* * *
Я с пугающим даже меня хладнокровием перевернула внушительную миску холодной воды прямо на лицо короля, из-за которой даже не поленилась одеться и спуститься на кухню. Перевернула, предусмотрительно отойдя от кровати шагов на пять, и с каменным лицом ждала, пока Синдбад, шипящий, аки кошка, придет в себя. — Утречка, — подола я голос, обращая разъярённый взгляд короля на себя, и легко отсалютовала ему свободной рукой. — Как спалось? Честно, я не хотела улыбаться. Тем более с такой издёвкой. Тем более в такой момент. Но губы против воли задрожали, и я, пытаясь не разозлить короля окончательно, прикрыла рот рукой, сдерживая смешок. — Какого чёрта ты творишь?! — задал Синдбад закономерный вопрос, а голос его стал рычащим и угрожающим, но я всё равно не могла перестать улыбаться. — Ты не просыпался. Я решила помочь, — призналась я, всё ещё подрагивая от рвущегося наружу смеха. — Только не обижайся, Синдбад. В этот раз я хотя бы не ломала тебе нос. И, заметь, это просто вода. Король на мгновение завис, но потом устало и тяжело выдохнул, ладонями проводя по лицу. Синдбад встал, задерживаясь на мне долгим, до неприличия пристальным взглядом. Я сделала невольный шаг назад, справедливо считая, что вот, прямо сейчас его терпение точно лопнуло, а вместе с ним лопнет и моя голова, но король лишь выразительно поднял широкую, красиво очерченную бровь, открывая шкаф и вытаскивая оттуда сухую одежду. — И как ты до сих пор меня терпишь? — тихий вопрос сразу же растворился в воздухе, не требуя ничьего ответа, а я сокрушенно покачала головой, без стеснения рассматривая рельефную спину. Чашка из рук перекочевала на голову, остужая голову оставшимися после воды крупными каплями; дурацкая ухмылка расползлась на моём лице. — Просто не удивляйся, что к тридцати у тебя всё ещё не будет мужа, — со смешком сказал король, вставая вполоборота, чтобы бросить на меня свой обязательный насмешливый взгляд. Опуская край чашки на манер шляпы, я картинно наклонилась вперед, с наигранным удивлением приподнимая брови. Он с легким интересом смотрел мне в глаза, ожидая ответа. — Я, конечно, могу ошибаться, но… — не сдерживаясь, я хихикнула. — Это ты сейчас на себя намекал? Губы против воли растянулись в легкой улыбке, когда Синдбад — повелитель семи Лабиринтов, глава могущественного Альянса Семи Морей и просто один из величайших людей в этом мире — совсем уж неловко улыбнулся, стушевался на глазах, а глаза его нервно забегали по комнате. Ткань надеваемой Синдбадом одежды зашуршала громче. — Ты любишь меня? Спокойствие в моём голосе заставило мужчину настороженно замереть: тяжелым взглядом — наверняка слишком непонятным, слишком лично-неприличным для наших странных взаимоотношений — я впилась в самый заметный рубец, толстой рваной полосой белеющий на бархатистой коже. Уголок губ дрогнул: улыбка мгновенно растаяла. Я сняла чашку со своей головы, зачесывая влажные пряди назад. — Нет. Ткань зашуршала вновь: Синдбад спокойно набросил на плечи белую накидку, завязывая ее. Я сглотнула вязкую слюну, не до конца понимая, что почувствовала прямо сейчас. Не огорчение. — Иногда… — заговорил он охрипшим голосом. — Иногда мне так хочется сжать твою шею, — мужчина обернулся ко мне, посветлевшими глазами смотря прямо в мои, и тяжело сглотнул — кадык его дернулся; он сложил руки на груди так, как делал слишком часто, будто бы отчаянно хотел отчего-то отгородится, и я перевела рассеянный взгляд на сильные загорелые предплечья и широкие ладони, сжимающие их. Отгородится — неправильное слово, оно означает слабость. Синдбад отгораживался, проводя четкую грань между собой и человеком. Сейчас грань, которую языком он очертил по линии нижней губы, была вполне ясной. — Я хочу услышать хруст твоей шеи. Синдбад сказал эти слова тихо, слишком тихо для того, чтобы я расслышала в них угрозу, но плечи шершавыми ладонями сжимала мерцающая сила, и я закрыла глаза, прерывисто вдыхая воздух: на плечи легли настоящие руки. Тёплое дыхание в изгибе шеи заставило вздрогнуть; кожа с и без того неясным мыслями мгновенно пошла приятной рябью. — И что это значит? — сиплым голосом спросила я, слепо цепляясь ладонями за напряженные плечи. Левую часть лица защекотали чужие волосы. — Значит, что без тебя будет скучно, — прошептал Синдбад, легко прикусывая кожу на плече. — Тебе нет нужды выживать в этом мире, — короткий поцелуй туда, где мужчина только что оттянул кожу, заставил меня шумно выдохнуть и легко поддаться вперед. — Достаточно остаться здесь, в Синдории, — он провел языком по укусу, тут же поднимаясь выше. — Со мной. Я зажмурилась, прогоняя действие чужой силы легким заклинанием, но приятная дрожь все еще мутила сознание; глаза мои открылись. Легкий гул живущего, дышащего и работающего дворца вместе с ветром резали тишину. Они плавили ее так, будто она была маслом, но нет: сейчас тишина была стеклом. Посторонние уличные звуки не были ни огнем, ни печью: с каждой секундой они все больше портили прозрачное стекло. Сейчас никто не смел стать стеклодувом. Смотря в слишком светлые янтарные глаза, испытывая страх, сравнимый только с бессмысленной, бессильной яростью, смотря в глаза, которые искрились садистским интересом, никак не любовью, я криво ухмыльнулась. Руки медленно съехали на шею, притягивая короля и заставляя его согнуться. Поцелуй был мокрым. Я чувствовала, как подрагивающие ресницы задевают смуглую кожу, как губы, мои, обветренные и потресканные, легко царапают чужие, как языки скользят языки, мягко обводя неясно очерченную линию губ. — Синдбад, — я распахнула глаза, отстраняясь, и нервно облизнула нижнюю губу, выдыхая. — Мне нужно попасть в Рем. Сегодня. Ясными, пугающе ясными медово-янтарными глазами Синдбад смотрел на меня. Он прерывисто вздохнул, быстро моргая, подняв взгляд, и опустил его на меня, придавливая тяжестью всего того, что обитало в его прояснившихся от одной только похоти глазах. Семь — слишком маленькое число для всех грехов, засевших на дне барханов его радужки; мне вдруг очень захотелось, чтобы его глаза всегда были такими, чтобы эта неприятная честность отравленной патокой всегда разливалась в его взгляде. На лице короля растянулась неясная ухмылка; он не отстранился. — Ты действительно думаешь, что после всего этого я так просто отпущу тебя в Рем? Он спросил проникновенным шепотом, оплетая слова шёлком, но шёлком был отделано и тонкое острие его леденящего гнева: он давил на меня, намеренно сдавливал горло ударившим в воздух магой, внушая одном ему понятные мысли. — Если бы я просто хотела лишний раз тебя позлить, то в Синдории меня уже не было бы, — спокойно ответила я, поджимая губы. — Разве сейчас я не здесь? Пески в чужих глазах заметались. — И чего ты хочешь от меня? — спокойно спросил Синдбад. — Скажи мне, кто сегодня свободен, — ответила я без промедлений, продолжая наблюдать за королем. — Вот это, — я тряхнула браслетом на запястье, — телепортирует нас прямо в Ксантос. — Ну, — после минутного молчания сказал Синдбад, пока я выжидающе на него смотрела, — тогда с тобой полечу я. Тихое, невеселое злорадство разлилось его глазах, смывая завораживающие блики раскаленных песков в прежние янтари, и я невесело улыбнулась, прикрывая глаза, чтобы чужая ухмылка перестала сочиться насмешливой угрозой хотя бы на секунду. — Уверена, что дел у тебя предостаточно, — я попыталась возразить королю, но… — Я бы на твоём месте сейчас пошел собираться, — хмыкнул он. — Иди. Последнее слово было сказано жестко, с угрозой. Я на пятках развернулась, немедленно покидая комнату.* * *
