пальцем, подняв взгляд, потупил в черноту тоннеля за стеклом, красно-белая наклейка на котором обещала пассажирам московского транспорта все блага цивилизации в виде бесплатной единой вай-фай сети, но обязательный второй рекламный ролик так и не запустился. Плюнув, Отабек зашёл в мобильный интернет – всё одно через четыре остановки переподключать – и открыл «ВКонакте». Но как открыл, так и закрыл, потому что нужно было догадаться хотя бы имя у парня спросить, а теперь что – ищи иголку в стоге сена? Привалившись затылком к двери, Отабек зажмурился. Мало ли в Москве красивых парней, чем его конкретно этот-то так зацепил? «Глазами уличного бойца», – сам себе ответил Отабек. Он ведь бил взглядом навылет – Отабеку будто всю грудную клетку в мясо разворотило, тянуло теперь до сладкой боли, зудело беспокойно под рёбрами. И как быть, если парень завтра не придёт? Отабек бы на его месте не пришёл. Загонит билет, купит хорошую зимнюю куртку или новый скейтборд – доска вон у него вся покоцанная, с облупившейся краской и вытертой наждачкой. Состав, качнувшись, остановился; народ вышел и вошёл, кто-то заехал Отабеку локтем в живот. Приоткрыв глаза, он увидел доставщика пиццы в яркой форменной куртке; рядом на пол увесисто шлёпнулась прямоугольная сумка. Жаром от неё палило даже сквозь плотную джинсу, по вагону моментально разлился аппетитный запах. В животе заурчало; Отабек гулко сглотнул кислую слюну и с тоской подумал, что дома его ждёт очень полезный овощной суп. Можно было, конечно, по пути забежать в пиццерию, взять один кусок навынос, с томатом и золотистым расплавленным сыром, но… Мечты-мечты. Доставщик понимающе поглядел на Отабека, Отабек виновато улыбнулся и, перешагнув через сумку, стал пробираться к выходу. Он позволил толпе вынести себя из вагона, донести до перехода, занести на эскалатор и пронести по тоннелю – откуда каждый день в метро было такое количество народа посреди рабочего дня, оставалось загадкой. Зато на родной ветке поезда ходили со свободными сидячими местами. Притулившись с краю сиденья, Отабек позволил себе немного помечтать – например, о губах нового знакомого, холодных, обветренных. Верхняя – тонкая, нижняя – более широкая, чувственная и мягкая на вид. Отабек целовал бы её очень нежно, согревая, прикасался ласково, трогал бы пальцами и языком. Этот парень наверняка не закрывает глаза, когда целуется, и Отабек видел бы его убийственно-прямой взгляд до тех пор, пока расширившийся от желания зрачок не затопил бы зелень радужки, и тогда Отабек вылизал бы его рот целиком, вкусный, горячий, с ровными зубами и острым, жалящим словами языком. Они целовались бы долго, со стонами, и отстранились друг от друга только тогда, когда их губы потемнели бы до цвета черешневого варенья. Под курткой стало душно, и Отабек, в раздражении дёрнув вниз «собачку» молнии, привалился виском к прохладному металлу поручня – негигиенично, конечно, зато помогло немного прийти в себя. Нахмурившись, он шумно подышал раскрытым ртом – что же так накрыло-то! «Надо чаще трахаться», – подумал Отабек. Не то чтобы он в принципе когда-нибудь с кем-нибудь трахался. Отабеку не нравились девушки – он был тем самым пидором, которым его новый знакомый, по мнению последнего, не был. В Канаде у Отабека случился кое-какой гомосексуальный опыт, однако дело не продвинулось дальше поцелуев и робких касаний поверх одежды. А потом мама забрала его в Москву, которая хотя и была столицей, но всё же Россией, где до сих пор самым унизительным оскорблением считалось презрительное «пидорас», и Отабек отложил вопрос ориентации на потом. Возможно, он и попробовал бы с кем-нибудь завести отношения, но знакомиться в тематических сообществах соцсетей опасался, а гей-клубы в силу его возраста пока ещё гостеприимно не распахивали перед ним двери. На катке Отабеку никто не нравился, в школе – тоже. Хотя выбор был – в классе их теперь училось аж тридцать шесть человек. На месте снесённых хрущёвок, как грибы после дождя, вырастали новенькие двадцатидвухэтажные дома; семьи бодро въезжали в квартиры – единственная на весь район школа трещала по швам. Ещё старый мэр торжественно заложил кирпич в основание большого учебного комплекса, но на том дело и встало. Учителям велели закрыть глаза на нормы санпина и впихнуть в кабинеты по шесть дополнительных парт; в классе Отабека по статистике на одну девочку приходилось два мальчика, но за всё это время сердце ни разу не ёкнуло. Отабек дрочил по утрам, а остальное сексуальное напряжение сбрасывал в школе и на катке, убивался там так, что вечером сил хватало только на автопилоте добраться до дома, упасть носом в подушку и отрубиться. До сегодняшнего дня работало. «Может, ещё отпустит», – с надеждой подумал Отабек; по коленям чем-то долбанули. Подняв взгляд, он увидел старушку – божий одуванчик – которая выразительно на него смотрела. Отабек обвёл взглядом полупустой вагон – старушка ещё раз врезала ему телегой; в её взгляде отчётливо читалось: «Понаехали тут и места в метро поназанимали». – Садитесь, пожалуйста, – поднялся Отабек. Проехав колёсами ему по ногам, старушка припарковала телегу сбоку от сиденья, рядом с