Игры на выживание

В наполовину разрушенной лаборатории впервые за долгое время воцарилась тишина. В помещении с каждым часом становилось лишь холоднее, из-за чего нос и уши Александры словно заледенели, а мышцы слегка ныли, будто поднялась температура. Но девушка совсем не обращала на это внимания. Её голова была забита другими мыслями. Рассказ Андрея, маньяка, который заточил невинных людей в игре, поверг её в шок. Саша всё ещё не могла подобрать слова, чтобы хоть как-то описать чувства внутри себя. Она ненавидела мужчину, но в то же время сопереживала ему; не понимала, но также и проникалась к нему, наконец начиная осознавать, что же могло привести к его действиям. Путешествие во времени. Другие миры. Погибающая мультивселенная. Двойники. Загадочный Орден. Всё это, нет, весь рассказ казался Саше фантастикой, запутанной историей, которую можно было лишь выдумать. Но девушка сидела здесь, на холодном полу в лаборатории, будучи привязанной к трубе, и была свидетелем всего происходящего. Её до этого спокойная жизнь теперь на веки изменилась. Это нельзя было забыть, стереть из памяти, эта история навсегда теперь останется с ней, будет мучить в кошмарах, если, конечно, она выживет. Как и её брат. Да, её родная кровь, брат Даня, который в это время находится в игре. Где он сейчас? Что с ним? И жив ли он вовсе? Каждый раз, когда Андрей подходит к экранам, чтобы узнать о состоянии своих жертв, Саша спрашивает, в порядке ли Даня. Но ответ всегда один: «Скоро всё решится». И девушка не знала, как реагировать на такое. Плакать? Злиться? Молить о помиловании? Попытаться выбраться? Но остается лишь ждать и надеяться, ведь пока он жив, пока Андрей продолжает рассказывать свою историю, Саша ничего не способна изменить. Как и Киннер, старик, что, словно онемев, продолжал погружаться в свои мысли всё больше и больше, позволял чувству вины поглощать себя до конца. Профессор. Безумный ученный. Или же просто отчаявшийся отец. Остались ли у этого человека какие-нибудь чувства, кроме всепоглощающей пустоты, что возникла из-за его действий, из-за тяжёлой судьбы, которую он сам же и создал. Один лишь утомленный взгляд Киннера давал понять, что ему больше жизнь не мила. Профессор ждал наказания, которое скоро должно его настигнуть. Возможно, лишь смерть станет его искуплением за все ошибки. Именно поэтому Саше было жаль спутника, хоть она и совсем его не знала. Девушка желала просто заключить его в теплых объятиях, погладить по макушке и тихо прошептать на ухо: «Всё будет хорошо». И иногда Андрей вызывал у неё такие же мысли, особенно, когда рассказывал, как жизнь несправедливо обошлась с ним. На удивление, парня сейчас не было рядом. Он ушел в сторону выхода, в темный туннель, откуда в прошлый раз появился Джеферсон и пообещал скоро вернуться. Он не объяснил причину ухода. После рассказанной части своей истории вдруг замолчал и пошел прочь, не став даже слушать реакцию слушателя. Саша всё ещё пыталась привести мысли в норму, принять весь рассказ маньяка как данное. Она всё думала о том, как Андрей держался столь долгое время, как не потерял связь с реальностью, не обезумел за столь долгое время. Когда Вышестоящий убил Делайлу на его глазах, доказал, что все близкие парню сразу погибают, у Андрея внутри что-то переклинило, изменило его натуру. Но это случилось не за одно мгновение. Всю жизнь, с самого детства, ненависть накапливалась внутри него, пыталась взять верх, но он продолжал держаться, как бы жизнь его не пинала. Но тот момент стал отправной точкой, когда сознание Андрея окончательно перевернулось, его разум уже был поглощен злобой и обидой на мир. Александра вдруг слегка толкнула старика слева. Он не отреагировал, лишь хотел, чтобы его оставили в покое. Сейчас, под слабым светом фонарей, его лицо казалось бледнее, чем обычно. Мужчина словно постарел за эти дни. Стресс, который он испытал, давал о себе знать. Саша тоже выглядела уставшей: под глазами появились синяки от недосыпа и усталости, а маленькие карие глаза словно смешались с темнотой вокруг. — Нужно как-то выбираться, — в который раз Саша дернула веревку, что уже до небольших ранений натерли запястья девушки. Старик не ответил ей. Даже не пошевелился. — Киннер, прошу, не молчите… Но уста его не промолвили ни слова, взгляд не изменился, застыв на одном месте. Что было у него в голове прямо сейчас? Воспоминания о погибшей дочери или же встреча с Вышестоящим? Ужасные действия Иного Киннера или же Судный День? Только лишь сам профессор знал на это ответ. — Его история скоро подойдет к концу, ведь так? — рассуждала вслух Саша. — И что тогда? Он не отпустит нас, но убьёт ли? Я не понимаю, чего он хочет, профессор, не понимаю. Хоть мне и жаль его. И от мысли, что я сопереживаю убийце и маньяку, у меня мурашки пробегают по спине. — Но ведь я тоже убийца… — тихо промолвил Киннер. — Я не… — не знала, что ответить девушка, почувствовав себя виноватой. — Киннер, послушайте: мне правда жаль вашу дочь, она не заслужила этого. Но ответа вновь не последовало. Его взгляд оставался всё на том же месте, а Саша слегка скривила от грусти лицо. Из темного туннеля она вдруг заметила направляющийся в её сторону силуэт. Это возвращался Андрей в чёрном одеянии и с каменным, безразличным лицом. Его тяжелые шаги ощущались по всей лаборатории, раздаваясь эхом. Его грязные до плеч волосы, морщины на лбу и седые волоски на щетине почему-то беспокоили Сашу. Она раньше не замечала этого в маньяке, не замечала, что он выглядит старше, чем на свой возраст, но сейчас, это всё о чем-то говорило. Неужели эффект Ромашки давал о себе знать? — Где ты был? — напористо спросила девушка. — Готовился к приходу Джеферсона, ты ведь не забыла про него? — ответил парень и подошел к компьютерам. — Я оставил для него запись, будто мы продолжаем разговаривать, а сам занялся своими делами. Он не должен знать, что его ждет. — Что в итоге будет со мной? — внезапно задала вопрос Саша. — С моим братом? С профессором? — С Даней всё будет хорошо лишь в том случае, если он выживет. Всё зависит от него самого. — Зачем ты это делаешь?! Я всё никак не пойму! — Ты ведь ещё не дослушала историю до конца, — слегка улыбнулся Андрей, усевшись на стул. — Мы как раз подходим к финалу. — Только прошу: пусть всё будет более понятно, чем раньше. Мой мозг сломается, если я вновь что-то услышу про мультивселенные. Андрей почему-то посмеялся. Ему импонировала эта девушка. Своей наивностью и добротой она чем-то притягивала окружающих, и парню было приятно рассказывать историю именно ей. — Что же, — продолжил рассказ Андрей. — Я пообещал Делайле зажить заново, и не мог не сдержать слово, не мог обмануть любимую девушку. Я отправился далеко на север, в маленький малоизвестный поселок, решив, что холод поможет затушить все мои переживания. Первым делом я снял квартиру в одной из хрущёвок, но приходилось жить не с самым хорошим сожителем, молодым парнем, который чересчур любил ночные гулянки. Нельзя сказать, что мне это сильно мешало, но я часто не высыпался перед работой. Чтобы ты понимала, я устроился на почту, разносил письма, посылки различным людям. Не самая увлекательная работа, зато позволяет познакомится с множеством интересных людей. Это именно то, чего я и хотел. Завести новые знакомства и постараться забыть обо всём старом. Где-то в интернете я прочёл, что стоит выкладывать свои мысли в дневник каждый день, чтобы не держать всё в себе, мол, так будет легче, именно поэтому я стал вести эту белиберду, и она даже помогала мне. И вот однажды на почте мне дали задание отвезти продукты далеко за город, в небольшой домик в лесу, к которому вела лишь одна заснеженная дорога. По рассказам начальства там жила небольшая семья, которая переехала сюда несколько лет назад, и раз в неделю они заказывали доставку продуктов. Это было что-то вроде особого заказа: мне выдали старый, но крепкий внедорожник, поместили коробки в багажник и дали карту с рацией на случай, если мне пригодится помощь… Погода тогда была как раз, что нужно. За день до поездки дорогу засыпало снегом, и лишь указательные знаки по сторонам и коллега, сидящий справа подсказывали Андрею, куда направляться. Его послали вместе с парнем, чтобы он в первый раз показал дорогу. Солнце стояло в зените, слепило глаза парню, скрываясь за соснами и елями. Лучи огромного жёлтого шара ярко отблескивали от белоснежной ваты на земле, из-за чего было тяжело сконцентрировать взгляд на дороге, приходилось постоянно прищуривать глаза. Машину бросало из стороны в сторону, но она уверенно держалась на колесах, что даже Андрей, молодой водитель, был способен вырулить обратно. Он не задавался вопросом, сколько ещё нужно было ехать, хотя прошло достаточно времени. Здесь, в лесу, было правда хорошо: на улице стоял крепкий мороз, но он практически не ощущался из-за сухости, скорее даже освежал. Где-то вдалеке между деревьев Андрей заметил ушастого зайца, что куда-то скакал через снег, раскидывая его по сторонам. По всему лесу раздавались щебетания то ли люриков, то ли чистиков. Андрей ещё не совсем разбирался в местной фауне, но она его поистине завораживала. Почему-то парень вспомнил одну ночную прогулку, когда вдалеке он увидел дикого оленя, что, заметив парня, на мгновение остановился, застопорил свой взгляд на внезапном госте, а затем резко побежал прочь. В тот миг он был так близко к Андрею, что тот смог даже различить его седые волоски ближе к пасти. В этих краях парень редко разговаривал. Он старался поменьше болтать, правильно подбирать слова, но, и самое главное, больше не доверять каждому встречному. Именно поэтому он и его коллега молчали всю дорогу, хоть второму и не терпелось поболтать. Меж деревьев с сухой корой Андрей наконец заметил очертания одноэтажного деревянного дома, из трубы которого выходил дым. Он был довольно просторный, хоть и крыша слегка завалилась на правую сторону, из-за чего большая часть снега лежала именно там. Весь двор и дорога в ближайшем радиусе были очищены, поэтому проезд дальше не затруднился. На окнах дома мороз нарисовал красивые картины инеем, ограничив возможность Андрея заглянуть во внутрь. Он вдруг увидел, как энергичные глаза за стеклом бегали туда-сюда, осматривая машину и её водителя, а затем вдруг исчезли, скрылись за углом. Андрей не успел ещё выйти из транспорта, как вдруг дверь в дом распахнулась, выпуская всё тепло на свежий воздух. Габаритный мужчина накинул на себя слегка грязную фуфайку, странно пожал плечами и захлопнул дверь, помахав рукой прибывшим гостям. — Его звали Михаил, — акцентировал на этом Андрей, рассказывая воспоминания. — Вечно угрюмый мужичок лет пятидесяти, с неаккуратной черной, как кора темного дуба, бородой и с такими же темными, но в то же время добрыми глазами. Кстати, очень широкоплечий, из-за чего даже огромная фуфайка на нем смотрелась как раз. То ли от стресса, то ли от неправильного питания, на его макушки начинала образовываться залысина, а волосы, хоть сколько ты их не мой, казались вечно засаленными. — Судя по всему, важный для истории человек? — уточнила Саша. — Ты даже не представляешь, насколько. Его дурацкая походка удивила Андрея. Из-за своих габаритов мужчина странно перебирал ногами, словно медведь, а снег под ногами только всё усугублял. Хозяин шёл стремительно, махал руками при ходьбе, сжав их в кулаки, и смотрел на незнакомца. Андрею стало слегка не по себе, но, заметив, как мужчина по-доброму глядел на ребят, сразу выдохнул. — Михалыч! — засмеялся коллега и ринулся обнимать хозяина. — Петька, рад видеть! — очень грубым голосом ответил хозяин. Пусть его интонация и была довольно веселой, но сам тембр был настолько жесткий, что, казалось, словно он угрожает собеседнику. — А ты кто, новенький? Как звать?! — обратился он к парню. — Андрей, — ответил тот и пожал крепкую мужицкую руку Михаила, что была вся шершавая и потрескавшаяся то ли от мороза, то ли от грубой работы. От этого человека веяло энергией, неким позитивом. Даже открытая во весь рот улыбка, за которыми скрывались желтые зубы, скорее привлекала, а не отталкивала. Он был из тех, кого принято называть душой компании: здоровый весельчак, который постоянно смеётся. — Что же, — продолжил Михаил, — рад знакомству. Разгружайте тогда продукты как обычно на порог. — Не, Мишаня, — закивал головой коллега Андрея, — я тут ему просто дорогу показать, он теперь тебе будет поставлять заказы. Так что пусть сам и разгружает, а мы, лучше, поболтаем! — Ну да, — не понравилось это парню. — Ты ведь мне так помог с маршрутом, ни слова за дорогу не сказал. Коллега лишь отмахнулся, а Андрею не оставалось ничего, кроме как начать выполнять свою работу. Он стал таскать по две-три коробки за раз от машины к порогу, куда и показал хозяин. — Он и вправду был человеком, который странным образом притягивал к себе. Тебе хотелось с ним говорить обо всём, казалось, что не существует темы, которая бы не интересовала Михаила или которую он бы не смог поддержать. — Ты хочешь сказать, что это был человек без изъянов? — не верила Саша. — Не бывает таких людей, — ответил ей маньяк. — Каким бы чудесным человеком Михаил не был с виду, была одна особенность, из-за которой с ним было тяжело общаться. — И что же это? — Он был довольно… вспыльчив. Даже слишком. Андрей уже перенес практически все коробки, оставались всего две. Он понес их в сторону дома, где уже складировал остальные и прошёл мимо разговаривающих Михаила и Вову, которые ни разу не умолкли за всё это время. Парень подошел к двери, поставил коробки на скрипучий деревянный пол, который, казалось, будто слегка проседает, а затем на мгновение застыл, когда увидел в проеме двери юное девичье лицо, которое своими большими глазами, не моргая, поглядывала на Андрея. Она словно боялась парня или же стеснялась его присутствия, но её маленькие костлявые ручки слегка тряслись, вцепившись в деревянный проём. Скорее всего это была дочь Михаила. Девочка была совсем не похожа на отца: маленькие черты лица, худенькие ножки и ручки, но, и самое главное, не было того задора, как у Михаила. Ей было лет четырнадцать-пятнадцать, но для своего возраста она выглядела слишком юной. — Привет, — тихо проговорил Андрей и помахал рукой. — Не туда, — также тихо ответила девочка и замигала глазами. — Не туда? — удивился Андрей. — О чем ты? — Не туда поставил коробки. Дочка хозяина вдруг скрылась за угол также внезапно, как и появилась. От неё лишь остался запах клюквы, который Андрей отчетливо слышал в воздухе, и он, почему-то, нравился ему. Парень не успел развернуться, как вдруг позади услышал громкий крик: — Какого черта?! Михаил стремительно направлялся к Андрею, невольно сжав руки в кулаки. Его наполненные задором глаза сменились чистой злостью. Казалось, что он набросится на парня, как только подойдет ближе. — Какого хрена ты поставил эти коробки здесь?! — мужчина кричал во весь голос. Своим тяжелым тембром заставил даже Вову позади, который знает хозяина долгое время, отступить назад. — Вы же сами сказали: ставь у входа, — немного не понимал наезда Андрей. — Из всех возможных мест на этом чёртовом входе, ты выбрал именно это, — Михаил словно с каждой секундой только больше наполнялся гневом. Он махал руками в разные стороны, указывал новичку пальцами, куда стоило бы разместить коробки, и тяжело дышал, сцепив зубы. — Неужели ты даже не заметил, что бревна под коробками и так проседают! А от твоих коробок и того, что ты стоишь рядом, они и вовсе могут сломаться! — Михалыч, — наконец вступился коллега Андрея. — Ну чего ты разорался: парень же первый день к тебе приехал. Он не знал, куда лучше не ставить. — Мужик, — Андрей не сдвинулся со своего места ни на метр под гнетом хозяина. — Да откуда я должен знать, куда их ставить?! Ты мне сказал «на вход», вот я и оставил прямо у двери, чтоб удобнее было. Чего ты вообще разорался? — Михалыч, ну правда, что-то разошелся. И тогда вдруг мужчина нахмурил брови. Ему действительно стало стыдно, это было видно по изменившемуся выражению лица. Он слегка отвел взгляд, пожал плечами и что-то тихо промычал. Андрей продолжал молчать и ждать дальнейших действий хозяина. Парень слегка напрягся и был готов к любой реакции мужчины. — Ладно, — виноватым тоном выдал Михаил. — Ты извини меня, что начал орать как ненормальный. Ты ведь и правда не мог знать. — Да ладно, — с лёгкостью выдохнул Андрей. — Нужно было просто сказать, я бы переставил. — Ты правда меня извини! — мужчина положил руку на сердце. — Характер у меня тяжёлый, и есть дурная особенность: завожусь с ничего, белая пелена глаза закрывает и готов рвать и метать всё на своем пути. Только жинке моей и удаётся меня терпеть, сам не знаю, как. Поэтому и люблю безумно. — Кто тут опять разорался? — послышался женский голос в дверном проеме, и Андрею даже не нужно было разворачиваться, чтобы понять, что это жена хозяина. — Миша, ты что ли опять?! Тебе столько лет уже: нервы нужно беречь, не стальные же! — Вот, кстати, и познакомься, — Михаил сразу подошел к жене. — Катя — моя настоящая любовь. Андрей протянул руку слегка полноватой женщине, у которой на щеках из-за мороза был сильный румянец. На её голове была надета голубая косынка с золотыми узорами, что закручивались друг за другом. Она тоже, как и муж, накинула на тело теплую большую фуфайку, но даже она не могла скрыть её пышных форм. Как только Андрей коснулся ладони Екатерины, ему на мгновение показалось, что он жмет руку Михаилу. Хватка у женщины была что надо, кожа такая же сухая и потресканная. Жена хозяина была явно работящим человеком, раз владела такими сильными руками. Андрею даже пришлось слегка надавить, чтобы противостоять Екатерине. — Приятно познакомиться, — сказала она мелозвучным голосом, от чего Андрей слегка удивился. — Я — Андрей. Мне тоже, — ответил парень и взглянул в жизнерадостные глаза женщины, что блестели на дневном свете. Андрею показалось, словно он уже где-то видел эти глаза, как вдруг вспомнил про девочку, что повстречал несколько минут назад. Только сейчас парень смог понять, насколько сильно на лицо похожи мать и дочь. Вот только в кого девочка была такая худая, подумал Андрей, ведь что мать, что отец были довольно крупными и крепкими людьми. — Вы извините, что мой муж разорался. Это у него, как Отче Наш! Раз в день, да надо на кого-то сорваться! — Екатерина во весь голос засмеялась, а Андрей только сейчас заметил, что она через раз использовала глухую «г». — Катя! Ну что ты начинаешь? — вновь гневался Михаил. — Я уже и сам извинился, не надо за меня это делать. Андрей сам не заметил, как улыбнулся. Чем-то его позабавили отношения этих двоих, и с первого взгляда казалось, что они действительно хорошие люди, даже не смотря на внезапную агрессию со стороны Михаила, ведь каждый раз после криков он всем своим видом показывал, что по-настоящему чувствует себя виноватым. — Андрей, ты лучше скажи, — мужчина сделал шаг вперед. — Как я могу загладить свою вину? Может, возьмешь бутылку самогона?! — Эти люди были первыми, к которым я по-настоящему проникся, — маньяк взял в руки маску, что лежала на столе. — Почему-то из всего города именно они привлекали меня больше других, казались каким-то родными, словно своими людьми. Их лексика, повадки и многое другое отличали их от коренных жителей того поселка. И позже всё встало на свои места. Саша приподняла бровь, словно задавая вопрос. — С каждым моим приездом мы находили много общего с Михаилом и его женой. Нам всегда было о чем поговорить, и в какой-то момент я смог назвать их хорошими знакомыми. Так одним холодным пасмурным днем, когда я вновь привез продукты, Михаил пригласил меня на чашку горячего чая… Прошел очередной месяц. Андрей впервые очутился внутри дома у своего знакомого, и, зайдя во внутрь, он тут же ощутил аромат древесины в воздухе. В небольшой гостиной с шерстяным ковром на полу, старым пошарпанным диваном и древним квадратным телевизором было довольно темно и мрачно в такое время суток. Серый свет из небольшого окна освещал проход на кухню и в другие комнаты, и лишь небольшой камин хоть как-то