Я раздраженно дернула дверь таверны на себя, стараясь захлопнуть её прежде, чем Синдбад зайдет, но король успел перехватить чертов кусок дерева, с издевкой улыбаясь мне. Мы телепортировались в Ксантос довольно быстро. Прислонившись к друг другу, мы не без язвительных комментариев взялись за руки, и тогда, с закрытыми глазами направляя магой Синдбада, я наконец вспомнила самое начало нашего знакомства. Вспомнила, насколько сильно в начале этом король пугал меня. Магическая сила невероятным вихрем пошатнула контуры пространства; магой вырвался из своей темницы, и всё вокруг замерло, искажаясь, ломаясь и подчиняясь той невероятной силе, хранившейся в хрупком человеческом теле. Сомнения комом в горле мешали дышать: может ли человек обладать такой силой? Синдбад намеренно выпустил из-под контроля всех цепных псов, вызывая страх и трепет. Он с неясной ухмылкой смотрел мне в глаза. Я испуганно замерла, но в ту же секунду мы перенеслись в Ксантос, прямо к дверям таверны. Угроза ушла, но… Мы зашли в шумное, наполненное галдящими людьми и пропахшее алкоголем помещение, но, оказавшись в родном месте, я быстро сориентировалась, за локоть протаскивая Синдбада к свободному столу. — Подожди, я скоро вернусь, — сказала я мужчине, и уже было понеслась к бару, как вдруг мужчина схватился за мою руку. — Только попробуй сбежать, — хмуро протянул он, но я лишь усмехнулась, невольно вздернув подбородок. Усмехнулась, чтобы успокоить себя. — Ты мне не веришь? — насмешливо спросила я, притворно поражаясь его словам, и поспешила к барной стойке, локтями расчищая себе путь. Взгляд, который король бросил мне вслед… Я не могла с уверенностью сказать, что видела этого человека насквозь, но я могла признать, что Синдбада я действительно боялась. До дрожи, до сбитого дыхания, до остановки сердца. Пожалуй, боюсь до сих пор, но сейчас я могла притронуться, могла ощупать свой страх. Могла, наконец, сдержать его в узде. Даже если непрочные петли обматывают мою собственную шею. — Като! — крикнула я, привлекая внимание, возможно, всех, кроме самой девушки. — Като! — повторила я. Не понимая, откуда доносится звук, девушка завертела головой, но, наткнувшись на меня взглядом, радостно взвизгнула, подлетая ко мне и обнимая. — Саша! — Ха-ха, ладно, отпускай, Като, а то от Шерон влетит, — сказала я ей, не сдерживая нежную улыбку и напоминая о посетителях. — Я сейчас. Оглядевшись по сторонам и недолго постояв у барной стойки, я заметила смазанный силуэт и промелькнувшие блондинистые волосы, срываясь в ту сторону и нагоняя суетящуюся Селен, сходу заключая её в объятья. Ничего не понимающая девушка начала было начала вырываться, но, заметив меня, сжала в ответ, своей нечеловеческой силой выдавливая из меня весь воздух. — Привет! — широко улыбнулась она мне, шумно дыша из-за сбившегося от натуги дыхания, и дала клиенту понять, что сейчас примет его заказ. — Давай позже поговорим, я сейчас… — Да-да, только, когда закончишь, замени, пожалуйста, Като. Ненадолго. Скажи ей, чтобы подошла во-о-он к тому столику, — показала я в конец зала. — И ты не знаешь, где может быть Латифа? — быстро выпалила я, чтобы не задерживать девушку, и в ожидании ответа уставилась в хищные глаза. Тонкие брови сошлись на переносице. — А-а-а, да-а, конечно, — немного заторможено ответила она, переваривая информацию. — Посмотри в комнате Като. — Ага. Я снова пошла к барной стойке, направляясь к двери, которая находилась за ней, и открыла её, вдыхая свежий полуденный воздух и проходя по заднему двору таверны. Там и находилась небольшая двухэтажная пристройка, в которой находились комнаты работающих на Шерон. Я поджала губы, замирая на мгновение. Это место всегда казалось мне странным. Тишина, отделяющая весь шумный городок от таверны, сеяла в голове неясный шум, шум такой, какой возникает от помех в радио, такой, от которого ты закрываешь уши, потому что голова не просто распухает, а лопается бесконечное количество раз, выбивая почву из-под ног. Я сморгнула легкое оцепенение и быстро дошла до двери, скользнув внутрь. Взобралась по крутой лестнице и, не сдерживаясь, подбежала к комнате, распахивая дверь Резкий ветер ворвался в комнату из распахнутого окна, подрывая вверх легкий тюль. Фаналис испуганно вздрогнула, услышав сильный стук, и подняла голову от книги, уставившись на меня своими малиновыми глазами. Маленькая рука, гладящая Яшму, застыла, занесённая над зверем. — Саша?.. — тихо спросила девочка, и я неуверенно улыбнулась ей. — Саша! — она подлетела ко мне, обнимая так, что я почти начала задыхаться. — Л… Латифа, милая, — просипела я, — отпусти… Она вздрогнула, отстраняясь и широко-широко улыбаясь. — Я тоже рада, милая, — я прерывисто выдохнула, обнимая девочку. Скоро… Совсем скоро я заберу тебя, милая, и тебе ничего не будет угрожать. Осталось только найти безопасный дом для нас всех.* * *
Я сидела на стуле, крепко прижимая сидящую на моих коленях Латифу и, упорно игнорируя кричащий взгляд короля, рассказывала Като о Ямбала, попивая мятный чай. Девушка с непониманием смотрела на короля, неловким взглядом косясь на меня, потому что сам Синдбад без стеснения рассматривал Като. Девушка уже было возмущенно подняла брови, открывая рот, но я прервала её, отнимая чашку от губ: — Мой хороший друг, — расплывчато начала я, — сделал кое-что. Теперь Синдория — официальное убежище племени Ямбала. Лицо девушки вмиг переменилось. Глаза её заблестели, и она воодушевленно вдохнула, сжимая аккуратные руки. Спина выпрямлена, голова вздернута: Като смотрела на меня в ожидании несбыточного чуда, и я не могла её подвести. В уголках раскосых глаза скопилась влага. Безмолвный кивок перерезал нить неверия. — Ты… Это правда? — тихо переспросила Като, а Латифа слегка нахмурилась, не понимая, почему девушка расстроилась. — Да, — улыбнулась я. — Король сказал, что может принять тебя, — я благодарно посмотрела на Синдбада, лицом которого овладела слабая улыбка. — Я прилетела за тобой, чтобы подкинуть до Синдории, — я отхлебнула чай, скрывая за чашкой легкую усмешку, и бросила короткий взгляд в сторону, на короля. А ему нравится исполнять желания людей, да? — Так вот где ты пропадаешь… — с легкой грустью сказала Като, смахивая влагу с уголков прекрасных голубых глаз, но грусть, как и непрошеные слёзы, были от радости скорой встречи. — Когда? Я вздохнула, против воли немного сжимая молчащую девочку, и мягко улыбнулась, смотря в непонимающее лицо Латифы и легко целуя её в лоб, заправляя за ухо малиновую прядь. — Латифа, передашь Селене, что Като берет отпуск? — я дождалась кивка девочки, аккуратно поставив недопитую чашку на стол. — Дня на четыре, — сказала девушка. — И передавай привет Нику с Реем, — я спустила девочку с колен, крепко обняв её, и мы все вышли из-за стола. — Скоро приеду, но Яшму за меня все равно погладь, — улыбнулась я ей вслед. — Что ж… — обернулась я к Сину и Като, — а нам пора в Синдорию! Я не хотела вновь уходить от Латифы, но отправлять малышку в королевство Синдбада мне нельзя. Это место небезопасно, а сейчас… Сейчас я хотя бы уверена в Селене, Рее и Нике. Единственное, в чём я уверена. Схватив под локоть Синдбада и взяв за руку недоумевающую девушку, я потащила их на выход из таверны, расталкивая людей в разные стороны, и, с чувством захлопнув дубовую дверь, подмигнула растерянной девушке: — Готова? — со смехом спросила я, не отпуская руку короля, все это время просто безмолвно наблюдавшего за всем этим действом. — Ну, давай, — усмехнулась я мужчине, — вливай магой. Или уже выдохся? — не удержалась я. — Ты доиграешься, Саша… — тихо выдохнул он, и я ломано усмехнулась, резко сгибая его запястье и раскрывая второй портал.* * *
