Право на счастье

***

С любовью умираете не только вы, но и тот, кому вы ее подарили. (Тет Возловски)

— Максим Уэллс, — хмурится Миллс, читая в который раз досье. — Двадцать семь лет, медицинский колледж, военно-морская академия, институт политологии, кандидат наук. Что за чушь? — она с отвращением отшвыривает папку в сторону, словно она насквозь пропахла аммиаком. — Грэм? — она прерывисто дышит в телефонную трубку, услышав заспанный голос шерифа. — Что-то произошло? Мне приехать? — рубит ее вопросами Хамберт. — Нет, — качает она головой, будто он может ее видеть сквозь пятикилометровую нить телефонных проводов. — Я еще раз перечитала досье… — Это она, — его слова впечатывают, не жалея и не щадя. — Я проверил по отпечаткам пальцев. Она хочет закричать, хочет возмутиться, но понимает, что двенадцатый час ночи давно уже лишил ее этой возможности. — Хорошо, — произносит Миллс, — зачем она здесь? — Турне, — сипло отвечает Грэм. — Она решила попутешествовать по стране и по великой случайности оказалась у нас, в богом забытом городишке! Мы должны поприветствовать ее как Королеву! Она и есть Королева! Если мы этого не сделаем или выгоним из города, то наутро все газеты США будут верещать о том, как мировую звезду поп-музыки пинком под зад выперли из какого-то захолустья. — Нам не нужно лишнее внимание, — сухо оглашает Миллс, хотя ей хочется сжать в своей руке не только сердце Хамберта, но и Уэллс. Утро приходит и уходит. Наступает полдень. Сторибрук словно охвачен жаркими языками пламени. Миллс сидит под холодными струями кондиционера, изучая бумажки. Напряженность ее мыслей перебивает звонок мобильного. — Привет, милый, — щебечет она в трубку. — Привет, мам, — отвечает голос, который по-прежнему холоден и пуст. — Я сегодня задержусь. Мистер Сандерс устроил дополнительные подготовительные занятия. В общем, буду в восемь. Пока, мам. Миллс не успевает прийти в себя, как на все ее возможные возражения — в ответ идут короткие гудки. Вечером Генри заявляется взбудораженным и немного взлохмаченным. Он порывается обнять свою мать, которая статуей застыла у входной двери. — Мы же возьмем у нее автограф? — сияя глазами, спрашивает он. Реджина просто кивает, не понимая, чему и для чего. Она всегда делает так, чтобы ее малыш был счастлив. — Макс будет завтра выступать «У Бабушки», — строя жалостливые глазки напоследок, произносит подросток. — Пожалуйста-пожалуйста! — едва ли не хнычет он. — Макс? — вскидывает брови Редж. — О ком ты говоришь? — Мама! — стонет противно Генри. — Максим Уэллс! Зайди в интернет! Ты же слышала ее! — Я? — кривится в смятении Миллс. — Если я буду падать, если я упаду, стань моим поводом снова подняться, — пропевает Генри, исчезая в недрах своей комнаты. — Ох, твою ж… — едва слышно выругивается Реджина, которая сразу же припоминает эту песню, но совершенно не знает ее исполнителя. — Это будет занимательно. ** Сторибрук просыпается еще задолго до того, как солнце едва ощутимо касается своими лучами линии горизонта. В доках пахнет рыбой и морской водой. Здесь кричат и стонут чайки, проносясь слишком низко над водой, почти врезаясь крыльями в пенистые волны. Здесь слышен гомон рыбаков и рокот моторов лодок и кораблей. Но именно здесь большинство горожан находят недолгое пристанище для того, чтобы подумать, принять важное решение или просто убежать прочь от реальности хотя бы на несколько минут. — Сегодня на удивление прохладно, — раздается тихий голос за спиной. Макс оглядывается на внезапного собеседника. — Доброе утро. — Доброе, — кивает Уэллс и вновь устремляет задумчивый взгляд на проснувшееся солнце. Она понимает, что собеседник имеет желание продолжить беседу, у него есть вопросы, на которые он хочет получить ответы. Вот только Макс не в настроении вести светские беседы. И плевать она хотела, чего хочет этот лупоглазый старикашка в дорогом костюме за ее спиной. — Позвольте представиться, Эндрю Голд, — мужчина становится в полуметре от нее и протягивает жилистую ладонь для рукопожатия. — Понятно, — уголками губ улыбается Макс и продолжает упрямо сверлить взглядом ярко-оранжевый горизонт. Голд растерянно смотрит на нее, силясь понять, каким образом неизвестная гостья разом успевает нажить себе врагов в их маленьком городишке. И, честно говоря, он немного оскорблен подобной грубостью. — Что ж, — усмехается подавленно он, — надеюсь, вам у нас понравится, — ворчливо говорит Румпельштильцхен, прежде чем развернуться на каблуках своих черных туфель и уйти. — Не сомневайтесь, мистер Голд, — в голосе девушки звучит неприкрытая насмешка и толика превосходства. — В противном случае, вы бы сейчас меня здесь не наблюдали. И Эндрю вновь растерянно замирает от реплики. Кажется, эта персона прибыла сюда, явственно преследуя собственные цели, и не собирается в ближайшее время их покидать. И Голду