Король укрылся в своих покоях, стоило им вернуться обратно.
Последние несколько лет — с тех пор, как было окончательно решено скрыться во дворце — он редко выходил в лес, озабоченный поддержанием благоденствия внутри чертога. Леголас часто видел его в садах, колдующим над деревьями и растениями. Иногда к нему присоединялись другие эльфы, сведущие в магии, и тогда они плели заклинания, способные воссоздать энергию, дарующую жизнь растениям. С тех пор, как Трандуил выходил из дворца в последний раз, прошло много времени, и Леголас не знал, чего ожидать от нынешнего спонтанного решения. Раздав указания стражам, он отправился следом.
Как и много лет назад, отец рыдал на полу, даже не дойдя до ложа. Будто каждые полсотни лет у Короля случались приступы, когда он больше не мог выносить возложенного на него давления и оседал под его тяжестью. Леголас понимал причину истерики: увиденное пугало. За несколько десятков лет орки и гоблины умудрились выжечь и испоганить лес так, что он стал неузнаваем. Нетрудно было представить, какую вину должен был ощущать король, увидев вверенную ему пущу в подобном состоянии.
И, как и много лет назад, Леголас опустился перед ним на колени и, обхватив, притянул к себе.
— Ты не виноват, — прошептал он. — Ты ничего бы не смог сделать.
Он, естественно, понимал, что все утешения напрасны — король все равно будет винить себя за то, что не пытался ничего сделать, но видеть его отчаяние и боль было невыносимо. Когда-то Леголас не понимал намерения отца отделиться от мира, скрывшись в лесу, а потом и в чертоге. Но сейчас он осознавал, что данное решение сохранило жизнь многим тысячам эльфов. Да, они жили, как гномы, спрятавшиеся в своих пещерах, и не делали попыток открыто противостоять врагу. Но, может быть, спасенные жизни были достаточным тому оправданием?
И каким безумным было чувство благодарности, что отец позволял ему быть свидетелем своей слабости. Трандуил был не просто всем его миром. Он был его слабостью, печалью и радостью. Держать его в руках и не позволять себе ни одного лишнего ласкового слова, когда они сами срывались с губ, не обнимать его ладонями, мелко дрожащими от чувств, не целовать жаждущими губами было абсолютно нереально и невозможно.
Слова утешения сами перешли в действия: теперь Леголас прижимал к себе короля нервно, судорожно сжимая руки. Гладил по спине и плечам, оставлял в волосах поцелуи, и совсем упустил момент, когда в любовной торопливости и горячности, покрыв лицо отца поцелуями, прижался к его губам своими.
Трандуил распахнул глаза, уставившись на него ошеломленным взглядом. Он смотрел на него так, будто не узнавал, пока наконец не попытался высвободиться. Леголас хотел остановить это движение, однако тот оттолкнул его с такой силой, что у Леголаса опустились руки. Они оба поднялись. Трандуил попятился назад, Леголас шагнул следом, однако отец остановил его, выставив вперед руку. Сам не остановился, пока не оказался за столом, возведя между ними материальную преграду.
— Отец?
— Уходи! — тихо приказал тот.
— Adar!
Трандуил швырнул в него чернильницу, и Леголас, увернувшись, окончательно понял, что объяснение между ними не случится. Развернувшись, он вылетел из покоев, услышав, как об дверь ударилось и разбилось еще что-то.
В последующие несколько недель он не знал, как появиться перед глазами своего повелителя, и трусливо сбежал, уйдя на север. Там лес не выглядел настолько плачевно, и он смог обнаружить несколько выживших орешников и кустов дикой ягоды. Он долго не решался думать о произошедшем, подавляя мысли действиями, но невысказанное, несказанное тлело в душе углем, и он наконец решился вернуться.
В первый миг, когда его взгляд пересекся с глазами Трандуила, Леголасу показалось, что он увидел там нежность и облегчение, однако король быстро натянул свою обычную маску. Более того, он едва смотрел на сына, когда тот подошел его приветствовать. Принц искал его взгляд, пытался завести с ним разговор, однако каждое слово короля было исключительно взвешенным и тщательно отцеженным.
Теперь Леголас, повинуясь приказу своего короля, возглавлял все вылазки и частенько уходил на многие месяцы. Месяцы, в которые он клялся себе обязательно заставить отца себя выслушать, но при следующих встречах снова натыкался на холодную непоколебимую стену. Стоило Леголасу открыть рот, как Трандуил начинал скучно вещать о ситуации во дворце и его обязанностях. Он посылал его проследить за починкой водостока, за сбором урожая. В какие-то дни Леголас вынужден был восседать на троне и слушать жалобы подданных. Он помогал лекарям в сборе лекарственных трав и возглавлял разведывательные операции — словом, король полностью обеспечил его досуг.