придавал уюта этому месту. Андрей сразу же снял обувь, зайдя на порог, и закрыл за собой дверь. Глаза бегали из стороны в сторону, каждый раз подмечая что-то новое: то рамки с фотографиями на стене, то подставку с обувью, на которой стояло несколько пар валенок. Он пошел дальше, следом за хозяином, который явно был рад присутствию своего нового знакомого. Да, Михаил был из тех, кто всегда радовался новым знакомствам, но Андрей ему казался особенным. Мужчина ощущал то же самое, что и парень: нечто родное, нечто своё. Екатерины дома не было, как и их дочери, Лилии. Вторая находилась в школе, когда же первая решила прикупить чего-то в городе для хозяйства. У этой семьи также была одна старая машина, которой получалось пользоваться лишь в дни, когда несколько ночей подряд не шёл снег, а дорога уже давно была почищена. — Знаешь, Андрей, — сказал Михаил. — Хороший ты парень. Свой. Вот не знаю, почему, но так кажется. Понимаешь меня с полуслова, смеешься с шуток, хотя сам не из юмористов. Ты вот, я вижу, любитель помолчать, но, кажется, так было не всегда. Я ведь прав? — Определенные обстоятельства меняют людей, — ответил парень, продолжая оглядывать дом и боясь зацепить потолок, до которого мог бы коснуться макушкой лишь подпрыгнув. — Со мной приключилось нечто, вот и поменялся. — Да, понимаю, о чем ты, — закивал мужчина, почесав бороду. — Я ведь тоже не всегда был таким. Ну… заведенным что ли… или дерганым. Короче, я чёрт знаю, как сказать, но ты меня понял. Я ведь в своё время на войне был. Афган, если знаешь. Так вот, когда домой вернулся, меня уже тогда типать начало, вечно на нервах какой-то был, но старался держать себя в руках, а потом… — Потом? — Судный День. Об этом ты-то точно слышал, — Михаил вдруг остановился и развернулся к Андрею. Парень сразу обратил внимание на напряженное лицо мужчины, который явно с неохотой вспоминал об этом. — Так вот я из того проклятого города, где всё случилось. Один из выживших, если можно, так сказать. Вот после него совсем всё плохо стало, нервы не выдерживают, срываюсь по чем зря. — Я тебя понимаю, — словно на мгновение наступил опять на те же грабли Андрей, из-за чего сжал кулаки. — Я сам оттуда, тоже один из выживших. — Что же, — приподнял брови Михаил. — Так мы с тобой не просто братья по несчастью, но ещё и корни у нас одинаковые. Не зря я тебя словно своим ощущаю. Андрей улыбнулся и кивнул, подтвердив слова мужчины. Тот похлопал парня по предплечью, после чего махнул рукой и пошел на кухню. Гость хотел ринуться за ним, как вдруг остановился и взглянул на маски, что висели в самом углу гостиной. Каждая из них отличалась своей стилистикой: от одной веяло азиатской культурой, в целом она напоминала красноликого демона с выпуклыми глазами и черными большими зрачками, острыми зубами и опасной улыбкой; другая же явно брала вдохновение из африканской культуры, об этом говорили вытянутое лицо, темные узоры, волосы из веревок и закрытые веки, в которых были небольшие щели для глаз. Так висели ещё три маски, что не были похожи по стилю одна на другую. Михаил подошёл к Андрею, что с интересом продолжал разглядывать настенные украшения, и положил руку на плечо. — Нравятся? — спросил он и улыбнулся, когда гость одобрительно кивнул. — Моя работа. Уже много лет этим занимаюсь, примерно, как с войны вернулся. В процессе очень успокаиваюсь. Андрей вдруг посмотрел на самую нижнюю маску, которая совершенно не выделялась из остальных. Даже больше, на фоне других она блекла, ведь была совершенно однообразна. Но именно поэтому она привлекала парня. Треугольная, абсолютно черная и без вырезов под глаза она почему-то запала Андрею в душу. — Тебе эта понравилась? — заметил интерес парня хозяин и удивился. — Я над ней меньше всех старался. Хотел попробовать что-то в стиле минимализма, но вышло… как вышло, в общем. Если хочешь — забирай. — Что? — не понял Андрей. — Да нет, это твоя маска, я не могу её забрать. — Нет, если правда понравилась, то бери! Не сразу заметно, но для глаз установлено темное стекло, через которое носящий может все видеть. Маска, на которую я потратил меньше всего времени, но что-то в ней определенно есть. — И всё же: я не стану её брать. Спасибо большое. — Ну как знаешь, — мужчина похлопал парня по плечу, а затем повел на кухню, где в заварнике уже некоторое время настаивался черный чай. Михаил посадил Андрея за стол, после чего молча налил чай в стальные слегка пошарпанные и в местах помятые кружки. Поставив на стол тарелки с печеньем и лимоном, он поправил серые занавески на конце, а затем присел рядом со скромным гостем, что не проронил не слова. Андрей обхватил кружку руками, чтобы немного согреть пальцы после прогулки на воздухе. — Так что привело тебя сюда? — спросил Михаил. — Мало кто в здравом уме решит переселится из теплого города в этот богом забытый холодный поселок. Андрей словно проглотил язык. Он знал, что однажды его знакомый заведет этот разговор, но сам парень совсем не хотел воротить прошлое, от которого так рьяно пытался сбежать. — Можешь ничего не отвечать, — сделал глоток мужчина, — у тебя всё на лице написано. В принципе, как и у всех бедных жителей того проклятого городка. Судный День всему виной, ведь так? — Да, — тихо ответил Андрей, потерев свои веки. Он немного хотел спать, из-за чего мешки под глазами ощущались как никогда тяжелыми. — Кто как пытается затаить боль потери близких или же просто унять животный страх, но все приходят лишь к одному: убраться подальше из этого драного городишко и постараться забыть о случившемся. Но я не уверен, что хоть кто-то может забыть тот кошмар, который настиг абсолютно каждого совсем внезапно. Как только я затронул эту тему, тебя словно подменили. Ты и до этого был молчалив, но сейчас и вовсе боишься проронить слово. А всё потому что ты не только кого-то потерял, но и всё ещё боишься… боишься Судного Дня и его последствий. — С чего ты взял? — Андрей нахмурил брови и непроизвольно сжал сильнее кружку. — Да потому что я точно такой же… Я боюсь, просыпаюсь иногда посреди ночи после гнетущего кошмара, потому что вижу его… В это мгновение руки Михаила слегка затряслись, но его суровое мужицкое лицо старалось не выдавать своих истинных переживаний в этот момент. Затем мужчина встал из-за стола и в ближайшем шкафчике достал наполовину полную бутылку коньяка, сразу отлив несколько капель себе в кружку. Он потянулся и к Андрею, как вдруг убрал алкоголь под стол, сказав следующее: — Чёрт, ты же за рулем. Михаил не стал долго ждать и сразу выпил половину содержимого, надеясь, что коньяк хоть как-то сможет унять боль от воспоминаний. Хозяин лачуги и сам не знал, зачем завёл этот разговор с парнем, которого знает всего месяц. Наверное, потому что с каждым его приездом мужчина начинал всё ближе и ближе воспринимать Андрея как нового малознакомого друга. А теперь, когда Михаил узнал, что у них одни корни, он почувствовал некую связь. — Я мало кому это рассказываю, — вновь заговорил мужчина, поправив бороду, — но тебе хочу поведать всё же, почему мы с семьей переехали сюда. Наверное, всё потому что мы с тобой земляки, и ты поймешь меня как никто другой. Я правда боюсь Судного Дня, боюсь больше чем ужасов войны, что аж трясусь до чертиков, но не потому что меня пугают чудища и монстра. Я, как и большинство, потерял кого-то дорогого для себя. Потерял своего годовалого сына, от которого был в метре в момент его смерти. Мужчина вдруг допил чай до конца, даже не скривив лицо. Он отвел взгляд от собеседника куда-то в сторону, остановив на одном месте. Михаил пытался сдержаться, чтобы чувства не взяли над ним вверх, чтобы он не поддался боли и печали и вновь не закрылся в себе на несколько дней. — Мы жили в одной небольшой трехкомнатной квартире. И за год до Судного Дня у нас с Катей родился второй ребенок, сынишка, которого назвали Владом. Здоровый такой мальчик, весь в папку. Не знаю, почему, но, когда у тебя рождается ребенок, нечто словно переклинивает в тебе. Так у меня было с Лилей, когда она только родилась. Такой прилив энергии и сил, огромная любовь к своему чаду, что берется из ниоткуда, и как бы не было плохо, ты готов сделать всё для своего ребенка. Поэтому в сыне я не чаял души, словно заново ожил спустя столько лет… Но в Судный День изменилось всё. Я до сих пор помню в красках тот вечер, мы с женой и дочерью сидели в гостиной, смотрели телевизор. У меня тогда был первый выходной на неделе, и я решил провести его вместе со своей семьей. Сын спал в своей кровати в отдельной комнате, Катя его тогда как раз уложила. Помню, по кабельному показывали комедию, «Джентльмены Удачи» вроде, я хохотал как не в себя. Я обнял жену, а дочь положила голову на плечо, постепенно начиная засыпать. Это был хороший день, хороший выходной, проведенный вместе со своей любимой семьей. Когда вдруг за окном послышались крики, взрывы, а затем и вой сирен. Михаил достал бутылку из-под стола и собрался налить коньяк в уже пустую кружку, как вдруг остановился и, закрыв глаза, понял, что этим боль унять не получится. — Я не успел даже опомниться, как вдруг весь дом задрожал, затрещал по швам. Словно что-то сильное и большое зацепило его. Я мигом побежал в комнату сына, и когда очутился там, выдохнул с облегчением, убедившись, что с ним всё нормально. И как только я сделал шаг вперед, как только сдвинулся с места… Уста мужчины онемели в это мгновение. Он сомкнул зубы, нахмурил брови и замер на одном месте. Глаза его дрожали, наливались печалью и горечью. Михаил словно вновь переживал те события, поэтому боль в груди не могла не появиться. — Я сделал шаг, и в этот же момент нечто огромное за секунду снесло комнату, обрушило часть здания. Я и не заметил, как уже стоял на краю пропасти, смотрел вниз и видел людей, что, крича, летели вниз. Часть дома была в миг разрушена неким существом, которое своей ладонью лишила жизни многих ничего не подозревающих бедолаг. И только тогда я понял, что кровати с сыном больше здесь нет, лишь кровавая линия на оставшейся части стены давала понять, что он… погиб в одно мгновение… у меня на глазах. А чудище шло дальше, сметая город на своем пути. — Мне очень жаль, — Андрей совершенно не знал, что сказать сейчас. Он вновь почувствовал то самое чувство вины, что не давало покоя ему многие годы. — Именно поэтому мы переселились, так далеко, как только могли. В эту холодную лесную чащу, где я стараюсь зажить заново, но невозможно выбросить эти мысли из головы, как бы ты не старался, — Михаил слегка успокоился и перевел взгляд на собеседника. — Ну, а ты? Кого потерял ты? — Всех, — сразу же ответил парень, проглотив слюну. — Абсолютно всех, кого любил. — Чёрт, — закивал мужчина, сжав кружку. — Кажется, Судный День не пощадил никого. Андрей ничего не ответил. Он лишь закрыл глаза и увидел перед собой лица погибших людей, которых он навсегда утратил. Его дыхание невольно сбилось, а руки сами собой задрожали, из-за чего чай, налитый практически до края кружки, начал медленно скатываться по её стенкам. Андрей постарался привести себя в чувство и когда взглянул на Михаила, нахмурил брови, словно ощущая, что именно он виноват в погибели его сына.

***

Андрей закрыл скрипучую дверь в свою небольшую комнату, случайно зацепил бедром угол стола и, стерпев боль, запрыгнул на кровать. Он поправил волосы, что становились всё длиннее и длиннее, затем собрал их в короткий хвост, завязав резинкой. Надоедливый сосед как обычно привел в гости своих друзей, а, это значило, что сегодня Андрея также ждет бессонная ночь. Парень взял в руки свой дневник, что лежал на столе, и открыл его на свежей странице, готовясь выразить все свои мысли на бумагу. «14.11.2021 21:09 Уже примерно месяц веду этот дневник в надежде, что, изливая душу на эти страницы, я смогу успокоить те переживания и эмоции, что продолжают бушевать внутри меня. Могу ли я сказать, что это помогает? И да, и нет. Иногда бывают дни, когда на мгновения я забываю о прошлом или со спокойствием вспоминаю о близких мне людях, но чаще всего я всё также продолжаю ненавидеть, продолжаю закрываться в себе. Говорят, время лечит. Наверное, в моем случае на эту уйдут многие годы. Сегодня я был в гостях у Михаила. Он сам пригласил меня на чай, когда я привёз ему продукты. Кажется, я ему импонирую. Чего уж скрывать, он мне тоже, даже несмотря на то, что этот мужик способен начать орать без причины. Михаил хороший человек, как и вся его семья. И мне больно осознавать, что к его трагедии причастен я. Судный День забрал у него годовалого сына, а всё потому, что я не успел вовремя остановить Иного Киннера, этого безумного ублюдка. Кажется, куда бы я не отправился, отголоски машины профессора всюду будут меня преследовать. Михаил оказался моим земляком, как уже можно было понять из написанного, и это удивительное стечение обстоятельств. Его семья, как и я, ушли далеко на север, чтобы начать новую жизнь и забыть о прошлом. Но, кажется, ни у кого из нас это не получается. Я взял с собой Ромашку, потому что всё ещё живу мечтой, что смогу всё исправить, что мне удастся как-то обойти временной парадокс. Но, к сожалению, я не такой ученный как Киннер или его дочь, и у меня нет ни малейших идей, как изменить прошлое, чтобы оно не стало хуже, чтобы все были живы. Может быть, когда-нибудь я все же что-то придумаю. Что же, мой надоедливый сосед опять привел кучу народу, а, значит, меня ждет долгая и нудная ночь. Как бы я не пытался его образумить, ничего не выходит. Хозяйка квартиры ему почему-то доверяет, разговоры не помогают, как и местная полиция, а применять силу я не хочу, по крайней мере пока. Тем более, он готовит отличные завтраки нам обоим, хоть какой-то плюс. Я привык не спать несколько ночей, уже ничуть не устаю. Что же на сегодня, наверное, всё. Надеюсь, завтрашний день будет не столь удивляющий, как этот…»

***

— Куда мы направляемся? — спросил водитель такси, как только женщина средних лет села к нему в машину. — У вас же есть адрес, — улыбнувшись ответила она, ткнув пальцем на телефон мужчины. — Улица Громова, дом 38, — прищурился он, чтобы разглядеть надпись на экране. — Это же больница, да? А вы Виолетта, правильно? — Да, да, — с хорошим настроением отвечал клиент. На её маленьком и пухловатом лице во всю горела улыбка, которая подняла настроение даже уставшему водителю, что таксовал ещё с ночи. Машина двинулась, в начале заскрипев. К зеркалу заднего вида была привязана елочка с запахом мяты, в самом небольшом салоне было убрано, лишь на ковриках под ногами скопилась грязь с пылью. Дорога до больницы была недолгой, минут пятнадцать от силы. Ватные белоснежные облака покрыли всё небо, из-за чего на улице было не жарко, а наоборот свежо. Водитель открыл окно со своей стороны, сделал музыку на радио тише, и решил с наслаждением провести эту поездку. — Меня Вова зовут, — заговорил он. — Могу я поинтересоваться, почему у вас такое хорошее настроение? Вы ничего не подумайте, просто своей какой-то радостной аурой вы меня словно оживили после ночной смены. — Приятно слышать, — ответила Виолетта. — У меня просто есть причины для радости. Еду к младшей сестре, ей всего одиннадцать. Она многие годы боролась с одной гадкой болезнью, и вот после вчерашней последней операции она наконец-то здорова! Хочу её проведать, безумно жду нашей встречи. — Что же, это чудесная новость. Я действительно рад за вас. У самого в детстве были серьезные проблемы со здоровьем, так что я знаю об этом не понаслышке. — Спасибо огромное. Всю оставшуюся поездку эти двое ехали ни на минуту не замолчав. Совершенно незнакомые люди словно нашли в друг друге некую отдушину, с которой можно было приятно поболтать. Но в итоге, машина все-таки остановилась у больницы. Виолетта незамедлительно оплатила поездку, попрощалась и пошла в сторону входа. Спустя несколько минут женщина была уже на нужном этаже и пыталась найти свою маму, которая ни на минуту не отходила от палаты своей дочери, что только сегодня утром пришла в себя после тяжелого наркоза. Виолетта пыталась дозвониться матери, но та не отвечала. — Виолетта, — послышался голос сзади. Это была мать женщины, и та сразу это поняла, решив развернуться и обнять родственницу. — Привет, мам, — прошептала она ей на ухо. — Скажи, как там Лена? Как себя чувствует? — Это просто чудо, — также тихо ответила женщина и отвела взгляд, понимая, что сейчас заплачет. — Боже, я рыдаю уже весь день, не могу остановиться. — Мама, блин, перестань… — Прости, прости, — все-таки заплакала женщина. — Я просто не верю, что это наконец закончилось. Наконец твоя сестра здорова. Если бы эта операция не прошла успешно она бы… она… Дочь молча обняла мать, а затем стала поглаживать по спине прямо посреди больничного коридора, не обращая внимания на окружающих. Спустя время они наконец пошли в палату к Лене, которая тоже ждала прихода своей старшей сестры. И как только Виолетта очутилась там, она не смогла сдержать своей радости и молча ринулась к девочке в койке, что уставшим видом смотрела на гостей, но она была рада, правда рада видеть этих людей рядом с собой. Виолетта также не смогла сдержаться и сразу заплакала, понимая, что с её любимой младшей сестренкой наконец всё нормально, и весь тот ужас позади, она сможет зажить нормальной жизнью без таблеток, операций и моральных страданий. — Привет, — тихо сказала девочка, потому чувствовала себя очень уставшей. — Я рада тебя видеть. — Ты не представляешь, как я рада! — вытирая слезы, ответила Виолетта. — Как ты себя чувствуешь, солнце? — Слабо… но в целом, хорошо! Завтра будет лучше. — Врач сказал, что, если всё будет хорошо, то через неделю она окажется дома, — влезла в разговор мама. — Ну вот, а там и в школу пойдешь. — Честно говоря: жду не дождусь! Все в палате посмеялись, после чего вдруг замолчали, словно не знали, что дальше сказать. Малышка Лена вдруг закрыла глаза, словно засыпая, а затем скривилась в лице. Виолетта немного заволновалась за сестру, поэтому решила подать той стакан воды и спросить: — Всё хорошо? — Да, — странно ответила девочка. — Вот только… — Только что? — вдруг заволновалась мать и бросилась к кровати. — Чувство какое-то странное в груди. Какая-та пустота или… не знаю… — Я позову врача! Мама сразу же выбежала из кабинета, а Виолетта осталась сидеть рядом, взяв сестру за горячую руку, чтобы той было спокойнее. — Эй, — сказала она. — Где твои таблетки? Может, выпить их? — Таблетки? — не понимала Лена. — От чего? Женщина вдруг замерла. Она не понимала реакции своей сестры, из-за чего внутри поселилось чувство тревоги. Неужели операция ничего не изменила, а сделала только хуже? Хотя нет, странно, рассуждала Виолетта. Почему она забыла про свои таблетки, которые принимала столько лет? — Извини за глупый вопрос, — заговорила Лена. — Но я никак не могу вспомнить: как ты здесь очутилась? Как я здесь очутилась? — Что? — словно проглотила язык сестра. Она сомкнула руку девочки сильнее, и ощутила, что та аж вся горит. — Черт, ты очень горячая, давай я сниму с тебя одеяло. Виолетта скинула постельное белье с сестры и вдруг непроизвольно вскрикнула, упав на пол. Её схватил шок, из-за чего она застыла на месте, остановив взгляд на ногах сестры, которые потихоньку исчезали вместе с кончиками пальцев на руках. — Виолетта, — тихо проговорила Лена. — Почему? Почему я не чувствую свои ноги? Девочка смотрела в потолок с пустым взглядом. В её голове раз за разом ускользали мысли, воспоминания, из-за чего она совсем позабыла, как здесь очутилась и что с ней происходит. Виолетта же сидела на холодном полу и не верила своим глазам, не могла пошевелить и пальцем, потому что совсем не понимала, что происходит. Словно какой-то страшный сон, от которого не избавиться, захватил её. Торс сестры уже исчез вместе с руками. Она молчала и продолжала смотреть в потолок, а по лицу Виолетты невольно бежали слезы. Всё тело тряслось, а сознание отказывалась хоть что-то понимать. Вдруг Лена медленно повернула голову на женщину. В её взгляде ничего не было: лишь пустота, усталость и непонимание происходящего. — Кто ты? — вдруг спросила