становится до чесотки любопытно, кто она такая и что ей нужно. Он нервно кусает нижнюю губу, вытирая вспотевшие ладони носовым платком. Большая нелепость заключалась в том, что темный маг и провидец никак не смог предугадать на своей шахматной доске появление неизвестной фигуры. И что-то подсказывало Румпелю, что эта фигура далеко не пешка и что каким-то магическим образом она лишила его возможности вести свою игру так, как заблагорассудится величайшему магу всех времен. Когда он наконец-то позволяет себе вынырнуть из внутренних переживаний — с удивлением подмечает, что стоит в полном одиночестве на пирсе. Голд отлично понимает, что разыграть партию как по нотам теперь становится невозможным. — Что ж, придется импровизировать, — вздыхает он, постукивая тростью по деревянному настилу. *** — Могу я принять ваш заказ? — ослепительно улыбается привлекательная брюнетка с кроваво-красными губами. — Чай с бергамотом и стакан негазированной воды, — озвучивает свой выбор Уэллс. — Хорошо, — официантка отводит недоуменный взгляд в сторону. — Что-то еще? — она не теряет надежды, что эта странная гостья все же одумается и закажет себе нормальный завтрак, а не просто напитки. — Простите? — Макс отрывает взгляд от лэптопа и вопросительно смотрит на девушку. — Это немного странно, — ухмыляется та в ответ, и Уэллс чудится в ее ухмылке волчий оскал. — Впервые принимаю такой заказ на завтрак, — официантка прячет блокнот с карандашом в карман своего фартука и удаляется в сторону прилавка, который до блеска усердно полирует хозяйка заведения. Спустя пару минут Максим получает свой странный завтрак и хмуро замечает на подносе пару маслянистых пончиков. — Что это? — кривится она. — Бонус от нашего заведения, — невозмутимо отвечает ей девушка. — Боюсь, что это неуместно, — Уэллс сдержанно пытается объяснить свою позицию. — Я не завтракаю. Вообще. Мне и чай-то толком не нужен. Но сидеть за пустым столом и не делать заказ тоже как-то неловко. — Вот как? — вскидывает брови брюнетка. — Надеюсь, что вы хотя бы обедаете и ужинаете? — Когда как, — равнодушно пожимает плечами Макс. — Я крайне редко ем больше одного раза в сутки… — Боже, — официантка испуганно зажимает рот ладонью и выразительно оглядывается, словно желая обнаружить тех, кто их мог случайно подслушать. — Не говорите ничего подобного больше никому! Если моя бабушка прознает о вашем неправильном, — девушка понижает голос до шепота, — рационе питания, то непременно начнет вас насильно откармливать. — О, можете не переживать, меня голыми руками не взять, — смеется тихо Уэллс. — У моей бабули арбалет, — качает сокрушенно головой брюнетка, но Макс замечает пляшущих чертиков у нее в глазах. — Надеюсь, что она не умеет из него стрелять, иначе у меня серьезные проблемы, — натягивая на лицо маску озадаченности, произносит гостья. — Я бы порекомендовала вам всегда держать чемодан упакованным, а машину с полным баком, — хихикает девушка. — На тот случай, если мне второпях придется сваливать из вашего города? — улыбается добродушно Макс. — Ага, и я очень надеюсь, что вы вспомните о той, кто дал вам такой мудрый совет, — шевелит игриво бровями брюнетка. Уэллс улавливает неприкрытый флирт. Она ощущает посыл волны симпатии, но решает на корню обрубить все зародыши. — Конечно, я оставлю тебе щедрые чаевые, — роняет с усмешкой Макс. — Ну, я хотя бы попыталась, — подавляет разочарованный стон девушка. — Попытка засчитана, — кивает утвердительно Уэллс, — но ты как бы немного опоздала… — Ох! — восклицает удивленно брюнетка. — У тебя кто-то есть? — Нет, — смеется гостья, — но у меня уже есть представление о том, кто мне нужен. — Немного грубо, — усмехается девушка, — кстати, я — Руби Лукас. — Макс, — улыбается незнакомка, — Максим Уэллс. Погоди-ка, так ты внучка бабули Лукас? — Она самая, — Руби делает шутливый реверанс, — единственная и неповторимая. — Забавно, — ухмыляется задумчиво Уэллс. — А я у вас сегодня выступаю… — Правда? — Лукас делает огромные глаза и оборачивается в сторону своей пожилой бабушки. — Бабуль, а почему ты мне не сказала, что у нас будет выступать Макс? — Во-первых, не ори на все кафе, — морщится неприязненно миссис Лукас. — Во-вторых, мисс Уэллс. А в-третьих, если бы ты вышла на улицу, то увидела бы рекламный плакат перед нашим заведением. — Вот так всегда, — ворчливо сообщает Руби, — при любом раскладе всегда виновата буду я… Макс смеется, но одаривает сочувственным взглядом расстроенную официантку. — Подожди-ка, а я могла тебя слышать? — тут же спрашивает брюнетка. — Ну, если ты обожаешь… Хотя нет, не думаю, что читаешь желтую прессу, — усмехается Уэллс. — Я выступаю под псевдонимом и редко даю концерты. — Дай угадаю, — щелкает пальцами Руби. — При всей своей профессии избегаешь публичности! — В точку, дорогая. — Так, ну и под каким псевдонимом ты