— Так, — хлопнула я в ладоши, пока Като вертела головой, оглядывая коридоры. — Мы… — стоп, серьезно? — Где мы вообще? Я в непонимании завертела головой, выискивая среди бесконечной толпы солдат хоть кого-то знакомого, но заметила только широкий вход, в который стекались все люди из коридора. — Пойдем, Като, — ободряюще улыбнулась я девушке, крепко сжимая её ладонь в своей. — Я буду с тобой. На девушки лице блуждало беспокойство, но я только потянула её за собой, упорно протаскивая через толпу к входу обеденной кухни. — Не беспокойся, — легкомысленно сказала я, предвкушая взбучку с королем. — Если что, мы можем сбежать в любой момент. Като неуверенно улыбнулась. Она не была ни застенчивой, ни стеснительной; она не страдала никому не нужной кротостью. За год совместной жизни и заданий она показала себя с лучшей стороны: вела людей, справедливо оценивала свои собственные силы, и, если того требовала ситуация, была прагматичной и расчетливой. Не смотря присущую её возрасту эмоциональность, девушка всегда умела пересилить себя. Но Като слишком тяжело переживала что-то личное. Личные перемены — её слабость. Я бросила взгляд в сторону и усмехнулась, смотря на группу съежившихся под ледяным взглядом солдат, которые очень не двусмысленно поглядывали на Като. Да уж. Если бы девушка не была настолько чувствительной, она бы стала хорошим воином. Однако не думаю, что, будучи такой, какая она есть, Като в чем-то проигрывала. Так было до сих пор. Мы встали напротив двери, не решаясь войти, и я невольно замерла. — Саша… — неуверенно промямлила девушка, взирая на развернувшуюся трагедию, а мне оставалось только претвориться, что я не знаю всех этих идиотов. Святые коврижки… — Все хорошо, Алибаба, — чувственно сказал Шарркан, положив руку на плечо парня. — Мы знаем о твоих хороших качествах, а девушка, которая в тебе их разглядит, рано или поздно появится. — Где она? — с истеричными нотками кричал блондин. — Мастер… Где эта девушка? Почему её не-е-ет!!! Я тихо ахуевала от развернувшейся прямо перед входом картиной истинных мужских объятий, боясь даже обернуться к бедной Като, которой не повезло все это видеть, как вдруг стоящий к нам лицом парень по имени Олба, с которым я вчера познакомилась, уставился на нас с девушкой нечитаемым, бегающим и нервны взглядом. Так, вот теперь я серьезно сомневаюсь в адекватности белобрысого генерала. — Като, — тихо позвала я девушку, отвлекая и её, и себя от этого странного зрелища. — Ты не знаешь вон того парня? Я беспардонно ткнула пальцем в Олбу, тут же пошедшего редкими красными пятнами от нашего пристального внимания, но только разочарованно поджала губы, когда после небольшой заминки девушка покачала головой. Като вдруг замерла. — Подожди, — тихо сказала она, отпуская мою руку. Я молча наблюдала за тем, как девушка медленно подошла к столу, не обращая внимания ни на стоящих в стороне Морджану и Писти, ни на обнимающихся парней, и застыла, в волнении сжав кулаки. Её спина напряглась, плечи распрямились, а напряжённые руки пошли мелкой дрожью; длинные ногти впились в чуть шершавые ладони. — Тото? — Като тихо позвала сидящую за столом девушку. До этого флегматично жующая брюнетка подняла голову, безразличным взглядом уставившись в лицо Като, но вдруг в её глазах вспыхнуло подозрение. Она застыла, нервно проглотила еду, медленно встала, и, заторможено двигаясь, не глядя вытерла руки, выходя из-за стола, и неспеша обошла его. Като застыла, выдохнув. — Это ты, малышка? — неверяще спросила Тото, аккуратно взяв девушку за руку. — Като. Брюнетка неуверенно кивнула. А потом ещё и ещё, пока Тото не обняла её, медленно прижимая девушку к своей груди, и тогда я заметила, что тело Като пробивает крупная дрожь: она плакала. Я неловко улыбнулась, смотря в широко распахнутые угольные глаза Тото, уставленные в пустоту, замечая в них радостный блеск настолько сильный, что мне мгновенно стало не по себе. Пусть я и лишняя здесь, но… Не так уж я бесполезна. — Саша! — вдруг весело воскликнул Аладдин, налетая на меня и обнимая. Я удивленно приподняла брови, обнимая мальчишку в ответ. — Тебя не было вчера в комнате, — недовольно пробурчал он, — а я соскучился! — Ну, тогда идем гулять, — улыбнулась я малышу, потрепав его по голове. Думаю, мне уже пора. — А ты потом познакомишь меня с сестрёнкой? — спросил он, кивая на Като, которую все ещё обнимала брюнетка. — Думаю, твои новые друзья сами тебя с ней познакомят, — кинула я веселый взгляд на Олбу, который немного покраснел, когда Като легко обняла его, представляясь перед новым членом клана и вытирая слезы. Я улыбнулась ещё шире, когда заметила благодарный взгляд Тото, и почувствовала новую волну удушающего счастья, когда звонкий смех Като прозвучал на весь зал. — Она счастлива, — тихо сказа Аладдин, смотрящий на девушку, и тихо сжал мою руку. — Да.* * *
— Что это за знак? — я легко притронулась к рельефной татуировке в центре лба. Каждый раз, когда я притрагивалась к третьем глазу, дыхание прерывалось, а сердце ускоряло свой бег. Я не могла смотреть на него спокойно. Он проел мою кожу, прогнил прямо во лбу, выбиваясь ярким пятном на моём лице с того самого момента, как я проснулась в этом мире. Я знала, что это третий глаз, да. Девочка из Запретных шахт говорила мне об этом. Но ничего больше названия я не знала, зато знала, где искать ответы. Или, если быть точным, у кого искать эти ответы. Теплая улыбка погасла. Лицо утеряло прежнюю весёлость. Взгляд заострился, впиваясь холодными льдинами в мои глаза — Аладдин казался прежним, но я видела в нем другого человека. Человека, не ребенка и уж тем более не малыша, как я несправедливо называла его. Да. Пора получить все ответы на бесчисленные вопросы, которые приносят в этом мире одни проблемы. Пора уже принять истинное положение вещей в этом странном месте. Никаких разгадок, тайн и хитросплетений. Никаких поворотов сюжета, которые с размаху выбывают спасительный воздух из легких, когда ты только-только научился дышать заново после очередного разгрома надтреснутого мира. Шаткость и ветхость темных мыслей скрывалась слишком долго. Больше никаких подвохов. Ничего странного в мире, переполненном странностями. Похоже на бред? Возможно. Но выбора у меня никогда не было. Мы с Аладдином сидели в беседке в саду с персиками, куда недавно пришли, коротая путь приятными разговорами. Я действительно искренне расспрашивала его о достижениях и победах, а он честно мне отвечал. Да… Много добился: стал действительно хорошо управляться с волшебством, всё больше и больше понимает людей и узнает многое о самой жизни, заводит новых друзей, даже с неравенством борется, — пытается изменить этот мир, давно обреченный на медленную и мучительную гибель. — Третий глаз, — спокойно ответил мальчик. Ответил так, как будто давно знал, о чем именно я хотела поговорить. Ответил так, как будто говорил что-то очевидное. Говорил со мной так в первый раз. Легкая усмешка растянулась на моих губах. Голубые глаза, которые на мгновение показались очень знакомыми, мудрыми и спокойными, блеснули глубинным светом. И ни слова. Ни одного лишнего слова: пояснений нет. Есть только добрая насмешка над глупым ребенком, таящаяся в глубине тех самых глаз. — Почему после смерти я оказалась здесь. Почему, умирая, я очнулась в этом мире с царапинами, а после во лбу у меня из ниоткуда возник третий глаз? Откуда свалился посох, странные воспоминания, откуда я знаю Торанский язык, который даже в этом мире считается мертвым? Град вопросов ничуть не удивил Аладдина: он улыбнулся, придвинувшись ближе, и медленно обнял меня, аккуратно прижимая маленькими руками. — Я не знаю, почему ты оказалась в этом мире, — спокойный, пробирающий до самых недр души голос тихо обещал мне поддержку, и я поджала губы, — но я знаю ответы на остальные вопросы. Скоро… Скоро весь мир узнает о прошлом этого мира! — взбудоражено выдохнул он, поднимая на меня свои невероятные глаза. — Просто подожди, скоро и ты узнаешь всё. Я хочу, чтобы все услышали правду вместе. Чтобы этот мир не повторил ошибок прошлого. — Что значит «правду»? — нахмурилась я. Ошибки прошлого… — Правду о возникновении этого мира, — ответил Аладдин. — Правду о тебе, — сделал он паузу. — Правду о погибшем, превращенном в руины предателями Альма-Торан. — Мой король, мой король! — Король всех королей, Соломон! — Вы наконец объединили мир! — Король Соломон! Шум, плач и крики счастливых рас. Все они наконец свободны от угнетения, равенство — не выдумка отчаянного отряда! Новая история молодого мира начала свой ход! Дети, внуки, правнуки, все их потомки будут навечно свободны благодаря Ему! Король Соломон доказал всем тем, кто забыл слово «мир»: он существует. Но… Девушка только усмехнулась, не поддерживая всеобщую радость. Хрупкое равновесие скоро пошатнётся, а удержать падающий в бездну мир будет некому: слишком большой ценой дались минуты призрачного счастья. — Ч-что такое Альма… Торан, — прохрипела я, когда после неожиданной волны воспоминаний во рту пересохло, а перед глазами