она. — А кто вообще я? Это были последние слова маленькой девочки. Она вдруг исчезла, просто испарилась, словно её здесь никогда и не было, не оставила никаких следов. Виолетта сидела на полу и молчала, продолжала плакать, не веря увиденному. Вдруг в палату забежали доктор с матерью. Вторая кинулась к кровати, понимая, что её дочь куда-то испарилась. — Где она? — тихо промолвила она и посмотрела на Виолетту. — Мама… — Где моя дочь? — Ма… — Где моя дочь?! Женщина схватила девушку за плечи, пытаясь выбить из неё хоть слово. Виолетта не знала, что сказать, не знала, как правильно подобрать слова, объяснить произошедшее. Из-за этого она во весь голос заплакала. Её родная мать дёргала за тело, пытаясь услышать хоть что-то. — Где она?! …Андрей вдруг проснулся. Он резко открыл глаза и застыл на месте. Холодный пот стекал по его виску, одеяло валялось где-то возле кровати, а руки невольно дрожали. Парень всё ещё видел лицо потерявшей надежды матери, которая молит его ответить, куда же пропала её дочь. Сознание не позволяло прийти в себя, из-за чего Андрей продолжал лежать и смотреть в потолок, пытаясь понять: это был всего лишь кошмар или реальные воспоминания. Громкий голос сожителя за стеной привел парня в чувство, и тогда он понял, что это был лишь плохой сон, который теперь он вряд ли забудет. Андрей схватился вдруг за грудь, когда в области сердца стало сильно покалывать. Он свернулся в клубочек и сомкнул глаза как можно сильнее, корчась от боли. Видимо, ему все-таки как-то удалось заснуть этой ночью, но вспоминая этот кошмар, он начинал жалеть об этом. — Да, — рассказывал Андрей. — Примерно в это время мне начали сниться кошмары. Два-три раза в неделю, не меньше. Они были абсолютно разные: о погибающих мирах и людях, о смерти близких и, конечно, о Судном Дне. Все они пугали меня до чёртиков, из-за чего ложиться спать было скорее мукой, чем удовольствием. А так как мой сосед был из шумных, про сон я и вовсе забыл. — Представляю, как это ужасно, — сказала Саша. — Я, когда сутки не посплю, ощущаю себя совершенно потерянной, уставшей. Как же ты жил все это время? — Мой сон ограничивался несколькими часами. Сначала было тяжело, но потом я как-то привык, вошел в ритм такой жизни. И меня все устраивало, сам не знаю, почему, но вот его… Михаилу такая жизнь была не по нраву. — О чем ты? — Однажды я как обычно привез ему партию новых продуктов. Тогда я ни разу не сомкнул и глаза за два-три дня. Не стоит и говорить о том, что чувствовал себя ужасно. И Михаил это заметил. Заметил и… в своей коронной манере наорал на меня. — Ты издеваешься надо мной?! — кричал во весь голос хозяин дома. Но в его голосе не слышались злость или презрение, скорее это были некие очертания волнения и обеспокоенности. — Андрей, так жить нельзя. — Да знаю я, — ответил парень, занеся коробку в дом. Он ощущал на себе весь напор друга, но спорить сил не было. — Но какие варианты у меня есть? В этой дыре нет других свободных квартир, которые можно было бы арендовать. Если не считать заброшенные дома на окраине, но за них платить не придется. Так что, дядя Миша, не переживайте, как-нибудь справлюсь. Андрей пошёл за следующей коробкой по хрустящему снегу. Морозная свежесть хотя бы как-то ободрила его, из-за чего парню удавалось не свалиться спать прямо здесь. Синяки под глазами становились все больше и тяжелее, лицо словно притягивалось к земле, но Андрей старался держаться из последних сил. Белая пелена под ногами превращалась в кашу и окутывала ноги, из-за чего каждый новый шаг становился испытанием. Михаил, нахмурив брови, смотрел на бедолагу и молчал. Он тяжело выдыхал раз за разом, а по его выражению лица было ясно, что у него сердце кровью обливается за своего земляка. Мужчина знал, что если Андрей продолжит так жить и дальше, то ничем хорошим это не кончится. Он взглянул на свою скромную конуру, а затем вновь на друга, и скривил лицо, выплюнув слюни в сторону. Андрей занес последнюю коробку на порог и развернулся к Михаилу. Он знал, что хозяин предложит ему как обычно выпить стаканчик чая, но сегодня у него совершенно не было никакого желания. Хотелось поскорее прийти с работы, пока соседа не было дома, и наконец заснуть в надежде, что его не потревожит очередной кошмар. — Андрей, — на удивление тихо проговорил Михаил, разминая пальцы. — Дядь Миша, честно, спасибо за чай, но я сегодня что-то не в духе. Вы же не обижаетесь? — Андрей сразу дал ответ, даже не дослушав друга. — Ты сначала дослушай, нетерпеливый дурак, а потом отвечай, — Михаил постукал кулаком по лбу парня. — Ладно. — В общем… Мужчина отвернул взгляд, потому что не мог подобрать правильные слова. Он сам не знал, почему не мог просто предложить парню идею, которая поселилась у него в голове, из-за этого язык словно перестал слушаться. — Да, дядь Миша? — не понимал Андрей. — В общем, давай без прелюдий, — недовольно фыркнул мужчина. — Переезжай к нам с Катькой! — Чего? — Андрею показалось, что ему послышалось. Он вдруг почему-то списал эту фразу не бред из-за бессонницы. — Что вы сказали? — Не заставляй повторять меня дважды, парень, — Михаил положил руку на плечо другу. — Ты хороший парень, мой земляк как-никак. Я попросту не могу видеть, как ты мучаешься из-за недосыпа. У нас есть одна маленькая комната, разложим тебе раскладушку, постелем матрас. Всё лучше, чем не спать, елы-палы! — Дядя Миша, — глаза парня вдруг задрожали, язык онемел. Он застыл на месте с трясущимися руками и радостным чувством в груди. — Я… я не могу принять это предложение, мне очень неудобно… — Неудобно в трусах маленького размера! — вдруг крикнул мужчина. — А меня мать всегда учила: если предлагают, то никогда не отказывайся. Так что давай, без выпендрёжа, соглашайся, и жду тебя вечером с вещами. Андрей вдруг впервые за несколько дней улыбнулся. Он ни с того, ни с сего сорвался с места и заключил хозяина дома в объятиях, сжав как можно сильнее. За столь долгое время после прибытия в деревню он, кажется, был впервые поистине счастлив, радость бушевала внутри тела, и даже чувство бессонницы куда-то исчезло. Михаил сначала внезапно удивился, а затем и сам улыбнулся, закрыв глаза. Он похлопал по спине друга и сразу понял, что ничуть не жалеет, что сделал такое предложение. Андрей был ему приятен как личность, у них было одинаковое трагичное прошлое, поэтому Михаил не мог не помочь бедолаге. — В тот день я словно зажил заново. Мне удалось повстречать хороших людей, которым я был небезразличен. Но, главное, что они также были дороги мне. Михаил, Екатерина и Лиля, их дочь, стали для меня новыми настоящими друзьями. Можно даже сказать, что семьей… — И ты избавился от бессонницы? — поинтересовалась Александра. — Лишь наполовину. Кошмары никуда не делись. Но это было намного лучше, чем не спать вовсе. Но главное не это, — Андрей вдруг на мгновение улыбнулся. — Я был окружен любовью и заботой, то, чего так долго мне не хватало. Именно поэтому я не мог не давать всего этого взамен. Я хотел быть нужным для каждого из них… «28.11.2021 Уже неделя, как я живу у Михаила и его семьи. И, кажется, это единственное хорошее событие, которое произошло за эти месяцы. Я нашел людей. Действительно добрых людей, и мне хорошо рядом с ними. Они относятся ко мне, как к настоящему члену семьи, и я… я чувствую себя неловко, странно. Мне кажется, что я не заслуживаю такого отношения. Но самое главное, что я испытываю страх. Жуткий страх, который сбивает моё дыхание, тело бросает в дрожь. Я боюсь… Боюсь, что с ними может случится нечто плохое… из-за меня. Близкие мне люди всегда страдают, умирают, а я не хочу, чтобы с Михаилом и его семьей случилось тоже самое. Судный День — моя вина! И каждый раз, смотря на Михаила, я вспоминаю о смерти его ребенка. Я с этим не смогу смириться. Поэтому я буду беречь их. Беречь изо всех сил, чтобы ничего не случилось. У меня самое простое желание: они должны быть счастливы. И я постараюсь сделать все возможное для этого. Абсолютно все…» Андрей услышал, как входная дверь отворилась. Он мигом закрыл дневник, схватил Ромашку, что лежала на небольшой тумбочке, и кинулся к углу комнату, в котором лежала часть деревянного покрытия для пола. Андрей скинул в дыру то, что не хотел никому показывать, закрыл её и прижал максимально сильно, чтобы замести следы. Он понимал, что нельзя показывать Ромашку этим людям, нельзя рассказывать о настоящем прошлом, потому что скорее всего это их напугает или же разозлит. Даже боги не могли знать, как бы отреагировал в таком случае Михаил. Сегодня у Андрея был выходной. Хозяин дома и его жена уехали по делам в город, а Лиля вот-вот должна была прийти со школы, и, кажется, это была именно она. Неспешным и тихим шагом она направилась в самый конец дома по скрипучему полу, проходя мимо комнаты своего нового соседа. Андрей очутился в коридоре, чтобы поздороваться с девочкой, но та лишь с повернутой в сторону головой прошла молча мимо, один раз хлюпнув носом. Девочка аккуратно закрыла за собой дверь, а Андрей, стоя в проеме, почувствовал неприятный осадок в груди. Он понимал, что не мог просто так это оставить, из-за чего ноги сами повели его по узкому коридору прямо к комнате Лили. Парень потянулся к ручке, как вдруг остановился. Он тихо постучал по двери и стал покорно ждать ответа, пытаясь не давить на девочку. — Открыто, — очень тихо ответила она, но Андрей сумел четко разобрать её слова. Зайдя во внутрь, он не знал, что делать дальше. Остановился прямо на входе, бросив свой наполненный сопереживанием взгляд на Лилю. Она сидела на своей кровати и с полуоткрытыми глазами смотрела в зеркало в другом конце комнаты. Слеза медленно скатывалась по её бледной щеке, но девочка сразу вытерла её, постеснявшись Андрея. — Зачем ты пришёл? — стало некомфортно Лиле от того, что её сосед стоит и молчит. — Если ты пришёл просто посмотреть, то сразу говорю: идея — дерьмо. — Я… — вновь замолчал парень, а затем постарался взять в себя руки, решив говорить то, что чувствует. — Я не умею правильно подбирать слова в таких ситуациях. Просто никогда не приходилось. — Решил на мне поучиться? — Эй, — Андрей присел на кровать. — Я правда хочу помочь. Твоя семья приняла меня тепло, как своего. И я хочу отплатить тем же, по возможности помочь каждому из вас. — Мне не нужна помощь просто лишь потому, что тебе нужно отдать так называемый долг, — Лиля слегка нахмурила, словно уже не хотела видеть здесь парня. — Я же говорил, что не умею правильно подбирать слова, — почесал голову Андрей, понимая, что неправильно выразил мысль. — Я действительно сам хочу быть полезен для вас, а не потому что вынужден отплатить той же монетой. И понимаю, что, на самом деле, абсолютно чужой человек для тебя, но, послушай: если вдруг будешь готова довериться мне и рассказать, что же все-таки произошло, то я без колебаний выслушаю тебя и по мере возможностей помогу. Андрей решил, что он сказал всё, что может, и, с тяжелым грузом на душе, направился к выходу. Лиля не промолвила ни слова, ни разу не взглянула на парня, продолжив сидеть на месте, как вдруг, увидев соседа уже на пороге, она решила заговорить: — У меня дистрофия. Андрей остановился, положил руку на проем и развернулся. — Уже давно, — продолжила девочка. — Я продолжаю лечиться, но всё не так просто, как хотелось бы. Из-за этого я такая худая, не как мои родители, постоянно уставшая с синяками под глазами, хотя сплю много и хорошо. И для некоторых одноклассников моя болезнь кажется отличным поводом для издевательств. А почему бы и нет, я ведь слабохарактерная, отпора не дам, и слова ни скажу, почему бы меня не гнобить за болезнь? — И много их таких? — спросил Андрей, скрестив руки на груди. — Тех, кто издевается. — Вообще только один, — Лиля поправила волосы, чтобы лучше видеть собеседника. — Вова Никитченко, идиот-одноклассник, который полная противоположность мне: жирный и максимально тупой! Андрей внезапно усмехнулся, из-за чего Лиля резко разозлилась, ведь совсем не поняла такой реакции. Она хотела была выгнать парня из комнаты, как вдруг он начал говорить: — Какая ирония, ведь так? — О чем ты? — Толстяк издевается над худышкой. Разве не кажется смешным? — Ты сейчас серьезно? — удивилась девочка. — Да нет, ты послушай. Он ведь просто отыгрывается на тебе, потому что полный твой антипод. Этот Вова понимает, что он сам настоящий объект для шуток, и поэтому издевается над тобой, переводя внимания окружающих от себя на кого-то другого… — На меня… — вдруг осенило Лилю. — И что мне делать? — Показать всем, что именно он тот, над кем стоит издеваться. Ты ведь болеешь, а он? Я ведь не думаю, что он толстый, потому что у него такая же причина, как и у тебя. — Да он, блин, жрет как не в себя! — внезапно вскрикнула собеседница. — Вот именно. Поэтому тебе нужно дать отпор. Хотя бы постараться. Потому что никто из взрослых не сможет заступаться за тебя вечно. — Но я… не могу. — Я понимаю, что трудно переступить через себя, но ты должна хотя бы попытаться. Попытаться переступить через себя. Сразу, может, и не получится, но однажды всё обязательно выйдет. Лиля отвела взгляд в сторону. Она была слегка ошеломлена сказанным, потому что действительно боялась ответить задире, не знала, как это вообще делается. Но в этот момент Андрей увидел в её глазах искру, решимость, которая позволит девочке однажды переступить через себя, и все находящиеся в этой комнате это понимали. — Спасибо, Андрей, — Лиля впервые за день улыбнулась. Она была действительно рада, что парень все-таки решил её проведать. — Всегда пожалуйста, Маша. — Маша? — Какого дьявола каждый раз одно и то же?! — вдруг послышался громкий мужской голос со стороны входа, из-за чего Андрей не успел что-либо ответить. — Я же, мать твою, просил тебя этого не делать! Андрей вдруг сорвался с порога и побежал в гостиную, чтобы разузнать, что же послужило причиной такому недовольству Михаила, который только что вернулся с женой из поселка. Парень вышел из-за угла и увидел прямо на входе супругов. Муж рвал глотку изо всей силы, постоянно махал руками, пытаясь полностью выразить свое недовольство, когда же Екатерина спокойно стояла и с понимающим лицом выслушивала все придирки мужчины. Кажется, она даже и не хотела ему отвечать. — Неужели… неужели… — от злости аж заикался Михаил. — Неужели так сложно запомнить, что не нужно хлопать дверями в машине. Она и так еле держится, а с такими темпами эта гребаная рухлядь и вовсе скоро развалится! — Я просто забыла об этом, — впервые хоть что-то ответила женщина. Она совершенно не боялась мужчину, не воспринимала эту ссору как нечто серьёзное, Андрей понял это по её понимающему умиротворенному взгляду и уверенной стойке. Екатерина словно просто ждала окончания этих глупых придирок. — Твою же ж!.. — мужчина не выдержал, он сомкнул зубы как можно сильнее, а затем, подняв руки, сжал их в кулаки и с разъяренным взглядом замахнулся на стену с боку, словно хотел ударить её, чтобы высвободить гнев, как вдруг остановился. Руки двигались то вперед, то назад, Михаил никак не мог решиться что-либо сделать, как вдруг схватился за голову и пошел прочь из дома, сказав лишь одно: — Сука! Екатерина не издала ни звука. Не пошевелилась и никак не отреагировала. Спустя мгновение она посмотрела на Андрея, что напряженно наблюдал за всей ситуацией. Когда Михаил поднял руку, ему казалось, что может произойти что-то ужасное, то, чего парень бы никак не хотел лицезреть. Поэтому он был готов в любую минуту вступиться за женщину, невольно сжав кулаки. — Я знаю, что у тебя в голове прямо сейчас, — начала говорить женщина, закрыв за собой дверь и пройдя в гостиную. — Он мог её ударить, думаешь ты. Андрей ничего не отвечал. Его удивляло такое спокойствие хозяйки, а в один момент он даже заметил, как на её лице появилось некое умиротворение. Екатерина стала раскладывать пакеты, которая всё это время держала в руках, а парень не мог смириться с одной мыслью: Михаил был по правде хорошим человеком, и неужели, если бы не новый гость в их доме, он бы поднял на женщину руку? — Твой взгляд всё говорит за тебя, Андрей, но я хочу, чтобы ты знал: мой муж никогда в жизни не поднимал руку ни на меня, ни на нашу дочь. Ему трудно держать себя в руках, уж слишком он взрывной, но на это есть причины. — Я просто… — Напрягся, когда он поднял руку? — слегка улыбнулась Екатерина. — Расслабься, он хотел просто долбануть стену, чтобы выпустить пар, но остановился, потому что в этой лачуге всё держится на соплях. И тогда Андрею вдруг стало стыдно за мысль, что посетила его голову в то мгновение. Он ведь и вправду решил, что Михаил может сделать это, хотя знал, что мужчина действительно хороший, пусть и своеобразный человек. — Парень, да выдохни ты уже, — Екатерина словно читала Андрея, как книгу. — На твоем месте все бы так подумали, так что не вини себя. Главное, что я всё тебе объяснила. Потому что теперь ты живешь с нами, и Миша будет срываться и на тебя, будь готов, — женщина слегка ударила в плечо Андрея, когда проходила мимо, из-за чего тот пошатнулся. — Иди лучше проверь его. Ты ему приятен, может, быстрее успокоишь. Андрей решил послушать хозяйку и сразу же вышел на улицу, накинув куртку. На улице было довольно свежо, но всё же теплее, чем обычно, из-за чего парень не стал заморачиваться из-за холода. Он увидел вдали возле небольшого дерева Михаила, который, облокотившись о ствол, наклонил голову в низ. Чем ближе Андрей подходил к нему, тем отчетливее слышал, как мужчина что-то бормочет, а затем изредка вздрагивает. — Дядь Миша, вы там как? — спросил Андрей, став позади. — Вот скажи мне, — резко развернулся он, злобно нахмурив брови. — Какого хрена со мной не так? Почему я завожусь с гребанных пустяков, не могу держать себя в руках и начинаю орать, как ненормальный чертов идиот! — У вас есть причины срываться. — Запомни, парень, нет причин орать на любимых тебе людей. Это ниже достоинства любого человека, но, а я… просто, сука, не могу держать себя в руках! Чем я лучше отброса в таком случае? — Тяжело пережить судный День и остаться в здравом уме, — ответил Андрей. — Особенно, если ты кого-то потерял. Михаил недовольно закивал. Он как можно сильнее прищурил глаза и тяжело выдохнул. Омерзение к самому себе, вот что заполоняло его тело до кончиков пальцев. В его голове не могло уложиться то, что единственный мужчина в доме может вести себя так истерично. Всем тяжело после Судного Дня, но нужно держаться, быть сильным, ибо жизнь продолжается. — Хватит! Михаил стал ровно и резко изменился в лице. Он попытался собрать всю волю в кулак, чтобы откинуть возникший гнев к черту подальше. Мужчина не собирался мирится больше с таким раскладом: он любит свою дочь, любит жену, поэтому он не хочет, чтобы эти люди страдали от его неспособности держать себя в руках. — Я должен изменится. Не знаю, получится ли, но я должен. Ради них. Андрей кивнул. Он улыбнулся, когда увидел своеобразное умиротворение на лице друга. Нельзя было сказать, что он чем-то помог мужчине, но парень всё равно был рад, что тот пришел в норму. И в дальнейшем Андрей хочет помогать ему становится лучше. Как бы это не было тяжело, он выложится на полную. — Что же, пошли-ка в дом. Я голоден как собака сутулая, — Михаил постукал друга по плечу, но тот не сдвинулся с места, от чего мужчина удивился. — Что стоишь столбом? — Мне нужно ещё сходить в город. — Но зачем? — Почему-то резко захотел купить фисташкового мороженного, — сам Андрей усмехнулся от таких слов. — Ты ненормальный? — прищурился Михаил. — Тебе слишком жарко что ли? Решил, что раз вновь ощущаешь пальцы на ногах, то можно и мороженного бахнуть? И ещё, вот-вот уже стемнеет скоро. Возьми хоть машину. — Нет-нет. Я пешком на своих двоих. Хочу пройтись. — Хорошо, — с непониманием закивал Михаил и пошел в сторону дома. Как вдруг остановился, не став разворачиваться. — Тогда захвати мне сухариков. С чесноком и зеленью. Только заноси так, чтобы Катя не видела, а то в окно их выкинет. А я очень хочу сухарики. — Конечно, — посмеялся парень и пошел по лесной тропе, удаляясь все дальше и дальше от дома.