выступаешь? — интересуется Лукас. — И нет, я не пойду на улицу, смотреть афишу. Вдруг ты окажешься мега-супер-пупер-звездой и слиняешь до того, как я успею попросить у тебя автограф! — грозит шутливо пальцем девушка. — Как ты там говорила: упакованный чемодан и машина с полным баком? — хохочет Макс. — Ладно, никуда я не денусь, в конце концов, я у вас проплатила номер на две недели вперед, — шутливо замечает она, но Руби не смеется, а лишь выжидающе смотрит на нее. — «Thirteenth imp», — наконец сдается Уэллс, наблюдая, как лицо Лукас со скоростью света меняет свой оттенок и выражение. — Ты, верно, шутишь? — кричит брюнетка, полностью игнорируя осуждающие и любопытные взгляды небольшого количества посетителей кафе. — Быть того не может?! Серьезно? Блин, отпад! Просто круто! А дашь автограф? А сфоткаться с тобой можно? — тараторит Руби. — Слушай, а что ты забыла в нашей деревне? Как тебя занесло в такую глушь? — Притормози, — со смехом перебивает ее Макс. — Я не успеваю отвечать. Лукас безо всякого стеснения падает на стул напротив и нетерпеливо барабанит ноготками по отполированной поверхности стола. Ей смертельно любопытно, но она сдерживает себя, понимая, что может спугнуть такую необычную гостью. — Я решила прокатиться и случайно наткнулась на указатель «Добро пожаловать в Сторибрук», — пожимает плечами Уэллс, делая небольшой глоток остывшего чая. — В общем, я решила посмотреть, что таит в себе ваш городок с таким замысловатым названием… — Но у тебя же турне! — безапелляционно заявляет Руби. — Умеешь хранить секреты? — заговорщески подмигивает Макс, Лукас тут же наклоняется к ней поближе, затаив дыхание. — Я его отменила. — О, Боже! — восклицает Руби, но тут же затыкает свой рот рукой. — Его все так долго ждали, включая и меня! — чуть тише добавляет она. — Только не говори, что ты купила билет на мой концерт? — тянет удивленно Уэллс. — Подумывала, но бабуля решила, что я уже готова к тому, чтобы принять на себя управление кафе, — фыркает возмущенно брюнетка. — И, как оказалось, совсем не вовремя. — Ну, тебе повезло, — успокаивает ее Максим, — я дам мини-концерт в твоем заведении. — Это просто супер! Правда, — кивает довольно Лукас. — К нам еще никогда не заглядывал никто из знаменитостей. Ты — первая. Поэтому сегодня вечером будет полный аншлаг! Ох, прости, — Руби растерянно хлопает ресницами, припоминая нечто важное. — Тебе же нужно готовиться, а тут я со своей болтовней! — она моментально вскакивает со стула. — Завтрак за счет заведения! — поспешно добавляет Руби, смущенно улыбаясь. — Спасибо, — кивает Макс, но все же достает из кошелька несколько крупных купюр, и, предупреждая возражения брюнетки, говорит. — Как и обещала — щедрые чаевые для той, кто дает отличные советы незнакомым людям! — она делает еще один глоток чая и покидает кафе, оставляя за собой растерянную и обескураженную официантку, которая видит на столе сумму, равнозначную двухнедельной выручке их с бабулей заведения. *** - I opened all the Windows today. I wanted to feel life. I wanted you to know I didn’t get hurt. My heart continues to beat. Because you left me yesterday. I’m not gonna text you., I’m not going to call you. More You will not hear the words of love, I lost them last night when you answered the phone. No, this song is not about love. It’s not how I lost you. I don’t want to sing about broken hopes. It was yesterday…. It was yesterday, — негромко допел хрипловатый голос под отголоски затронутых пальцами струн гитары. Мгновение спустя раздались хлопки, затем все остальные посетители подхватили начинание, щедро одаривая бурными овациями примолкшую певицу. Это была последняя песня за вечер, но никто не хотел расходиться. Толпа гудела подобно улью, по помещению проносились обрывки восхищенных комплиментов, наполовину озвученные вопросы и едва сдерживаемое желание кричать «Бис». Макс устало улыбнулась заведенной публике и соскользнула с высокого барного стула на пол, перехватывая старенькую гитару левой рукой. У нее было 0,5 шансов из 1000 выбраться из заведения незамеченной и не окруженной восторженными поклонниками. Она уже практически сделала шаг к черному выходу, как заприметила в толпе две темноволосые головы. Уэллс замерла на месте, пытаясь разглядеть их поближе. Женщина и подросток лет десяти. Макс уже хотела прикрикнуть на публику, требуя дать ей пространство, как в это мгновение брюнетка повернулась, с вымученной улыбкой глядя на нее. Это был пиковый момент. Момент, когда Уэллс вдруг ощутила, как ее сердце пропустило удар и судорожно замерло на месте, обесточивая кровоснабжение по всему телу. Женщина наклонилась к мальчику и что-то шепнула ему на ухо. Но ее слова пришлись не по нраву подростку и тот, упрямо вскинув подбородок, внезапно прошмыгнул вглубь толпы. Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, к кому именно направлялся этот своенравный мальчуган. Макс увидела, как серая тень проскользнула по лицу брюнетки, которая тщательно пыталась скрыть от окружающих свое огорчение. И почему-то Уэллс стало не по себе, ей стало неловко, что именно она послужила причиной того, что какой-то мальчишка так стремился к ней, что нарочно задел своим поступком эту прекрасную и восхитительную женщину. — Простите, можно ваш автограф? — раздался рядом с ней тонкий голос. Макс оторвалась от любования незнакомкой и посмотрела на нарушителя, им оказался тот самый десятилетний мальчик. — К сожалению, я не даю автографы, молодой человек, и, кажется, вам пора уже вернуться к своей… Сестре? — осторожно предположила Уэллс. — Это моя мама, — обиженно выпячивая нижнюю губу, заявил подросток. — Круто, — отвечает Макс. — И даже сфотографироваться с вами нельзя? — предпринимает очередную попытку запечатлеть это событие на память парень. — Можно было бы, но я не даю автографы и не фотографируюсь с теми, кто не слушается своих родителей. А теперь — приношу свои извинения, но мне пора, — кивает неопределенно Уэллс, устремляясь к черному выходу из кафе. 0,5 шанса имеют силу быть. Макс удается убраться подальше от заведения «У бабули» и она закидывает гитару на заднее сиденье своего Форд Мустанг Шелби GT 500 1967 года выпуска. Она направляет машину в доки, которые ей пришлись по нутру с момента приезда. Ей нужно побыть одной. Ей нужно откинуть омерзительное ощущение того, будто ее лапали все подряд. Ей нужно полной грудью вдохнуть в себя частичку вольного ветра, вперемешку с морским бризом. Уэллс нужно избавиться от мыслей, что вокруг нее слишком много людей. Макс привыкла к одиночеству, а одиночество к ней. Они приручили друг друга. *** — Хей, — приветливо машет ей рукой Руби, — как спалось? Уэллс пожимает плечами, не вдаваясь в подробности ночи, которую она провела на пристани в кожаных объятиях сидений своего автомобиля. — Ты вчера так быстро сбежала, что нам пришлось еще часа полтора успокаивать взбудораженную фан-зону, — хихикая, сообщает ей Лукас. — Бабуле даже довелось достать свой арбалет, — сверкая насмешливо глазами, добавляет девушка. — Ох, что ж, по всей видимости, я теперь в неоплатном долгу перед ней? — усмехается Уэллс. — Кстати, ты не знаешь, что за парнишка вчера подходил ко мне после концерта? — она спрашивает, потому что на двести процентов уверена, что Руби не сводила глаз с нее весь вечер. — О, это… — Лукас собирается ответить, но раздается пронзительный звук колокольчика, что висит над дверью заведения, она поворачивает голову в сторону вошедших и замирает. — Доброе утро, мадам мэр, Генри, — выдавливая из себя улыбку, приветствует Руби новых посетителей. — Доброе утро, мисс Лукас, — мальчик обворожительно улыбается, от чего на его щеках появляются довольно-таки милые ямочки. Его взгляд мгновенно тускнеет, когда он замечает собеседницу Руби. — Доброе утро, мисс Уэллс, — невнятно произносит мальчик, стремительно краснея. — Доброе утро, Генри, — кивает ему в ответ Максим. Она вперивается пристальным взглядом в спину брюнетки, которая натянута словно струна. Уэллс готова сравнить ее с нотой, которая звучит в самом начале любой мелодии, сопровождающей какое-нибудь мрачное и напряженное действие в кинофильмах. — Значит, мэр? — вопрошает задумчиво она, продолжая разглядывать статную женщину возле кассы. — Реджина Миллс, — услужливо представляет брюнетку Руби. — От нее стоит держаться подальше. — Это еще почему? — Уэллс вскидывает брови, переключая свое внимание на официантку. — У нее ревнивый муж или она носит заряженный дробовик под своей блузкой? — Хуже, — кисло улыбается Лукас, — у нее стальные яйца и полное отсутствие сердечных мышц! — И никакого мужа? — уточняет Макс информацию, которая интересует ее больше всего. — Нет, но ходят слухи, что у нее роман с шерифом, — шевелит бровями Руби. — А-а, это тот взъерошенный парень с недельной щетиной? — усмехается Уэллс, заранее подмечая, что шериф ей не конкурент. — Эй, ты чего задумала? — нервно дергается Лукас, замечая чертей в колюче-зеленых глазах шатенки. — Послушайся моего совета, это не та табакерка, в которую стоит запускать руку, — мотает головой девушка. — Она проглотит тебя и не подавится! — Спасибо за совет, — хмыкает Макс, — но я вряд ли к нему прислушаюсь. — Окей, — кривится Руби. Она на мгновение задумывается, а после выдает с охренительно самодовольной улыбкой. — Если тебе удастся захомутать «мисс Злая Королева», то целую неделю можешь питаться в нашем кафе бесплатно… И я буду даже бесплатно кормить твоих друзей, — добавляет Лукас, полностью уверенная в том, что Реджина Миллс скорее предпочтет застрелиться, нежели закрутить шашни с какой-то заезжей певичкой. Ну, ладно, не с какой-то, а очень даже известной во всем мире! Но какая разница, если