Мальчик с характером

Тётя Маша встретила вернувшегося на трибуны Отабека ехидной ухмылкой, которая, однако, тут же исчезла, стоило ему подойти ближе. – Анька, – толкнула она локтем сестру. – Что случилось, Кролик? – моментально оценила состояние сына Анна Васильевна. – Ничего, – вымученно улыбнулся Отабек и добавил быстро, правда, явно без должной уверенности в голосе: – Правда, мам, все в порядке. Анна Васильевна ему, конечно, не поверила, но, видимо, расспросы решила отложить на потом. – Дела сердечные, – вздохнула тётя Маша. Вскинув на неё взгляд, Отабек заметил, что его фотографирует какая-то девушка. Подмигнув в камеру, он показал сложенные в знак Виктории пальцы – девушка покраснела – а затем отвернулся, так ничего и не ответив тёте Маше. Зазвучала тревожная музыка; на арену выехала пара. Отабек смотрел на них, но никак не мог сфокусировать взгляд, поэтому картинка смазывалась, плыла, и лишь музыка набатом звучала в ушах – что-то смутно знакомое, из классики, печальное и бередящее душу, но одновременно яростное, сильное; ударные изнутри зло бухали о рёбра, вслед за музыкой, крещендо, нарастала тревога. Желудок скрутило узлом, и Отабек наконец увидел, как надо льдом легко порхает девушка, как уверенно ведёт её партнёр – отработанные до автоматизма движения, полное доверие. Отабек вспомнил, как на видео Юра, презирая закон гравитации, так же легко взлетал над рампой, невесомый, солнечный, как улыбался потом, и вдруг прятал взгляд за длинными, пшеничного цвета, ресницами. Фигуристка в очередной раз взвилась надо льдом, свет софитов, отражённый мириадами украшавших её костюм пайеток, резанул по глазам, и Отабек, зажмурившись, потёр их тыльной стороной ладони – кожу расчертил влажный след. – Сильное выступление, – шепнула тётя Маша. Отабек кивнул. Музыка достигла апогея, и вдруг смолкла – в абсолютной тишине фигуристка, раскинув руки, вознеслась над ареной и «рухнула» на лёд; зал ахнул, но тут же взорвался аплодисментами. Девушка «умирала» на льду, а партнёр накрывал её своим телом; у Отабека в горле стоял ком, сердце щемило. Он попытался сглотнуть, но закашлялся, а следом накатила тошнота. Фигурист подал партнёрше руку. Изящно поднявшись – Отабек знал, чего стоила эта напускная лёгкость – та послала несколько воздушных поцелуев зрителям. Когда пара сходила со льда, Отабек смотрел на ходившую ходуном грудь фигуриста, и ему хотелось к ним, на лёд, кататься, пока не закончатся силы, выложиться так, чтобы стало невозможно дышать, чтобы каждый вздох, словно лезвием, вспарывал лёгкие, а в голове стало пусто и наконец-то перестало быть так нестерпимо горько внутри. Отабек вдруг понял все страдания Виктора на льду, будто заново увидел, как во время выступлений того выламывает, выкручивает, сжигает эмоциями. Сейчас Отабек самому себе напоминал переполненную водой плотину, у которой срочно нужно было открыть шлюзы, чтобы выпустить на волю бушующий поток и ослабить давление. Он впился пальцами в бедро, пытаясь сосредоточиться на чувстве лёгкой боли; зрители потянулись к выходам. – Это была последняя пара, – поднявшись, тётя Маша потолкала Отабека коленом, – не спи, а то окажемся в хвосте очереди в гардероб. – Ага, – рассеянно кивнул Отабек. *** Тётя Маша долго прощалась – притянув Отабека к пышной груди, ласково гладила его по голове, затем обнимала Анну Васильевну. – Я всегда на связи, мальчик мой, – сказала она. – Звони в любое время. – Тебя точно до дома не подвезти? – уточнила Анна Васильевна. – Нет, я ещё по делам заскочить хотела, – тётя Маша звонко поцеловала Отабека в щёку. – Буду завтра держать за тебя кулачки. Ни пуха ни пера. – К чёрту, – поблагодарила за Отабека Анна Васильевна, и они направились к машине. *** Пока Анна Васильевна прогревала двигатель автомобиля каршеринговой компании, Отабек зябко кутался в куртку и безрезультатно пытался целиком обмотаться шарфом на подобии мумии – в машине, казалось, было холоднее, чем снаружи. – Когда уже наступит нормальная слякотная московская зима? – вздохнул он, и облачко пара медленно растаяло в воздухе перед его лицом. – Тут где-то должна быть кнопка включения подогрева сидений, – заметила Анна Васильевна. – Думаешь? – с сомнением оглядел панель Отабек. – Крещенские морозцы, – побарабанила пальцами по рулю Анна Васильевна. – Но вроде бы на следующей неделе уже обещали потепление. – Надеюсь, – Отабек поборол желание подтянуть колени к груди и шмыгнул носом. – Ну, – щёлкнув блокираторами дверей, Анна Васильевна