на мгновение пробежался импульс воспоминаний. — Смотря на то, о чем ты меня спрашиваешь, — уклончиво ответил Аладдин. — Есть много мест под названием Альма-Торан. Или нет, — путал он меня ещё больше, — Знаешь, — улыбнулся он, крепче стискивая меня в объятьях. — Уго сказал мне, чтобы я не рассказывал об Альма-Торан никому. И тебе. Тебе — особенно. Я сидела ровно. Удерживаемая тяжелыми, неподъемными кандалами, я сидела с идеальной осанкой, делала это слишком правильно, чтобы сейчас, когда кто-то наконец может подсказать, как добраться до заветного ключа от оков неведения, я остановилась. — Почему, Аладдин? — спокойно спросила я, приглаживая торчащие волосы мальчика. Кто-то говорил, что когда в душе неспокойно, но ты обязан выиграть партию, нужно стать зеркалом, и я с поражающей даже меня легкостью отобразила ту улыбку, что расцвела на лице Аладдина. Ответа я не получила. — Я все равно расскажу вам всем правду, — тихо сказал он. — Люди имеют право знать. Я кивнула, откинув голову назад, чтобы всепонимающий мальчишка не увидел моих глаз. — Почему? — я пустила в голос едва заметную дрожь, настойчивее повторяя свой вопрос. — Ты всегда переводишь тему, сводишь на нет все вопросы о своем детстве, не говоришь об Уго, — я с каким-то противным злорадством усмехнулась, кожей ощущая чужой внимательный взгляд. — «Ничего. Она подождет. Не рассказывать ей, если вдруг спросит», — меняя интонации, я вспоминала каждый такой бессмысленный разговор, и все больше убеждалась в том, что сидеть в таком беспричинном коконе я не желаю. — Почему люди, джинны, все в этом мире думают, что вправе решать, о чем я хочу знать, а о чем — нет? — я сглотнула вязкую слюну, не давая влаге скатиться к уголкам глаз, потому что устала жить в беспричинном неведении. — Может, я просто лишняя, Аладдин? — тихие слова сорвались с губ быстрее, чем я смогла удержать мысли у себя в голове; я тяжело выдохнула, облизывая губы: теперь уже бессмысленно молчать. — Я ведь тебе не нужна, Маги. Как и остальному миру. — Ты не права. Я вскинула брови, усмехаясь и все еще не опуская взгляд на поднявшегося мальца. — Я… Никогда не виделся со своей матерью, она давно уже мертва. И отец тоже. А ты… — он замолк, и, даже не видя его, я почему-то понимала, что сейчас Аладдин чуть нахмурится, незаметно потрет переносицу и прикроет глаза. — Ты мне нужна. И я застыла. Гнев не стерся, но уязвлено замолк в подкорке сознания. Я была тронута. Я совершенно точно не заслужила такого. Это можно сравнить с резким вправлением легких обратно в тело: болезненно, возрождающе и невозможно. Мне хотелось уколоть Аладдина, принизить в своей голове через него всех тех, кто заковывал меня в оковы недомолвок, но сейчас этот мальчишка — о, боже, он же всё ещё мальчишка — сказал три самых важных слова в моей жизни, заствив закрыть наконец сочащийся ядом рот. — Я люблю тебя, потому что ты совсем как… Мама, хоть вы и совершенно не похожи. Он смазано улыбнулся, когда я опустила голову, смотря прямо в его невероятные синие глаза, чувствуя и на своём лице неуверенную улыбку. И всем, кто думает, насколько же я сейчас жалкая, когда двенадцатилетний мальчишка, совсем не малыш, утешает меня… Да. Я жалею себя. И мне ничуть не стыдно. Аладдин — единственный по-настоящему любимый мной человек, и, не знаю почему, я просто хочу понимать, что он есть, что он примет меня такой. Что восполнит сомнения, что именно в нём я увижу свое искажённое отражение. Я хочу верить в то, что, несмотря на расстояние, разделяющее нас, мы с Аладдином будем вместе. Всегда или нет, но… Причина не отказываться от всех загробных приключений — Аладдин. Причина наплевать на сумасбродность этого мира — Аладдин. Причина не сдаваться — Аладдин. Да и что там распинаться, причина быть здесь и сейчас — мальчик, внутри которого бушуют ветра Перемен, который привел меня в мир интриг, который заставляет мое сердце сжиматься с такой силой, что никакая магия и в подметки ей не годится. Спасению этого мира должен быть противовес, должна быть… Черная жемчужина — дешёвка. Такому камню не место в короне короля всех королей, но… У жемчуга нет граней. Беспроигрышная кость — беспроигрышная партия, и король Соломон прекрасно знал, кто должен украшать его корону. Соломон был уверен в том, кто должен стать воплощением его тёмной стороны, поэтому… Аватиф де Гуфур. Величайший огненный маг королевства Альма-Торан. Величайшая тень лживого короля, но… Такая уж величайшая? Разве что ошибка. Надеюсь, что я такую ошибку не совершу. Я видела, видела многое в её жизни, и кончать так, как она… — Обещаешь не лезть в неприятности? — я нарочно растрепала Аладдину волосы, вызывая у него довольную улыбку. — Ага, — кивнул он, спрыгивая со скамейки. — Пойдём, я покажу тебе кое-что! — Аладдин потянул меня за собой, заставляя выйти из беседки, и я невольно задержала взгляд на темнеющем небосклоне: близился закат. — Персики как раз созрели, — довольно улыбнулся он. — Не-е-т, ты не можешь с ними так поступить, — покачала я головой, с предвкушающей ухмылкой отвергая его слова. — Ты же Маги! Аладдин только состроил невинные глаза, похлопывая пышными ресницами и срывая сочные плоды. Он кинул веселый взгляд на находящийся недалеко отсюда тренировочный плац, где после тренировки должны были отдыхать будущие стражи Синдории. — Маленький пакостник! — возмутилась я, про себя думая о том, что побросать в кого-то персики я совсем не против. — Персики нужно с земли брать, чтобы они от запаха потом точно не отмылись, — предвкушающе сказала я, подмигивая Аладдину. Ничто не испортит мою жизнь с этого момента. Ни за что.* * *
Я спокойно шла в свою комнату, а лёгкая улыбка всё не сходила с губ. Хороший день. Действительно хороший. Только вот мне ещё к Като заглянуть бы — будет просто отличный. Да, для полного счастья не хватает одной её счастливой улыбки. И найти её будет не трудно. Все племя Ямбала, похоже, празднует на верхнем этаже, так что слышно их просто прекрасно. Напоминает новоселье, когда ты только-только заезжаешь в новый дом и знакомишься с причудами новых соседей, а они оказываются очень веселыми. Даже чересчур. От того, что я на пару с Аладдином совсем недавно удирала от молодых стражников, с ног до головы испачканных начинающими гнить персиками, я немного вспотела, а в комнату шла для того, чтобы взять сменную одежду и пойти, наконец, в купальню. Уже чувствую, как прохладная водичка ждет меня. Но… Открыв дверь и всматриваясь в уже родную комнатку, вдыхая вечный запах фруктов, всегда витающий в этой комнате, я в непонимании моргнула. Сделала шаг назад, закрыла дверь и пару раз моргнула, пытаясь избавиться от наваждения. Вновь открыла дверь, через щель смотря на мерещащегося — конечно, иначе зачем ему здесь быть? — Синдбада. Через несколько секунд мне все-таки пришлось признать, что король, сидящий в моей комнате, в моем кресле, поедающий мой — ну это уже не в какие рамки! — виноград, более чем реальный, смотрящий на меня, как на психа. С постным лицом я вошла в комнату, сразу направляясь к шкафу за вещами: не впервой, в конце концов. — Игнорируешь? — На голос короля я только неопределенно хмыкнула. Рубашка есть. — Твоя подруга завтра вместе с Алибабой и другими Ямбала отплывает в Балбадд, — сказал он, и я обернулась к королю. Так… Что-то явно пошло не так, но да ладно. Если что, она в состоянии себя защитить, да и Като не настолько глупа, чтобы просто так ввязываться в опасные авантюры. Во всяком случае, я ещё зайду к ней. Переживать не о чем, но… — И ты только за этим пришел в мою скромную обитель? — с нескрываемым скепсисом спросила я, насмешливо приподнимая бровь. Что-то тут не так. — Ты поступила очень некрасиво сегодня, — напомнил он мне о перемещении из Ксантоса, а я не смогла сдержать широкой улыбки, замечая припухшую скулу короля. Когда мы из Рема телепортировались в Синдорию, я немного вмешалась в процесс создания портала, изменением одной формулы отправив Синдбада в его комнату, чтобы потом он нам с Като не мешался, и… Ну, да. Возможно, я виновата. Только если немного. Кто ж знал, что он не на ноги в