этому никогда не бывать? — Руби, ты правда считаешь, что я паду до того уровня, чтобы спорить на какую-то девушку? — хмурится Макс. — Вообще-то это не спор, а скорее поощрительная мотивация, — смеется ехидно Лукас. — Но, поверь мне, подруга, скорее Голд сделает тебе предложение руки и сердца, нежели мадам мэр соизволит обратить на тебя свое королевское внимание! — Ты же понимаешь, что это отнюдь не отталкивает меня, а даже наоборот? — ухмыляется Уэллс. — Удачи, я принесу тебе чай, — не переставая смеяться, официантка, соблазнительно виляя бедрами, удаляется в сторону барной стойки. *** Макс медленно ехала, шурша шинами по разгоряченному асфальту. Казалось, что даже воздух плавится в мутноватом зное июля. Кондиционер работал на полную мощность, а колонки мустанга издавали привычные мелодии старых песен. — Воздух горящий вдыхал, падал и поднимался, Рушились стены, пылали дома и мосты. Он шёл и помнил, на чьей стороне он сражался, Правда и воля — живые щиты. Там — раненые города. Там — повод и причина. Там — небо и горит звезда! Говорит мужчина. (Мара-Раненые города) Уэллс покачивала головой в такт музыке, внимательно изучая окрестности города. Боковым зрением она уловила какое-то мельтешение с правой стороны. Она сбавила звук магнитолы, притормаживая у обочины. Бесшумно выбравшись из машины, Макс направилась в сторону того, что минуту назад привлекло ее внимание. — И что? Пойдешь мамочке нажалуешься? — с издевкой спросил какой-то крепыш, толкая угловатую фигуру школьника. Макс нахмурилась. Ей ровным счетом не нравилась представшая перед ней картина. Пятеро подростков окружили какого-то мальчика и толкали его из стороны в сторону, выкрикивая обидные слова. — Может вместе потолкаемся? — спросила она, складывая руки на груди. — Чего рты разинули? Отомри, — она щелкнула пальцами перед, застывшим каменным изваянием, главным задирой. — Или может я сама вас потолкаю? Ну, а что? Вроде все справедливо. Одна против пятерых! — она сузила глаза, и ее взгляд не предвещал ничего хорошего. — Бежим, — крикнул подросток и, сильно толкнув напоследок парнишку в импровизированном кругу, помчался прочь. — Ты как? — Макс протянула руку, чтобы помочь мальчику подняться и с удивлением поняла, что перед ней стоит Генри Миллс. — Хей, сильно потрепали? — она аккуратно коснулась его плеча. — Нормально, — шмыгая носом, пробурчал мальчик, поднимая с асфальта запыленный рюкзак. — Давай подвезу до дома? — предложила Уэллс, у которой опыт в общении с детьми равнялся нулю. Она почему-то решила, что если говорить с ребенком на равных и по-взрослому, то тот легче пойдет на контакт. — Мама будет ругаться, — вытирая грязные щеки рукавом пиджака, произнес Генри. Максим растерянно уставилась на него, пока не поняла, что пацан говорит о порванных брюках внизу. — Ну, это вполне можно исправить, — выдавила из себя она, оглядев причину тревоги мальчишки. — У меня в машине есть иголка с нитками, могу подштопать? — неуверенно предложила Уэллс. Миллс недоверчиво посмотрел на нее. — У меня есть даже аптечка, — кивнула в подтверждение своих слов девушка. — Конечно, ссадины скрыть я не смогу, но, по крайней мере, заражения и инфекции ты точно избежишь… Что скажешь? — Наверное, — пожал плечами Генри, натянуто улыбаясь. — Спасибо, — чуть тише добавил он. — Вы ведь ничего не скажете моей маме? — Нет, — покачала головой Уэллс. — Ты сам ей все расскажешь, — она распахнула дверцу автомобиля, приглашая подростка забраться внутрь салона. — Не, — возразил тут же угрюмо Генри, — она все равно ничего не заметит… Рука Макс застыла над кнопкой бардачка, девушка с сомнением покосилась на угрюмого пацана. — С чего ты решил, что твоя мать не заметит твоих синяков и ссадин? — довольно-таки резко спросила она. — Ей нет до меня никакого дела, — поджал губы Миллс. — Шутишь, что ли? — опешила девушка. — Я видела твою маму, и она отнюдь не смахивает на тех, кому наплевать на собственного ребенка! — Она плохая, — тут же жарко возразил подросток, а Уэллс почему-то захотелось влепить ему солидную затрещину. — И я приемный, — едва слышно произнес Генри. — Плохая? — переспросила Макс. — На чем же основаны такие выводы, поясни?! — Она — Злая Королева, — нахмурился еще больше мальчик, вжимаясь всем телом в кожаную обивку сиденья. — Хм, — протянула девушка, принимаясь штопать разорванную штанину подростка. — Я уже это слышала… Она тебя не любит? — Любит, — раздался сдавленный вздох Генри. — Не заботится о тебе? — Заботится. — Она тебя бьет? — Нет! Что вы?! — кровь отхлынула от лица парнишки. Кажется, его устрашала одна только мысль о подобном. — Тогда почему ты считаешь ее Злой? — поинтересовалась Макс, делая последний стежок на брючине. — Просто… Просто она похожа на нее… — прошептал едва слышно Миллс. — И все? — взгляд Уэллс открыто выражал скептицизм. — Получается, что