Отвернувшись от неба

Последний концерт, последний день моей жизни. Микеле охрип и не может нормально петь, мы включаем ему фонограмму под конец... Нервничает. Я его пытался успокоить, хотя сам нервничал не меньше. У него глаза красные от недосыпа - он все время боится, что я умру, пока он спит. Я уверен, что он все это время будет рядом со мной... и это вселяло в меня капельку уверенности. И вот занавес закрывается. Я успел только вздохнуть облегченно - ну хорошо хоть я не умер на глазах у публики, хотя мне это было не особенно важно, но все же я не хотел, чтобы тысячи глаз смотрели, как я корчусь в муках или задыхаюсь... Или просто тихо оседаю... И внезапно, тут же мои колени подкосились. И стало нечем дышать. Я запаниковал, выискивая глазами Микеле. Он вымученно улыбался и разговаривал с Маэвой. Я не мог даже позвать его - воздух не входил в мои легкие и не выходил. - Микеле! - заорал Мерван. Я рухнул на колени и схватился за горло, еще надеясь что-то сделать и открыть доступ желанного воздуха, я лихорадочно царапал и сжимал свою шею, судорожно открывал рот... И в глазах уже темнело. Я слышал крики, что-то вроде "Не пугай!", "Флоран, Флоран!", "Вызовите скорую!" и еще что-то в этом роде. Я чувствовал объятия, ставшими такими привычными, такими родными. Кажется, я лежал на коленях у Микеле. Я хотел еще раз его увидеть, я приложил всю силу воли, чтобы отогнать эту темноту и увидеть, увидеть... Его лицо было прямо рядом с моим. Над ним сиял софит, создавая чудесный нимб вокруг его головы. Я с трудом поднял руки, чувствуя, как все замирает во мне и останавливается, и коснулся его груди и щеки. Даже не смог ему сказать, как я его люблю... Что мы говорили друг другу? On se reverra? Только на этот раз ухожу я, ухожу по-настоящему, ухожу навсегда... Микеле сжал мою руку, прижимая к себе, и наклонился, покрывая мое лицо поцелуями и рыдая. Я ему хотел сказать, чтобы он не плакал. И он понял как-то, видимо, так и не мог отпустить нашу связь. Я увидел любимое заплаканное лицо и улыбку, дрожащую, но все равно прекрасную. И отключился. В самом деле похоже, как будто выключили рубильник. Короткая, почти безболезненная агония. Мне было жаль ребят. Я их так напугал... И Микеле. Он будет один, как жаль... Но я справился со своей работой. В отличие от предыдущего раза, я находился в темном пространстве, в подвешенном состоянии. Я даже чувствовал еще отголоски прикосновений. И вдруг - я даже не успел задуматься, что это была за темнота - меня вышвырнуло, и я, кувыркаясь, как заправской гимнаст, врезался в водную гладь. Оправившись от шока, я поднялся, как оказалось, я был в неглубокой речке. Вода доходила мне до бедер. Я с облегчением вздохнул полной грудью, ловя кайф от этой самой возможности двигать своими легкими, а потом уставился в знакомое и ненавистное небо над головой, увидеть которое я боялся все последние годы, и разрыдался. Все! Я больше никогда не увижу своего любимого Микеле, никогда. Я судорожно начал воскрешать в памяти черты любимого лица, чтобы хоть как-то успокоить мятущуюся душу... - Не реви, Флоран, - прозвучал знакомый безликий голос рядом со мной. Я обернулся, затихнув. На берегу реки, спустив длинные тонкие ноги в воду и болтая ими, сидел уже известный мне гуманоид. - Ангел, - произнес я. - Слушай, чувак, ты просто мега, - с уважением сказало это существо. - Респект тебе безграничнейший среди нашего народа. Оно подняло и опустило два своих длинных крыла, которые больше были похожи на пучки огромных перьев. Я поежился. - Ты опять не хочешь со мной идти. Что на этот... Он не успел договорить. Рядом со мной в воду врезалось нечто черно-белое, мелькающее и истошно орущее. - Микеле! - заорал я, испытав одновременно целую гамму чувств - испуг, удивление, радость и злость. - Что ты наделал, идиот! Что ты здесь делаешь? Как ты меня нашел? - Я... Пфрррр... Не могу без тебя, - отчеканил Микеле и поднялся, покачнувшись. Я бросился к нему и вцепился в плечи, вглядываясь в его лицо. - Микеле... - прошептал я, - что же ты наделал... Ты же... - Умер, - кивнул Микеле. - Сбросился с крыши. Прости меня, Флоран... Я не умею отпускать тебя! - Тебя мы отправим обратно на землю и сотрем память, - сказал ангел, о котором мы уже оба немного забыли, - ты нужен