Однажды сдерживать в себе все это дальше стало невозможным. Приказав стражам покинуть комнаты, Леголас решительно шагнул к отцу.
— Нам надо поговорить!
— О чем? — меланхолично "пропел" Трандуил, закатив глаза. — О том, что от леса остались одни обрубки? Что Анар больше никогда не пробьется сквозь серую завесу?
— Ты знаешь, о чем!
Леголас ненавидел, когда Он был таким: тянул скучным тоном, смотрел равнодушным взглядом, язвил и специально говорил нечто, возбуждающее злобу.
— Я не хочу говорить ни о чем. — Трандуил отвернулся и дернул рукой, будто отмахнувшись от назойливой мухи. — Будь добр, покинь мои покои и верни на место мою стражу.
— Вот и прекрасно! — вскинулся Леголас. — Тогда ты будешь счастлив узнать, что теперь я долго не потревожу твой покой. Я ухожу!
Реакция отца была достойным вознаграждением. Вся краска в миг сошла с его лица, и Трандуил шагнул вперед, попытавшись взять его за руку. Однако Леголас резко отпрянул и, развернувшись, покинул покои. Шел быстрым шагом, не оборачиваясь и не реагируя на свое имя, ударившее в спину. Он боялся смалодушничать и вернуться, боялся не выдержать и сдаться на призыв дрогнувшего любимого голоса. Однако комок из гордости и обиды оказался настолько плотным, что последующие за этим многие годы Леголас игнорировал отца даже в осанве. Как долго они не виделись? Неужели лишь перипетии судьбы могли заставить его снова предстать пред очи своего повелителя? Двигаясь рядом с Ференом, Леголас ощущал смутные страх и предвкушение.
Проход по лесу занял весь день. Они направлялись к бывшей столице Золотого леса Карас Галадону. Ферен рассказывал, как они покидали Эрин Ласгален, ибо дворец был обнаружен и проникновение туда врага было вопросом времени. Леголас ощутил, как сжимает его грудь тоска по Дому. Сколько бы и где он не скитался, он всегда знал, что ему есть, куда вернуться. Теперь же величественный дворец существовал лишь в его воспоминаниях, и хотелось забиться в истерике от того, что у него не было сил повернуть время вспять и снова туда вернуться. Но ни у кого не было.
К вечеру они преодолели мост, перекинутый через ров, защищающий город, и вошли в ворота Карас Галадона. Теперь Леголас шел неуверенно и медленно, в кои-то веки запинаясь о каждый торчащий на тропе корень — видимо, таким образом его тело и мозг пытались отдалить встречу со своими грезами и страхами. Два слова набатом звучали в его голове: Он здесь.
Отец. Высокой фигурой застывший у зеркала Галадриэль. Леголас заметил его издалека и с трепетом в сердце ждал момента, когда вновь увидит его прекрасное, изумительное в своих правильности и благородстве черт лицо.
Они приблизились, и Трандуил медленно обернулся. Он был предупрежден о визите, однако недоверие все еще лежало на его лице тенью. Взмахом руки он отпустил стражу и долго вглядывался в лицо сына, заставляя того чувствовать еще большую неуверенность.
Леголас мельком отметил, что волосы короля были собраны в тугой хвост и одет он был на удивление просто, что с первого взгляда могло создать обманчивое впечатление, что перед ним — обычный эльф. Но стать, осанка и взгляд разбивали первое впечатление вдребезги. И как же он был красив! Леголас виновато опустил взгляд, дабы спрятать чувства, несомненно отразившиеся в глазах: там были восхищение и тоска, отчаяние, смешавшееся с нежностью, обида и прощение. Но больше всего — любовь, засиявшая в его сердце всеми красками, заставившая затрепетать тело и душу. И когда Трандуил в несколько стремительных шагов сократил между ними расстояние и заключил в свои крепкие теплые объятия, Леголас в который раз не сдержался и всхлипнул, обхватив отца руками. Облегчение и счастье захлестнули его с такой силой, к которой он определенно не был готов.
— Спасибо, что вернулся, сын, — после долгого молчания прошептал Трандуил. Он, конечно, понимал и знал, что Леголас не намеревался возвращаться ни домой, ни к нему. Но в этом и была сила короля эльфов: закрывать глаза на малодушие тех, кого он любил и пытался всеми силами защитить.