если вдруг ты увидишь у меня малюсенький горшок с золотом, то тут же обзовешь меня леприконом? — хмыкнула недовольно она. — Или если ты увидишь мисс Лукас с хвостом и ушами, то сразу же наградишь ее титулом «Волчица года»? С чего такие ярлыки, Генри? — Но она… Она ведь и вправду… — пробормотал невразумительно подросток. — Ладно, — качнула головой девушка. — Почему те мальчики к тебе приставали? — Это… это… — Генри краснел и бледнел. — Они считают меня странным, — выпалил на одном дыхании он, крепко зажмурив глаза. — Из-за чего? — Я не могу… — голос мальчика опустился на несколько октав ниже. — Вы не поймете… — Итак, ты все решил за меня, — подвела итоги Макс. — Они считают меня странным из-за книги, — Миллс потянулся к рюкзаку и вытащил из нее фолиант. — Я думаю… Нет, я уверен, что все жители нашего города — это сказочные персонажи отсюда, — он ткнул пальцем в кожаный переплет книги. — Книга сказок, — усмехнулся добродушно Уэллс. — Позволь? — она протянула руку в сторону фолианта, лежавшего на коленях мальчугана. — Конечно, — Генри радостно улыбнулся. Макс задумчиво перелистывала страницы с разнообразными историями и картинками. Она тут же призналась себе, что Реджина Миллс имеет внушительное сходство со Злой Королевой, однако… — Окей, малыш, — потерла переносицу Уэллс, — у меня есть вопрос. Если все жители этого городка — это сказочные персонажи, то тогда кто ты? Ну, или я? Я допускаю мысль, что всё это правда. Но тогда почему нас нет ни в одной из историй? Возможно, я просто случайно забредший путник, но ты? Сколько тебе лет? — Десять. — Ну вот, смотри, ты десять лет живешь в Сторибруке, однако твое имя нигде не упомянуто… Нет, точнее, имя-то твое упомянуто, так звали отца Королевы, но о тебе ведь здесь ни слова, — Макс нарочно распахнула книгу на последней истории, намекая пацану, что, возможно, он допускает непростительную ошибку в своих суждениях. — И, к слову, сказка про Белоснежку и Королеву имеет солидные различия между историей, которая изложена здесь, — Уэллс тыкает пальцем в картинку, — и той, что была прочтена мною когда-то в школе. Генри, нельзя судить о человеке только по каким-то вымыслам или догадкам. — Ну, вы же осудили меня, — ворчит неодобрительно мальчик. Макс не составляет особого труда, чтобы понять, о чем он говорит. Она сдержанно выдыхает и внимательно смотрит на хмурое лицо подростка: — Нет, — твердо произносит она. — Мне не понравилось твое поведение на вчерашнем вечере. Ты причинил боль своему близкому человеку и сделал это публично, что ни капли не красит тебя! Поэтому я не дала тебе автограф. Ведь если ради него ты наплевал на чувства своей матери, то, поверь, оно того не стоило. — Но ведь, если бы вы не увидели наш с нею спор, то дали бы мне автограф! — упрямо возразил Миллс. — Но я видела! И это ничего не изменит! — покачала головой Уэллс. Она была не по-взрослому упряма и убеждена в своих словах. Сейчас в ее планы не входило идти на компромисс, особенно с тем, кого она видит во второй раз в своей жизни. — Но, видишь, в чем разница? — она мягко приподняла подбородок мальчугана. — Мне не понравился твой поступок, но по нему одному я не могу судить тебя, понимаешь? Все имеют право на второй шанс. Неужели твоя мать совершила нечто такое ужасное, от чего ты сразу же восстал против нее? — спокойно спросила шатенка. — Нет, — тихо ответил Генри. — Тогда почему бы тебе не попробовать дать ей шанс на исправление, если допустить, что она действительно Королева из книги сказок? — Макс выстраивала логическую цепочку, аккуратно подводя подростка к ее завершению. — Допустим, что она, в самом деле, творила все эти злодеяния, но разве это не осталось в прошлой жизни? Разве она недостаточно заплатила за это? И почему ты вдруг так осуждаешь ее, даже не попытавшись узнать, какие у нее на то были причины и мотивы? От ее вопросов подросток сникал все больше и больше. Уэллс не скупилась на слова и риторические вопросы. Она указывала на очевидные промахи парнишки, из-за чего и возникли, по ее мнению, неправильные выводы. — И если уж на то пошло, то для чего бы стала усыновлять младенца Злая Королева? — Может, ей было очень одиноко… — неуверенно произнес Генри. — Именно, — улыбнулась ободряюще Макс. — Твоя мама когда-нибудь пропускала твои школьные мероприятия или концерты? Говорила ли тебе, что ей некогда с тобой заниматься или сходить куда-нибудь поиграть? — Нет. — Я на сто процентов уверена, что она даже отменяла важные встречи, чтобы провести с тобой побольше времени, — улыбка Уэллс становилась все шире и шире. — И что своими щенячьими глазками ты не раз получал желаемое! — она шутливо ткнула пальцем мальчика в ключицу. Генри тихо хихикнул. — Вот-вот, маленький манипулятор! — Макс тоже рассмеялась, заводя мотор. — Куда ехать? — Миффлин стрит, 108, — улыбнулся менее скованно