миру, и в твоем теле еще есть несколько капель жизни. - Микеле, ты живой! - обрадованно произнес я, - ты можешь вернуться! - Нет, - покачал он головой и вцепился в мою руку, - я никуда не пойду. Я буду с ним. Извините, пожалуйста, - очень вежливо произнес он, - но слышать ничего не желаю. - Так не должно быть, - ангел нахмурился, сведя несуществующие брови. Выглядело это несколько искусственно, будто он только хотел показать нам, что гневается. - Флоран, это не честно. Ты не должен был создавать такие условия! Микеле будет отправлен на землю, а ты должен пойти со мной. Он должен жить. - Требую вернуть мне Флорана! - топнул ногой Микеле, взмутив воду, - отошлете вы меня обратно, и что? Я таблеток нажрусь или выстрелю себе в висок! И снова и снова, если вы будете меня отправлять обратно! Флоран мне нужен! И я нужен ему! Я оторопел. Микеле спорит с ангелом... - Флоран заслужил рай высшей категории за проделанную работу, - покачал головой ангел, - чего тебя не устраивает. - Его рай высшей категории - это я! Ему нужен я! - ярился Микеле, - верните его мне! - Ты знаешь другие слова, кроме как "я", "мне" и "мое"? - Знаю! И вы, уважаемый, тоже это знаете! Верните Флорана на землю или оставьте нас обоих здесь! Я спохватился и закрыл Микеле рот. - Что ты творишь? - зашипел я, - возвращайся обратно! Я уже мертв, зачем ты за мной в ту же пропасть! Отпусти меня. - Не смей меня прогонять, Флоран! - воскликнул он, отбросив мою руку. - Это мой выбор. - Ты обещал мне... - Прости. Я просто не могу, - он поцеловал меня в щеку и обнял. Я тоже обнял его в ответ и почувствовал, как я тосковал по этим прикосновениям. - Ты все еще в наряде Моцарта, - сказал я удивленно. - А ты в костюме Сальери. - В прошлый раз я был обнажен. - Удивительно. Даже микрофон остался и наушники... Только они не работают, - досадливо сказал Микеле. - Тут многое изменилось! - крикнул ангел. Я обернулся. И правда... От соляной пустыни не осталось и следа. Река текла по бесконечному цветочному лугу. Только рядом с одним из берегов стояла кипарисовая роща, на другом же склонили ветви в воду три огромных ивы. - Почему так все изменилось? - Это отражение тебя, Флоран. Того, что внутри тебя. Твой мир богат воспоминаниями. Чем их больше, тем больше в месте твоего прибытия живого. - Но раньше, раньше у меня тоже были воспоминания! - Скудные... И ты не особенно заботился об их хранении. Они выцветали и блекли, в конце концов превращаясь в белый прах. Когда люди хотят получше что-то вспомнить, они приходят на свой райский луг. - А на что похожа моя любовь к Микеле? - спросил я. - Это, кстати, неплохой способ проверить. Давайте посмотрим. В глубине той рощи должен стоять куст цветов... Или полянка. Если там стоят лютики - то ты лжешь, и используешь Микеле для того, чтобы попытаться вернуться на землю. Если там маки - то ты для него просто друг. Если там розы - вы любовники. Окей? Если я там обнаружу куст роз, то отведу вас к Богу и попрошу за вас. Если нет - Флоран пойдет со мной, а ты отправишься на землю. - Я согласен! - выкрикнул Микеле и побрел к берегу, ведя меня за собой. Стоило нам выйти на траву, и наша одежда тут же оказалась сухой. Ангел шел впереди, а я держал Микеле за руку и наслаждался этим. Видимо, поэтому за нами возникала дорожка голубых незабудок... Микеле целовал меня прямо на ходу, говорил, что соскучился - уже, обнимал меня, а я гладил его по голове и журил за то, что он бросился с крыши. И все же я был рад - и что встретил его еще раз, моего дорогого, моего любимого, и что он все-таки жив... Мы подошли к кипарисовой роще. Микеле наступит на одно из длинных перьев, стелющихся по земле, и тут же испуганно с него соскочил - наш провожатый, кажется, и не заметил. - Подождите, - попросил Микеле, - у меня вопрос. - Чего тебе? - ангел обернулся, уже стоя в сени деревьев. - Разве могут быть только три цветка? Лютики, маки или розы? - Нет. Их много, и каждый говорит о своем чувстве. О любви многое говорит. Но символом романтичной любви являются именно розы. Мы сейчас входим в зону самых важных воспоминаний Флорана, ты должен быть здесь. - Раз я отношусь к самым важным воспоминаниям, это не доказывает, что он меня любит? - спросил Микеле. - Вовсе нет. Ты был его заданием, смыслом его второй