От этого на душе принца стало еще хуже. Он уткнулся лицом в плечо отца, чтобы подавить непрошеные слезы, и сдавленно прошептал:
— Прости меня, Adar.
Трандуил успокаивающе погладил его по спине, не сказав ни слова, но он уже и так делился с сыном силой и волей своего духа. Леголас почти сумел взять себя в руки и неуверенно отстранился, смотря куда угодно, но только не на отца. Он не знал, о чем говорить: с чего начать или как продолжить, поэтому ухватился за первое, что пришло в голову.
— Ты видишь что-нибудь? — спросил он, указав на вещее зеркало. — Что оно тебе показывает?
Трандуил обогнул чашу и остановился около нее, сомкнув за спиной руки.
— Я вижу искажение, падение и смерть. Вижу, как кто-то сходит с ума, брат убивает брата, дочь возлежит с отцом, эльфийка отдает свое тело орку... Мне не нужно волшебное зеркало, чтобы видеть, что происходит, мой сын. Это происходит повсюду.
— Неужели тень врага распространилась так сильно?
Трандуил утвердительно опустил голову, прикрыв глаза. Это побудило Леголаса вновь подойти к нему и обнять со спины. Будто все страхи покинули его, как только он понял, что его король на самом деле не железный и не равнодушный.
Трандуил слегка вздрогнул, но не отстранился и положил поверх его рук свои. Тепло и близость его тела сводили с ума.
— Прости, Adar, — снова пробормотал Леголас. Сейчас, как никогда, казалось, что единственный оплот любви и веры, который у него остался, был его король-отец.
— Простите, что беспокоим, Ваше величество! Мы поймали шпионку!
Леголас нервно отпрянул, однако отец мягким движением поймал его за запястье, удерживая рядом, и предложил стражам продолжить.
— Она пыталась тайно проникнуть в город, забравшись на стену. — Страж подтолкнул вперед девушку, и Леголас виновато открыл рот.
— Отпустите ее, — справившись с оторопью, сказал он и добавил на вопросительный взгляд отца: — Это моя спутница, Лис, она спасла мне жизнь на берегу Андуина.
Трандуил качнул головой, и стражи удалились. Лис, насупленная, раскрасневшаяся, лишь мельком взглянула на Леголаса, а затем все свое внимание обратила на Трандуила. Маленькая, едва достающая королю до плеча, она, тем не менее, смотрела прямо, не таясь и не страшась, чуть изумленными расширенными глазами. Леголас даже нахмурился, а Трандуил усмехнулся.
— Нравлюсь? — с легкой иронией спросил он, прежде чем позвать их за собой: — Вы, должно быть, устали и голодны. Следуйте за мной.
Леголас качнул головой, велев Лис идти за королем, сам же пошел следом. Вопреки ожиданиям, они не пошли к мэллорнам, на которых размещался дворец некогда правивших тут Галадриэль и Келеборна, но направились к шатру, раскинутому в стороне. По пути им встречались кланявшиеся королю эльфы и люди, некоторые с любопытством смотрели на них с таланов. Многие узнавали Леголаса — подмигивали, улыбались, приветственно прикладывали к сердцу руку.
Они прошли в шатер, и пока слуги накрывали на стол, а король раздавал указания снаружи, они смогли ополоснуть руки и привести себя в относительный порядок.
— Куда ты пропала? — тихо спросил Леголас.
— Я просто была более осторожной, чем ты.
— Я знал, куда иду.
— Но не сказал этого мне!
Леголас не успел ответить, так как все было готово, и Трандуил велел им занять места. У них обоих разбежались глаза — Леголас и сам давно не видал такого разнообразия и рад был понять, что эльфийская магия все еще сохраняла свою силу. На столе были фрукты, овощи, разнообразная зелень, аппетитно благоухали свежие ржаные лепешки. Трандуил некоторое время молчал, ожидая, пока они утолят первый голод. Затем подлил Лис сладкого ароматного вина и мягко спросил:
— Твое имя Лис?
— Лиссандра, — с заминкой ответила она.
— Откуда ты?
Лис настороженно замолчала, вмиг став подозрительной и недоверчивой, смотрела куда-то в сторону.
— Не нужно, милая, — мягко сказал Трандуил, придвинув ей бокал. — Я не враг и не шпион и, должно быть, ты сама догадалась, кто перед тобой. Несколько месяцев назад мой народ совершил труднейший переход из Северного Лихолесья в Лотлориен, чтобы сохранить оставшиеся жизни. Мы с трудом прорвались через заставы Дол Гулдура — поверь, мы ненавидим отродья Моргота не меньше, чем ты.