Миллс. — А вообще, Генри, насколько она будет Злой или Доброй — полностью зависит только от тебя, — внезапно сказала девушка, глядя перед собой. — Ведь, по сути, усыновив тебя, она проявила слабость. Теперь в ее жизни именно ты — Ахиллесова пята! Она посвятила тебе всю свою любовь, заботу и нежность. Буквально вручила в твои маленькие ручонки свое сердце. И только ради тебя она станет лучше, станет добрее, новой Королевой. Но причиняя ей боль, ты лишь в очередной раз доказываешь ей, что она никому не нужна! Что никто не примет ее такой, какая она есть. Ведь если даже собственный сын отвергает ее, то разве кто-то еще способен полюбить Злую Королеву? — Макс притормозила на красный сигнал светофора, все еще не глядя на подростка. В автомобиле повисла тишина. — Не отталкивай, Генри, того, кто тянется к тебе всей душой и сердцем! — она покачала головой. — Ведь однажды станет настолько поздно, что ты обнаружишь себя на руинах и в кучке пепла. Если делать любимых людей несчастными, то это никак не способно произвести тебя в статус «героя». — То есть я должен все просто забыть и простить ее? — сдавленно спросил Миллс. — Простить? — удивленно вскинула брови Максим. — Она в чем-то перед тобой виновата? Уверена, что нет. И, по правде говоря, если ты действительно любишь свою маму, то примешь ее со всем багажом, каким бы ужасным и неподъемным он бы ни был! Настоящая любовь не требует и не просит взаимности. Разве твоя мама заставляет тебя любить ее против твоей воли? — Не, это было бы немного странно, — соглашается Миллс. — Всё верно, — кивает головой Уэллс. Она совершает последнюю остановку — напротив белого особняка в самом конце улицы. — Она не станет лучше, если будет совсем одна и сломлена. — То есть, если я вдруг найду свою биологическую маму, то сделаю свою приемную маму еще несчастнее? — неожиданно спрашивает Генри. — Я не знаю, парень, — растерянно говорит Макс. — Если ты действительно считаешь, что тебе это нужно, то это твое дело. Просто постарайся перед тем, чтобы что-то сделать, поставить себя на место того, кто будет вовлечен в последствия. — Думать о последствиях и чувствах других, ага, — кивает утвердительно Миллс. — Полагаю, что твоя мама не знает о твоем желании? — Я… Я… Нет, не знает, — отвечает подросток. — И ты уверен, что твоя мама сможет выдержать такой удар от тебя? — Я должен попытаться, — невнятно бормочет мальчик. — Почему? — Макс удается расслышать его слова. — Ведь если все действительно так, как я думаю, то моя биологическая мама — это Спасительница, — чуть-чуть неуверенно говорит Генри. — Спасительница? — Уэллс совершенно растерянна. — Да, только она сможет снять заклятие со Сторибрука и вернуть жителям Зачарованного Леса их истинную сущность и память, — в этот раз голос Миллс приобретает убедительность. — Это, конечно, весьма за… — произносит Макс, но замирает, когда замечает, как распахивается белоснежная дверь особняка, и на пороге появляется утонченная фигура темноволосой женщины. — Думаю, тебе пора, парень, — Уэллс кивает в сторону крыльца дома. — Не проводите меня до двери? — смущенно спрашивает Генри. — Мама не станет ругаться при посторонних, — его щеки вспыхивают. — Нет проблем, малыш, пойдем, — шатенка выбирается из салона и вместе с подростком направляется в сторону мисс Миллс, которая словно приросла ступнями к крыльцу. — Добрый день, мадам мэр, — вежливо улыбается Макс брюнетке. — Добрый, мисс Уэллс, — в глазах Реджины мелькает испуг, когда она подмечает ссадины на лице сына, а также испачканный костюм. — Генри, что случилось? — Все в порядке, мам, — подросток позволяет тонким пальцам с идеальным маникюром коснуться своей кожи. Он держится стоически, ведь за последний год у него выработался рефлекс отторжения на любые попытки прикоснуться к нему. — Мисс Уэллс предложила подвезти меня до дома. Спасибо, — мальчик с благодарностью кивает шатенке. — Я пойду к себе, в комнату. До свидания. — Всего хорошего, — продолжает улыбаться ему вслед Макс. — Надеюсь, что ссадины и синяки он получил не во время катания в вашем автомобиле, — яростно шипит Реджина. — Нет, моя машина полностью безопасна для перевозки людей, — усмехается Уэллс. — Так что ваши сомнения и домыслы неоправданны. — Всего доброго, мисс Уэллс, — произносит холодно брюнетка, захлопывая дверь перед носом Макс. Впрочем, девушку это нисколько не задевает, и она просто уходит, с мыслью о том, что эта женщина прекрасна даже в гневе. *** — Мам, может, пригласим, Макс на ужин? — робко предлагает Генри. Миллс не нравится эта идея, но в последнее время ее сын будто стал прежним мальчиком, которым был год назад. Таким же любящим и заботливым. Она снова может обнимать его по утрам, целовать в макушку. Она снова слышит от него: «Люблю тебя, мам». И, кажется, что мир вернулся на круги своя, но Реджину все же не покидает