***

Холод. Безумный холод, который сковывал движения, заставлял Андрея слегка дрожать, пока тот загружал новые заказы в машину. Небо в тот день было как никогда чистым. Голубая бескрайняя пелена нависла над всей деревней, а огромной желтый шар висел прямо по центру, светил ярче обычного, из-за чего глаза невольно прищуривались каждый раз от бликов на хрустящем снеге. В округе никого не было: все попрятались в зданиях то ли на работе, то ли на учебе. И лишь Андрей угрюмо смотрел на коробки, считал их одну за одной, постоянно пожимая пальцами и боясь в один момент перестать их чувствовать. Именно в такие моменты парень начинал жалеть, что выбрал новым домом для себя холодный и жестокий север необъятной Земли. Посылка сменяла посылку. Нельзя было сказать, что их было слишком много, но в один момент Андрей сбился со счета, задумавшись о чем-то своём. Он опять не спал большую часть ночи, но, кажется, организм давно привык к такому способу жизни, поэтому лишь мешки под глазами словно тяжелые гири мешали нормальной работе. Андрей загрузил последнюю коробку в машину и сильным ударом стальной двери закрыл багажник, от чего машина слегка затряслась. Перед отъездом он решил напоследок зайти на почту, немного погреется внутри и выпить уже третью за сегодня чашку порошкового кофе. Внутри тоже никого не было, кроме коллеги, темноволосой девушки с небольшим родимым пятном на правой щеке. Она с интересом взглянула на Андрея своими хитрыми, но в тоже время манящими глазами, а затем быстро отвела их в сторону журнала, сделав вид, будто ничего не произошло. Она медленно переворачивала страницы своими тонкими слегка бледноватыми пальцами, и, казалось, словно пытается отвести от себя внимание и совсем не придаёт значение тому, что написано на бумаге. Андрей как обычно лишь слегка удивился, приподнял бровь, а затем пошёл в подсобную, где его уже бывший напарник во всю хомячил завтрак в судочке. Парень налил в чашку кипяток, что уже был приготовлен, и засыпал его упаковкой кофе, после чего принялся медленно перемешивать порошок ложкой. — Третья чашка за утро? Ты ненормальный? — с забитым ртом спросил Петя, из-за чего кусочек макарон вылетел у него изо рта. — Я не выспался. — Ты всегда не высыпаешься. У тебя сердце в таком темпе скоро не выдержит. Как ты вообще ещё живой? — Справлюсь, дружище, справляюсь, — с недовольством ответил парень. — Ты лучше скажи мне: как у Михалыча живётся? — Честно? — Андрей сделал первый глоток. — Как в раю. — Да! И я о том же. Михалыч — мужик хороший, я тебе сразу сказал. Конечно, с придурью, но все же. — Все мы со своими тараканами. — Это верно. Дверь в подсобку резко со скрипом отворилась. Взгляды всех присутствующих направились на ту самую девушку, что стояла за кассой. Она один раз шмыгнула носом, а затем потёрла руки, чтобы хоть как-то согреть конечности. Она встала рядом с Андреем, налила в свою чашку кипяток и закинула туда пакетик с чаем. — Третья чашка кофе за утро? — спросила она осуждающим тоном, приподняв свои тонкие брови. — Ты ненормальный? — Яна, — вновь с набитым ртом вскрикнул Петя и непроизвольно махнул вилкой, из-за чего ещё одна макарошка улетела в сторону. — Я ему сказал тоже самое. Наш Андрюша, видите ли, не выспался. — Опять кошмары? — девушка вновь посмотрела на Андрея тем самым взглядом. — Они самые. Вот только я не говорил тебе о них никогда… — У тебя на лице все написано. Когда ты пришёл к нам, где-то дня со второго поняла, что у тебя бессонница на этой почве. — И как же? — Андрей повернул корпус к Яне, которая была его на две головы ниже. — В своё время страдала таким же, — впервые улыбнулась она, и Андрей автоматически улыбнулся в ответ. — Так что давай выпьем за нас: одна проблема на двоих. Яна аккуратно коснулась чашки Андрея своей, ибо на той уже была небольшая трещина, а затем сделал глоток горячего чая. Девушка ни на секунду не отвела взгляд от парня, от чего он невольно улыбнулся. — Вот блин шизики, — громко сказал Петя и сам посмеялся со своей шутки. И тогда ещё одна макорошка упала на пол. Свалилась прямо под ноги парню, а затем, слегка отпружинив, покатилась дальше, а тот даже и не заметил. — Клянусь богом, — почему-то не выдержал Андрей и тяжело выдохнул. — Если хотя бы ещё одна макаронина упадёт, а ты ее не уберёшь, будешь их с пола доедать тогда. Петя на секунду притих. Он был не особо высоким человеком, даже ниже Яны, что стояла по грудь Андрею, поэтому связываться с этим неповоротливым шкафом как-то не хотелось. — Перед телкой выкоблучивается, — тихо-тихо прошептал он, опустив голову и нахмурив брови. — Кстати, — вдруг вновь заговорила Яна. Она слегка подвинулась к Андрею, чем заинтриговала его и заставила напрячься. Неужели она хотела того, о чем подумал парень? — Мы бы могли с тобой как-то прогуляться, и я бы рассказала тебе, как справляться с этими кошмарами. Может, даже и показала бы. — Сегодня, — сразу же ответил парень, подняв уголки губ. — После работы? — После работы. Вилка Пети застыла прямо у его слегка приоткрытых уст. Удивленные глаза не могли поверить, что правда сейчас наблюдают данную картину, а уши до последнего пытались понять, правильно ли они все расслышали. Макарошка на поцарапанной вилке вдруг перевалилась в одну сторону, а затем медленно упала на пол, прямо возле ботинок. Андрей, увидев это, посмеялся, а Яна сжала кружку покрепче и невольно прикусила нижнюю губу, увидев улыбку парня. — Ну тогда до вечера, — проговорила она тихо тоненьким голосом, и, захлопав длинными ресницами, пошла на кассу. Андрей лишь кивнул, смотря вслед за девушкой и любуясь ее соблазнительными виляющими бёдрами, которые подчеркивали темные брюки. — Какого хрена это вообще сейчас было? — Петя злобно закинул вилку в судочек и нахмурил брови. — Я эту Яну уже несколько лет пытаюсь уломать хотя бы на свидание. А тут из неоткуда появляешься ты и подкачаешь все прелести прямо на блюдечке? — Это она ещё мой фирменный анекдот не слышала, — с хорошим настроением ответил Андрей. — Какой ещё? — Про огурцы. Как-нибудь расскажу. Девушки от него просто таят. Андрей допил кофе, не почувствовав при этом никакого облегчения или прилива сил. Он закинул чашку в наполовину набитую раковину, а затем пошёл к выходу, ведь пришло время развозить посылки. Уже подойдя к двери, его тело само советовалось. — Петя, макароны не забудь прибрать. — Они чи мешают, чи шо? — Петя, — повысил тон парень и пошёл сразу прочь, зная, что его коллега все уберёт.

***

Дневной холод никуда не исчез. Ночь уже давно сменила своего собрата, окутала всю деревню, покрыв даже самые отдаленные уголки мраком. Снег все также освещал небольшие улички лунным светом, где-то в стороне леса были слышны звуки сов, которые проснулись после короткого дня. Половина фонарей в посёлке либо просто не работали, либо аккуратно лежали в стороне, будучи поваленными после очередной бури, и терпеливо ждали уже который месяц, когда же из восстановят. Но Андрею и его новой спутнице наоборот нравился такой антураж: никаких людей; приятная темнота и мороз, который не давал о себе забыть и заставлял не стоять на месте. Вот уже несколько часов подряд они просто шли и болтали без всяких неловких пауз, темы для разговоров сменяли друг друга, а улыбки с их лиц спадали лишь изредка. Они гуляли по скромным отдаленным улицам деревни, обходя заснеженные места, а иногда ни с чего дурачились и кидались снежками. Для первого свидания у этих двоих развивалось все как-то быстро и даже просто, Андрей чувствовал отдушину в этой девушке. Ее большие глаза после каждого нового слова парня поглядывали на него с ещё большим интересом, а зубы невольно покусывали губу. Парню было хорошо. Впервые за долгое время его перестали терзать воспоминания о прошлом, что, казалось, уже давно стали его частью, завладевали его разумом. Сейчас он наконец отвлекся, с легкостью выдохнул и продолжил наслаждаться вечером. Эта Яна была интересной девушкой. Что-то такое было в её характере, что заставляло продолжать общаться с ней всё больше и больше. Девушка, кажется, уже доверяла парню. Это было видно по её поведению. Из таинственной и молчаливой незнакомки она вдруг превратилась в простую девушку со своими особенности, громким смехом и особенным стилем речи. Яна не чуралась грязных слов в разговоре, поэтому очень часто из её уст выскакивали маты, от чего Андрею становилось даже интереснее. — Значит, ты прибыл аж с юга? — спросила она, сделав шаг вперед. — Да. — А откуда именно? — О Судном Дне слышала? Так вот я из того самого города. — Погоди… — нахмурила брови девушка. — Это ты про ту срань, о которой все говорили несколько лет назад? — Ага, — кивнул Андрей. — Это где апокалипсис типа случился, верно же?! — Именно так. Скажу даже больше: я был в самом эпицентре этой… срани. — Да ну! — Яна приоткрыла рот от удивления. — Так ты, выходит, что-то типа выжившего. Хера себе. А что там вообще случилось? — Не знаю, — логично решил Андрей не говорить правды. — Вдруг из неоткуда появились порталы, чудища. Паника, крики, оборванные части людей, лежащие по кровавым улицам. Это было ужасно. Но всё удалось остановить… хоть и слишком поздно, как по мне… — Ладно, — Яна увидела, что Андрею неприятно об этом говорить, из-за чего приняла решение больше не заводить эту тему. — А тогда было сильно страшно? — не сдержалась она. — Страшно ли? — Андрей задал вопрос самому себя, от чего на мгновение завис. Разрывающие барабанные перепонки крики раздались в его ушах, он на мгновение очутился в детстве перед разрушенной лабораторией с мертвой подругой на руках и Киннером, что от безысходности хотел готов умереть. Всего мгновение, но казалось, словно Андрей вновь пережил весь этот ужас. Мурашки холодом прошлись по всему телу, заставив сглотнуть как будто каменный сгусток слюны. — Да. Страшно. До ужаса страшно. Теперь Яна пожалела о том, что не смогла вовремя успокоить свой интерес. Она увидела, что лицо её спутника побледнело, поникло, улыбка исчезла и словно не собиралась возвращаться. Андрей не хотел об этом думать, не хотел возвращаться к воспоминаниям. Но от них никуда и никогда не деться, теперь это он понимал наверняка. — Ладно, не будем о плохом! — резко вернулся в прежнее настроение парень, отчего Яна удивилась, но в тоже время и обрадовалась. — Лучше расскажи ещё о себе. — А что ты хочешь узнать? — приподняла бровь Яна. — Расскажу всё, что тебя интересует. Даже самое сокровенное. — Петя сказал мне, что у тебя уже несколько лет никого нет. Мне вот не понятно: почему? Ты такая классная и веселая девушка, я не верю тому, что за тобой не бегают толпы ухажеров. Девушка слегка поникла в этот момент. Её улыбка вдруг куда-то пропала, хотя она знала, что в один прекрасны момент речь пойдет об этой теме, хоть ей очень и не хотелось её обсуждать. Но от этого никуда не деться, от прошлого никуда не деться. — На самом деле, — стала чуть тише говорить она, — это довольно щепетильная тема. — Извини, если задел. Давай тогда не будем об этом говорить. — Нет! — резко схватила Яна парня за локоть. — От этого никуда не убежать, как бы мне не хотелось. Я странным образом доверяю тебе, Андрей, — девушка вновь тепло улыбнулась. Холодный ветерок медленно пошатывал её секущиеся концы. — Поэтому, думаю, что лучше ты будешь знать всю срань с самого начала, чем узнаешь это когда-то потом. — Хорошо. Я слушаю. — Несколько лет назад я была в отношениях с одним парнем. По началу у нас всё было клево, как и у любой пары в конфетно-букетный период. Мне нравилось, что иногда он бывал груб со мной, что-то было в этом такое, и я даже сейчас понять не могу, что именно. Но я и не заметила, как эта грубость, эта жестокость переросли в нечто большее. Приготовила не так — сразу крики, сказала как-то неправильно — угрозы, а если просто довела — страшные замахи, которые пугали меня до ужаса, заставляли сжимать глаза. У нас деревне больших планов на жизнь никто не строит: родиться, дожить до совершеннолетия, а там заделать ребенка, вырастить и подохнуть среди этих холодных лесов. Срань да и только. Выбраться отсюда нереально, да и куда идти вообще? Яна посмотрела вдаль, на темную заснеженную уличку, что скоро должна была закончиться, и почему-то грусть осела в её сердце. Она видела, как Андрей внимательно её слушает, но боялась в итоге увидеть какое-то презрение или же быть может разочарование. Яна считала, что собеседник посчитает её виновной в том выборе, что она когда-то сделала, и сама не понимала, почему. — И я тоже собиралась уже выйти за него, родить ребенка, прожить всю жизнь в этой дыре и сдохнуть. Как моя мама, может, не дожить даже до пятидесяти, умереть с маленьким ребенком на руках. Или как мой отец: горбатится на единственном небольшом заводе в деревне, и погибнуть из-за халатности управляющего, который не смог вовремя провести инвентаризацию оборудования. В общем, в один прекрасный момент, мой парень стал меня бить. Сначала за что-то значимое, а затем и вовсе за мелкие проколы. Тварь. И помочь мне было некому: родаки мертвы, а наш участковый, гребаный мусор, свою задницу и не подымит, даже если кого-то убьют. Здесь твои беды никому и никогда не нужны. Я стала жить в аду: постоянные синяки, ссадины, но только на теле, он был аккуратен, не бил по лицу, чтобы никто не видел. Мне казалось… казалось, что однажды в порыве гнева он меня просто убьет. И я даже не знаю: случайно ли. — И как же ты выбралась? — задрожали глаза у Андрея. — В один прекрасный, я бы даже сказала, замечательный день, — сама не заметила, как сцепила зубы Яна, — эта паскуда чем-то конкретно траванулась. Ты не подумай: я к этому никак не причастна. Наверное, как обычно напился паленой водки, вот и слег. Да слег так, что никакие лекарства не могли ему помочь, слег так, что в итоге помер, был забыт всеми и навсегда. На его похоронах я стояла с каменным лицом, а в душе… в душе радовалась, потому что была счастлива, что это наконец кончилось, я наконец была свободна. Ты можешь мне не верить, но иногда он избивал меня настолько сильно, что я днями лежала в кровати, не могла пошевелится. И в те дни… я не шучу, клянусь всем, что у меня есть, я молилась, просила Господа всеми своими гребаными фибрами души, чтобы он убил его, потому что понимала, что, однажды, этот ублюдок просто убьет меня. — Твою же ж, — Андрей даже не знал, что и сказать. На мгновение в его душе вдруг все сжалось, тело подкосило, он перенес все переживания девушки на себя и также возненавидел того человека. — С тех пор я боялась заводить какие-либо отношение, потому каждый раз закрывала глаза и невольно представляла, что могу наступить в те же грабли, попасться в ловушку, из которой не повезет выбраться. Как бы мне не хотелось заботы, не хотелось простого мужского тела, как бы ни было одиноко, страх, что становился каждый раз комом в горле, только я подумаю об этом, всё время отталкивал меня от любых отношений. И так было на протяжении трех лет. Пока ты не приехал к нам в город, Андрей. Андрей ничего не смог сказать в ответ. Он остановился, окаменел, приоткрыв рот. Девушка прошла чуток дальше, а затем развернулась. Её глаза были готовы вот-вот пустить слезу, и Яна сдерживала потуги как могла, не хотела показывать, что ей действительно больно об этом говорить, хотя всё и так было понятно. — Как только ты устроился к нам на почту, вошел в здание и озарил помещение своим таинственным взглядом, я почувствовала внутри что-то теплое, словно что-то сжимает грудь раз за разом. И это была не боль, нет. Я просто забыла, ведь давно такого не чувствовала, — Яна вдруг сомкнула ладони перед собой и невольно отвела взгляд вниз. — Твою же ж мать, черт, ты мне очень понравился! Я пыталась бороться этим чувством, но ничего не выходило. Как бы ты мне не нравился, я всё равно боялась… боялась, что ты можешь оказаться таким же. И поэтому мне понадобилось больше месяца, чтобы хотя бы заговорить с тобой. — Яна, я… — Боюсь ли я? — вдруг продолжила она. — Да. Боюсь безумно. В груди, сука, до сих пор сжимает каждый раз, когда я вспоминаю прошлое. Но сейчас я стою перед тобой. И это лишь потому, что тепло внутри перекрывает то самое чувство страха. Я боюсь наступить на те же грабли, но больше не могу просто смотреть на тебя каждый день на работе и молчать. Девушка больше не смотрела в глаза парню. Она не хотела вдруг поднять голову и увидеть отвращение или же презрение. Яна понимала, что было правильно рассказать ему обо всем этом. Но не поспешила ли она? Может, следовало бы оставить это на потом, когда они станут чуть ближе друг к другу? Трясущиеся ладони говорили о том, что она сомневалась. И с каждой секундой все больше. Как вдруг теплые руки мужчины коснулись её ладоней, в мгновение вселили надежду и убрали сомнения. Она наконец взглянула на него, подняла голову, задрав шею, и вновь увидела ту красивую, по её мнению, улыбку. — Я тебя не обижу. Этих слов было достаточно, чтобы её слезы окончательно покатились по щекам, падая прямо под ноги в хрустящий белоснежный снег. Яна сцепила руки вокруг парня и положила голову на грудь. Она знала, что очень спешит, но теперь ей было всё равно. Потому что очень хорошо внутри, очень тепло, а страх потихоньку отступал. Андрей не знал, правильно ли он поступил, подпустив девушку к себе ближе. Ведь его сердце всё еще было занято той самой, которая погибла у него на глазах, которая дала надежду, чтобы начать новую нормальную жизнь. — Уже поздно, — заговорил Андрей. — Давай я тебя проведу. — Хорошо, — улыбнулась в ответ Яна. И они пошли домой, туда, откуда пришли. Только теперь не отпускали руки друг друга. Она вцепилась в его, а он был только рад согреть её ладонь. Яна отбросила все сомнения, она больше не переживала, что Андрей может быть таким же, как её бывший. И с её стороны это могло быть очень глупо, но она не хотела сейчас думать об этом, не хотела опять начинать бояться. Ей было хорошо сейчас, и она надеялась, что ему тоже. Дорога не заняла много времени, поселок был совсем небольшой, дойти с его самых дальних уголков в другие занимало не больше двадцати минут. Они остановились у одной из хрущевок, фасад которых во многих местах уже осыпался, трещины виднелись на самых примечательных местах, а задние и вовсе слегка стояло под наклоном. Пара остановилась у подъезда, где вдруг замолчали и стали смотреть друг на друга. Яна стояла спиной к дверям, лицо Андрея освещалось желтой стеклянной лампой на входе, из-за чего она могла любоваться его густыми бровями. Когда же её глаза, губы и худые щеки подчеркивались лунным светом. Андрей вдруг на мгновение отвлекся и взглянул на вывеску с рекламой рядом, на которой висело свежее объявление. — Пропал мальчик, — прочитал Андрей и вдруг окаменел. — Что, о чем ты? — взглянула Яна. — Я знаю этого парня, — становилось не по себе Андрею. Он смотрел на фото бедолаги, который исчез, и понимал, что это был тот самый мальчишка. — Он учится с Лилей в одном классе, дочерью Михаила. Мы только вчера говорили о том, что он её вечно подкалывает. — Я тоже его знаю. Сосед снизу, живет с мамой, папа давно умер. Надеюсь, он найдется, — вдруг Яна скривилась в лице. — Хотя, зная нашего участкового, его никто и искать не будет. Андрею стало очень неспокойно от этого, из-за чего он совсем забыл, что держит Яну за руку. Девушка пошевелила её, приведя Андрея в чувство и вернув взгляд на место. Она не могла налюбоваться его карими глазами, из-за чего и не хотела отпускать домой. — Слушай, — сказала она и подошла ближе, — уже довольно поздно. Может, переночуешь у меня, а завтра вместе пойдем на работу? Андрей и не заметил, как губы Яны очутились прямо рядом с его. Он ощущал её горячее дыхание и понимал, что девушка жаждет продолжения. Хотя бы самого минимального. Парень вот-вот коснулся бы её губ, как вдруг отстранился назад, вспомнив о Делайле. Он мило улыбнулся, а затем сказал: — Давай не будем спешить. Лучше в другой раз. — Что же, хорошо. Яна слегка расстроилась услышанному, но прекрасно поняла чувства парня, поняла, что действительно торопит события. И поэтому она приняла его решение довольно спокойно. — Спокойной ночи, Яна, — тихо проговорил парень. — Спокойной ночи, Андрей. И они попрощались, оба надеясь, что скоро наконец-то вновь встретятся.