Лис подняла на него глаза и, некоторое время подумав, медленно кивнула.
— Я из Ривенделла, — сообщила она. На лице Трандуила отразилось мимолетное изумление, Леголас и вовсе смотрел на нее большими глазами, думая о том, почему ни разу не спросил о ее происхождении.
— Значит, там еще остались эльфы? — осторожно уточнил Трандуил.
— Несколько семей, — кивнула Лис. — Не все ушли вслед за Лордом Элрондом в Серебристые Гавани.
— Как ты преодолела Мглистые горы?
— Через Морию.
— Но как? — спросил Леголас. — Западные врата, ведущие в Подземное королевство, были завалены.
— Есть другой проход.
Леголас готов был задать кучу других вопросов, однако Трандуил прервал его кратким жестом, предложив продолжить трапезу. Больше он не задавал сколько-нибудь важных вопросов, и беседа протекала в обыденном русле. В конце концов он встал и отправил их отдыхать.
— Я могу остаться с тобой? — тихо просил Леголас, когда за Лис опустился полог. Трандуил кивнул и предложил проследовать за ним. В этот раз они направились прямо к самому большому мэллорну и стали подниматься по витым лестницам, пока не оказались на верхнем талане, с которого просматривался весь лес. Во время подъема Леголас успел заметить, что многие таланы были заняты эльфами. Люди же изначально боялись селиться высоко на деревьях, поэтому у их подножий ныне густо гнездились небольшие деревянные домики. Трандуил пересек большую залу с плетенными сводами и подошел к причудливо сплетенным перилам. Леголас же остановился чуть поодаль.
— Почему ты не разместился здесь? — спросил Леголас.
Трандуил нетерпеливо взмахнул рукой.
— Это не мой дворец, — отозвался он. — И никогда не будет. — Они оба знали, что это значит: дом остался позади, а впереди — неизвестность. Это место — временное убежище, и оно скоро тоже перестанет быть безопасным.
— Сколько эльфов погибло при переходе?
— Немного, мы использовали чары для отведения глаз.
Леголас с облегчением вздохнул и закрыл глаза. Здесь, наверху, ветер все еще был прохладен и свеж и приятно обдавал лицо, окутывая его родным древесным ароматом. Отец расспрашивал о путешествиях, об увиденном и наблюдениях и ни разу не спросил о причине столь долгого отсутствия. Леголас был благодарен — разве он сам знал? Сейчас, рядом с Ним, ничего не казалось важнее этого момента, и вся обида и боль отступили на второй план. И так приятно и легко было молчать, деля на двоих тоску.
Когда они расстались, было уже поздно, и, наверное, за толстыми слоями дыма все также ярко мерцали далекие звезды. Несмотря на усталость, Леголас решил прогуляться. На одной из полян был разложен большой костер, и люди с эльфами сидели вперемешку, образуя круг. Они пели, и слова песен были идеально созвучны с тем, что чувствовал сейчас Леголас. Какими бы разными и далекими друг от друга не были эти два народа, а пели они об одном: о родимой земле, о доме, который пришлось покинуть, о тех, кого потеряли и очень любили. Леголас вошел в круг и опустился среди них. Никто не обратил внимания, пели в основном с закрытыми глазами, вызывая в памяти любимых людей и покинутые места, слаженно и горько. А потом в этот хор вплелся еще один голос — бархатный и сильный, и Леголасу показалось, что над головой зашумела листва родных ясеней и дубов, ласково зашелестела своими водами Лесная и таинственно затихли каменные стены величественного чертога. Только бы не кончалось, только бы не кончалось звучание этого глубокого тембра! Трандуил не обладал самым красивым и сильным голосом, но он, несомненно, пел с такой внутренней силой, которая была непостижима даже для многих эльфов. Он также вошел в круг и сел среди людей.
А потом кто-то затянул песнь о любви, и тут наконец полилось из души самого Леголаса. Затрепетало сердце, окутанное любовной тоской, и он, открыв глаза, больше не отводил их от профиля Трандуила. Пел тихо, но сильно, вкладывая в слова всю силу невысказанных и накопившихся за долгие годы чувств и эмоций, пока Трандуил не повернул в его сторону голову. Глаза он, тем не менее, не поднял, но Леголас чувствовал: король знал, к кому направлены слова песни, слетающие с уст сына. Длинные ресницы затрепетали, и Трандуил опустил голову.