предчувствие беды. После рассказа Генри о благородном спасении со стороны Уэллс, Реджина почувствовала небольшой укол вины, который тут же подавила в себе. Она не хотела ни с кем делить своего мальчика, и уж тем более с той, что временно живет в Сторибруке. Макс однажды уедет, а восторг Генри исчезнет, сменившись горечью разлуки. Не этого желает каждая мать своему ребенку. — Мам? — Генри осторожно касается ее запястья. — Пожалуйста, — он делает жалостливые глаза, и Королева поддается ему. — Хорошо, — кивает она. «Один ужин ничего не испортит!» — твердит себе мысленно Реджина. Она приглашает Макс поужинать в своем доме в следующую пятницу. И, на удивление, та отказывается, ссылаясь на какие-то дела. Миллс вне себя. Генри огорчен, но продолжает натянуто улыбаться. В понедельник утром мэр узнает, что Уэллс купила заброшенный домик на отшибе Сторибрука. Это становится новостью дня. Слух моментально обвивает своей липкой паутиной всех жителей небольшого городка в штате Мэн. Все теряются в догадках и предположениях. А Реджине становится понятно, что Максим Уэллс не собирается никуда уезжать. Она спешит к Голду, чтобы расспросить старого засранца о том, что он ведает о произошедшем, в конечном итоге, дом был куплен именно у него. — Голд! — голос Миллс гремит на всю лавку. — Мадам мэр, какая встреча! — ослепительно улыбается ей мужчина. — С чем пожаловали? — Можно просто, Ваше Величество, — надменно поправляет его Реджина. Ей уже поперек горла эти игры. Она бросает карты на стол, но все же не спешит обличать тузы из рукавов. — Хм, — тянет Эндрю. — У нас что, какие-то ролевые игры? — Твой сарказм сейчас неуместен! — рычит грозно Миллс. Она понимает, что Румпель просто так не сдастся, поэтому решается действовать наверняка. Реджина скользит к небольшому шкафчику и утягивает с верхней полки фарфоровую чашку с небольшим сколом. — Любопытная вещица, — ухмыляется она. — Ты очень ею дорожишь? — Поставь на место, — по лицу Голда гуляют желваки. — И сколько же стоит такая безделица? — интересуется брюнетка. — Она не продается, — рычит утробно антиквар. — Правда? — Миллс делает удивленное лицо. — Интересно, на что готов ты пойти, чтобы сохранить ее в целости и сохранности? — Что? — Эндрю немного теряется, словно не понимает, о чем она говорит. Точнее, он не совсем уверен, что Миллс говорит сейчас именно о чашке. — Кто она? — усмехается Реджина. — И не вздумай мне соврать! — Я знаю не больше твоего! — Неужели? — смеется зловеще Королева. — Всемогущий Румпельштильцхен не знает ничего о человеке, который беспрепятственно проник за магическую черту Сторибрука? — Ее вообще не должно здесь быть! — чуть ли не орет Голд, когда Миллс делает вид, что чашка выскальзывает из ее рук. — Только Спасительница может проникнуть в город! А эта девчонка смешала все карты! — Ох, — Реджина почему-то ему верит. — И что же мы будем делать? — Мы? — хмыкает Темный. — Ты, верно, ошиблась, дорогуша! Это твое проклятие, тебе и бороться с его последствиями! — А ты, конечно же, здесь совсем ни при чем? — хохочет Миллс. — Ведь это не ты всучил мне его буквально в руки? — Ты и сама жаждала его получить! — заявил Маг, делая шаг назад, пока Реджина грозно на него наступала. — Думаешь, что я одна попаду в ад? Ошибаешься, дорогуша, — язвительно усмехается Королева, — я утяну и тебя за собою! Надеешься, что все посчитают меня камнем всех преткновений и причиной их бед? — она понимающе хмыкнула. — Вот только я всегда плачу по счетам, а ты мне должен, ох, как много! И не только мне! И, поверь, я всем напомню о том, какова твоя настоящая сущность! — Угрожаешь мне? — взревел Голд, рывком отнимая у нее фарфоровую чашку. — Глупо и неразумно! Не этому я учил тебя! — И не этому я желала научиться! — яростно хрипит Реджина. Она делает крутой разворот на тонких шпильках своих туфель и покидает магазинчик своего учителя. *** Реджина делает весьма опрометчивый и безумный шаг. Она выпускает из камеры пленницу, которая вот уже двадцать восемь лет подряд не видела белого света и людей. Миллс вручает ей клочок бумаги с адресом антикварной лавки, при этом благосклонно улыбаясь. Голд обнаруживает свою возлюбленную, растерянно смотрящую по сторонам. Белль мнется на пороге магазина, не решаясь войти. Она не помнит ничего, кроме своего имени. Лейси Френч. Румпелю до дрожи в коленях хочется обнять ее, но затравленный вид рыжеволосой красавицы вынуждает его лишь натянуто улыбнуться и пригласить ее к себе на чашечку чая. Маг заявляется к мэру, требуя объяснений. Он угрожает, злится, жаждет крови, но отчего-то лишь бросает ей в лицо твердое обещание о горькой расплате, когда придет время. Миллс не боится. Она устала. Ей даже немного жаль Темного, ведь тот должен быть счастлив, что его ненаглядная Белль жива. Но вместо этого он носится по городу, выпуская пар из ушей.