Отвернувшись от неба

Июнь, 2011 год. Когда тебе не нужно спать, есть вещи, о которых можно подумать. Невольно мечтаешь хотя бы один раз погрузиться в то блаженное забытье, которое охватывает любого человека каждой ночью - почти каждой. Этой ночью я не думал особенно много, хотя нужно было. Я смотрел, запоминал. Учил эти моменты наизусть, как поэмы, чтобы было что забрать. С тех пор, как мне дали эти три года, я всегда делал это, но сейчас - особенно яростно, будто в исступлении - это были самые дорогие воспоминания, и раз уж мы с Микеле все же будем вместе еще целый месяц, я должен не потерять ни одного момента с ним. Смотрел на лицо, пытаясь запомнить его так, чтобы оно живо было в памяти, как сейчас, если я закрою глаза. Едва заметные тени от косметики, лежащие на глазах, морщинки, появлявшиеся, когда он хмурился или жмурился во сне. Я не мог удержаться от того, чтобы не поправить его волосы, подтянуть одеяло, провести пальцами по его коже, каждый раз, когда он шевелился во сне. Он сам будто ангел... Впрочем, не самое лучшее сравнение. Я бы не хотел для него такой судьбы. Микеле дернулся, сонно что-то пробормотал, открыл глаза и посмотрел на меня. - Флоран, хватит смотреть... Ты во мне дыру прожжешь. Спи лучше. - Я не могу. Прости, я больше не буду так пристально смотреть на тебя. - Как - не можешь? Спи, Флоран, - невнятно проговорил он, еще не совсем понимая, о чем я. - Не могу, я больше не сплю, любовь моя. А вот тебе это все еще необходимо, поэтому закрывай глаза, - посоветовал я успокаивающим тоном и провел рукой по его плечу, заставляя лечь обратно. Но он снова поднялся. - Флоран, тебе нужно спать... Я тихо засмеялся. - Ложись, чудо. Завтра поговорим. Я постараюсь уснуть. Он снова лег, стиснув мою руку. А я закрыл глаза и вместо того, чтобы ловить визуальные воспоминания, начал запечатлевать тактильные... Прикосновения рук, ощущение пальцев на запястье, пряди его волос, щекочущие мое плечо. Звуки - его тихое дыхание и вздохи. Но уснуть так и не смог, хотя мне бы очень хотелось забыться рядом с ним. Все, чего я хотел на протяжение последних полутора лет - заснуть. Мне могли бы присниться самые великолепные, но неосуществимые моменты... Я с Микеле, и мы любим друг друга, и нам не нужно о чем-то беспокоиться, и для нас у меня есть годы, десятки лет. Почувствовать себя счастливым хотя бы иллюзорно. Я мог бы мечтать, но лишь сон мог бы дать мне настоящее ощущение того, что все реально. Во всех снах есть это ощущение, которое длится ровно до того, как человек просыпается. Возможно, такие сны меня бы раздразнили, но это лучше, чем ничего. Лучше даже, чем горькое счастье, которое у меня есть сейчас, и знание, что все растворится через месяц. И ни разу мой изувеченный организм не дал воспаленному разуму отдохнуть... Ноябрь, 2008 год. - На самом деле, классно. Я не думал, что проект такой оригинальный. Не думал, что меня возьмут. Черт, это ощущение, когда у тебя столько людей просят автограф, оно просто потрясающее, - сказал Микеле, наливая себе свой обожаемый ромашковый чай, а заодно и мне, и Клэр, и Мел, и Мервану, и Эстель. Солаль и Маэва не пришли - "Моцарту-старшему" нужно было домой, к жене и детям, а Маэва почувствовала себя плохо и уехала домой с больной головой. Мы собрались фильм посмотреть, а заодно пообсуждать дела оперы. Все свыклись, пообжились, перезнакомились, и трудное дело стало выходить автоматически. - Ну ты-то в центре внимания, - заметил я. - Ой, не говори, - возразила Клэр, - твое лицо появляется только во втором акте, а у меня до сих пор ощущение, что некоторые ходят посмотреть на герра Сальери! - в ее голосе прорезались ревнивые нотки. - Ну как сказать, - промямлил Мерван, дергая свою кофту, - у меня-то и роли нет никакой... - Ох, вот уж молчи! - рассмеялась Эстель. - Я только эпично простираю руки на двух песнях и где-то свечусь, а у тебя две песни