***
Спустя несколько дней Леголас отрешенно сидел на краю талана, подтянув к себе колено. Он вспоминал, как оказался в Лотлориене впервые, каким трепетом и благоговением было наполнено его сердце. Какими яркими были краски и чистыми, словно роса, чувства. Теперь лес отличался от других в Средиземье лишь тем, что находился в более-менее целостном состоянии, но волшебство и красота, наполнявшие воздух Лотлориена в те далекие годы, безвозвратно исчезли вместе с силой кольца Нэнья.
С утра был совет, на котором собрались старейшины обеих рас. Леголас наконец увидел Арагорна, только что вернувшегося из разведки. Некоронованный людской король, несмотря на свои немалые годы, все еще был полон сил и энергии и часто выходил с разведчиками за пределы Лориена. Но за показной уверенностью Леголас безошибочно узнавал усталость. Людям она видна не была — лишь эльфы сочувственно отводили взгляды, ощущая то же самое. Волосы, совсем седые, напоминали о том, что Арагорн разменял уже восемнадцатый десяток лет. Трандуил рядом с ним мог показаться совсем мальчишкой с его стройным, полным силы телом и тугим жемчужным хвостом, делавшим и без того красивое юное лицо еще моложе, однако его возраст также выдавал взгляд: тяжелый, отражавший глубину веков. Он пронизывал всех насквозь, и никто не решался смотреть прямо в его светлые холодные глаза, только Арагорн.
— На исходе осени мы выступаем в Ривенделл, — сообщил Трандуил. На несколько долгих минут в зале воцарилась полная тишина. Люди и эльфы смотрели на него с изумлением во взлядах.
— Мы?
— Я отвечаю за судьбу лишь моего народа и не обладаю даром предвидения, но сердце подсказывает мне, что необходимо уйти всем, кто заинтересован в выживании, — ответил Трандуил, и в зале снова повисло долгое напряженное молчание. Эльфы не решались возражать, люди осторожно выразили неуверенность в правильности данного решения. Стены Карас Галадона защищали их на протяжении многих десятилетий, а Ривенделл всегда был окутан тайной. Другие, более прозорливые, спрашивали о том, как это осуществить. Самым возможным путем казался путь через Изенгард, однако вернувшиеся вместе с Арагорном разведчики принесли плохую весть: Изенгард много лет находился под охраной одного из назгулов и теперь был наводнен ордами урукхаев.
— Мория, — обронил Трандуил.
— Король Трандуил, конечно, понимает, что мы не сможем незаметно перевести через Морию несколько тысяч людей, среди которых много женщин и детей, — осторожно спросил один из людских предводителей.
— Король Трандуил, — отозвался тот в свойственной ему тягучей манере, — конечно, понимает это, как и то, что предстоящая зима станет последней для Лориена, ибо с весной сюда нагрянут орки. В то же время, если мы выйдем в начале зимы, снегопады смогут задержать их армию, если они выйдут на наш след.
Тогда Леголас понял причину постоянного нахождения рядом с Трандуилом Лис в последнее время. Девушка, неотступно следовавшая за Леголасом с самого лагеря орков, будто прилепленная ходила теперь за королем эльфов. Не зная причины, он мучил себя ревностью, но теперь понял, что Трандуил давно планировал переход, и Лис лишь стала последней частицей сложившейся мозаики.
От дум Леголаса отвлекло пение, перемежавшееся приступами смеха — такого чистого и искреннего, и неуместного при столь мрачных обстоятельствах, что Леголас вздрогнул. Внизу по тропе прогуливались два юноши: человек и эльф. И, казалось, им так хорошо и тепло вместе, что весь мрак этого мира не способен повлиять на их настроение. Человек задорно пел, эльф подпевал, и оба они время от времени взрывались от смеха, хватаясь за животы. Изумленный Леголас даже не сразу осознал, что это были те самые разведчики, которые присутствовали с утра на совете. Именно они на протяжении долгих лет неизменно следили за Изенгардом и теперь вернулись с нерадостной вестью, что Башня наводнена орками.
— Такая дружба сейчас редкость, правда?
Леголас обернулся, посмотрев на подошедшего. Эльф устроился рядом. Он не спросил, не мешает ли принцу, просто продолжил:
— Это Бронве и Ирвин. Ирвин был еще совсем маленьким, когда погибли его родители. Бронве взял его к себе. А теперь они лучшие друзья. Я никогда не видел таких трепетных и уважительных отношений между эльфом и человеком.