жизни, большинство приятных воспоминаний именно о тебе. Я еще не успел изучить Флорана и сам не знаю, какой он. Ангел качнул головой и шагнул дальше, скрывшись за кипарисами. Мы переглянулись и поспешили за ним. - Я абсолютно уверен, что там все просто усажено кустами алых роз, Флоран, - шепнул мне Микеле на ухо. Я тоже был уверен, что я люблю Микеле до безумия, но вдруг что-то пойдет не так, вдруг там окажутся совсем другие цветы. Никогда не думал, что буду волноваться из-за каких-то цветов... Свет ударил по глазам внезапно. Мы выскочили на большую поляну. Я тут же высунул голову из-за плеча ангела и сдавленно охнул, не найдя на ней ни одного алого пятнышка. И вообще не найдя ничего похожего на розы. - Ну ничего не понимаю, - уже действительно растерянно произнесло существо. По мягкому зеленому мху тут и там были рассыпаны голубые вспышки незабудок. Между обкатанными водой камyями струился крохотный ручеек. В центре прекрасного места мягко переливались белым и розовым крупные пионы, ярко синели ирисы, гортензии бликовали своими зелеными листами в желтых полосах света. - Флоран... Здесь нет красных роз, - медленно произнес Микеле, - но это все мои любимые цветы... - Твои любимые цветы? - эхом откликнулся ангел. - Тогда все понятно. - Мне ничего не понятно, - жалобно произнес я, - почему здесь нет алых роз? - Они здесь не нужны, - отмахнулся ангел. Именно "не нужны", а не "не могут быть". - Что это значит? - нервно осведомился Микеле, вцепившись в мою руку так, что я пискнул от боли. Ангел уселся на краю поляны, сложив ноги по-турецки. - Ну вот что, пацаны, - начал он, - попробую объяснить на пальцах. На примере Бога. Ему очень нравятся белые лилии. Наверное, даже на картинах вы видели ангелов именно с лилиями. А вот когда Марии была Благая Весть... - Бог любит лилии? - недоверчиво переспросил Микеле. Ангел недовольно на него покосился. - Естественно, любит! Он же живой! Между прочим, знали бы вы, как ему трудно. Он должен быть беспристрастным. Как может, выкручивается. Ему вообще не положено делать среди людей любимчиков, но иногда проскальзывает... Он на цветах, на всяких прочих вещах это обыгрывает. Он же любит все и вся... Микеле сочувственно качнул головой. Я не отсвечивал. - Ну так вот. Когда умирает, например, глубоко религиозная и богобоязненная женщина, которая любит Бога всем сердцем... - У нее в ее райском саду растут лилии? - спросил я, внезапно поняв, что к чему. - Точно, Фло-Фло. Схватываешь на лету. Правило лютика не действует. Если ты любишь кого-то, как Бога, то у тебя в душе будут его любимые цветы. Это любовь-поклонение. Восхищение и готовность подчиниться. - Я думал, у нас самая обычная любовь... - проговорил Микеле. - Не все гладко, когда такая любовь возникает у людей. Но это тоже любовь, романтическая и самая настоящая. Так что, хочешь, не хочешь, но мне придется отвести вас к Богу... - А нельзя ли нам посмотреть на мой сад? - спросил Микеле. - Милок, - ангел снисходительно посмотрел на Микеле, - ты еще не умер окончательно. У тебя его еще нет! А чтобы напрямик заглянуть в душу, это нужно твоего тезку спрашивать. Он это любит... - Михаила? - Да. Не скажу, правда, что процесс приятный. Точно хочешь, или можно обойтись? - Уймись, любопытное создание! - я поцеловал Микеле в щеку. Если этому бесполому субъекту не нравится - пусть отвернется... - Флоран, - позвал меня ангел. - Мы не имеем пристрастий и ненависти. - Дай тогда минутку... - попросил Микеле и обвил руками мою шею, поцеловав в губы. Я уже и так не думал, что еще раз прижмусь к нему... - В общем, любовь, как у Эвники и Петрония, - констатировал ангел. - Значит, мы вернемся на землю? - спросил Микеле, отрываясь от меня. - Я этого не говорил, - сказало ангельское существо. - Но это возможно. Вас обоих может вернуть только Бог. Флоран мертв окончательно, в моих силах только вернуть тебя, Микеле. - Тогда нам нужно... Но разве Бог не занят? - У него график свободный, - оно встопорщило крылья, - иначе на что ему ангелы, если они свою работу не делают? - Тогда веди, - решительно сказал я. Ангел качнул плечами. - Чего вести-то... Земля подо мной внезапно пропала - не провалилась, а именно исчезла, и я ухнул куда-то вниз, вместе с Микеле, который продолжал сжимать мою руку.