есть! - Ребят, ребят... Тихо, - усмехнулась Мелисса. - Давайте я вас сфоткаю с этим чаем. У всех кружки разномастные. - Давайте, покучнее тогда, - засуетился Микеле. Я подвинулся к нему поближе, убрав падающую на глаза челку, и улыбнулся. Микеле сложил пальцы в победный знак. Щелкнул телефон Мелиссы, и она, улыбаясь, показала нам фотографию. - Сейчас я ее обработаю, конфетка получится, - промурлыкала она. Я, словно бы в тумане, улыбался. Много фотографий... Много видеозаписей. Будет, что оставить после себя... Замечательно. Много воспоминаний, не только для меня, но и для всех остальных. Я надеюсь, что Мел фотографирует не просто так. - Флоран, перезагрузка, - скомандовала сбоку Клэр, - приди в себя и хватит уже улыбаться, как будто под кайфом! - Да ладно тебе, Клэр, улыбается - значит, ему хорошо. Не мешай, пусть повисит на радуге, - хохотнул Мерван, отпивая свою порцию чая. - Всем позитива! - выдал Микеле и по очереди поцеловал всех в щеки - три раза. У меня перед глазами потемнело... Июнь, 2011 год. Проснулись мы рано. Я поднялся в шесть часов, как и всегда, отправился варить кофе, фактически - по привычке, от которой так и не отказался с момента смерти, приготовил яичницу с беконом - может, перейти на здоровую пищу? Все равно... Хотя я и старался не шуметь слишком сильно, где-то к семи Микеле тоже встал. Приплелся ко мне на кухню, даже не умывшись, зевал, тер глаза... - Ты чего подскочил? Поздно лег же, - сказал я. - Эмоции. Э-мо-ци-и, - проговорил Микеле. Он не выглядел выспавшимся. - Похмелье есть? - Нет. - Иди и умойся, сейчас завтрак будет. - Флоран, какого черта вчера произошло?.. Я замер. Внутри поселилось неуютное чувство того, что сейчас опять придется все объяснять, бояться за него, за себя, столкнуться с непониманием и страхом. Его страхом. Эту ночь он провел в моей постели, значит, отступать уже поздно. - Я не могу понять... Разум твердит, что мне все привиделось, но я точно помню, что... Ох, черт. Умоюсь. - Иди, - кивнул я, налив кофе в чашки и разрезая лопаточкой яичницу на две части. Сервировав завтрак, я уселся за стол и в ожидании Микеле раздумывал опять, как и почти всю ночь, над тем, что же мне теперь с ним делать. - Не вздумай сожалеть, - раздался его голос. - Иначе я буду чувствовать себя, будто разрушил что-то важное. Почему ты молчишь, молчал все это время? - Не хотел делать тебе больно? Боялся твоей реакции? - предположил я. - Я здесь, чтобы помочь тебе, а не завести отношения. - Но это не взаимоисключающие события, - он уселся за стол. - Все в порядке, я пришел в себя и помню, - его рука накрыла мою ладонь, лежавшую на столе, - но, Флоран, я никуда тебя не отпущу. Это мой выбор, и ты тут ни при чем. Я думаю, что вправе дорожить любимыми людьми. - Это не свод законов. Ни я, ни ты не знаем, на что мы вправе. Микеле, у нас есть месяц, целый огромный месяц, который мы можем потратить друг на друга, неужели для тебя так важно вцепиться в меня и не отпускать? Это может разрушить твою жизнь, и тогда все мои усилия пойдут прахом. - Не отпущу, - упрямо проговорил Микеле, уткнувшись взглядом в тарелку, - и если бы ты мне не сказал ничего, я все равно бы не смог отпустить. - Пожалуйста, хороший мой, не надо... - я умоляюще посмотрел на него, - я не хочу, чтобы ты пострадал! - Ты-то пострадаешь, - поджал губы Микеле, - ты не можешь умереть! - Микеле, я уже три года мертв! Уже. Это факт прошедшего времени, а прошлого не изменишь. Как бы нам обоим не хотелось. Я труп ходячий, я захлебнулся в упавшем самолете, я утонул... - Прекрати!!! - вскрикнул Микеле, ударив ладонью по столу. Я замолк. - Если ты мертвец, то значит, я некрофил, - облизнув губы, проговорил он, - и если у нас есть месяц, то я буду его использовать! Он отодвинулся от стола и начал потягивать кофе, уставившись в окно, за которым уже разостлался рассвет. Я пригубил свою порцию. - Знаешь, что? - сказал он наконец, - я хочу