***

Его новый день начался в ожидании. Он пришел на работу воодушевленным, не спал всю ночь, думая о том, что произошло, о том, правильно ли он поступает. Андрей был уверен, что Делайла хотела бы, чтобы он жил полной жизнью, чтобы нашел кого-то ещё, с кем бы мог наконец почувствовать себя хорошо. Кроме того, чтобы обрести семью, ему нужна бы была вторая половинка, что поддерживала бы его на жизненном пути. И могла бы Яна стать ею? Почему нет, думал Андрей. Она хорошая девушка, которая не заслужила такого гадкого прошлого. Парень хотел подарить ей новую жизнь, что она так и не возымела, также, как и она подарила бы ему. И поэтому он ждал. Ждал и выглядывал из-за прилавка, когда же она наконец войдет в здание. Яна частенько опаздывала, но сегодня что-то её не было слишком долго, от чего сердце Андрея билось чаще, заставляя периодически волноваться. Её грубый и матерный говор почему-то так запомнился парню, чем-то даже покорил. Неужели эта девушка по-настоящему понравилась Андрею. Конечно, это были не те эмоции, что с Делайлой, но, возможно, это пока. Глаза бегали, посматривая то на часы, то на входную дверь. Но каждый раз, когда кто-то заходил, Андрей лишь убеждался, что это была не Яна, что это не её улыбка озаряет помещение, а глаза игриво, как обычно, манят к себе. Где же она была? Почему до сих пор не пришла? Андрею вот-вот нужно было начинать развозить заказы, а девушки тут так и не было. Вдруг Петя вышел из подсобки и с грустным взглядом и позвал Андрея, не выслушивая какие-либо вопросы. Парень пошел, как ему и сказали, а когда зашел во внутрь, увидел ещё несколько парней грузчиков и начальника отдела, который с тяжелым взглядом смотрел на подопечных. Ему предстояло сказать нечто страшное, от чего пальцы невольно перебирали ручку в руке. — В общем, я вас че собрал-то, — заговорил начальник и закурил сигарету в помещении, наплевав на правила. Что-то явно его шокировало, от чего Андрею становилось неспокойно. — Что случилось, Бодя? — спросил Петя. — Яна мертва. Дыхание Андрея резко прекратилось. Все в помещении замерли, раскрыв во всю глаза, и боялись что-то сказать, боялись даже подумать о том, что эта новость была правдой. Никто не верил до последнего, не хотел верить. В сердце поселилась пустота. Эта девушка: ещё вчера она была здесь, рядом с ними, как обычно улыбалась и подкалывала Петю. Но сегодня она так и не пришла на работу. Сегодня она не пришла. — Как? — кто-то выдал из тишины. — Самоубийство. Повесилась этой ночью. — Да нет… не может быть такого, — почему-то со страхом на лице улыбался Петя. Он отказывался принимать тот факт, что это случилось. Его взгляд сам упал на Андрея, а затем он положил на парня руки, подойдя поближе. — Ты ведь был с ней вчера вечером. Она что-то говорила? У неё было всё хорошо? Но Андрей молчал. Без эмоций стоял на месте и смотрел Пете в глаза. Он не хотел ничего говорить, не хотел о чем-то думать, не хотел что-либо чувствовать. Но не выходило. Та самая боль вновь поразила его сердце, стала разрывать душу на части. Возможно, это уже стало традицией: каждый дорогой человек Андрею погибает. И пусть они были знакомы всего сутки, пусть, это была лишь простая симпатия, но эта мысль. Мысль, что она погибла, как только стала ему хоть чуточку близка… — Чего ты молчишь?! — начал дергать Петя Андрея. — Говори: в каком состоянии она была! — Петя, отцепись от него, — сказал начальник и оттянул парня. — Андрей, ты что-нибудь об этом знаешь? Может, она действительно говорила что-то такое, что могло бы натолкнуть на определённые мысли? Во сколько ты с ней попрощался? — Мы были у её подъезда, примерно в одиннадцать, я думаю. Она была веселая и радостная, ничего не предвещало беды, — заговорил Андрей. — И мы попрощались, улыбнулись друг другу, когда расходились. И на этом всё. Почему она так поступила? — Никто не знает, — сделал тягу начальник и выдул дым в сторону. — Она не оставила ни записки, ни какого-то тайного послания. Будь готов, что тебя опросит полиция, как никак, ты видел её последней… Ладно! — громко заговорил мужчина. — Смерть Яны мы будем оплакивать позже. Сейчас все возвращаемся к работе. Почему она сделала это? Почему пошла на такой отчаянный шаг? Что заставило Яну поступить именно так? Быть может, если бы Андрей в тот вечер согласился зайти в гости, согласился остаться на ночевку, он бы сумел спасти одну несчастную душу, которая заслуживает намного больше, чем висеть в узкой петле. Он бы хотел взять Ромашку, что хранится под досками, хотел бы вернуться во вчера и всё изменить. Но не мог, потому что время бы не позволило. Событие должно заменится событием. И кто знает, насколько ужасным могла бы быть замена этому. И чувство того, что он не может помочь, не может ничего исправить, хотя имеет в своих руках чертову машину времени, убивало Андрея, заставляло ногтями впиваться в ладони и сжимать губы, случайно прикусывая их зубами. Это чувство бесполезности, безысходности никогда никуда не исчезало из его души, а в такие моменты очень отчетливо напоминало о себе. Прости меня, Яна. Подумал Андрей. Прости, что не принял твоё приглашение, будь всё иначе, ты бы была здесь сейчас с нами, шутила бы и подкалывала глупого Петю, что до сих пор отрицает твою смерть больше других. Кажется, ты ему нравилась, действительно нравилась, но какая уже разница? Я хочу лишь, чтобы ты знала: спасибо тебе за тот прекрасный вечер, я бы действительно хотел его повторить. И он с болью в груди, с принятием смерти ушел прочь заниматься своими делами. Все близкие ему люди рано или поздно погибают. И Яна не была исключением, хотя заслуживала этого меньше всего. Поэтому Андрей боялся, что Михаил и его семья станут частью того отряда смерти, который стоит за плечами парня, в коих погибелях он виноват.

***

— Почему? — послышался нежный женский голосок. Андрей обернулся. В кромешной тьме и пустоте он никого не увидел. Что это было за место? Чистилище? Он вновь умер? Нет, вряд ли, ощущения совсем другие. Но тогда где он? Почему так темно? Почему кругом пусто? И откуда шел этот голос? Кто это был? — Почему ты бросил меня? Вновь он и вновь из неоткуда, раздался эхом по этому темному пространству, пробрал до дрожи своими знакомыми очертаниями. Чего он хочет? — Кто это? — спросил Андрей, оглядываясь по сторонам. И вдруг силуэт вдали. Среди мрачной пустоты он был виден отчетливо и ясно. Андрей медленно подобрался к нему и разглядел девушку, что своими исцарапанными ладонями прячет лицо, пытаясь не показывать своих слез. — Кто ты? — Почему ты бросил меня? — она вдруг открыла своё лицо, показав его парню. — Маша? Андрей не поверил. Он отскочил назад, закрывая рот рукой, чтобы сдержать ужас, что наполнил его сердце. Её бледный усталый взгляд, слезы, что скатываются рекой по щекам, и молящее о помощи выражение лица. Это была его сестра, любимая сестра, что нуждалась в помощи больше обычного. — Почему ты здесь?! — Ты ведь обещал, ты дал мне слово, помнишь? — О чем ты? — «Что бы ни случилось, я всегда буду защищать тебя». Это ведь твои слова. — Маша… — Тогда почему я мертва? Почему ты позволил им убить меня, Андрюша? — Господи, черт, нет… Его ноги подкосились, а глаза забегали в разные стороны. Она плакала у него на глазах, и хуже участи для Андрея и представить нельзя было. Такая бледная, словно живой труп, пришедшей помучить бедолагу. Глаза парня непроизвольно пустили слезу, а ноги повели вперед, к ней навстречу. — Прости меня, — сказал он и медленно обнял сестру. — Ты бросил меня, — плакала она всё сильнее. — Оставил одну. Поэтому меня и убили. — Я виноват, слышишь, я знаю это! Я не должен был тебя оставлять, я должен был придумать другой выход из ситуации! — Андрей судорожно задрожал и закрыл глаза, прижав сестру как можно ближе к себе. — Прости меня, Маша, прости! — Извинятся уже слишком поздно… Вдруг Андрей ощутил, как его ладони окутала какая-то теплая густая жидкость, что большими каплями падала на пол. Он медленно взглянул на руки и увидел кровь, что сочилась из множества пулевых ран его сестры. Они появились также внезапно, как и она сама. Крови становилось всё больше, она подступала всё сильнее, и как бы не пытался Андрей сжать раны, ему не удавалось её остановить. Паника охватила его разум, он совсем перестал понимать, что происходит. Маша резко упала на пол из рук брата и мертвым взглядом посмотрела в сторону. Андрей упал на колени перед трупом сестры и закрыл дрожащей рукой рот, сдерживая свой крик. Слезы лились у него по лицу, перемешиваясь с кровью сестры, а тело то сжималось, то разжималось внутри. Парень боялся коснуться лица Маши, хотел погладить его, но не мог дотронуться и пальцем. Он был виноват в произошедшем, только он. Она умерла из-за него, из-за его поступков, из-за его чертовой судьбы, которая убивает ни в чем невиновных людей. Всё время виноват только он, чтобы ни произошло, как бы он себя не повел, их смерти на его руках. Так он считал. И вдруг она пропала. Просто исчезла в кромешной тьме, оставив парня одного со слезами на лице. Он резко подорвался на ноги и осмотрелся, пытаясь понять, что происходит. Сердце хотело вылететь из груди, разбиться в дребезги. Это была Маша, это была она… — Что ты наделал? — вдруг послышалось в стороне. Андрей взглянул направо и увидел маленькую светловолосую девочку, что сидела на корячках к нему спиной. Это явно она обращалась к нему, но кто была эта девочка. Андрей подошел к ней поближе максимально аккуратно, чтобы вдруг не спугнуть. Кажется, она с чем-то игралась. Девочка никак не хотела разворачиваться, хотя отчетливо понимала, что дядя сейчас находится позади неё. — Эй, — спросил он. — Ты кто, что здесь делаешь? — Что ты наделал? — повторяла она. — О чем ты говоришь? — Почему оставил меня вместе с ним? Оставил меня у своего врага. — Я не понимаю… Андрей попытался сделать шаг, как вдруг окаменел. — Почему ты оставил меня в другом мире, папа? Почему позволил растить меня человеку, которого больше всего презираешь? — Алиса? — проговорил дрожащим голосом Андрей. — Дочка? И тогда девочка медленно развернулась. Но на ней не было лица, лишь натянутая кожа без единого изъяна. — Ты не узнаешь свою дочку, папа? Андрей упал. Он стал отползать назад, пытаясь сдержать шок, который наполнил его грудь. Страх и грусть в одно время смешались воедино, заставляя отступать, а девочка наоборот шла к Андрею, к своему папе, которого так любила. — Нет! — Папа. — Нет! Отстань! …Андрей в ужасе свалился с кровати посреди ночи, вцепился рукой в ножку тумбы и закричал во весь голос, обливаясь холодным потом, капли которого скатывались за шиворот. Парень всё ещё видел эту безликую девочку в конце темной комнаты, она наблюдала за ним, стояла, протянув руки вперед, словно хотела обнять. Мурашки хладом смерти пробежались с ног до головы, от чего Андрей вновь закричал, прогоняя её. Это была реальность? Или всё ещё сон? Парень ничего не понимал, ощущал лишь ужас в груди, который был больше обычного, который заставлял кричать как маленький ребенок, что ждет, пока его спасет мама. Он хотел, чтобы эта девочка просто ушла, исчезла в одно мгновение. Неужели это была его дочь? Та самая Алиса, о которой говорил другой Андрей. Эта его частичка, его кровь, которую он оставил в мире безумца и маньяка. И парень знал, что виноват в этом больше всего. Тот вечер с Делайлой… он был ошибкой. А теперь из-за этой ошибки подобные кошмары преследуют Андрея на протяжении нескольких месяцев. И он вновь закричал, когда она сделала шаг вперед. Во весь голос заорал, чтобы она отвалила, исчезла! И вдруг свет озарил комнату, когда Михаил ворвался в комнату с ружьем. Он осмотрел комнату, пытаясь найти хоть какое-то присутствие врага, но видел лишь Андрея со слезами на лице, бледной, как снег под луной, кожей, и страхом в глазах. Позади стояла и Екатерина, что решила проверить парня вместе со своим мужем, прихватив охотничий нож. Она ужаснулась, когда увидела, что произошло на самом деле, потому что действительно испугалась за парня. Михаил опустил оружие вниз, а Андрей всем своим взглядом дал понять, что по гроб жизни обязан за то, что незваные гости прогнали безликую девочку. Но он всё равно продолжал плакать, сдерживать слезы больше не было возможности, он просто не мог оставаться тем самым безэмоциональным камнем, которым старался всегда казаться. В голове вдруг возникли мысли о Яне, что утром покончила с собой, и сердце затрепетало от переживаний ещё больше, от чего Андрей опустил голову, закрыв лицо рукой. — Андрей… — единственное сказал Михаил, приоткрыв рот. И Андрей стал бояться, что сейчас его примут за труса и ненормального, который захлебывается в собственных соплях, ведь не может сдержать эмоций. Ему страшно, грустно и ненавистно одновременно. Поэтому он пытался остановить истерику, чтобы не выглядеть идиотом перед людьми, что его приютили, но всё становилось лишь хуже. И он презирал себя за то, что не можешь взять в руки, не может откинуть чувства в сторону, снова стать тем самым камнем, к которому так привыкли. Вдруг его плеча коснулась большая матерая рука, которая слегка привела парня в чувство. Он поднял голову и увидел Михаила, что присел рядом с другом. В его ранее суровом взгляде теперь поселилось переживание, что также наполнило и сердце мужчины. Он не мог спокойно смотреть на то, как его друг вбивается ногтями в ножку тумбы от страха, от кошмаров, которые того постоянно беспокоят. — Что случилось? — тихо спросил он. Андрей попытался сказать хоть что-то, но ком, притаившийся в горле, перебил дыхание. Парень как мог переборол его и с сильной хрипотой ответил: — Я не смог спасти их. Я бросил их, дядя Миша… — Эй, эй, тише, парень. Михаил бросил ружье в сторону и резко обнял друга, прикрыв его голову своей большой рукой, подарив Андрею чувство безопасности. Парень резко во всю зарыдал, понимая, что сдерживать слезы невозможно, но всё равно его грудь в это мгновение наполнило умиротворение, словно он ощущает отцовскую поддержку. — Ну же, — заговорила Катя, мило улыбнувшись. — Ты в безопасности, всё хорошо. — Да, парниша, ты в безопасности, — подтвердил хозяин дома, погладив Андрея по голове. — Давай, дай волю чувствам, что так долго таились в тебя. Не сдерживайся, плачь, сколько нужно. Андрей вдруг обнял Михаила в ответ и улыбнулся, продолжая плакать. Ему стало намного спокойнее, страх наконец покинул душу, потому что заменился уверенностью в том, что рядом есть люди, которые всегда могут помочь, которые делают это от чистого сердца. У него появилась уверенность в том, что он вновь почувствовал родительскую любовь, которую успел позабыть. — Папа? — вдруг прозвучало в проеме двери. Это была Лиля, которая стояла с большой кружкой в руке, придя на крики. — Почему ты не в кровати? — Мне не спалось. Я решила сделать себе ромашковый чай, как вдруг услышала крики из этой комнаты. Поэтому… — девочка слегка пожала плечами, — поэтому я сделала ромашковый чай для Андрюши. Он поможет успокоиться. Андрей, открыв рот, молча смотрел на всё это и чувствовал, как тепло наполняет его тело, как весь тот ужас, что он пережил, что преследовал его во снах, он потихоньку уходит, заменяясь любовью этих людей, вроде совершенно незнакомых, но в тоже время, таких близких. — Спасибо, — прошептал Андрей. И он улыбнулся со спокойной душой, улыбнулся, потому что был счастлив, потому что… — Потому что вновь почувствовал, словно обрел семью, что потерял по собственной вине. Отца, что всегда был наставником и советчиком. Мать, которая дарила любовь и спокойствие в сердце. И сестру. Любимую сестру, которая была мне самым лучшим другом, опорой в жизни. И я не смог её защитить, не смог… Андрей уселся обратно на стул, проехавшись колесиками немного назад. Он достал из кармана резинку и собрал волосы в кучу, сделав короткий хвост. Маньяк рассказывал свою историю настолько холодно, настолько с пустым взглядом, словно для него это ничего не значило. Когда же Саша, привыкшая сопереживать любому, кто познал подобное горе, не могла найти себе места от волнения. — Да, — продолжил он. — Я наконец-то вновь обрел семью. Я понял это в тот момент, когда рука Михаила коснулась моего плеча, когда он произнес первые слова, чтобы меня успокоить. Я сам не знаю, почему эти люди не бросили меня, почему приняли жить к себе. Может, потому что у нас с ними одни корни? Может, потому что схожи судьбы? А, может, они просто хорошие люди? Я не верил, что все-таки обрел нечто подобное, не считал, что вновь достоин это получить. Но случилось так, как было предрешено судьбой. Андрей впервые опустил взгляд и дал понять, что он все-таки что-то чувствует. Но что именно? Грусть? А может быть наоборот? Это были те самые хорошие воспоминания, которые грели его сердце? — И после того дня началась моя новая жизнь. Жизнь в кругу этих добрых людей. Это словно был рай, который я так долго искал. Изысканные блюда Екатерины, что я брезговал пробовать из-за своего дурного характера, заменили блюда моей матери. Они были также приятны на вкус, ведь делались с искренней любовью. Тетя Катя, кстати, научила меня вышивать. Оказалось, что у меня к этому пристрастие. Мы с ней иногда сидели возле камина вечером и вышивали носки, кофты, занимая любимое кресло дяди Миши, от чего тот, как обычно, кипел от злости будто чайник. А ещё Екатерина научила меня колоть дрова. Она делала эта лучше всех в семье, даже дядя Миша давал фору этой женщине. Парень и сам не заметил, как стал взахлеб рассказывать историю, он словно находился в этот момент там, с этими людьми, и переживал все события заново. Его холодные и безразличные глаза загорелись в воспоминаниях, и остановить Андрея уже было