своей комнате приземлится, а лицом вниз упадет? Я, конечно, предполагала, но всё-таки… — Прости, — беззаботно сказала я, вытаскивая шорты, и никакого извиняющегося тона в моем голосе даже близко не было: только лёгкая усмешка. — Я не хотела тебя калечить. И, если уж об этом, — выпрямилась я, — отдай браслет, — я пальцем указала на запястье короля, на котором покоился артефакт, и улыбнулась, задабривая мужчину. — Пожалуйста, — добавила я умильную улыбку, требовательно протягивая раскрытую ладонь. — Забирай, — он немного вытянул свою руку, так же улыбаясь, и призывно потряс тихо загремевшим браслетом. Скотина. Улыбка моя растянулась в усмешку, и я, аккуратно положив вещи у основания кресла, неторопливо забралась к Синдбаду на колени. Пусть удавится моим весом. Руки нежно заскользили по ключицам и сильной шее. Одна рука застыла на затылке, легко массируя его, а другая, отстранившись, несильно сжала чужое запястье, и теперь браслет неприятно впивался в смуглую кожу. Я смотрела прямо в янтарные глаза, столкнувшись с мужчиной почти нос к носу, и с каким-то злорадством смотрела, как радужка светлеет, а в сетчатке глаза проявляются новые переплетения светлых барханов. Интересно, о чём он сейчас думает? Синдбад неторопливо подался вперёд, прижимаясь к моим губам и углубляя поцелуй, но, через минуту оторвавшись от чужих губ, я с ухмылкой выставила перед королем снятый браслет. — Что бы мне ещё забрать? — задумчиво спросила я, не сдерживая удовольствия от нашей маленькой игры. Синдбад тоже не скрывал. Не скрывал азарт, возбужденный блеск глаз, широкую ухмылку — он не скрывал от моего взгляда никакую свою эмоцию, полностью отдаваясь новой партии. Выигрывать приятно. Выигрывать приятно, если до этого ты проигрывал. Выигрывать приятно, если до этого ты проигрывал, если «до» было странно-непонятным. Если ты продал душу за возможность вести бесконечную игру, когда перехватывает не только дыхание, но и сердце, трепещущее в стиснутых руках лишь от волн безудержного азарта от каждого движения другого человека, вздоха, поцелуя, от каждой томительной минуты и дня, когда ты продумываешь очередной план, приводящий тебя к упоительной победе. Сухая шершавая ладонь Синдбада легла на мою шею, несильно сжимая её, а после он большим пальцем потянул уголок моих губ в сторону. Я ухмыльнулась. Выигрывать страстно и притягательно, — так, будто ты оседлал саму недолговечную судьбу, призраком витавшую в мыслях людей. Глаза в глаза. Неизбежное, смертельное, желанное столкновение. Я впилась в чужие губы поцелуем, чувствуя приятное поражение, колющее где-то на кончиках пальцев, и руками зарылась в темные фиолетовые волосы, оттягивая их. Полузакрытыми глазами мы смотрели друг на друга, целуясь неторопливо и с наслаждением, и жар от странного искушения распалял все больше. Я закрыла глаза. Усмехнулась Синдбаду в губы, мазнув носом по его щеке, и, спускаясь вниз, прильнула к нему, губами впиваясь в кожу возле острой ключицы. Король рвано выдохнул, слабо дёрнувшись, и я, отпрянув и пытаясь усмирить сбившееся дыхание, закусила губу, но улыбка все равно вылилась в звонкий довольный смех. — Походи теперь с этим, — мстительно сказала я, смотря прямо в янтарные глаза, и не смогла удержать очередной смешок. — Ты… — прошептал Синдбад. — Да, — довольно кивнула я. Многим женщинам он позволял прикасаться к себе? Не думаю. Но оставлять на себе следы… — Знаешь, — усмешка медленно расцветала на лице короля, и моя ухмылка становилась шире от каждого мгновения ожидания ответа. — Не я всё это начал. В непонимании я приподняла бровь, но когда король, положив свою руку мне на талию и крепко сжав её, прижимая меня к себе, усмехнулся и порывисто поцеловал меня, на миг прикусывая губы, спустился к ключицам и медленно, увлеченно, с не сходящей с лица усмешкой начал целовать меня, намеренно распаляя и вызывая по всему телу мурашки, я прерывисто вдохнула, сдерживая неожиданно тяжелый выдох. Так… Я попыталась оттолкнуть Синдбада и заглянуть в его глаза, но тот лишь склонил голову ещё ниже, с силой потянув в стороны края рубашки. Несколько пуговиц с возмущенным треском полетели в разные стороны, а длинная челка короля неожиданно защекотала ключицы и полуоткрытую грудь. — Что ты… — я не успела договорить. Чужие пальцы мягко накрыли мои губы, вызывая ещё больше непонимания. Синдбад неожиданно прикусил тонкую кожу на ключице, и я невольно дернулась. Не желая проигрывать из-за прикосновений короля, я отстранила его, смотря осуждающе и мстительно. Ничем хорошим это не закончится, но… Король поднял на меня светлые глаза, ставшие медовыми: взгляд был тягучий, без извечного блеска, которым блистал весь Синдбад, и я поняла. Быть может, приняла. Приняла, что он от меня хочет, и с вызовом усмехнулась, кривя губы в странной изломанной линии. — Знаешь, — сказала я. — Я точно не виновата в том, что ты принимаешь меня за одну из своих шлюх, — даже не попыталась скрыть издевку, придавая ей ироничный оттенок. — Ещё посмотрим, кто кого под себя прогнет, Синдбад. Король посмотрел на меня снизу вверх, на мгновение опешив от очередного вызова. Похоже, у кого-то вечер потрясений, если он всё-таки понял, что я имела в виду. Шлюхой его точно не обзывали. — Ха-ах, — на вздохе усмехнулся мужчина, но тут же на его лице появилась странная улыбка-усмешка, которую мне ещё не приходилось видеть, да и, думаю, никто кроме меня её не видел. — Ты делаешь странные выводы, — вдруг задумчиво произнес Синдбад. — И неверные, — усмехнулся он уже привычнее, и руки его с талии сползли на бедра, крепче прижимая меня к чужому телу; я легко нахмурились. — Раз за разом провоцируешь меня, а потом предъявляешь совершенно немыслимые претензии, — он хрипло посмеялся, и по коже у меня пробежались мурашки. — Это так меня… — он проглотил такое очевидное слово, и я со странной насмешкой приподняла брови: к чему он ведет? — Иногда хочется сломать твою шею, — проникновенно прошептал он, склоняясь к моему уху. — Выколоть глаза каждый чертов раз, когда ты смотришь на меня этим снисходительно-превосходным взглядом, — в его голос проникла сталь, давая понять: Синдбад не шутит. — Никто не смеет смотреть на меня с превосходством, — пресек он. — Но почему тогда я до сих пор не сломал тебя? Не уничтожил, не разорал на куски, оставлял в живых, пропуская мимо всю дерзость и желчь. Почему? Я сидела на коленях короля Синдории, возможно самый великой страны в этом мире, в которой правит самый великий король, и понимала, что он сейчас сказал. Это была угроза. Тихая. Бессловесная. Настоящая. Никакой любви, одна только… — Ответь мне, — требовательно сказал он, но уже не шепотом: резко и четко. — Ответь на вопрос. И я незамедлительно дала ответ: — Ты боишься. Тишина, воцарившаяся в сумеречной комнате, где уже царили тени, приняла нас в свои дурманящие объятья. Солнце зашло, и вся земля задышала последними лучами уходящего светила, упиваясь ими, умирая тысячу и один раз, заново возрождаясь. Дневные животные замолкли, а ночные твари, нашедшие себя в сумраке теплой страны, начали свою тихую песнь. Мужчина понемногу терялся в моей тени. — Великий король Синдбад славиться всем миром, — с улыбкой произнесла я, понемногу переставая видеть лицо мужчины. — И не было никого в этом мире сильнее него. Он превознес себя над смертными людьми, притворяясь каждый раз, каждый день, каждый месяц, каждый год с того самого момента, как пятнадцать лет назад он покорил свое первое Подземелье, — я не спеша рассказывала Синдбаду его собственную историю, выдержки из книги, которую он сам когда-то написал, делясь своими мыслями. — Он рос, а мир вокруг был всё несправедливее и ужаснее. Мир пытался уничтожить его, — я закрыла глаза, окончательно потеряв из виду лицо Синдбада. — И в какой-то момент он сломался. Так?.. Умер и переродился. Думал, что богом, — короткий смешок ударил по гнетущему молчанию, отозвавшись бледны эхом. — Ты искал соперника, и, не найдя его, предав собственные идеалы, веру, друзей и наставников, стал тем, от кого когда-то поклялся защитить людей. Лжец, — слово прозвучало хлесткой