тебя. Люблю и хочу. И даже если у тебя нет половых органов, я хочу доставлять тебе удовольствие. - Попробуй, - тихо проговорил я. - Давай поэкспериментируем, - сказал он и встал со своего места, подойдя ко мне сзади, - только... - он несколько замялся, - сообщай мне о своих ощущениях. - Хорошо, - ответил я, - но я боюсь, что получится так же, как и со сном. - А ты не бойся, - просто сказал он и, нагнувшись, коснулся моей шеи губами. Я вздрогнул. Это первое интимное прикосновение за несколько лет, и ощущение от него меня будто током прошило. Это было совершенно не похоже на приставания Микеле в ресторане. Что-то уверенное и нежное. По коже пробежали мурашки, и я чуть напрягся. Микеле коснулся языком моего уха. Это все было настолько уже непривычно, интимно, трогательно, волнующе... И я... - Мне кажется, что у меня температура, - хрипло проговорил я, ощущая жар на коже и внутри себя. - Ты мог просто заболеть, - опасливо сказал Микеле. - Я не болею, - ответил я. - Пошли, - он за руку потянул меня на диван, и я уселся на софу. Микеле был в одном белье, а вот я уже успел одеться, но он стянул с меня футболку и прильнул ко мне, целуя в губы, и я позволил себе отдаться его нехитрым, но безумно волнующим ласкам. Его руки оглаживали мои плечи, спину, губы ласкали шею, ключицы, соски, зубы прихватывали слишком чувствительную теперь кожу, а я не просто позволял себе стонать - это действительно было неимоверно жарко, невероятно... И я дрожал в его руках. Это было не для секса, а для взаимного получения удовольствия, взаимного вымещения нежности, накопленных и доселе неразделенных чувств. Но если я не мог ничего ощутить, кроме возрастающего внутреннего тепла, которое распаляло меня, пьянило и кружило голову, то Микеле хотелось большего. И я это понимал. - Минуту. Я ведь могу это устроить? Позволь мне, - я скользнул руками по его груди, опрокинул на диван, покрывая поцелуями кожу, и мне самому было безумно приятно, что именно он получал наслаждение именно от моих ласк. Я стянул единственный элемент одежды с него. - Я могу?.. Микеле ошалело вытаращился на меня, оторопев. Такая мысль не приходила в голову? Я облизнул губы, я собрался это сделать. В первый раз это делаю, и я надеюсь только на то, что не разочарую. С первым прикосновением с губ Микеле слетел первый настоящий стон. Я осмелел и задействовал не только руки, но и губы - никаких неприятных ощущений, только какое-то отстраненное воспоминание - как это делали девушки в порно-фильмах?.. - Пожалуйста, Флоран... - до меня долетел неразборчивый лепет Микеле. Я провел ладонями по внутренней стороне его бедер и прикрыл глаза. Боже. Кажется, я был не очень хорошим мальчиком и вел себя плохо. Постанывания переросли в вскрики, а я - как я только не изощрялся, я старался, как мог, лишь бы не разочаровать выгнувшегося подо мной самого любимого человека. Ощутив во рту теплую вязкую жидкость, я, не раздумывая, проглотил. Тут же поморщился - неужели это может выглядеть, как привычка, рефлекс? Внутри меня пылал огонь. Я не мог его унять - для него не было выхода. Мои руки куда-то тянулись, чтобы унять внутренний пожар, но где прикасаться, где ласкать себя - я не знал, на моем теле не было такого места. Микеле, придя в себя, опять прильнул ко мне, его руки с удвоенной нежностью и страстью меня ласкали. - Хватит, - простонал я, - я не могу больше! Мне жарко... Его руки скользнули на мой пах, нырнули под одежду, поглаживая кожу, но легче мне от этого не стало. Я отпрянул от него, сжав его запястья. - Не касайся этого. Не смотри, - охрипшим голосом проговорил я. - Не нужно. - Но почему?.. - с отчаянием воскликнул Микеле. - Микеле, - я вздохнул, - потому что там ничего нет. Не нужно на это смотреть. - Тебе было неприятно? Я помолчал пару секунд и ответил: - Это лучшее, что я испытывал, за последние три года, - и после этого поцеловал его в уголок губ. Пламя бушевало.