повернулась к нему с хищным выражением лица, – а теперь рассказывай, что случилось. И не отнекивайся, будто ничего. Когда ты вернулся, на тебе лица не было, – безапелляционно заявила она. Отабек страдальчески сложил брови домиком – Анна Васильевна не купилась – и, едва не целиком спрятав лицо в шарфе, выдал: – Как понравиться парню? Анна Васильевна издала неопределённый звук, а затем засмеялась. – Что? – обиделся Отабек. – Ничего, ничего, прости, – примирительно улыбнулась Анна Васильевна, – просто у меня была заготовлена только речь на тему, как понравиться девушке. – А есть разница? – прищурился Отабек. – Пожалуй, нет, – надавив на педаль газа, Анна Васильевна выехала с парковки. – Ну, в общих чертах. – Я думал, тебе привычнее дать именно такой совет, – буркнул Отабек. – Не то что бы я сильно преуспела в обольщении мужчин, – задумалась Анна Васильевна. – То ли дело Маруська! Всегда звезда любого общества, и от кавалеров у неё отбоя нет. – Я не пойду за советом к тёте Маше, – испугался Отабек. – Я пошутила, – Анна Васильевна отвлеклась на дорогу, но спросила через некоторое время. – Значит, тебе нравится какой-то мальчик? Отабек помусолил в пальцах выбившуюся из шва на рукаве куртки нитку. – Нравится. Но он не гей, и я предложил ему просто дружить. Только он мне не верит. А я не знаю, как ему доказать, что я не такой... ну, каким он там меня себе напредставлял. – Ну, – задумалась Анна Васильевна, – возможно, некоторое время спустя, когда он узнает тебя лучше, то поймёт, что ошибался. Просто продолжай быть хорошим человеком. – Но он не хочет со мной общаться! – привалился виском к стеклу Отабек. Анна Васильевна вскользь погладила его по колену. – Какой он? – Сильный, – улыбнулся Отабек. – Не в физическом смысле – хотя и в этом, пожалуй, тоже – а вот скорее волевой, и ты чувствуешь, если такой человек рядом, всё по плечу, горы вместе свернёте. И, мне кажется, он хороший, и... – Отабек замялся, – очень красивый. – Ты тоже красивый, – заметила Анна Васильевна. – Правда? – удивился Отабек. – Конечно. Почему нет? Я говорю это не потому что я твоя мама, для которой её ребёнок самый прекрасный на свете, а как вполне объективный факт. Ты спортивный, с правильными чертами лица... – Мам, – Отабек отвернулся, разглядывая в окно припорошенные снегом улицы, – можно мы не будем говорить на эту тему? – Ладно, – легко согласилась Анна Васильевна, – к тому же внешность, в принципе, ровным счётом не имеет никакого значения. – Ага. Конечно, – пробормотал Отабек. Оставшуюся часть пути они провели в молчании – Анна Васильевна периодически кидала на Отабека многозначительные взгляды, но он делал вид, будто не замечал этого. *** Дома при упоминании ужина Отабека снова начало подташнивать. – Я пойду прилягу! – крикнул он гремевшей на кухне посудой Анне Васильевне. Раскинув руки, Отабек спиной упал на кровать и, зажмурившись, повозил затылком по подушке. Достав из кармана смартфон, он открыл Юрину страницу во «Вконтакте» – в чёрный список тот его не добавил, что не могло не радовать. Впрочем, вполне возможно, что это было всего лишь до первого сообщения. Вздохнув, Отабек зашёл в «Ватсап» и написал Никифорову: «Привет. Мне очень нужен завтра твой плакат с автографом. Подписать для Марии Семёновны. Пожалуйста!» Не то что бы они часто переписывались, однако Никифоров иногда присылал Отабеку по праздникам дурацкого содержания открытки и тёплые поздравления от Юри, которые Отабек списывал на пресловутую японскую вежливость. Ответ пришёл мгновенно, будто Никифоров только и ждал, что Отабек ему напишет: «А что мне за это будет?» «Мне кажется, или ты флиртуешь? Юри не расстроится?» – в раздражении отбил пальцами Отабек. И тут же стало стыдно. «Не ожидал от тебя такого, Алтын». «Плакат завтра отдам перед тренировкой». «Всего доброго». Отабек занёс пальцы над виртуальной клавиатурой, но затем попросту отшвырнул смартфон в сторону. В глубине души он был уверен, что Никифоров над ним издевался, однако совершение недостойного поступка это не отменяло. – Чёрт! – в раздражении врезав кулаком по матрасу, Отабек перевернулся на живот и подтянул смартфон. Отыскав в Юриных видеозаписях тот самый ролик, о котором сегодня думал во время выступления последней пары, он запустил его и уставился в экран. Композицию, действительно, идеально можно было бы наложить на видеоряд – мама наверняка её узнала – вышло бы очень эффектно. Устроившись удобнее, Отабек щёлкнул на воспроизведение следующего видео и мечтательно