Кровавые шрамы

Ты стоишь на перепутье. Зеркала вокруг гудят и переливаются радугой — призрачной, придуманной, ненастоящей, словно древние легенды о вартерралах и Творцах; но сейчас один из Творцов стоит перед тобой в изломанном мерцающем стекле, а поверженное чудовище, похожее на гигантское насекомое, давным-давно осталось разлагаться и тлеть в глубинах далекой Расколотой Горы. Ответь, есть ли смысл не верить и требовать доказательства? Кровь элвен звучит куда громче голосов демонов, которые преследовали тебя во снах, сколько ты себя помнишь; они пробирались в твои сны, таились в темных углах аравеля, доводили до крика и слез вечным, нескончаемым повторением одного и того же: возьми, пожелай, приди. Зеркало переливается, как вода. Ты отводишь глаза — отчего-то кажется, что еще немного, и это призрачное стекло зачарует тебя так, что не вырваться. В этом месте может произойти все, что угодно; может встретиться кто угодно. «В древние времена только Фен’Харел мог без боязни приходить и к нашим богам, и к Забытым, потому что хоть он и родня богам Народа, но Забытые знали его коварство и видели в нём своего» Да, думаешь ты, он и впрямь мог сойти среди любых существ за своего — что-то странно знакомое есть во всем его облике, что-то странно привычное и неопасное. Волк хорошо прячет зубы, скрывает жестокий алый взгляд — но ему ли обманывать тебя, Первая погибшего клана Сабре? Ты сжимаешь осколок элувиана с острой кромкой — ты сама выбрала его из многих, ты не отдашь его ни за какие богатства мира; еще один забрал тот, кого ты попросила о помощи, тот, кто сам не ожидал, что поможет тебе. Сейчас он должен быть далеко отсюда — впрочем, это место далеко ото всего, что ты знала; это место предназначено для эльфов, создано эльфами и зовет эльфов. Так почему ты чувствуешь себя здесь чужой? Потому что напротив тебя стоит Ужасный Волк. Бог твоего народа. Зеркала полны едва уловимого стеклянного звона, режущего уши сильнее, чем крик. Ты не отступаешь; отступить — признак трусости, шаг перед тем, как сложить оружие. Тот, кто принял из твоих рук осколок разбитого вдребезги элувиана, учил тебя держать удар — и память о нем помогает тебе не отводить взгляда от холодных глаз Фен’Харела. А он так близко; протяни руку — и коснешься доспеха. Тебе не хочется прикасаться к нему, тебе страшно и подумать о том, чтобы подойти еще хоть на шаг — но вот он, один из Творцов, один из тех, кого ты искала; он был совсем рядом, на расстоянии нескольких ударов сердца все то время, что ты сопровождала Хоука в Инквизиции. Даже потом, после его смерти — несколько недель ты оставалась с Варриком попросту потому, что тебе было некуда идти. И все это время он был рядом. Эта мысль сводит тебя с ума. Зеркала переливаются мелодичным звоном, шепчут на разные голоса, отвлекают от сути. Тропы между ними мерцают серебром и светом, пока Ужасный Волк замирает в дымчатом стекле перед тобой — неуловимо знакомый, абсолютно чужой — и ждет твоего ответа.