нельзя. — А Лиля, — закивал он. — Дурная девчонка, стала для меня лучшим другом. Я с ней мог поделиться самым сокровенным. А она бы всегда выслушала и дала дельный совет. В её юной голове были грамотные мысли, которые она боялась озвучивать в силу своей скромности. Я помню, как провел её на зимний бал спустя несколько месяцев. Она выглядела такой взрослой в том бирюзовом платье. Оно идеально подходило под свет ночной луны. И мне казалось, что не за горами то время, когда эта невинная девочка расправит крылья и начнет жить самостоятельно. В ней бы со временем заиграл юношеский максимализм, и орал бы в доме уже не только дядя Миша. Я любил эту девочка как сестру и готов был в любой момент защитить её, ведь знал, что в случае чего, она поступила бы точно так же. — Кошмары? — ответил Андрей на вопрос, который горел в глазах Саши. — Нет, они не исчезли. Лишь уменьшились. Поэтому жизнь стала более терпима. Среди людей, что меня окружали, я был счастлив, поэтому голова была забита слегка другим. Особенно это касалось бани, которую мы решили построить. Не знаю, как это объяснить, но нам с дядей Мишей обоим вдруг стрельнула идея построить настоящую баню для всей семьи. И это были не пустые слова, а грандиозные планы, которые мы стали воплощать в реальность. Конечно, никто из нас не был способен нормально разобраться в строительстве, поэтому пришлось нанимать бывшего алкоголика и, по совместительству, прораба, что курировал строительством всех многоэтажек в деревне, Витю. Вместе с ним мы за несколько месяцев сделали всё, что требовалось. Хоть Витя и был странноват, но в строительстве ему не было равных. Кстати, помню, как во время работы дядя Миша зацепился за край и свалился головой в груду снега, потеряв там ключи от дома. Я никогда не слышал, чтобы люди могли так орать, словно рев машины, что вот-вот тронется с места. Но, в итоге, баню мы все-таки достроили. Сделали это вместе. Как отец и сын. Он улыбнулся. Совсем погряз в воспоминаниях, позабыв, где находится, и что сейчас происходит. — Я провел с этими людьми чудесный год своей жизни. — Год? — вдруг удивилась Саша. — Но почему год? Если ты ушел на север в две тысячи двадцать первом, то, по твоим словам, должен был быть с ними до двадцать второго или третьего максимум. Сейчас середина две тысячи двадцать пятого. Что это за разрыв в два года? — Я не ошибся, сказав, что провел с ними всего лишь год. Андрей встал со стула. Он вновь изменился в лице, наполнил глаза гневом и разочарованием к этому миру. — Все близкие мне люди, все, кто мне как-либо дорог, однажды погибают, — произнес Андрей эти слова с абсолютным холодом. — Это та самая аксиома, которую я наконец-то понял. Понял. благодаря этим людям. — Что? — затряслись глаза у Александры. — Что произошло? — В один прекрасный день Михаил нашел мой тайник, нашел Ромашку и прочел дневник, те самые его страницы… в которых я писал о Судном Дне. И о моей к нему причастности. Разговор в тот вечер почему-то не шел. Семья сидела за столом, все с аппетитом ели горячий суп с макаронами, который только что приготовила Екатерина. Как обычно, блюдо было отменным, от чего Андрей планировал попросить добавки. Михаил сидел с нахмуренными бровями, практически не попробовав супа. Он постоянно поглядывал на Андрея, который сидел напротив, и пронзал взглядом насквозь, отчего парню становилось не по себе. Екатерина, как и Лиля, заметила эта, но пока не решалась спросить о том, что же случилось. Атмосфера была гнетущей для Андрея. Полная тишина, лишь периодически звуки битья стали о посуду, звук треска горящих бревен в камине неподалёку, который в такой обстановке бил по ушам. За окном, казалось, собирается вновь падать снег, которого за последние дни и так навалило с лихвой. В один момент Михаил просто отложил ложку в сторону и подставил руки под уста, продолжая молча суровым взглядом смотреть на Андрея. В тишине парень смог различать, как хозяин дома злобно дышит напротив и даже не стесняется не переводить взгляда. Андрей наконец перестал есть. Он глянул на девушек, и по их глазам понял, что они не в курсе происходящего. Эта ситуация стала изрядно напрягать парня, от чего он слегка напрягся, словно ожидал настоящего скандала. — Он никому не сказал, что собирался сделать. Ни Катя, ни Лиля не имели понятия о его находках. Михаил хотел, чтобы это для всех стало внезапностью. Особенно для меня. — Итак, — заговорил Андрей. — Что все-таки происходит? — Да, папа, что-то не так? — сразу же влезла Лиля и сразу же закрыла рот, как только отец сжал кулак. — Сейчас помолчи, Лиля. Вы обе помолчите, — произнес довольно грозно хозяин дома, не переводя взгляда с Андрея. Тот замер на месте, не моргал, смотря в глаза своему разъяренному другу. — Я хочу задать тебе несколько вопросов, на которые хочу услышать внятные и четкие ответы. — О чем ты вообще? Михаил достал из-под стола Ромашку, медленно положив её перед собой. Андрей сразу же ужаснулся, как только увидел её, глаза бегали туда-сюда, поглядывая то на устройство, то на Михаила. Парень хотел подорваться, чтобы схватить машину времени, как вдруг следующее, что оказалось над столом, это пистолет, что хозяин дома уже снял с предохранителя и нацелил на своего друга. — Сиди на месте. Это ещё не все мои находки, — дядя Миша наконец достал дневник, который больше всего заинтересовал его внимание. — Как ты их нашел? — спросил Андрей, понимая, что очень сильно вляпался. — Ты думаешь, что я в родном доме не смогу обнаружить кривой стык в полу?! — Михаил слегка повысил тон. Казалось, словно ему всё тяжелее и тяжелее сдерживать себя руках. — Миша, — тяжело дыша, заговорила Екатерина. — Какого хрена ты устраиваешь за столом? Что это вообще всё такое?! — Это то, что я обнаружил в комнате у Андрея, когда днем пришел забрать свою отвертку, которую ему дал несколько дней назад подкрутить тумбочку. Это, Катя, все его грязные тайны и правда, которую он от нас скрывал. — Миша, о чем ты?.. — Вот! Послушай! — Михаил раскрыл дневник на определенной странице. — Это его дневник. Реальность, которую от нас скрывали. Реальность, в которой Андрей, судя по всему, убил нашего сына. — Что?! — Хватит! — закричал Андрей. — Не делай этого, прошу. — «Сегодня я был в гостях у Михаила. Он сам пригласил меня на чай, когда я привез ему продукты. Кажется, я ему импонирую. Чего уж скрывать, он мне тоже, даже несмотря на то, что этот мужик способен начать орать без причины. Михаил хороший человек, как и вся его семья. И мне больно осознавать, что к его трагедии причастен я. Судный День забрал у него годовалого сына, а всё потому, что я не успел вовремя остановить Иного Киннера, этого безумного ублюдка». Это слова из его дневника, написанные год назад. И я бы счел это просто бредом, фантазиями больного, если бы не это… Михаил медленно перевел взгляд на Ромашку, а Андрей напрягся ещё больше. Он боялся, чтобы дядя Миша вдруг не сделал что-то непоправимое, потому что знал, как этот человек может злиться, знал, что даже из-за пустяка мужчина может выйти из себя, а если он окончательно примет тот факт, что Андрей повинен в катастрофе, которая убила его ребенка, то что тогда? Насколько разъяренными будут его поступки? Неужели старик забудет обо всём, что между ними было за этот год и примет Андрея за врага? — «Я взял с собой Ромашку, потому что всё ещё живу мечтой, что смогу всё исправить, что мне удастся как-то обойти временной парадокс, — Михаил продолжил читать. — Но, к сожалению, я не такой ученный как Киннер или его дочь, и у меня нет ни малейших идей, как изменить прошлое, чтобы оно не стало хуже, чтобы все были живы». Это и есть Ромашка? Машина времени, я ведь правильно понимаю? Андрей не видел смысла что-либо скрывать. Его тайны, его глупость, по которой он стал вести этот дневник, по которой не избавился ещё год назад, привели к такой ситуации. Вранье, недомолвки — они были всему виной, значит, сейчас нужно было быть честным, потому что он любил этих людей. Андрей кивнул, ответив на вопрос Михаила. Катя сорвалась с места, отойдя немного от стола. Она схватилась за голову, начиная злиться на мужа за то, что он сейчас вытворяет. — Какая нахрен машина времени?! Миша, ты сам себя слышишь вообще?! — Помолчи сейчас! — грубо ответил хозяин и тоже встал из-за стола. Андрей подорвался следом, но остался на месте, боясь, что Михаил может выстрелить. — Скажи мне, Андрей. Скажи мне честно. Весь этот год мы жили в согласии, ты мог бы заменить мне сына, которого я потерял. Я действительно привязался к тебе, и, уверен, ты к нам тоже. После Судного Дня, после того ужаса я готов поверить в перемещения во времени, могу поверить, что ты как-то причастен к этому. Если ты любишь нас, так, как мы любим тебя, скажи честно: всё, что здесь написано, это ведь правда? — Дядя Миша… — Простое: да или нет! Не более! — начал кричать мужчина. Андрей глянул на Лилю, которая отказывалась верить в услышанное, в происходящее. Её наполненные сестринской любовью глаза не переставали смотреть на парня, ожидая услышать ответ. Также, как и Екатерина, что больше остальных не верила написанному дневнику, что больше других осуждала сейчас мужа, она застыла в ожидании, застыла, потому что хотела услышать ответ. Глаза Михаила дрожали. Разум отказывался принимать тот факт, что всё прочтенное — это правда, жестокая правда, с которой он не может смириться. Он любил этого человека, и ему было больно осознавать, что всё так повернулось. Андрей вновь ощутил то чувство безысходности. Ощутил, что куда бы он не пошел, что бы он не делал, судьба всегда связывает его с Судным Днем, с той чёртовой историей, которая сломала ему жизнь. Почему? Почему отголоски проекта профессора настигают его даже спустя столько времени, на другом конце света. Почему парень настолько глуп, что не уничтожил, не стер в порошок этот проблемный дневник? И сейчас его тело тряслось, горело, словно находясь вблизи с солнцем. Андрей боялся того, что будет дальше, потому что знал, что ничем хорошим это не кончится. — Да, — четко ответил он. — Правда. Мужчина больше всего боялся услышать именно эти слова. Он продолжал до последнего надеяться, что всё это окажется выдумкой, глупыми фантазиями парня. Михаил не хотел принимать тот факт, что Андрей причастен к Судному Дню, ему казалось это чистой воды враньем, но сейчас, когда он услышал простое «да», в душе что-то треснуло, разбилось. Глаза мужчины задрожали, а зубы сцепились от такой бешеной злости, что Михаил готов был в любую секунду нажать на курок. Было больно осознавать, что человек, которого он считал сыном, был причиной смерти его настоящего ребенка. Разочарование и обида, вот, что заставило душу мужчины разбиться на мелкие кусочки. И пусть он понял всё не до конца, пусть и не принял тот факт, что не Андрей устроил Судный День, пелена гнева перед глазами затуманила разум, уничтожила какую-либо возможность разобраться во всем спокойно. Пылкий характер мужчины давал о себе знать. И Андрей видел это, видел злобу с обидой в больших глазах друга, и понимал, что ничего уже не станет как прежде. Слова теперь были лишними. Любые объяснения не имели бы значения. В голове мужчины поселилась мысль, что Андрей причастен к смерти сына, событию, которое до сих не дает покоя Михаилу. И всё это из-за человека, которого он приютил, которого полюбил за это время. Боль и обида была сильнее тех теплых чувств, поэтому он не хотел разбираться, поэтому он хотел смерти парня, но всё никак не мог нажать на курок. — Верни его, — вдруг произнес Михаил. — Что? — Верни моего сына! Используй это устройство, чтобы всё вернуть его. Исправь свою вину. — Дядя Миша, — отчаянно проговорил Андрей. — Если всё правда, тогда сделай это! Верни мне моего сына, которого отнял! — закричал во весь голос мужчина, задергав пистолет. — Я не могу… — Включай эту гребаную машину! Быстро! Спаси моего ребенка! Просто спаси Владика, я умоляю тебя! — Я не могу! — закричал в ответ Андрей. — Не могу исправить прошлое! Не могу изменить его! Время… оно не позволит! — Врубай, сука, устройство! — мужчина кричал настолько громко, что слюни разлетались в разные стороны от гнева. — Я умоляю тебя! Верни! Моего! Сына! — Не могу, не могу… Он прошептал эти слова с отчаяньем, с пониманием того, что всё потеряно для его счастливой и спокойной жизни. Всё потеряно для Михаила, который пытается сдержать слезы, прикрываясь гневом. Потеряно для каждого, кто здесь присутствует, кто отчетливо понимает, что происходит. Почему, думал Андрей, почему жизнь так не справедлива? Почему он просто не может жить, как любой нормальный человек, почему постоянно должен терять близких? Почему это происходит именно с ним? Почему люди, которых он любит тоже обязаны страдать? Почему?! — Что же, — спокойно сказал Михаил. — Тогда я уничтожу устройство. Он не успел и нацелиться на Ромашку, как вдруг Андрей обогнул небольшой стол и схватил руки друга, отведя пистолет в сторону. Понимание того, что однажды всё можно будет исправить, надежда на жизнь рядом с людьми, которых он потерял. Вот что заставило Андрея двигаться, абсолютно непроизвольно. Он пытался выхватить оружие из рук друга, чтобы однажды всё исправить, остановить Судный День. И пусть он не знал, как это сделать, не знал, когда это произойдет, он всё равно не мог допустить, чтобы единственный способ путешествия во времени был уничтожить. — Пошел к черту, сопляк! — кричал Михаил в борьбе с Андреем. — Нельзя. Нельзя её уничтожать! Андрей изо всех сил пытался помешать хозяину дома, использовал все свои силы, чтобы взять вверх над крупным матерым мужчиной. Вдруг прогремело два выстрела. Пули полетели в стороны, кто-то из них случайно нажал на курок, но, к счастью, никого не задело. Тарелки со стола слетели на пол, как и Ромашка, что в этой потасовке затерялась среди посуды. — Прошу, остановись! — кричал Андрей. — Тогда верни моего сына, черт бы тебя побрал! Вдруг Михаил повалил Андрея на стол. Он прижал его своим телом, не отпуская пистолет. Андрей, будучи ошеломлённым болью в спине, все равно продолжал держать руки у оружия. Он максимально скривился в лице, попытавшись сдвинуть огромную тушу Михаила, но ничего не вышло. Глаза мужчины горели адским пламенем, он словно хотел задушить парня в этот момент, но что-то непонятное сдерживало его. Как вдруг прозвучал ещё один выстрел. В этот раз последний. Потасовка быстро прекратилась, и оба мужчины затихли. Взгляд Михаила вдруг изменился. В нем поселился страх, который был вызван болью в груди. Прямо в сердце. Пуля попала прямо в сердце, пройдя насквозь. Одно мгновение, и только тогда Андрей понял, что случилось. Он взглянул на Михаила, который с чувством горечи взглянул на человека, которого считал сыном, человека, которого полюбил. А затем он отвел взгляд в сторону, и тело его расслабилось, медленно упало на пол, выронив оружие. — Папа? — тихо проговорила Лиля, что всё это время сидела за столом. — Миша! — во весь голос закричала Екатерина, ведь её сердце пронзил ужас. Она бросилась к мужу, который мертвыми глазами смотрел в потолок. — Господи, нет, Миша! А Андрей отошел в сторону. Его вдруг подкосило, когда он увидел метрового друга, из-за чего он оперся о стену. Захотелось чертовски блевать, голова кружилось, а всё тело сковывало от понимания того, что он только что убил любимого себе человека, лишил жизни отца, которого так долго искал. Сердце. Очень больно прямо в сердце. Настолько больно, что аж теряешь сознание. Опять. Опять одно и тоже. Почему, думал он, почему из-за меня погибают люди, которых я люблю, почему я не могу их спасти? Почему я не могу это исправить? Ужас охватил его тело, а ком в горле не позволял дышать. Он видел кровь, что медленно течет по деревянному полу, пропитывает красным окрасом все мелкие трещины. И это из-за него. Только лишь из-за него. — Что ты наделал?! — закричала Екатерина, со слезами развернувшись к парню. — Я… Кажется, женщина тоже не думала в это мгновение. Эмоции взяли вверх, и она резко возненавидела человека, вместо с которым провела год. Он убил её мужа, лишил жизни человека, которого она любила всю жизнь. И поэтому чудовищный гнев пропитывал каждую клетку её тела. Екатерина схватила нож, что лежал на полу и настолько быстро, что Андрей не успел ничего осознать, набросилась на парня. Но из-за огромного шока промахнулась, и глубоко проникла ножом в плечо парня, а не в сердце, как планировала изначально. Боль привела Андрея в чувство, заставила закричать, а затем оттолкнуть женщину назад вместе с ножом. Ему очень повезло, что Екатерина промазала, иначе он бы был уже трупом. Только сейчас парень понял, что его хочет убить человек, который заменил ему мать. Она смотрит на него с презрением, с ненавистью, которая всё больше поглощает его сердце, и виной всему только он один. Андрей не держал на неё зла, но понимал, что сейчас женщина не отступит, сейчас она будет бороться до последнего. И, как ожидалось, она набросилась на парня, хотела вновь попасть ножом прямо в сердце, но тот успел вовремя увернуться. Но, не успев прийти в себя от отскока, Андрей увидел, как Екатерина уже находится возле него, размахивая оружием. Пару порезов разорвали одежду, оставив неглубокие раны. Андрею пришлось подпустить женщину ближе, чтобы успеть схватить, когда она будет наносить удар. Но он не рассчитал, что она перенес весь свой вес на верхнюю часть тела, чтобы повалить убийцу на землю и прижать к земле. Нож очутился у горла парня. Женщина давила всем своим телом, чтобы наконец пронзить шею ублюдка, но у Андрея получалось сдерживать её руки. Как никак, он всё же был по габаритам намного больше хозяйки, из-за чего в один момент ему