пощечиной, и я почувствовала, как руки, лежащие на бедрах, сильнее сжали их: усмешка невольно расцвела на моем лице. — И тогда появилась она. Из другого мира, с другими взглядами и силами, не признающая его выше и стоящая с ним на равных. Слишком похожая, чтобы просто так отпустить. Нет, не потому, что полюбил или возжелал, — улыбнулась я, пальцами на ощупь охватывая лицо Синдбада руками и прислоняясь к его лбу. — Он нашел в ней забавную игрушку, хотел повеселиться, а вышло так, что… Она стала для него кем? — тихий смех невольно вырвался из груди. — Скажи, что это не так, что у меня просто разыгравшееся самомнение и всё, что я сейчас говорю, неправда. Скажи это. Я не хочу думать, что во мне ты нашёл того Синдбада, которого сам когда-то давно утопил в собственной тьме. Но ответом была… Тишина. Я чувствовала, как страх кривит уродливую улыбку. Как по клыкам этого монстра стекает яд, как его глаза смотрят на меня, голодно и пожирающе, как страх прячется в моей собственной тени, острыми когтями охватывая невидимое лицо Синдбада, как заостряет его взгляд и мысли, затачивает незримым лезвием душу и извращает. — Синдбад… — прошептала я; прижалась, обняла, положила голову на плечо, чтобы схватить собственный страх за раскрытую пасть. — Скажи, что это — ложь. Прошу тебя… — я потянула край ленты, и длинные мягкие волосы распустились, щекоча мое лицо. — Почему ты молчишь? — прозвучал прерывистый вдох, и руки короля сомкнулись у меня за спиной, обнимая в ответ. На что это было похоже? Почему я начала все это? Зачем вообще полезла в эту историю? Не знаю, но… Этому человеку я хочу помочь. Если Аладдин поможет мне, я постараюсь помочь Синдбаду. Он мне не безразличен. Иначе сопротивляться страху я не смогу. Он был притягательным, привлекательным своим сложным, беспросветным «я». Он был самой сложной головоломкой, которую я встречала. Такие люди всегда проходили мимо: я не замечала их, они — меня. Улыбки, ужимки, недопонимание, неприязнь — ничего дальше этого, а после человек терялся, как только я заворачивала за угол. Синдбад же… — Я свернул не туда? — хриплый голос слился с окружающим сумраком, но тихий вопрос, обращенный к самому себе, остался без ответа. — Иди, — вдруг сказал он, тихо и спокойно, — ты, кажется, в купальню собиралась. Что ж… — Ты всегда можешь прийти ко мне, — я выдохнула, блекло улыбнувшись в пустоту, и ушла, подхватив вещи. Ему не нужна помощь? Хорошо. Найдётся и тот, кто будет выше него. Кто будет выше нас всех. И тогда Синдбад поймет. Даже если будет поздно. Никогда не любила головоломки, так пусть же и эта останется неразгаданной. Он свернул за другой угол — нам давно не по пути. Липкие, мерзкие руки вцепились в мои плечи, на миг останавливая, но я тихо выдохнула: свистящее дыхание изполосованной души Синдбада я в силах пережать, и пока это остается неизменным, я буду играть. Мне тоже не нужна его помощь, и лишь бесконечная игра заставляет с упоением смотреть на этого человека, а игру эту закончить одна только смерть. Пора признаться и тебе. Я обернулась, но Синдбад все так же сидел, не издавая ни звука.* * *
— Судьба… — весело протянуло существо. — Это громкое слово людишки придумали только для того, чтобы оправдывать свои ошибки. Ну, — задумался он, — вот представь: вышла бы ты замуж за того истерика, — он хитро улыбнулся, смотря на её возмущенное лицо. — А он таким же невменяемым и остался. Ты будешь говорить, что судьба такая у тебя, а на деле ты знала все с самого начала, просто признавать не хотела. Но кто ж виноват, если судьба. Понимаешь? — Да, — кивнула Аватиф. — Но что тогда та судьба, которую может видеть Давид? — Ну, — он усмехнулся, — об этом мы поговорим, когда ты познакомишься с Лейлой. А пока брысь отсюда. Аватиф только возмущенно взмахнула руками, сдерживая негодование. Какую чушь он снова несет? Она никогда не любила головоломки.* * *
Я медленно шла к башне Овна, с блаженством пропуская сквозь пальцы непривычно короткие мокрые волосы, и широко улыбалась. Не находя прежней длинны, рука соскальзывала вниз, и это ни с чем не сравнимое ощущение раз за разом рождало новую волну странного веселья. Я наконец отстригла свои длинные, прекрасные волосы. И я чувствую… Свободу. Голова гордо вздернута, походка лёгкая, спину приятно щекочут стриженые концы. Я наконец избавилась от чужих волос, но отсекла не все, не до конца отказалась от наследия Аватиф. Я не смогу избавиться от магии, а от посоха уже пыталась: он возвращался, по чьей-то воле не покидая меня, и третий глаз, красной звездой расцветший у меня во лбу, вывести из своего тела я просто не смогу, но и он — бесполезное украшение, привлекающее лишнее внимание. Это она, девушка из снов, передала мне свои несчастья вместе с обликом, но бремя её я нести не собираюсь, так что… Рано или поздно я найду способ уничтожить посох, а вместе с ним меня покинет и она. Я прерывисто вздохнула, ощущая прилив такой желанной, безудержной, пьянящей свободы. Может я действительно создала все эти рамки сама, и призрак Аватиф не преследует меня, но сейчас… Сейчас все эти рамки, все эти незримые оковы сожжены вместе с прекрасными чёрными волосами. И больше никогда меня не достанут. Полная, большая луна, зависшая напротив дворца, покрывала всё своим завораживающим мерцающим светом. Мне совсем не хотелось идти в башню. Даже к Като. Я хотела насладиться торжеством правительницы ночи, взлететь, ощущать прикосновения прохладного морского ветра и слышать резвый свист в ушах. Понимать, что никто теперь не властен надо мной. Прочь, Аватиф. Тебе больше не место в моей жизни. Я осторожно притронулась к искрящейся лунным светом стене. Сделать шаг, чтобы войти, слишком сложно, и я не могу пересилить себя: тихий вздох. Утром я обязательно встречусь с Като и провожу её в плаванье. Я… Телепортировала посох. По руке прошелся холодок, и я крепче сжала его, любуясь жемчужным блеском месяца. Подняла посох, накладывая его на луну, и тихо хихикнула. Почему я чувствую себя так… Волшебно. Потому что ураган в голове превратился в бриз. Тихий шум витал далеко-далеко, не тревожа, и… Я вспомнила смуглое детское личико, усыпанное крупными веснушками; серые глаза, искрящие детской любознательностью; третий глаз, скрытый за растрепанной челкой, — я вспомнила девочку из Запечатанных шахт, запретных пещер, куда обычные люди давно уже не суются. И я поняла, что чувствую её. Она плела свою куколку. Улыбалась. Вновь взяла меня за руку и повела за собой, минуя людей, повела прямо к пещере, где стояли пугающие одним своим видом статуи четырех человек, сидящих на простых каменных тронах. Но были ли они людьми на самом деле? Они вновь глядели на меня, осуждающе и с призывом. Смотрели, толкая на отчаянный шаг, толкая прямо в пропасть неистовым сиянием драгоценных глаз, и мерзкие шепотки наполняли голову. Опутывали, связывая руки мерцающими нитями, перевязывая глаза, и приковали к земле, превратившись в тяжелые цепи. — Умри! — яростно зашипели голоса, слившись в единый крик, и сотни рук толкнули меня в бездну. Я замерла, когда смогла сдержать вскрик, понимая, что зовущие статуи — наваждение, а падение в пропасть не больше, чем головокружение, и прерывисто выдохнула, увидев впереди выпавший из рук посох. Жемчуг в переплетениях золотого месяца сиял, переливался тёплым светом, излучая магой, и я вздрогнула, понимая, что над собственным магой я не властна. Нет… Нет-нет-нет-нет-нет-нет!!! Такого не могло произойти! Я… Я не могу… Я знала, как кончает волшебник, не способный контролировать собственный магой. И снова умирать я не желала. Я не хочу умирать! Бушующий магой, вырываясь из протоков, причинял почти физическую боль, подтверждая: скоро и мое тело не подчинится мне, уничтожив само себя. Я кинулась к посоху и подорвалась, побежав к башне Пурпурного льва. Бежала, бежала и бежала в сокровищницу, нестабильным магой разрывая в клочья все барьеры, испаряя их, приводя сложные формулы в негодность, и, когда я наконец открыла заветную дверь, упала к ковру-самолету, спешно разматывая его. — Ксантос, — прошептала я, притронувшись к ковру в четной