Книга рецептов загробной повседневности

      Ну…       Началось все до смешного обычно.       Нет, серьезно, сколько мир видел тех второсортных книжонок, где девушка была раздавлена машиной? Число этой сомнительной литературы давно перевалило все мыслимые и немыслимые пределы, но почему тогда подобные помои продолжают регулярно печатать, выставляя их за новый шедевр?       Возможно потому, что истории эти, близкие сопливым неопытным читателям, содержать те самые жемчужины, самородки, которые, отсеянные временем, прорастут в будущих поколениях новыми не граненными алмазами.       Но мы отошли от темы.       Я бодрячком бежала на работу, потому что очень сильно опаздывала.       Да, я прекрасно понимала, что в свои двадцать один пора бы уже быть взрослым, закаленным и, самое главное, соблюдающим режим человеком, но… С тем самым режимом я не лажу с седьмого класса, а с некоторых пор мне это совершенно не требуется.       Если так подумать, мертвым вообще для счастья много не надо.       Но пока я, не подозревая о своей скоропостижной кончине, неслась в маленькое кафе, понимая, что до восьми утра остались считанные минуты, упорно поскальзываясь на вездесущей полузамёрзшей за ночь слякоти, пока отвратительный серый и мокрый недо-снег резал глаза.       Смотря вслед своим делам, мне хочется сказать, что тогда меня не спасло бы уже ничего.       Карма воздается, не иначе.       Хотя, если так подумать, ничего я в своей жизни не совершила.       Все началось с того, что в шесть лет я, мой брат Ян и наша мать Мария переехали в штаты: отец умер, но, прожив год в гордом одиночестве, мама встретила мужчину из Мичигана. Эдвард тогда был в гостях у друга нашей семьи, вот и встретились. В общем, ухаживания длились месяца три, а потом американец забрал нас троих в Мичиган, после небольших проблем мы получили гражданство и дружно зажили в его доме.       Надо отдать должное — не побоялся взять в жены женщину с двумя взрослыми детьми. Так что мы с Яном, пусть и не сразу, приняли его в семью. Потом мама родила еще одного мальчика, и сейчас моему младшему брату, который с гордостью носит имя Мэдисон, уже восемь.       Да, как вспомню те времена.       Мой погибший отец был очень обаятельным мужчиной, пусть я и знаю его внешность лишь по оставшимся фотографиям. Зеленоглазый брюнет, пышущий весельем и добротой был убит собственной неспособностью возразить алчным людям. Но эта история давно минувших дней.       Неудивительно что мама, огненно-рыжая, истинная ведьма с яркими зелеными глазами полюбила его, но она не могла не встретить другого мужчину, и ее справедливый выбор пал на симпатичного кареглазого шатена с — признаюсь — просто шикарной бородой.       Ну, стоит сказать, что прекрасные мамины волосы унаследовал только самый веселый, самый энергичный и самый рыжий из нас — Мэдисон. Я, как и брат, пошли в отца, хоть Ян и забрал смуглую кожу мамы.       К тому моменту я уже подошла к дверям кафе «Шарлотта». К прозрачным дверям кафе «Шарлотта», и поэтому незадачливую меня сразу засекла пара недовольных серо-голубых глаз, но я мужественно открыла дверь и под полными жалости взглядами гордо прошествовала в раздевалку, быстро открыла голубой шкаф, а после, достав незатейливую форму, удрученно подумала о том, что пора бы уже прикидывать варианты новой подработки, заставляя двигаться ноги в направлении кабинета мисс Эванс.       — Александра, я, признаться, потеряла всякую надежду взрастить в вас хоть немного добросовестности ещё после первой недели нашего знакомства, — возможно мне давно стоило признаться этой невероятно стойкой женщине, что некоторые слова, которые она доставала из самых недр английского языка, я могла понять только по контексту, но сейчас уже поздно сожалеть о таких мелочах. — Даже не поленилась завести специальную тетрадь. Ваш личный рекорд — полтора часа.       — Извините, мисс. Этого больше не повторится, — заведя руки за спину, я с виноватой улыбкой скрестила пальцы.       — Юная мисс, что же мне делать с вашим акцентом? Он совершенно не способствует ведению серьезных разговоров! — порой эта странная женщина разговаривала так, будто всю жизнь жила в девятнадцатом веке, и, пусть это очень интересная особенность, для меня она было сомнительной радостью. — Ладно, можешь идти работать. Дел много, а официантов в субботу как всегда не хватает.       — Да, мисс Эванс, — я развернулась на каблуках, мигом вылетая из кабинета.       Объясняя некоторое недопонимание английского, я хочу заметить, что родом я из России, и переехала в штаты в семь. Но английский почти не давался мне. Это сейчас, — в двадцать один год — я говорю неплохо, но думаю всё равно на русском. Ещё дома на русском говорю, и даже афоризмы иногда выскакивают, вызывая дикую реакцию окружающих неадекватов.       