Леголас согласно кивнул, не зная, что сказать. Эльф тоже какое-то время молчал.
— Ходят слухи, что король хочет идти в Морию. Правда ли это?
— Король хочет идти в Ривенделл, а не в Морию, — резко ответил Леголас. — Изенгард осажден орками, идти в обход не удастся. Как и вряд ли мы сможем без потерь пересечь Карадрас. Придется идти через Кхазад-дум.
Он не стал ждать ответа, просто встал и отправился вниз, даже самому себе не решаясь признаться, почему отклонил эту невинную попытку завязать разговор. Наверное, он слишком близко к сердцу принимал все, что касалось его короля и отца, и любое упоминание его имени вызывало кипящее чувство раздражения. А может потому, что увидел, как Трандуил со своими приближенными спускался по лестнице. Они шли быстро, и Леголас догнал их лишь у яблоневой рощи, которая, видимо, и служила местом назначения. Эльфы сомкнули круг, соприкоснувшись руками. Леголас не впервой видел, как творилась эльфийская магия, но процесс всегда его завораживал. Это не была всеобъемлющая сила кольца Нэнья, одно нахождение которого в лесу заставляло все цвести и плодоносить. Эльфы плавно плели заклинания, многократно повторяя одни и те же напевные слова вслед за своим королем, и Леголас видел, как тонкой серебристой сетью расползалась от их рук магия, постепенно накрывая каждое дерево. Она впитывалась в листву, кору, в каждый капилляр ствола и листика и ускоряла время обновления. Когда отец распустил своих помощников, был уже вечер, и деревья сплошь были усыпаны яблоневым цветом.
— Это изумительно, Adar, — выдохнул Леголас, приближаясь и подставляя руки под нежные облетающие лепестки.
Трандуил выглядел уставшим, но довольным результатом. Улыбнувшись, он прошелся по роще.
— Ко времени, когда нужно будет выходить из Лориена, яблоки как раз созреют, — задумчиво откликнулся он. — Еще мно-о-гое нужно сделать.
Леголас подумал об орешниках и ягодах. Он также видел, что люди пытались возделывать небольшие огороды на полянах. Правда, под столь скудным освещением почти ничего не росло, и волшебство эльфов могло стать действительно хорошим подспорьем.
Он вспомнил Cовет и спросил:
— Почему ты решил идти в Ривенделл?
Трандуил бросил на него удивленный взгляд.
— Я думал, мой сын мудрее смертных.
— Я не о том. Ты смотришь глубже, я знаю. Хочешь идти к Серебристым Гаваням?
— Может быть. Может быть... — задумчиво пробормотал Трандуил, нырнув в глубины своих мыслей. И даже такое отдаление внезапно отдалось мукой в груди сына. О ком он думал?
— Отец!
Трандуил вздрогнул и обратил на него выжидательный взгляд. Леголасу стало не по себе за свою резкость и нелепую неуместную ревность, и он примирительно спросил:
— Почему ты собираешь волосы? И где твоя корона?
Трандуил долго его разглядывал, прежде чем пожать плечами:
— Здесь так удобнее.
— Но ты ведь король!
— Где мое королевство, Леголас?
Леголас замолчал и проглотил накативший к горлу ком. Трандуил стоял перед ним - высокий и статный. Даже в простом камзоле и забранными в обычный хвост волосами он выглядел величаво и горделиво. Трандуил и без короны был королем.
***
Спустя несколько дней, вечером, Леголас вновь наткнулся на Бронве и Ирвина и зарделся, почувствовав себя лишним, хоть и находился на другом мэллорне. Они лежали на талане, глядя в небо, и читали стихи. Ирвин перевернулся на бок и оперся на локоть, глядя на Бронве. Он следил за движением губ эльфа так, будто от этого зависела вся его жизнь, а потом склонился вперед. Леголас задержал дыхание, но Ирвин лишь потянулся, чтобы стряхнуть сухой лист с края талана, и тут же вернулся на свое место. Они оба рассмеялись, а Леголас смущенно ускорил шаг.
Трандуила он нашел в шатре, читающим книгу. Леголас молча подошел к его стулу и опустился на шкуру у его ног, положив голову на колени. Трандуил тут же вплел пальцы в его волосы, и Леголас упоенно вздохнул.
— Ты чего-то ждешь, Adar... — прошептал он, подавшись под ласковую руку.
— Мой сын проницателен, я так рад, — усмехнулся Трандуил.