удалось упереться ногой и перевернуть Екатерину вместе с собой, поменяв положение вещей. Это сработало на уровне инстинктов, он даже не думал, как лучше поступить в этот момент, не думал, к чему могут привести его действия. Поэтому, пока Екатерина была дезориентирована, Андрей перевернул нож и вонзил его в грудь женщины. И только, когда она перестала сопротивляться, он осознал, что натворил. Екатерина попыталась что-то сказать, но, когда воздух в её легких закончилась, она навсегда замолчала, остановив свой взгляд на дочери, что покорно сидела на стуле и продолжала наблюдать. Андрей отпрыгнул в сторону, прижался к стене и схватился за сердце, потому что оно было готово разорвать грудную клетку и выпрыгнуть прямо сейчас. Он начал что-то бормотать себе под нос, а слезы сами по себе полились рекой. Парень вдруг взглянул на Лилю, которая с паникой продолжала наблюдать за Андреем. Она не могла и пошевелиться, что-то сковало её тело, заставляя просто наблюдать за происходящим. В её глазах Андрей увидел страх. Девочка боялась. Боялась брата, которого полюбила. Лиля медленно перевела свой взгляд на пистолет, что валялся неподалёку от неё, а затем опять посмотрела на Андрея. И парень всё понял по её выражению лица, понял, что она хочет сделать, и тогда закивал, говоря, чтобы сестра передумала. Они одновременно рванули с места прямо к пистолету. Лиле нужно было сделать буквально один шаг, когда Андрею пробежать полкомнаты, а, значит, он уже был мертвец, он бы не успел в любом случае. Как вдруг Лилия подлетела вверх, поскользнулась на крови собственного отца и ударилась головой об угол стола, свалившись на пол. Андрей остановился. Увидел, как тело девочки вздрагивает раз за разом в предсмертных конвульсиях, как её уста издают непонятные звуки, а кровь медленно смешивается с отцовской. Парень подбежал, упав на ноги. Он положил сестру себе на руки и взглянул на её испуганное лицо. Её тело продолжало вздрагивать, а рот будто пытался что-то сказать. Понимала ли она хоть что-то в этот момент, видела ли перед собой лицо убийцы её родителей или просто медленно, но уверенно погибала. — Нет, нет, — шептал Андрей, гладя девушку по лицу. — Не бросай меня. Всё будет хорошо, слышишь? Но ответа не было. Взгляд Лили был направлен куда-то в сторону: то ли на отца, что лежал рядом, то ли на мать, которая не смогла справиться с Андреем. — Прошу, не надо… Он не знал, что делать, не знал, как поступить. Её взгляд всё больше и больше наполнялся пустотой, словно смерть вот-вот заберет её. И Андрей хотел плакать, рыдать во всю, потому что не готов был вновь потерять сестру. Вновь всё произошло так, как и всегда. Вновь лишь он виноват в её смерти. Они вечно погибают из-за него, из-за его ужасной судьбы, которая никогда не изменится. Этот ад не перестанет быть реальность, это ад, в который он попадет и после смерти. Тогда она перестала дышать, замерев навсегда. А Андрей рыдал, пытался бороться с болью в сердце, с отчаянием и безысходностью, что поглотили его. Он кричал во весь голос, продолжая нежно гладить лицо сестры. — Нет, Маша, не покидай меня, прошу. Маша… Та жизнь, которую он обещал Делайле, спокойная и мирная жизнь, на которую так долго надеялся — всё это лишь враньё. Судьба никогда не позволит Андрею быть счастливым, не позволит людям вокруг него быть любимыми. Она заберет у него каждого, лишь бы в очередной раз напомнить слова двойника: ты не контролируешь ситуацию, ты не способен что-либо изменить. А раз нет способа что-то изменить, тогда… Андрей взял пистолет в руки и поднес к виску. Слезы лились ручьем, капая на окровавленное лицо Лили. Какой был смысл жить дальше, ради чего и кого? Он сжал пистолет как можно сильнее и прижал к виску, положив палец на курок. Отец мертв. Мать мертва. А теперь и сестра. Он остался вновь один в этом проклятье, которое называют жизнью. И кто виноват? Он сам? Или просто несправедливая судьба? Хотя, какая уже разная. Холодная сталь вызывала мурашки по коже. Андрей зажмурил глаза, готовясь выстрелить… но не смог, был слишком слаб, чтобы сделать этой. Он откинул оружие в сторону, закричав и возненавидев себя за трусость. Андрей обнял тело сестры. Обнял как можно крепче, чтобы проститься. В очередной раз проститься… Первые лучи солнца начали проявляться сквозь густые лесные деревья. Дверь в дом была открыта на распашку, во всю горел свет и камин. Кровавый след вел из помещения вперемешку с человеческими следами. Прошло уже несколько часов. Андрей закинул последнюю кучу земли на третью могилу перед домом и уперся лопатой об землю. На его лице больше не было ни единой эмоции: ни страха, ни отчаяния, ни боли, ни горечи. Лишь пустота, которая вновь заполнила его сердце. Хотя нет, она никогда и не покидала его, таилась и ждала момента, чтобы вновь напомнить о себе. И он стоял и смотрел. Понимал, что такова его судьба. Он тот Андрей из бесконечности, которому не стоило рождаться. Двойник всё это время был прав. Но почему так? Почему вся его жизнь стала ужасом с самого рождения? Чем он заслужил такое? Почему именно он? Простая обида поселилась в груди, обида на мир и жизнь, на её несправедливость. Все теряют близких, многие не смогли пережить Судный День, но именно его жизнь пинает раз за разом, машина профессора напоминает о себе в самых отдаленных уголках мира. «Ведь твоя жизнь больше никогда не изменится. Ты навсегда останешься в том аду, который тебе предначертан», — вдруг прозвучали слова Дженет у него в голове. Ад, который тебе предначертан, ад, из которого больше не выбраться. Его судьба всегда была такой, и в ней не могло быть ничего хорошего. И смотря на могилы любимых ему людей он понимал это, понимал слова покойной Дженет. «Разве это справедливо? Эти люди — копии. Они живут благодаря жертве людей из моей реальности. Весь этот мир существует из-за погибели моего. Это не честно… Не честно! Я не заслуживаю такой судьбы, даже смерть не принесет мне покоя!» — раздался в голове голос Иного Киннера. Справедливо? Реальность не справедлива к таким, как они. Неужели, Иной Киннер всё это время был прав? Почему кто-то продолжает жить, радоваться, а кто-то сгорает в объятиях жестокой судьбы, как бы не пытался всё исправить? Это не честно. Андрей вдруг осознал, что вся его жизнь — несправедливая участь. И даже после смерти он не обретет покоя. Чем он заслужил такую судьбу ещё в утробе матери? «Мы оба знаем, кто на самом деле во всём виноват, Андрей. Кто по-настоящему разрушил твою и мою судьбу, чья машина привела к таким последствиям. Кем бы для тебя сейчас ни был профессор, ты лучше меня знаешь, что он во всем виноват. Он — проекция себя из той реальности, проекция Иного Киннера, а тот человек был подонком. Люди никогда не меняются, Андрей, особенно такие, как профессор, что порабощены своей безумной целью». Андрей никак не ожидал, что слова Иного Андрея прозвучат у него в голове в этот момент. В огромной куче мыслей они вдруг заблестели, выделились среди других и заставили на мгновение задуматься. Профессор. Его машина. Желание спасти дочь, наплевав на всех. А что если… если двойник прав? От этой мысли бросило в дрожь, но идея, эта идея поселилась настолько глубоко, что уже не могла дать покоя бедолаге. Несправедливый ад, в котором он живет, неужели вина всего лишь одного человека? И тогда Андрей впервые за всю жизнь ясно знал, что ему делать дальше. Мысль родилась за секунду, была настолько четкой, что для сомнений не было и причин. Он бросил всё и ворвался в дом, побежав в комнату. Парень схватил рюкзак, запихнув туда всё нужное, а затем попрощался этой комнатой навсегда. Он очутился в окровавленной гостиной и среди всего бардака нашел Ромашку, вытерев от грязи. Андрей спрятал её в рюкзак, а по пути к выходу прихватил дневник, закинув его в тлеющий камин. Как вдруг парень остановился. Взглянув на маску, что ещё очень давно привлекла его внимание. Абсолютно ничем не приметная, черная и безликая маска, которая полностью олицетворяла душевное состояние Андрея. Однажды, Михаил хотел подарить её ему. Андрей взял её в руки и посмотрел, увидев отражение своей темной и пустой души. Да. Точно. Сейчас он мыслил, как никогда ясно, сейчас он точно знал, что должен делать. Если его судьба — гореть в аду, то он больше не станет от неё отмахиваться. Но в этот ад он заберет всех, кому там и место. Пришло время вернуться домой. — Так я очутился здесь. Так, я стал тем, кем являюсь. Эта долгая история позволила понять мне одну вещь, — Андрей скрестил руки на груди. — От судьбы не уйдешь, её можно лишь принять или же рассмотреть её подарки под другим углом. Как это сделал я, сделал выбор стать… — Маньяком? — продолжила за него Александра. — У медали две стороны. Одно событие. Один человек. Но две точки зрения. Для тебя простой маньяк, но я же считаю, что многие годы я наконец вернул хоть немного справедливости в этот мир. — Почему мой брат? — интересовал один единственный вопрос Сашу. — Я выслушала тебя до самого конца, но ты так и не ответил: почему именно он? — Почему? — улыбнулся Андрей. — Всё проще, чем ты думаешь. Я не сразу вернулся в лабораторию после моего путешествия. Прежде всего, мне нужно было обучиться быть тем, кем я никогда не был. Чтобы осуществить свой план я должен был стать искусным бойцом и профессиональным программистом. А для этого нужно время, которое я не мог потратить в этой реальности. Я путешествовал, попадал в реальности, где меня обучали разные люди, а когда приходило время возвращаться, то убивал своих учителей в прошлом, чтобы вернуться сюда. На всё ушло десять лет подготовки, поэтому сейчас мне тридцать пять лет. Киннер впервые глянул на Андрея за долгое время, но его пустой, наполненный отчаянием взгляд, не изменился. — Я всегда подозревал это, но именно когда вернулся в лабораторию, обойдя защиту Джефа, убедился в своих догадках. Убедился в том, что старик, сидящий справа от тебя, ублюдок, которых стоит поискать. — Что? — не понимала Саша. — Ты спросила: почему именно твой брат? Неужели профессор Киннер за всё то время, что вы провели вместе, так и не сказал правду? — Андрей ехидно улыбнулся, а Александра аккуратно глянула на старика. — Киннер, ну, а ты? Неужели фамилия Саши тебе никогда не казалась знакомой? Старик вновь пошевелил головой. Он посмотрел в глаза убийце, что с гадкой ухмылкой наблюдал за своими пленными, а затем перевел взгляд на напуганную девушку, которая, казалось, совсем не причастна к происходящему. — Ну же, старик. Александра Бестыжева. Говорит ли тебе о чем-то фамилия? И тогда профессор обомлел. Он глядел на Сашу и понимал, что за столько лет просто позабыл об этой фамилии, а когда встретил девушку, даже не придал значения. Не придал значения ни одному человеку, которых похитил Андрей. Но теперь всё стало ясно. Причина, по которой маньяк выбрал именно этих людей была до безумия проста. — Всё находится здесь, — взял Андрей в руки большую папку, на которой было написано два четких слова. «Списки испытуемых». — Ты правда сделал это? — спросил Киннер, надеясь всё ещё услышать «нет». — Это те самые списки подростков, которые должны были подвергнуться испытаниями машины. Те самые списки, которые если открыть, то на первой странице можно увидеть моё имя. Имена моих друзей. Всех, кто побывал в тот день в том аду. Всех, кого я потерял на своих глазах. Ну, а на второй страницы идут следующие ребята. — Нет, не может быть, — тихо проговорила Саша. Ужас хватил её сердце. — Это ведь не правда. — Ларин Константин. — Нет… — Гончарова Наталья. Ломоносов Иван. — Он не будет в этих списках, нет, — шептала Саша под нос, сдерживая слезы. — Иванова Дарья. — Прошу, нет… — Бестыжев Даниил. Твой, Саша, родной брат. Мой одногодка. — Профессор?.. Александра взглянула на Киннера, который с открытым ртом не мог поверить, что это правда те самые дети. Он узнал фамилию каждого, наконец вспомнил их лица. — Я никогда не выбирал их, Александра, — Андрей кинул папку в сторону. — Их выбрали ещё до меня. И сделал это человек, что сидит рядом с тобой, делает вид, что он в ужасе. Тут пятнадцать листов таких списков. А что делаю я? Восстанавливаю справедливость. Если же жизнь не удосужилась этого сделать, то тогда я возьму всё в свои руки. Моя цель, чтобы каждый, чьё имя выбито чернилами на этих листах, испытал тот ужас потери близких, то чувство безысходности, когда нет возможности выбраться. Я хочу, чтобы они почувствовали это, потому что им с самого начала была предначертана такая судьба, но они её избежали. Лишь я по истине познал то горе, ту боль, которая несет эта машина! Когда каждый, чье гребное имя здесь находится, должен почувствовать на собственной шкуре проект парадокс! Они познают мою боль хотя бы частично, и тогда, и лишь тогда будут наконец свободны. — Да пошел ты в жопу! — закричала девушка, попытавшись сорваться с места. — Плевала я на твою боль, слышишь меня?! — Что? — удивился Андрей. Он явно ни этого ожидал услышать. — Глухой? Я сказала: пошел ты в жопу! — Ты совсем меня не слушала? Не слушала мою историю? — О! — возопила она. — Я слушала, внимательно слушала это нытьё на протяжении нескольких часов. И, скажу честно, мне было жаль тебя до самого конца, но теперь, я клянусь всем, что у меня есть: я ненавижу тебя. — Ненавидишь? — Андрей совсем не мог понять девушку в этот момент, в голе просто не могла уложиться такая реакция. — А чего ты ожидал услышать?! — не могла больше сдерживаться Александра. — Ты простой маньяк, который прикрывается тем, что у него тяжелая судьба. Послушай и услышь одну вещь: никакое горе в жизни не является оправданием для того, чтобы стать убийцей. А ты — простой убийца. — Я бы посмотрел на тебя, если бы тебе пришлось пережить всё это! — вдруг налился гневом Андрей. — Всё, что ты пережил — это правда чистой воды, — вдруг заговорил Киннер, что сидел с опущенной головой. Кажется, именно в этот момент старик как никогда наполнился силами. — Правда, лишь до момента твоей смерти. Андрей вдруг замер, ведь он просто не мог понять, почему профессор сказал эти слова. Правда лишь до момента смерти? Почему он сказал это? Почему?! Андрей старался не подавать виду, но почему-то сердце забилось во всю силу. — О чем ты говоришь, старик? — Я всё покорно ждал и молчал, пока ты расскажешь историю до конца. И ты действительно рассказал всё так, как было. История была досконально правдива, пока ты не погиб. Всё, что было дальше — сказки, которые ты выдумал, чтобы скрыть правду. — Я не понимаю тебя, — забегали глаза у мужчины. — Ты рассказывал о кошмарах, что тревожили тебя после стычки с Орденом. Вот только на самом деле они начались сразу после того, как я вернул тебя к жизни. Ты не спал практически каждую ночь, что очень сказывалось на твоём здоровье, — профессор вдруг недовольно закивал. — Несмотря ни на что, это только моя вина, ведь я вернул тебя с того света. И каждый день, наблюдая за тем, как ты мучаешься, я не понимал, зачем сделал это. Но благодаря тебе я знаю, что Орден запрограммировал меня на это, скрыли эти события в глубинах моего мозга. А вот ты… ты сделал тоже самое, только сам. — Киннер, я не понимаю! — Недосып вызывал галлюцинации, — жестко и четко говорил старик. — Да и в целом ты стал терять связь с реальностью в течении нашего путешествия. Как ты думаешь: почему глава Ордена не живет вечно? Да потому что у возврата к жизни есть свои последствия: без нормального сна ты не можешь жить нормальной жизнью. Твой мозг, Андрей, после смерти Делайлы сошел с ума. Всё, что ты рассказал, это фантазии твоей головы, чтобы переиначить историю, что случилась на самом деле. — Ты врешь, старик! — больше не мог держать себя в руках Андрей. Он точно знал, что всё, что говорит профессор — вранье, но почему-то внутри что-то сжималось, вызывало страх и панику. Неужели подсознательно парень что-то подозревал. — Заткни свой лживый рот. — Нет! — закричал Киннер. — Ты заставил меня вспомнить, заставил сделать это через боль. Теперь твоя очередь, Андрей. Поведай же нам истинную историю, которую ты скрыл сам от себя. — Хватит! Андрей не стал больше ждать. Он достал нож и перерезал веревку профессора, сразу откинув в сторону. Старик покатился к мониторам, хрустя своими костями. Саша вдруг закричала, чтобы маньяк оставил его в покое, но тот словно и не слышал. — Всё, что ты говоришь — сплошное враньё! — крикнул Андрей и, схватив старика за шиворот, ударил его по лицу. — Остановись, ублюдок! — не могла больше держать себя в руках Александра. — Враньё? — улыбнулся Киннер, сплевывая кровь с разбитой губы. — Тогда позволь мне напомнить тебе день нашего прощания у могилы Делайлы. Как ты там рассказал: мы попрощались словно лучшие друзья? Вот только на самом деле ты чуть ли меня не убил, потому что я не мог жить с мыслью о том, что бесконечное число миров погибают. Погибают из-за нас с тобой. Ну же, вспомни Андрей, вспомни, что ты сказал мне в тот день! — Заткнись! Андрей хотел было ударить профессора ещё раз, как вдруг головная боль взялась из неоткуда. И она была стол сильной, что звон в ушах перебил все остальные звуки, зрение затуманилось. Но зато воспоминание. Чистое и невинное воспоминание среди всех остальных вдруг возникло в голове. Киннер уперся о дерево, что стояло позади, и взглянул на друга. — Так и что дальше? Наши пути расходятся? — спросил старик. — Да, определённо. — Куда направишься? — Не знаю, — пожал плечами Андрея. — Куда-то на север, туда, где холодно. Может, мороз поможет заглушить чувства. Она ведь хотела, чтобы я в итоге зажил нормально. Не могу её подвести. — Но при этом берешь с собой Ромашку? — профессор приподнял бровь, взглянув на машину времени. — А почему ты