Три, четыре, пять... я иду искать

      Это утро повергло в шок и страх всех обитателей лагеря. То, что произошло не укладывалось в голове. Зверское убийство мальчика из младшего отряда. Его части все ещё находят в разных местах. Все были в панике, порядок был нарушен и вряд ли подлежал восстановлению в ближайшее время. По лагерю пошли слухи о том, кто это мог сделать. Версии были различные: от чужака, забравшегося сюда, до каких-то мистических чудовищ. Но все это казалось слишком глупым, чтобы быть правдой. Пока не был замечен побег Алисы. Всю вину сразу же списали на «неуравновешенную девочку». Не смотря на то, что другие вполне согласились с этим, я же считал ее самой абсурдной из всех. Ведь ночью она была занята совсем другим делом, таким как побег и убить рыжая точно никого не могла. А тем более так зверски убить. Но кроме меня, про это знала лишь Ульяна, которая тоже предпочла молчать.       Велись поиски беглянки. Беспокойство возрастало от мысли, что ее смогут найти. Ведь неизвестно, что будет после этого. За последние несколько дней в моей голове проносилось великое множество вопросов, но кто мог убить ребенка, занимал большую часть. Среди пионеров не нашлось бы никого, кто способен на такое. Но не мог же кто-нибудь из чужих, недавно прибывших сюда, сделать это? Или мог?       Мои размышления прервала Ольга Дмитриевна, зашедшая в домик. — Поднимайся, — скомандовала она. Вид у нее был уставший и какой-то отстраненный. — Мы идем на линейку.       Не решившись ослушаться, я поднялся и пошел за ней. Вожатая была бледна, словно покойник. Если я все правильно понял, она первая обнаружила тело ребенка. Увидеть такое я даже врагу не пожелаю, а тут она. — Я слышала, что ты вставал сегодня ночью, — начала она. У меня по телу пробежался холодок. Ничего хорошего эта фраза нести не могла. А вдруг именно меня посчитают убийцей? Ведь в моей жизни всегда так. Во всем, что ни случиться, должен был виноват я. Родители, учителя, друзья. Все меня обвиняли в том, чего я и не думал делать. Я совсем не удивлюсь, если так и будет в этот раз. — Мне стало плохо, я вышел воздухом подышать, — соврал я. Ну не мог же я сказать правду. — Ничего подозрительного не видел? — отстараненно спросила она. — Нет.       На этом наш разговор закончился и дальше мы шли молча. На линейке Пискля что-то говорила про безопасность и соблюдение дисциплины, особенно младшим отрядам. Я думал, что произошедшее утром хоть как-то подкосит её, однако было чувство, что ей наплевать. За завтраком она весело смеялась со Львом, в то время как остальные сидели молча. В голову невольно закрадывалась мысль, а не сами ли они убили того мальчишку? Но даже если так, то для чего им это нужно? И интересно, что они сделали, узнав про побег Алисы? Кстати как она там одна в лесу? Мне за неё было очень беспокойно. Всё время вспоминался тот сон. Пусть это и было плодом моей разбушевавшейся фантазии, могло случиться всякое. Хозяева там вернулись в домик или же дикие животные, которые, я уверен, тут обитают. В конце концов, она явно хочет есть. Но вряд ли она что-то взяла с собой. Ох, бедный ребёнок…       Ко мне подошёл Шурик и сел рядом. — Я присяду? — спросил он. — Ты запоздал с этим вопросом, — ухмыльнулся я. — Учитывая то, что ты уже сидишь.       Он промолчал. Вид у него был слегла странный. Какой-то растерянный, пугливый. Хотя, так чувствовал себя каждый, даже я. — Как ты думаешь, как это могла провернуть Алиса? — казалось, он задал самый обычный вопрос. Однако меня это совсем не устраивало. — Она никого не убивала, — едва держа себя в руках, произнес я. — Но ведь все говорят…- начал он, но я его перебил. — Мне плевать, кто, что говорит. Я сказал, она никого не убивала. Конец дискуссии, — я встал из-за стола и вышел из столовой. Чтобы тут же столкнуться с Леной и Славяной. Боже, я сегодня могу остаться один? — Ты чего такой злой? — спросила Славя. — Да он из-за пропажи своей Алисочки переживает, — бросила Лена. Я замер. Что, простите, она только что сказала? — С чего ты это взяла? — спокойно спросил я, хотя внутри меня все кипело. — Так все же знали, что ты ей нравился, вот и сказала, — выпалила та. Мне сейчас очень хотелось сделать известный жест «рукалицо», но я лишь сдержанно ответил. — Лена, вместо того, чтобы верить пустым слухам, лучше бы научилась думать своей головой, иногда это очень помогает.       