вздохнул. Минут тридцать спустя в комнату заглянула Анна Васильевна. – Кролик, отчасти я понимаю твои страдания, но ты не забыл, что тебе завтра произвольную программу катать? – Не забыл, – заблокировав смартфон, Отабек поднялся с кровати и поплёлся в ванную комнату. – Уже ложусь. Анна Васильевна поглядела на него с невыносимым сочувствием. *** Отабек хотел быстро принять душ, но его в итоге разморило от горячей воды, и он, попросту ткнувшись лбом в кафельную плитку, принялся попеременно подставлять под ласкавшие кожу струи то одно плечо, то другое. Следом за сонливостью – мягко и незаметно – накатило возбуждение, коварно подкралось, когда Отабек, ослабив бдительность, позволил себе вспомнить, как от Юриных прикосновений по бедру растекалось нежное тепло и пекло возбуждением в паху, а внутри будто в восторженном волнении звенели туго натянутые струны. Вот это было уже не к месту, поэтому, отлипнув от стены и сняв с крючка мочалку, Отабек потянулся к стоявшему на навесной полочке флакону с гелем. Он до красноты растёр кожу плеч, намылил грудь и скользнул рукой ниже, на живот – по позвоночнику тут же разбежались искорки предвкушения, и член затвердел ещё больше. Отложив мочалку, Отабек выкрутил на полную кран с холодной водой, постоял, поджимая пальцы ног, подождал – никакого результата. Судя по всему, силой мысли от стояка было не отделаться. «Ладно, – сдался Отабек. – Три минуты и спать. Главное, не представлять Юру, ведь кончить, думая о человеке, которого пытаешься убедить в невинности своих чувств, не самая здравая затея». Поглаживая низ живота, Отабек попытался вспомнить, о чём он раньше фантазировал, когда дрочил. Собственно говоря, ни о чём, скорее это были неясные обрывки мыслей, кадры из просмотренного гей-порно, но чаще – просто механическая разрядка, не приносившая особого удовольствия. Сжав основание члена в пальцах, Отабек медленно провёл ими вверх, большим несколько раз с нажимом огладил головку – гей-порно, да. В памяти, как назло, всплыл видеоролик, где накаченный актив жёстко имел вертлявого блондинистого парня, разложив его на огромной кровати. Попытавшись сфокусироваться на том, что происходило ниже линии пояса последнего, Отабек резко задвигал кулаком, вспоминая, как член поршнем ходил в растраханном, блестевшем от смазки анусе – хо-ро-шо. Зажмурившись, он сосредоточился на ощущениях, но под закрытыми веками вдруг яркой лентой пошёл видеоряд, на котором актив, перехватив запястья блондина, прижал его руки над головой к постели. Навалившись всем весом, он не позволял парню дотрагиваться до члена, а тот жалобно хныкал и обильно тёк себе на живот. «Юре пошло бы такое выражение лица, – пронеслось в голове, – просящее, с удивленно заломленными бровями, поплывшим взглядом распахнутых глаз». Застонав, Отабек упёрся ладонью в скользкий кафель стены, а потом и вовсе прислонился пылающим лбом – ноги не держали. Помотав головой, он приказал себе не представлять Юру на месте порно-актёров и… просто вспомнил видеоролик с ним, который и так половину дня назойливо крутился в голове. Юра взлетал высоко над рампой и, придерживая рукой скейтборд, буквально выгибался в дугу; солнце золотом блестело в волосах, задиравшаяся футболка обнажала тощий живот – Отабек застонал, но тут же, спохватившись, закусил губу. Скатившись вниз, Юра, тяжело дыша и облизывая губы, радостно улыбнулся в камеру; влажные пряди налипли на виски. – Юрка, – шепнул Отабек, надрачивая пальцами под головкой – наваждение какое-то! Юра в воображении взглянул строго, но тут же, покраснев, стыдливо спрятал взгляд за длинными стрелками ресниц и выдохнул: – Да, Бека?.. А в следующую секунду уже лежал на постели, раскинувшись под ним, и Отабек смотрел, как его член медленно входил в Юрино тело, плавно раздвигая податливые стенки ануса. – Пожалуйста, кончи в меня, чтобы потом вытекало на простыни, – попросил Юра, и Отабека швырнуло в удивительно яркий и сильный оргазм. Стукнувшись коленями о дно ванны, Отабек сгорбился; по макушке заколотили тяжёлые капли. Руки дрожали; ладонь правой была угваздана спермой. Машинально выключив душ, Отабек сунул её под струю из крана. И вот как теперь Юре в глаза смотреть? Да и мысли такие грязные откуда только в голове взялись? Ведь никогда ни про кого и близко подобного не думал. Всё складывалось хуже некуда! – Кролик, ты там не заснул? – постучала в дверь Анна Васильевна. – Выхожу уже, – прохрипел Отабек, чувствуя, как идёт откат после оргазма, а щёки заливает стыдом.