попытке влить магой. — Ксантос! — слеза капнула на переплетения красивого узора, и артефакт нехотя взлетел. Пытаясь стереть слезы, я успела схватить сияющий посох и вылетела в дверь, через балкон попадая в резкую прохладу улицы. Распаленное за мгновения тело сжалось, но я только крепче вцепилась в грубую ткань — в моё спасение, до боли сжимая проклятый золотой посох. Ветер нещадно бил в лицо, а нестабильный магой то с невероятной скоростью разгонял артефакт, вызывая жгущие глаза слезы, то постепенно садил, лишая подпитки, но, подлетев к водяному куполу, окружавшему всю Синдорию, я без тени сомнения произнесла одно единственное слово, посохом пронзая барьер. — Та-вас. В формулы потоком влился магой, переполняя его, и, почувствовав смертельный покалывающий холод в руках, я направила ковер дальше, хватаясь за край, пока сзади… От силы заклинания разрушающий барьер уничтожил трехуровневый водяной купол, охранявший Синдорию верой и правдой, пробить который смог один лишь Маги. Треск голубых треугольников диким шумом отдавался в голове ещё несколько секунд. Барьер осыпался, взрывался мыльным пузырем, сразу же поселив переполох в стране, и я только поджала губы: проблемы. Но… Мои гораздо важнее и приоритетнее, потому что умирать я не хочу, и что-то незримое подсказывало мне лететь прямо к четырем окаменевшим монстрам, одним своим взглядом способным вогнать в пучину беспросветного мрака. Однако одна соваться я туда не намерена. Рей уж точно поможет мне вовремя смыться оттуда. У него реакция быстрая, так что в случае чего он отправит нас в Ксантос. В безопасный дом, в теплые объятья друзей, в тот единственный родной очаг, который всегда меня укроет. Сколько раз мы доказывали друг другу свои чувства? Я не могу вспомнить, но, утирая собирающиеся в уголках глаз слезы, мне пришлось признать: о безопасности я могу забыть.* * *
— Рей! — с ходу выбив дверь ногой, нечаянно выбивая её из петель разбушевавшейся магией силы, я закричала на всю таверну, скользя неспокойным взглядом по работникам, убирающимся после прошедшего рабочего дня. — Ух ты, кто к нам пожаловал. Новый имидж? — усмехнулся Ник, в приветствии махнув рукой. — Наш малыш на задании. — На задании? — глухо повторила я, игнорируя гневные взгляды. — А он?.. — Недавно. Вернется нескоро, — коротко ответил он, протирая стол. — Но зачем нужен он, когда есть я? — парень соблазнительно подмигнул, и я закусила губу: а не опасно ли брать простого человека туда? Хотя… — Действительно, — улыбнулась я, пряча за спиной мелко дрожащие от нестабильного магой руки. — Тогда пошли, — это же Никиас, и он столь же удивительный, как его имя, так что он не пропадет. Меня бросит, но сам не пропадёт. Я не должна впутывать его в свои проблемы. Сдерживая неожиданный поток магой, уже было хлынувшего во все стороны, я приложила руку к губам. Меня затошнило, но я только слабо улыбнулась. — Все хорошо? — спросил Ник сразу, как мы вышли из таверны. — Ты вся белая. — Я всегда белая, — тихо хмыкнула, дергая парня за руку и заводя за здание. — Залезай. — Оу, — он взобрался на ковер. — Ты кого ограбила? — он аккуратно провел рукой по красивому узору, присвистывая, и заторможенно перевел взгляд на меня. Я глубоко вздохнула, влажными ладонями сжимая жесткий ворс, и постаралась влить магой, но сдержать его мне не удалось, и мы подлетели слишком резко, относительно спокойно полетев по воздуху прямо к Запретным шахтам, изредка опускаясь вниз. — Короля Синдории, — ответила я на вопрос ошалевшего Ника. — С тобой там всё нормально? Он медленно повернулся ко мне, смотря на меня круглыми от страха глазами. — Со мной? — тихо переспросил он. — Со мной — да! А вот ты ебанулась окончательно! — в голос просочились визгливые нотки, но он продолжал делать вид, будто не боится высоты. Я только усмехнулась: и от кого он скрывает? — Скажи, что это была шутка! Неудачная шутка! — Нет, — ухмылка стала шире. — Я у него во дворце ещё и жила, — окончательно добила я парня, слабо улвбаясь: тошнота не проходила. — Бля-ядь, — прошертал Ник, но тут же с коротким вскриком схватился за край ковра, когда он дернулся вниз. — Куда мы вообще летим? — вдруг спросил он, сделав какие-то выводы. — Я с тобой никого грабить не со… — Скажем так, — прервала я его, с трудом подавляя очередной порыв магой, и ковер резко дернулся вперед. — Если в ближайшее время я не доберусь до Запретных пещер, то, скорее всего, разорвусь на сотни кровавых кусочков. Брови парня стремительно взлетели вверх. — Хах, — неловкая улыбка медленно расползалась на его лице. — Ха-ха, — его смех вызвал на моем лице улыбку. — Та-а-к, я не знаю, в какое дерьмо ты уже успела вляпаться, — пораженно сказал он, зачесывая мешающую челку назад, — но после этого «приключения» мы оба вернемся домой, и ты расскажешь мне с Реем всё. Всё, ясно? — милая улыбочка на лице Никиаса вдруг зажгла его прекрасные голубые каким-то дьявольским светом, и я только покорно кивнула. Давно пора. Они мне не чужие. Но Като я трогать не собираюсь. Раз уж Ника с Реем впутала в свои проблемы, так пусть хотя бы девушка радуется возвращению в семью. Счастливое неведение ещё никому не навредило. — Держи, — расщелкнув на запястье браслет, я протянула его Никиасу. — Знаешь о святилище в Запретных шахтах? — Да, — ответил он, застегивая артефакт. — Жуткое местечко, — он как-то невесело усмехнулся. — Мне нужно туда, но… — я замялась, подбирая правильные слова. — Я не могу контролировать магой, — глаза Ника расширились: он знал, чем такое кончается. — Так что, если вдруг что-то, мне нужно, чтобы кто-то смог нас быстро телепортировать. У меня есть этот браслет, так что все должно пройти без проблем. — Почему ты думаешь, что там может что-то случится? — сощурился Ник. — Мало кто суется в эти пещеры, да и землетрясений там не бывает: потолки не обрушатся. — Да, но… — я поджала губы. Не сказать же, что с некоторых пор я стала редкостным параноиком, потому что меня преследует дух давно разложившейся бабы, а я из-за него попадаю в такую пиз… — Считай, просто интуиция, — смазанно ответила я. — Как же, — хмыкнул он, — снижайся давай, мы подлетаем. Я кивнула и направила магой в глаза, чтобы увидеть землю, но, не сумев совладать с потоком, зрение мое стало слишком острым, и я схватилась за заболевшую голову, но все равно разглядела выжженную пустынную землю. — Держись крепче, — сказала я Нику, стараясь понемногу ослабить подачу магой, но… — Посадка обещает быть жесткой. Мы буквально рухнули вниз, потому что магой разлетелся в пустоту, исчезая из ковра, и, визжа на пару с Ником, я в последний момент четко произнесла спасительную формулу, вливая магой в гравитационную формулу. — Хафф! Прямо перед землей замерло само пространство, в мгновение уничтожая гравитацию, и руку, в которой я сжимала посох, нещадно затрясло: я потратила много, слишком много магой. Мы со коротким вскриком рухнули наземь. — А можно было поаккуратнее? — прошипел Ник, потирая руку. — Я чуть шею себе не свернул. Он против своих слов обеспокоенно посмотрел на меня, останавливаясь взглядом на руке, которую я мгновенно спрятала за спиной, стараясь убедительно улыбнуться. — Да ладно тебе, — я тихо усмехнулась, подхватывая выпавший посох и стараясь унять дрожь. — Поможешь пройти? Вместо слов Никиас только покачал головой и мягко взял меня за руку, и мы зашли в пещеру. — Уже год тебя знаю, а ты так же продолжаешь вытворять всякую хрень, — прошептал Ник. — Как ты вообще дожила до этого момента? — Хороший вопрос, — тихо ответила я, слабо улыбнувшись, и крепче вцепилась в чужую руку, когда споткнулась о мелкий камень. — Аккуратнее, — парень крепче сжал мой локоть. Техника, которую использовал Ник, принадлежит клану Ямбала, и именно Като обучила нас ей. Пусть сам клан и не состоял из волшебников, в нем есть люди, умеющие просто мастерски манипулировать магой в пределах своего тела. Обострять зрение, уметь видеть в темноте, увеличивать силу, скорость, становиться в прямом смысле непробиваемым, — все это зависит только от внутреннего количества магой человека, и именно поэтому Ямбала — опасный