спрашиваешь? — недовольно фыркнул Андрей. — Послушай, — словно пытался достучаться до парня профессор, — я не могу так всё оставить. Если это чистая правда, то из-за нас, из-за моей машины погибают квинтиллионы невинных жизней. Должен быть способ всё исправить. Но это возможно лишь с Ромашкой на руках. — На что ты намекаешь? — Оставь её мне. Я найду способ вернуть всё в норму. Я просто обязан. — Я не могу этого сделать. Андрей с презрением посмотрел на профессора, что пытался образумить парня. Он его словно ненавидел в этот момент, считал, что ромашка должна остаться при нем, ведь только он сможет разобраться в том, как вернуть мертвых близких к жизни. Когда же профессор желал другого: исправить всё, даже ценой жизни любимых. — Я заберу её с собой, Киннер. Это не обсуждается. — Тогда я не могу тебе этого позволить, — грубо ответил профессор, как вдруг Андрей прижал его к дереву, схватив за шею. — И что ты тогда сделаешь? Как остановишь меня? — глаза горели огнем злобы у парня в это мгновение. — Я знаю, чего ты хочешь добиться, но тогда их жизни не вернуть. Для меня важно лишь это. — Неужели тебе… — тяжело говорил старик, — неужели тебе наплевать? — Теперь уже да, Киннер. Не ищи меня, доживай свои последние в одиночестве в маленькой комнате. Прощай. Андрей резко пришел в себя. Кровь полилась из носа, и он вдруг осознал, что всё это время жил в неведении. Взглянув в глаза профессору, который явно видел, что его бывший друг наконец всё вспомнил, сердце Андрея вновь начало болеть. Страх захватил его душу от понимания того, что всё это время он врал сам себе. И тогда паника стала брать контроль над его телом, что никак нельзя было позволить. — Два, три, пять, семь, — Андрей стал проговаривать вслух какие-то числа. — Одиннадцать. — Это? — словно сразу поняла Саша, что происходит. — Он перечисляет простые числа. Пытается таким образом успокоиться? — Спокойнее, Боже! Тринадцать, семнадцать, девятнадцать. — А теперь скажи мне, — профессор поднялся на ноги. — Жил ли сосед с тобой в квартире, который не позволял бы тебе спать? — Двадцать три. Черт! — закричал Андрей, вновь почувствовав боль. — Как хорошо, что вы нашлись так быстро, — сказала женщина пенсионного возраста, передавая парню ключи от квартиры. — Это вам спасибо, что, прибыв в поселок, у вас была свободная квартира, — ответил ей Андрей, продолжая улыбаться. Он взял ключи, подойдя к двери. — Что же, конечно, двушка для вас одного — это многовато, но, думаю, вы скоро найдете себе невесту. Но тогда и аренда вырастит, само собой! — Я вас понял, спасибо. — Хватит! — закричал парень. Терпеть боль было невыносимо. Словно сознание сопротивлялось в поисках правды, но при этом и само хотело, чтобы Андрей наконец всё вспомнил. Тело дрожало как никогда сильно, было чертовски жарко и пот стекал ручьем. — Это не правда, я не верю. Мне нужно успокоиться. Двадцать девять. Тридцать один. — Нет, не смей останавливаться! — злобно кричал старик. — Вспоминай. — Заткнись! И тогда удар с ноги повалил профессора вновь на пол. Но следующего удара не последовало, так как Андрей тоже свалился на колени, держась за голову. — Давай же, Андрей, скажи мне. Тот пропавший мальчик в поселке, что с ним на самом деле случилось? — Тридцать семь. Сорок один. И тогда снова боль, и снова крик. Темная одиночная заснеженная улица. На воздухе так спокойно, ни единой души, кроме подростка, что ковылял один домой после гулек с друзьями. Кто знает, как его занесло на самый край деревни, где не было освещения, но он продолжал бесстрашно идти вперед, смотря под ноги. Вдруг из неоткуда в паре метрах появился силуэт мужчины, что неподвижно стоял и смотрел на парня. — Какого хрена надо? — сразу спросил мальчик, достав заточку из кармана. — Никто не смеет обижать мою любимую сестру, — тихо сказал Андрей. — Что бы ни случилось, я всегда буду защищать её. Андрей склонился к земле, закрыв голову руками. Мозг отказывался принимать эти воспоминая правдой, но тогда почему душа так рьяно пыталась узнать больше? Словно хотела выведать истину среди всего того обмана, что накопился за столько лет. — Заткнись, старик, — вдруг злобно сказал парень. — Иначе я задушу тебя. Прямо здесь и сейчас. — Если тебе станет от этого легче, — дрожащим голосом произнес Киннер, — то сделай это. Но прежде, чем я умру, я хочу, чтобы ты помнил правду. Это единственное, что я могу сделать для тебя в качестве извинений. Я жалок, потому что виновен перед миллионами. Но перед тобой я виноват больше других. Так скажи мне, что на самом деле случилось с Яной? И вновь сильная боль! — Слушай, — сказала Яна и подошла ближе, — уже довольно поздно. Может, переночуешь у меня, а завтра вместе пойдем на работу? Андрей не ответил. Он лишь приподнял уголки губ и соблазнительно посмотрел на девушку. Яна прижала Андрея к стене, как только очутилась к квартире. Парень кое-как закрыл за собой дверь, а затем сразу же насладился страстным поцелуем, начиная потихоньку скидывать одежду с девушки. Она засунула ему холодную руку в штаны, от чего Андрей вздрогнул, но ещё больше завелся и скинул с девушки крутку, оставив в малиновом свитере. Вдруг Яна запрыгнула на мужчину и обхватила его ногами, продолжая целовать. Он прижал её к стене, сжав ягодицы, а затем посадил на тумбу, с которой параллельно скинул ненужные вещи. Пара не переставала целоваться, как вдруг Андрей услышал знакомый голос. — Что ты делаешь? Парень подумал, что ему показалось, но он услышал ту же самую фразу вновь. Слегка отстранившись от девушки, он взглянул на неё и вдруг замер. Это ведь была она, перед ним сидела Делайла с грустным взглядом и смотрела на парня. — Что ты делаешь, Андрей? — спросила она. — Целую тебя, — бедолага не знал, как правильно ему ответить. — Ну так продолжай, — слегка запыхавшись ответила Яна, но Андрей её не услышал. — Но ты ведь знаешь, что я мертва, — сказала Делайла, прикоснувшись ладонью к теплой щеке парня. — Я знаю, но… — Ты любишь меня? — Да, да! — крикнул он. — Я люблю тебя. — Воу, — ответила Яна. — Ты мне, конечно, тоже симпатичен, но пока рано ещё такое говорить. — Тогда убей меня, дорогой, — тихо проговорила Делайла. — Я должна быть там, где мне и место. Андрей ужаснулся. Его душа затрепетала в этот момент, но слеза Делайлы на её лице заставили парня согласиться с ней. Он обхватил шею девушку, но сдавил не сразу. — А ты удушья любишь? — посмеялась Яна, хотя начинала чувствовать, будто что-то не так. Но он ничего не ответил. Лишь со всей силы сжал ладони, перекрыв дыхание девушке. Яна стала брыкаться в разные стороны, но ничего не выходило, вырваться из столь сильных рук ей не представлялось возможности. Она вдруг зарыдала, моля о пощаде, но Андрей не видел её. Делайла мило улыбнулась, словно говоря, что он делает всё правильно. — Я люблю тебя, — прошептал Андрей, пуская слезу. Он понимал, что должен это сделать, что его дорогая Делайла права. Поэтому он спокойствием принял это решение. — Всегда буду любить. И тогда в мгновение Яна закрыла глаза. Как и Делайла. А Андрей остался один, понимая, что следует как-то избавиться от трупа. — Нет! — закричал во весь голос Андрей, чуть ли его не сорвав. По щекам катились слезы, потому что сдерживать их больше не представляло возможности. — Я не мог этого сделать. Не мог! — Ты убил её… убил невинную девушку. — Сорок один! Сорок три! Сорок семь! — Теперь ты сам вспомнишь, что на самом деле случилось с той семьей. Андрей поднял голову и отчаянно посмотрел на Киннера. Он словно молил старика, чтобы тот замолчал, чтобы не заставлял вспоминать. Эта боль была несоизмерима ни с чем. Боль обмана. Обмана собственным разумом. — Что ты сделал с людьми, которых так сильно любил? — спросил профессор, и Андрей возопил. — Прошу, помолчи минуту, — тихо ответил хозяин и тоже встал из-за стола. Андрей подорвался следом, но остался на месте. — Скажи мне, Андрей. Скажи мне честно. Весь этот год мы жили в согласии, ты мог бы заменить мне сына, которого я потерял. Я действительно привязался к тебе, и, уверен, ты к нам тоже. После Судного Дня, после того ужаса я готов поверить в перемещения во времени, могу поверить, что ты как-то причастен к этому. Если ты любишь нас, так, как мы любим тебя, скажи честно: всё, что здесь написано, это ведь правда? — Дядя Миша… — Мальчик мой. Просто ответь: да или нет. — Да, — четко ответил он. — Правда. Никакого пистолета в руках у Михаила не было. Лишь дневник Андрея, да Ромашка под рукой. Мужчина смотрел грустным взглядом на парнишу и хотел услышать нет, но получилось совсем иначе. И от этого его брала грусть, страшная грусть и обида за то, что Андрей раньше об этом не рассказал. Никакой злобы внутри, никакого разочарования, лишь обида, смешанная с переживаниями за этого идиота, который все-таки заменил сына мужчине. Стал сыном для Екатерины и братом для Лилии. И он закрыл дневник. Тяжело выдохнул. А затем передал в руки парню. — Ну и плевать, — вдруг проговорил Михаил. — На этих страницах четно написано, что ты к этому не причастен. Ты ведь наоборот остановил Судный День, я прав? Если бы не ты, кто знает, возможно, в тот день я потерял бы и дочь. — Дядя Миша? — Я люблю тебя, глупый ты обманщик, — мужчина шмыгнул носом, а затем вытер один глаз пальцем, чтобы не пустить слезу. — Просто нужно было сразу об этом сказать, мы бы всё поняли. Но я тебя всё равно прощаю, потому что, если бы мой сын был жив, я бы хотел, чтобы он был таким как ты. — Ты часть нашей семьи, — вдруг сказал Екатерина и коснулась руки парня. — Часть семьи, — улыбнулась Лиля. — Часть семьи, черт тебя подери, — все-таки не смог сдержать слезу хозяин дома. — Семья? Андрей вдруг почувствовал внутри что-то странное, что-то, что заставляло сжиматься все кости разом, что-то, вызывало дрожь по всему телу. — Семья?! — с паникой в голове сказал он. — Но моя семья давно мертва, а, значит, и вы… Андрей застыл. Он остановил свой взгляд на одной точке, на темной пустоте в конце лаборатории. И вдруг осознал, что такая же тьма завладела им, и, кажется, уже давно. Тьма, что пожрала его душу, тьма, что скрыла истинные воспоминания, тьма, которая вот-вот станет самим парнем. Ничего хорошего внутри не осталось, лишь хрустальная тонкая оболочка когда-то хорошего человека, что покрывает самую настоящую гниль, тьму, что породила столько проблем. И кто всему этому виной? Двойник? Иной Киннер? Или же сам Андрей? — А значит, и вы должны быть мертвы. — А значит и вы должны быть мертвы, — тихо проговорил он. — Я убил их. Собственными руками. Андрей опустил голову и присел на ноги, понимая, что он самый настоящий ублюдок, который сам виноват в том, что произошло. Он уничтожил то, что возымел, разрушил то самое счастье, которые так старательно искал. Нелюдь, которую стоит поискать. И бессмысленные слезы покатились по его щекам, а та самая тьма внутри стала как никогда явной, разоблачив гнилую натуру человека. Он не хотел, чтобы его жалели, не хотел, чтобы помогали. Хотел умереть, чтобы попасть в ад и получить нужное наказание. Киннер медленно подполз к бывшему другу. Он нежно обнял его, а затем сам заплакал. Старик понимал всю ту боль, что сейчас чувствует парень, потому что считал себя виноватой в ней. Он хотел помочь Андрею любым возможным способом, но что могло бы восполнить пустоту его души? — Поплачь, дорогой мой друг, поплачь, — погладил Киннер Андрея, по-доброму улыбнувшись. — Возможно, тебе станет легче. Ты прости меня за то, что я пришел в тот день к тебе в школу. Я всё разрушил, не успев и начать. Перед тобой, мальчик мой, я виноват больше всех. И я не жду, что ты меня простишь: искупить такие грехи невозможно никакими поступками. — Пятьдесят три. Пятьдесят девять. Шестьдесят один, — тихо шептал Андрей. — Да, давай, успокаивайся, — всё ещё гладил друга старик. — Но кое-что мы ещё можем сделать: давай поможем выбраться тем ребятам, давай закончим этот безумный круг убийств и насилия. Как вдруг Киннер на мгновение изменился в лице, а затем улыбнулся во весь рот с уставшим взглядом. Профессор начал смеяться, продолжая всё больше гладить Андрея по затылку. Он словно обнял его как сына и не хотел отпускать. Но, кажется, это было последний раз, когда они вот так вот сидели. В один момент старик закашлял кровью и остановился. Он всё равно улыбался, словно был счастлив, и тогда вдруг посмотрел на Сашу, что с дрожащими глазами наблюдала за происходящим. — Я так и думал, — сказал Киннер. — Что же, надеюсь, ты скоро найдешь покой. Тело старика вдруг рухнуло назад, а Андрей остался на месте. Нож, которым Андрей развязал Киннера, очутился у Киннера в груди, вызвав тот самый кашель. Время профессора пришло, он принял это как данное, потому что продолжал улыбаться, смотря в потолок. Какие мысли были у него в это мгновение в голове? О прожитой жизни? О любимой дочери? О тяжести вины? Или же он вовсе не думал, просто ждал, когда глаза медленно закроются, и он наконец ощутит холодное касание смерти. Погибнуть в собственной лаборатории, рядом со своим творением, которое к этому и привело. Погибнуть от рук испытуемого, жизнь которого навсегда испортилась из-за машины. Было ли рождение Киннера ошибкой? Может, всё его семейство было ошибкой во всех мирах и реалиях. Ведь Судный День — это их рук дело. Черт подери, семейное дело. Тот самый покой, который Киннер так долго искал. Возможность наконец отдохнуть от чувства вины. Хотя, он хотел бы всё исправить, хотел бы подарить жизнь всем тем, у кого он отнял. Вся эта работа, весь этот проект всегда были ради Виктории, девушки, которая должна была погибнуть в том переулке. Любимая дочь, улыбка которой прямо сейчас стояла перед глазами у Киннера. Может, ему все-таки удастся с ней увидеться, хотя бы разок посмотреть ей в глаза и извиниться за то, что сделал. Смерть всегда подкрадывается незаметно. Сегодня профессор убедился в этом. Убедился окончательно. Андрей поднялся на ноги. Он продолжал бормотать цифры себе под нос, и, кажется, вновь потерял нить с реальностью. Воспоминания вновь перекрылись фантазиями, а та тьма, которую он обнаружил в душе, её словно и не было. Восстановить справедливость. Такова была цель. Такова была задумка. И теперь, когда профессор лежал мертвым перед ногами бывшего друга, эта справедливость частично восторжествовала. Кровь старика омывала холодную плитку в лаборатории, а Саша со слезами на глазах всё больше и больше ненавидела человека, стоящего перед ним. Профессор Даниэль Киннер навсегда закрыл свои глаза. Закрыл их, улыбаясь. Кажется, он все-таки смог отыскать покой. — Тварь, — сказала Саша, сцепив зубы. — Ничтожная тварь! Посмотри, что ты натворил! Но ответа не поступило. Андрей смотрел на мертвое лицо друга и продолжал произносить числа, приводя свою голову в порядок. — Ты ненормальный! Ненормальный! Гребаный псих! Девушка пыталась вырваться всеми силами, и, если бы не веревка, она бы накинулась на маньяка и собственными руками бы задушила его. — Посмотри, во что ты превратился?! Неужели не видишь? — тяжело дыша произнесла эти слова Александра. — Идя по этому пути, ты и сам не заметил, как стал тем, кого больше всего ненавидишь. Все твои слова, твоя мотивация. Ты стал им, и можешь даже не отрицать этого. Ты — копия Иного Киннера. Андрей вдруг взглянул в свое отражение в крови бывшего друга и словно на момент увидел то самое лицо, ту самую сумасшедшую улыбку, как много лет назад. Это был он, его невозможно не спутать. Это было лицо Иного Киннера. Андрей с ужасом взглянул на Сашу, понимая, что она права. Но было плевать. Теперь уже плевать, потому что начинается то, чего парень так долго ждал. Пришло время долгожданного конца. Джеферсон стоял под открытом ночным небом, лишь установленные фонари освещали всё вокруг. Прошло уже несколько часов, штурм должен был бы начаться вот-вот. Капитан понимал, что этот заход станет последним, не смотря на исход. Вдруг к Джеферсону подошел один из программистов. — Капитан, — сказал он. — Мы отключили турели. А также вырубили автоматические мины под плитами. Вы готовы к штурму, мы успели за отведенное время. Джеферсон кивнул, после чего попрощался с парнем. Она взглянул на вход в лабораторию и почувствовал, словно Андрей находиться вдали, прямо напротив него. Да, точно, парень ждал капитана, он тоже знал, что в этот раз всё закончиться. Зеленая молния ударила позади портала, перед которым сидел Ваня. Сильный ветер гонял пыль в разную сторону, из-за чего мелкие камушки иногда бились о лицо убийцы. Он вдруг поднял голову, потому что среди шума бури услышал чьи-то шаги, и, как только увидел в десяти метрах ту самую троицу, улыбнулся. — Наконец-то вы пришли, — встал он с камня, взяв в руки мачете. — Давайте же решим всё раз и навсегда. Его зловещая улыбка выводила Даню из себя, из-за чего парень со всей силы сжал ножку стула в руке. Он хотел разорвать ублюдка прямо сейчас, собственными руками. Злость, что наполняла его грудь, была сравнима со злостью, с которой Андрей ненавидел своего двойника. Даша же, увидев жениха, вновь содрогнулась и изменилась в лице. Она понимала, что любит его, несмотря ни на что, и не может, просто не может пойти против него. И поэтому не знала, что делать. И лишь Костя уверенно стоял на ногах, держа в руках часть трубы. Он со спокойной душой пришел на поле битвы, зная, что сейчас всё окончательно решиться. Либо смерть, либо свобода. И он смотрел в глаза созданию, которое породил, и понимал, что способен его убить, хоть и ощущает огромный груз вины. Молния вновь с новой силой ударила позади портала, мир всё больше разрывался на части. Осталось слишком мало времени, смогут ли выбраться абсолютно все? — Что же, — произнес Андрей. — Да начнётся игра.