С зачислением в доблестные ряды официантов я нашла интересных людей, которые тем утром и смотрели на меня до скрежета жалостливо. Один из них — двадцатилетний, подающий надежды в беспросветном стёбе всего и вся Кирилл, чьи яркие зеленые глаза и светлые пепельные волосы не редко пленяли горячие женские сердца всех мастей.       И, дабы мальчик не зазнавался, я называла его ненавистным для парня Кирой. Впрочем, он уже давно смирился, а забавное прозвище подхватил весь персонал заведения.       Ещё две девушки, близнецы Кристи и Николь — полные противоположности, начиная с прически и заканчивая предпочтением в мужчинах. Да-да, моим коллегам всего по девятнадцать, но то ли от нечего делать, то ли из-за еще какой-то непонятной хрени они регулярно соревновались между собой, очаровывая все больше и больше мужчин.       В стороне тогда шастал еще один работник — Хьюго, или просто Хью. Вечно болтливый, рыжий-рыжий парень, весь усыпанный мелкими, частыми, такими же рыжими веснушками — оптимист на ножках, как и полагается всем болтунам. Весь персонал испытывает к «ходячей непосредственности» смешанные чувства, но равнодушным не остается никто.       Оу, что-то я совсем отвлеклась! Наш постоянный клиент присел за столик у окна, и я срочно направилась к нему.       — Месье Фурнье, вы что-нибудь выбрали?       Он поднял на меня светлые глаза, чуть улыбнувшись. По крови он был метисом и просил называть себя не английским «мистер» или «сэр», а французским «месье». Это был добродушный мужчина средних лет, и являлся он, как я уже говорила, нашим постоянным посетителем, по ощущениям тоже пришедшим из девятнадцатого века.       Нет, серьезно, это меня слегка подбешивало.       — Мадмуазель, сегодня я положусь на вас и ваш вкус. Что-то необычное? — ухоженные брови многозначительно приподнялись.       — Я польщена, ничего на ум не приходило, но вдруг озарение просияло в голове. — Месье, что вы скажете насчёт шоколадной «Сахель», пропитанной черничным джемом? Она будет хорошо сочетаться с простым лимонным чаем без сахара.       — Да, было бы неплохо, — просто согласился мужчина, отложил меню-книжечку и кивнул, пока я записывала заказ в блокнот. — Хорошее сочетание.       — Через десять минут вам подадут «Сахель», а лимонный чай — через две. Спасибо за заказ! — я быстро забрала меню и, лавируя между столиков, подбежала к окошку на кухню и нажала на звонок.       — Тёть Оль! Тёть Оль! — посетители, которые зашли в наш заведение впервые, обернулись в мою сторону.       Сердечная шеф-повар — Оливия, именуемая мной и Кирой просто тётей Олей, милая, слегка пухлая женщина. А как она готовит! Пальчики оближешь! И потому по выходным в нашем маленьком кафе вечно не хватает места для посетителей и людей на кухне и в зале. Мы, как натренированные солдаты, быстро раздаем заказы, но потом валимся с ног из-за гудящей боли в конечностях.       — Заказ! — и быстро прикрепила к деревянной панели листочек с заказом, возвращаясь обратно в зал.       От количества посетителей разбегались глаза, я поспешила за работу.       — Как дела, Кира? — проскочив мимо барной стойки, вместо приветствия автоматически прокричала я, но парень, похоже, привык.       — Нормально, — долетел до меня его ответ, но я уже мчалась к парочке, сидящей за столом в правом углу помещения возле окон. Типичные влюблённые: сидят рядышком, обнимаются…       — Здравствуйте, я могу помочь? — я подлетела к ним, достав блокнот.       Неискренняя улыбка налезла на лицо при виде них, но я упорна продолжала держать маску заинтересованности.       — Здравствуйте. Как на счет нашего фирменного блюда — теплых вафель с карамелью? — сказали они синхронно, но вдруг девушка, улыбнувшись, потянулась к парню за поцелуем, который тот жарко подарил.       Вот из-за таких моментов работа официанта далеко не предел мечтаний       — Хгм, простите, — призывала к разуму их я. — Вы смущаете остальных посетителей.       — Оу, просим прощения! — нет, они репетировали.       — Ничего, — от моей улыбки они скривились, — ваш заказ подадут через десять минут. Что-нибудь из напитков?       — Чай с медом, пожалуйста.       — Спасибо за заказ, — я удалилась подальше от этого изобилия страсти, витавшей вокруг пары.       Уже быстрее пришла к окошку, ведущему на кухню, и, прикрепив булавкой листок с заказом, нажала на металлическую кнопку звонка, после чего ускакала дальше разносить вкусно пахнущие тарелки, полные стаканы и принимать новые заказы.       