дверью и, бормоча под нос что-то о невоспитанной молодёжи, величественно приземлилась. «Этот случай про старушку Можно дальше продолжать, Но давайте скажем в рифму: – Старость нужно уважать!», – продекламировал в голове звонкий детский голос, и Отабек поплёлся в противоположный конец вагона. Садиться уже не стал – через пару станций пора было выходить. *** От метро до дома замёрзший Отабек проскакал рысью. Стемнело, и температура упала ещё на пару градусов; часто стоявшие вдоль улицы высотные дома образовывали «трубу», в которой порывы ледяного ветра буквально сбивали с ног. «Что же ты никогда не дуешь в спину, а всегда только в рожу, в какую сторону ни пойди?» – с досадой подумал Отабек, натягивая горловину куртки до самого носа. Взлетев по ступеням, он потыкал не гнувшимися пальцами кнопки домофона и окунулся в долгожданное тепло подъезда. Убрав перчатки в карман, Отабек размотал шарф и потрогал перед зеркалом в лифте побагровевшие кончики ушей – мама ему сейчас голову откусит. Впрочем, в квартиру его никто впускать не спешил, и, вдавив во второй раз кнопку звонка, Отабек принялся перерывать содержимое кармана рюкзака в поисках связки ключей. Как назло, она завалилась в самый низ и теперь издевательски гремела оттуда. Отабек всё-таки выудил её за брелок и отпер дверь. – Мам? – повесив куртку на вешалку, он аккуратно поставил рюкзак и принялся расшнуровываться. – Ты дома? Заглянув в мамину спальню – никого, – Отабек прошёл на кухню и увидел на холодильнике записку: «Кролик, Маруська достала билеты в Большой, буду поздно. Не забудь поесть. Люблю, целую. Мама». Отабек, улыбнувшись, аккуратно сложил записку и спрятал её в кухонный ящик. Собственный мобильный телефон появился у него в пять лет. Если мама уезжала в командировку, он должен был звонить ей три раза в день: утром, когда гувернантка приводила его к завтраку в детский сад, вечером, пока она же везла его на тренировку, и перед сном, чтобы, рассказав, как прошёл день, услышать пожелание доброй ночи. Но когда мама бывала дома, она общалась с Отабеком такими вот записками – в памяти его телефона не сохранилось ни одного смс от неё. В детстве Отабек собирал записки в коробку из-под кроссовок и, когда мама уезжала, оставлял их сам себе: «Не забудь почистить зубы» – и он тщательно шуровал во рту щёткой; «Не забудь вынести мусор» – они тогда ещё жили в пятиэтажке, и Отабек добросовестно по дороге в школу делал крюк до контейнеров; «Не забудь про английский», – и он прилежно открывал ненавистный учебник; «Ты моё сокровище, кролик. Люблю тебя!» Включив конфорку под кастрюлей с супом, Отабек вытащил из холодильника кусок отварной куриной грудки, подумал, её бы на белый хлеб с майонезом, и со вздохом полез в шкаф за тарелкой. Пока он, предаваясь мечтам о бутерброде, переодевался в домашнее и мыл руки, суп успел закипеть. Отабек с досадой помешал его половником и, обжигая пальцы о фарфоровые края, налил в тарелку. Как вариант, можно было сначала слопать курицу, но потом, на сытый желудок, Отабек не заставил бы себя есть суп – овощной у домработницы всегда выходил почему-то особенно невкусным. Пододвинув ноутбук, Отабек перелогинился на свою учётную запись и открыл страницу поиска «Вконтакте». Вбил известные ему данные: страна – Россия, город –Москва, пол – мужской, возраст – наверняка они ровесники, плюс-минус год. Сайт выдал больше полумиллиона результатов. Присвистнув, Отабек поболтал суп ложкой и сузил диапазон поиска до своего возраста – почти двести тридцать тысяч личных страниц. «Думай, – велел себе Отабек. – Думай». Но в голову ничего не приходило – Золушка сбежала и туфельку не оставила. Отабек выгреб из супа на каёмку тарелки вареные морковные цветочки и смахнул обратно, пораскинул мозгами – парень был с доской, а зимой мало кто катает, да и подходящих мест немного. Платные крытые скейтпарки ему наверняка не по карману, значит, он специально приехал туда погонять либо на многоярусной парковке «Авиапарка», либо вокруг «Мегаспорта» – снег там чистили исправно. Правда, таких находчивых, как он, обычно ловили охранники, поэтому вовсе не обязательно, что парень облюбовал себе одно единственное место в Москве. И неизвестно, где он может кататься ещё – от скейтеров и мест их обитания Отабек был далёк примерно так же, как от золотой медали на предстоящем Чемпионате Европы. Кстати, о чемпионате. Что там велел Яков Абрамович? Отдыхать? Зачерпнув ложку супа, Отабек закрыл страницу поиска и залез в ленту. Правда, за прошедшие два часа в ней практически ничего не изменилось – появился рекламный пост, да подруга, с которой Отабек учился в начальной школе, а потом переписывался, пока жил в Канаде, выложила фотографию. На снимке она обнималась со своим парнем. Лайкнув, Отабек поглядел на информировавшие о великой любви до гроба хэштеги, зацепился взглядом за «#Рио» и с размаху въехал ложкой себе в подбородок – суп потёк на футболку. Утершись подолом – всё равно теперь стирать придётся, – Отабек нажал на хэштег, быстро перебил «Рио» на «Авиапарк» и завис. В третьем же по счёту посте, со снимка, снятого на камеру явно старого смартфона, на него смотрели те самые зелёные глаза.