И, не останавливаясь на их восклицания, я пошел в домик. Жутко хотелось спать. Все же ночью поспать мне удалось немного. Да и, кроме того, нужно будет вновь сходить к Алисе. Предчувствие чего-то не очень хорошего не оставляло меня.       Однако выспаться мне не дали. Ольга Дмитриевна зашла в домик, громко хлопнув дверью и крикнув: — Вставай! Чего разлёгся? Тебя к начальнице вызывают.       Я едва разлепил глаза, вопросительно глядя на вожатую. — Вставай, тебе говорят!       Она была зла. Очень зла. Во избежание тяжких телесных повреждений я решил не спорить с ней и встал с кровати. Голова была тяжёлая, да и вообще мое состояние оставляло желать лучшего. А ещё надо было куда-то идти.       Меня вывели из домика и мы направились к главному корпусу. Хотя это было просто название. На самом деле, такой же маленький деревянный дом, но в нем не жили, а руководили жизнью лагеря. Все, кто из пионеров попадали туда, были либо очень хорошими, либо же очень плохими. По крикам вожатой создавалось ощущение, что сейчас я на темной стороне спектра. И ничего хорошего меня ждать не могло. И моя интуиция как обычно не подвела.       Меня провели в маленькую комнатку с двумя креслами и столиком между ними. Выглядело все мило, кроме лиц Пискли и Льва, которые тоже находились там. Указав на кресло, Пискля начала. — Итак, Семён, где ты был сегодня ночью? — задала вопрос она, слегла прищурившись. — В своей кровати, а что? — язык успел соврать быстрее, чем мозг понял всю ущербность моей ситуации. Ведь такие вопросы неспроста задавались, ох неспроста. — Зачем ты нам лжешь? — подал голос Лев, не помню как его там. — Тебя видели в лесу сегодня ночью. Что ты там делал?       Меня? Ночью? Что простите? Кто? Я совсем ничего не понимал. Неужели наш с Алисой побег заметили? Или они ведут это к тому, что мальчика убил я? — Я не был в лесу сегодня ночью. Единственное место, где я был сегодня ночью, это была кровать. Ну, ещё я выходил на крыльцо, так как мне стало плохо. Но ни дальше. Поэтому я не понимаю, к чему вы сейчас клоните, — решил отрицать до последнего я. — Мы клоним к тому, что ты являешься самым главным подозреваемым в убийстве.       Мои глаза удивлённо расширились. В горле застыли множество нецензурных слов. Какого черта они сейчас несут? Я был в бешенстве. Вариант, что они сами его убили и пытаются свалить вину на меня, сейчас кажется самым разумным. А как иначе это объяснишь? Но почему именно я? Чем я им так помешал? — А у вас есть доказательства этого? — как можно спокойное спросил я. — Тебя видели ночью в лесу, — так же спокойно отозвался Лев. — Это ещё ничего не доказывает. — Хорошо, тогда что ты скажешь против этого? Ещё скажи, что это не твое? Найдено было около тела, — передо мной опустился пакетик. В нем был…мой потерянный складной ножик! Сомнений быть не могло, он был моим. Когда-то в детстве я сам сделал его вместе с отцом. Рукоятка была из дерева с выжженным рисунком. Такого больше не было ни у кого, да и все прекрасно знали, что он принадлежит мне. Но сейчас он был весь в крови. Твою мать…       Видя мой ступор, Лев усмехнулся, и тут я понял, что попал. Попал по-крупному. Все против меня. Убийство повесили на меня. Но ведь я никого не убивал! Ночью я помогал Алисе сбежать. Что ж, а кто сейчас поможет мне? Теперь понятно как чувствует себя муха, попавшая в паутину. Хоть сколько я буду сейчас выкручиваться, ничего не выйдет. Лишь сильнее запутаю себя в этой цепкой паутине лжи. — И что дальше? — севшим голосом спросил я. — А дальше мы изолируем тебя до тех пор, пока ты не признаешь свою вину, — пропищала Пискля. Сейчас это было больше похоже на бред. Изолировать ради того, чтобы я признал свою вину. Маразм полный. Но что я сейчас мог поделать?       Меня ответили к комнату без окон, с одним лишь столом и стулом. Что ж, видимо, мне будет весело. И вот ведь как чувствовал, что меня в этом обвинят. И вот, пожалуйста. И что теперь предлагаете мне делать?