Если говорить о более важных событиях, предшествующих моей недалекой смерти, нужно вспомнить о другом.       Ноги после долгого рабочего дня ломили, подгибались и вообще грозились отпасть, но я, утешаясь скорым возвращением домой и попутно хныча, оперлась о шкафчик.       — Саша, ты как? — жалостливо спросила Ника.       — Всё настолько плохо? — выдохнула я, не изменив положения.       — Нет, но ты выглядишь уставшей, — сочувственно посмотрела на меня Крис.       — Я просто не выспалась, — призналась я. — Потому и опоздала. Зато книгу дочитала за один день.       Кто же знал, что, не смотря на мои опасения, Дориан Грей окажется не только интересной книгой, но и весьма занимательным юношей.       — Так быстро? — лица близняшек очень странно вытянулись.       — Ага — наконец открыв шкафчик, я натянула свитер и поправила высокое горло, после чего с трудом встала, продолжив переодевание. — Герой очень интересный. Почитайте как-нибудь, — я только усмехнулась, заметив мгновенно скисшие лица ненавидящих читать девушек. — Пока, — я махнула девушкам.        — До завтра, — ответила Крис.       — Захвати мусор с собой, — попросила Николь, откидывая волосы назад. — И пока.       — Ага.       Дверь кафе тихо хлопнула, и я, забрав сваленные в кучу у входа мешки, встала на край тротуара, дожидаясь, когда проедет колонна машин.       Солнце упрямо било прямо в глаза, и цвета оно очень-очень странного, прямо-таки янтарного.       Тогда это смотрелось по настоящему жутким, но, смотря на это сейчас, я могу лишь с усмешкой хмыкнуть: не этого мне стоило бояться.       Дорога была пуста, и нужно было быстро ее перебежать. Ага, с мусорным пакетом, а как же. Но добежала и даже выбросила. Правда, извернулась и согнулась в три погибели, чтобы подбросить пакет так, чтобы он долетел до несчастного, но высокого даже для меня бортика мусорного контейнера.       Я вернулась обратно, сбрасывая еще два пакета в контейнер, и, поправив сползающую лямку рюкзака, я пошла по дороге домой, стараясь не подскользнуться.       Вернее шла бы себе по дороге, но жизнь любит ставить подножки, переворачивающие жизнь вверх тормашками.       В буквальном смысле, хах.       В общем, из-за угла резко выехала розовая ауди. Красивая, упрямо не сбавляющая скорость, блестящая в свете закатного солнца и вообще в тот момент похожая на адскую розовую колесницу.        — А-а-а!!!       Да, кричала я громко, но кто же меня обвинит?       Тогда я ужасно перепугалась, повернувшись к машине лицом и услышав отвратительный запах горелой резины. Кошмарный звук трения шин об асфальт не будет сниться мне в кошмарах только по одной причине — я уже давно мертва.       Но в тот момент я отлетела метров на пять, и это только по моим личным ощущениям.       Очень странное чувство полета, совершенно не наполненное должным адреналином. Это не сравнить с падением осознанным, потому что там ты испытываешь радость и дикий восторг, побеждая инстинкты самосохранения, а тогда, помяв бампер розовой ауди, я медленно осознавала, что умру.       Удивительное чувство, скажу я вам.       Она, скорчив лицо от вида «ребра наружу», проехалась по мне ещё раз для верности и поехала дальше.       Сломанные рёбра, внутренне кровотечение, разрыв легких и черти пойми что валялась на дороге, все ещё полагая, что выживет.       Но реальность была жестока.       В следующую секунду после того, как помятая ауди завернула за угол розовым пятном, я поняла, что ничего не чувствую. В смысле, боли не чувствую. Как и тело. И эмоции тоже ушли, оставляя в ушах звенящую тишину и жгучую боль при каждом вздохе.       Жизнь утекала из тела вместе с кровью, давая понять: бесславный конец вот-вот настанет.       Ноющая, не сильная боль вместе с тяжестью мягко растекалась по телу, отдаваясь в кончиках пальцах. Возможно, тогда сработал адреналин, потому что при таких травмах оставаться в сознании и при этом не корчиться от боли было странно, но я думала совершено не об этом.       Надежда не покидала меня, и я упорно тянулась телефону, вздрагивая и плача от боли, но по видимому сломанная рука не дотягивалась до рюкзака, в котором находился телефон. Что-то в спине хрустнуло, и я, не в силах больше сопротивляться, рухнула на землю.       Я чувствовала, как мертвый холод быстро пробирается к глазам, охлаждая мыли, и вдруг очень сильно захотелось выспаться и согреться. Уснуть.       Я моргнула.       Солнце все так же ярко светило, и тогда оно мне не казалось зловещим: я хотела спать. Я кинула взгляд вниз и с усмешкой заметила, что внизу растекается небольшая бурая лужица. Ну…       Хоть мусор вынесла.