народец, скитающийся по миру, но теперь основавшийся в Синдории, проигрывает фаналисам лишь в ограничениях собственных магических резервов. — Осторожно. Я прижалась к Нику, локтем всё равно задев какой-то каменный выступ, и поцарапалась. Послышалась тихое журчание водопада, и я усмехнулась, подбадривая саму себя. Магой нещадно металось в теле, заставляя ноги подкашиваться. Стопы и кисти захолодели, и я сглотнула вязкую слюну и преодолевая очередной приступ тошноты: ещё немного… — Стой здесь, — сказал парень, отпуская меня, и через мгновение я услышала звук сыплющейся насыпи. — А теперь аккуратно: присядь и съезжай вниз. Я тебя словлю. Я осторожно села на корточки, рукой находя край дороги, и, выставив ногу вперед, медленно спустилась к парню, который помог мне встать. — Почему бы тебе не сделать светляк? — после короткого ругательства спросил Ник, и я поняла, что он наступил в протекающий здесь ручей. — Хочешь быть поджаренным заживо? Послышался удрученный вздох. — Тогда пошли, — сказал он, помогая перешагнуть мне ручей, и через несколько шагов мы шагнули на мост. Я сразу же схватилась за канат сбоку него, боясь рухнуть в пропасть, но Ник притянул меня ближе, давая понять, что все хорошо. Тогда я почувствовала, как знакомый импульс прошелся по телу: мы прошли в разлом. Я прерывисто вдохнула ускользающий воздух. Жизнь в подземном городе кипела как раньше. Все такие же счастливые жители неспешно двигались по улочкам, изредка обращая на нас внимание, и я со странной смесью самых разных чувств смотрела на людей, невольно выискивая в толпе маленькую девочку. — Хей, — отдернул меня Ник, и я часто захлопала глазами, фокусируя взгляд на парне и приходя в себя. — Пошли в святилище, — мы неспешно зашагали сквозь толпу. — Я быстро, — вдруг сказала я. — Конечно быстро, — ухмыльнулся парень, — тебе потом всё это ещё объяснять нужно. Я слабо ухмыльнулась в ответ, сдерживая очередной поток рвущегося магой, и на миг мне показалось, что все, абсолютно все жители обернулись ко мне. Но город продолжал свою неспешную жизнь, и, не дрогнув перед входом, я вошла в святилище, напоследок сжимая ладонь Никиаса. Я вернусь. Парень уверенно улыбнулся, закатывая глаза, и прислонился к стенке снаружи, наблюдая за городом. Те же неровные истоптанные ступени. Те же каменные стены. Тот же холодный свет, не имеющий истоков. Та же мертвая тишина, призывающая к смиренному безумию. Время здесь застыло. Застыло для статуй. Возможно, и они когда-то были людьми, навсегда замершими в этой пещере. Парень с яркими, сочными изумрудами-глазами смотрел на меня с убийственным безразличием, раскинувшись на каменном троне, в изголовье которого бойко мерцал селенит. Юноша, подпирающий голову и смотрящий своими бледными зелёными бериллами будто бы на пустое место, смотрящий с насмешкой, вальяжно сидел на каменном троне, который венчал алый, жгучий рубин. Мужчина, который ослепительным янтарем взирал уничтожающе, прямо и неумолимо, властно ухватившись за края подлокотников трона, в изголовье которого судной ночью, незримой угрозой бледно мерцал фиолетовый агат. Девушка, фривольно закинувшая ногу на ногу, раскинувшаяся на троне с безразличной к остальному миру ухмылкой, смотрела зеленым апатитом в душу, растаптывая её. Её трон был украшен крупной жемчужиной. В голове все встало на свои места. Селенит, рубин, агат, жемчуг. Четыре человека, витающие в моих снах. Три мужчины и одна девушка — Аватиф. Четыре величественные статуи, при взгляде на которое у меня не помутился рассудок, не всплыли воспоминания, но дышать стало легче: магой присмирел. Я не знаю, почему я пришла сюда. Зачем. Для чего. Но холодные каменные глаза, пышущие суровостью, внушали странный покой, и я закрыла глаза, улыбаясь. Я знала, что минута такого спокойствия даст ответы на все мои вопросы.* * *
Саша открыла глаза. Маленький телевизор, пара уровневых полок с наградами и фотографиями, мерно тикающие часы, отбившие первую минуту девятого, — ничего нового. Это — её старый дом, не холодная пещера с жуткими статуями и светом, исходящим из самых недр каменных стен, нет, но девушка почему-то не удивилась. Она с трепетом провела золотисто-прозрачной рукой по шершавой стене, хмурясь от того, что она стала странным призраком, задевая скол, который сама когда-то сделала в своем новом доме. В той жизни. В жизни, которую она успела забыть. Часы отбили вторую минуту, когда Саша обернулась к кухонному столу. Она помнила это утро: обворожительная мама, сидящая в объятьях теплых лучей, её прекрасные рыжие волосы, тихо наблюдающий за своей вновь расцветшей женой Эдвард и она сама девяти лет, скучающая по уехавшему отдыхать брату. Деревянные ложки с тупым стуком били по дну красивой посуды, чай дымился волшебным маревом, осторожный запах мяты мягко дурманил. — Ма-а-ам, — вдруг сказала заскучавшая малышка, — мне такой сон снился! От ломанного английского Саша с улыбкой поморщилась. — И какой же? — мягкий, чарующий голос Марии разрезал тишину кухни. — Мне снились волшебники, — ответила девочка. — Они были странные и разноцветные, — маленькая Саша замялась, обдумывая свои слова. — Ну. У них были разноцветные головы. То есть волосы, да, — она утвердительно кивнула. Часы отбили вторую минуту, и Саша, увлеченная воспоминанием, вздрогнула. Контур её тела поплыл вслед за коротким движением. — Снова ты свои книги про волшебников читала, — вздохнул Эдвард. — Как там… Гарри Поттер? — Да нет же, — проворчала девочка. — Это были совсем другие волшебники! Гораздо круче этого Поттера, — в голос девочки закрались новые нотки, подозрительно похожие на презрительные. Саша вновь усмехнулась, вспоминая свою неприязнь к самой популярной книге для подростков своего времени. — Хорошо, — мать девочки, прекрасная женщина Мария, мягко улыбнулась дочери. — Расскажешь нам о своем сне? Девушка закусила губу, смотря на счастливую семью. Укор отравленным лезвием врезался в сердце: ей стало стыдно за то, что она почти забыла про свой дом, и она обняла себя полупрозрачными руками. — О чем сон был? — спросил Эдвард, накалывая кусок яичницы. — Не помню, — сокрушенно вздохнула девочка. Часы пробили третий раз, и Саша сморгнула искрящиеся слезы, но, когда она открыла глаза, за столом уже никого не было, потому что и самого стола больше не было. Мария, Эдвард, малышка Саша исчезли. Остался только тихий шорох часов. Саша в начинающейся панике обернулась назад, но самих часов, как и стен, не оказалось. Она была в бесконечном сером пространстве, суженном таким же золотисто-прозрачным туманом, каким была и сама Саша. Белый пол, отражающий её, и одинокий свет, освещающий одну лишь маленькую девочку, безотрывно смотрящую на саму девушку, навлекал смутную тревогу. Она со смесью непонимания и любопытства смотрела на улыбающуюся малышку. Это была она, девятилетняя Саша, растрепанная и смотрящая на взрослую себя пустым насмешливым взглядом, которая вдруг повернулась к возникшему из ниоткуда огромному зеркалу, и сама Саша, сглатывая несуществующую слюну, медленно подошла к девочке, заглядывая в зеркальную поверхность. Бледная кожа, тусклые глаза, непослушные чёрные волосы, отросшая чёлка, выбивающаяся из красивой прически, заведенные за спину руки, простое серое платье, — в зеркале отражалась всё ещё маленькая Саша, но у той, зеркальной её версии, ярким пятном посреди сплошной серости выделялся красный третий глаз. Несуществующие часы пробили в четвертый раз, когда золотистый туман пышными волнами начал подбираться к ним. Зеркало исчезло, но повернувшаяся к Саше девочка была тем непохожим отражением. Она мило улыбалась девушке, протягивала к ней руки. Рот её открывался и закрывался так, будто девочка что-то говорила, но кроме неясных шепотков Саша ничего не слышала. Вдруг руки малышки рухнули вниз. Глаза сверкнули недобрым блеском. Девушка дёрнулась назад, спотыкаясь о собственные ноги, и, оглядываясь вокруг себя, наконец поняла, что сейчас золотисто-прозрачный туман сомкнется вокруг неё. Открытый третий глаз девочки и собственные золотисто-прозрачные руки мелькнули перед её глазами в последний раз.