Dark Lights

Тишина обволакивает меня, я чувствую эту пустоту, некую безысходность. Я знаю, что должна сделать, знаю, чего хочу, но все это кажется лишь пустыми фантазиями. Я не могу подойти к Шеннону и сказать то, что он хочет услышать. А он не сделает первый шаг, ведь мужскую гордость еще никто не отменял. Я сижу в своей гримерке. Вот уже полчаса я смотрю на свое отражение, гипнотизирую его. Чего я пытаюсь добиться? Пытаюсь убедить себя, дать себе волшебного пинка, чтобы все-таки осмелилась подойти к Шеннону? Возможно, я просто снова прячусь в себе. Такое состояние стало настолько привычным, что уже и не хочется совершать хоть какие-то попытки, чтобы избавиться от этого одиночества. Я просто устала. Конечно, все было проще, когда в моей жизни не было никого, кого я могла бы полюбить. Я была одна, и меня это устраивало. Все эти любовные переживания я испытывала лишь тогда, когда слушала чью-нибудь до слез пробирающую песню. И это было то, что мне нужно, ничего более. В конце концов, Лермонтов писал о том, что пережил, благодаря прочитанным книгам, ведь при его здоровье у него не было возможности жить полной жизнью. Возможно, я всегда буду задаваться вопросом, почему встретила Шеннона Лето, почему именно ему отдала свое сердце. Проще всего будет сказать, что именно судьба привела меня на тот кастинг, где 30 Seconds to Mars отбирали себе группу для разогрева. Но не судьба толкала меня в объятия этого страстного барабанщика, не судьба заставляла мое сердце биться быстрее. Во всем виновата я. Я позволила чувствам овладеть мною. Но так ли плохо, что я наконец почувствовала что-то настолько светлое и невероятное? Возможно, я всегда буду благодарна Шеннону за те счастливые мгновения... Но что делать теперь, когда в груди пустота, постоянно сменяющаяся болью? Я не знаю. Не знаю, что чувствовать, что думать, что делать. Я не знаю, как жить дальше. Есть много разных способов разрешить эту ситуацию - забыть, уехать, сменить род деятельности, чтобы никогда не пересекаться с Лето, или молить о прощении и надеяться, что меня простят и поймут. Было бы проще, если бы я могла решить, каким путем пойти. Ох, если бы знать, что будет дальше, как лучше поступить! Мне бы сейчас не помешал мудрый совет матери или отца. Но у меня больше нет семьи, нет наставников, и мне приходится все узнавать на собственном опыте и ошибках. Вдруг в памяти вспыхнули слова, что я услышала сегодня за обедом: "Доверься ему. Он сильный - вместе вы справитесь с этим." Возможно, Джаред прав - я не должна решать все одна, я обязана поговорить об этом с Шенноном. Но как же сложно решиться на этот шаг! Да, я трусиха, и меня это устраивает! Да, я не боюсь выступать перед тысячами фанатов, но меня пугает перспектива разговора по душам с человеком, который может растоптать мое сердце, оставив мое жалкое тельце умирать в болезненных конвульсиях. И снова я посмотрела в отражение своих карих глаз. - Чего молчишь, Линда? - обратилась я к своему отражению. - Не знаешь, что мне делать? Я тоже не знаю, - вздохнула я. Еще в течение нескольких секунд я побуравила взглядом кареглазую блондинку с невыносимо грустным и напряженным выражением лица и встала с кресла. Пора бы уже переодеваться и гримироваться, в общем, готовиться к очередному концерту. Фанаты будут недовольны, если я раскисну окончательно и отменю концерт. Я шла по коридору за сценой. Впереди у меня было еще несколько минут, чтобы собраться с мыслями перед выступлением. Снова приятная дрожь пробежала по всему телу. Знаете, ничто не сравнится с тем чувством, что испытываешь, когда толпа скандирует твое имя, поет твои песни и смотрит на тебя глазами, полными обожания и преданности. Я знаю, что многие из них спустя год или два забудут меня, но сейчас они здесь, со мной. У нас есть эти несколько минут, и мы ни на что их не променяем. Кто-то резко потянул меня за руку, и в следующую секунду я оказалась в темной кладовке. Кто-то сильно прижимал меня к стене, и вскоре я узнала эти руки. Боже, как же я скучала по ним! - Прошу, скажи мне это, - шептал Шеннон, прислонившись своим лбом к моему. - Скажи мне, что все это правда. Скажи, что ты поешь то, о чем думаешь, что чувствуешь. Я, как наивный дурак, хочу, чтобы все это оказалось правдой. Его ладони держат мое лицо, его лицо так близко, а эти страстные губы... Боже, как хочется заткнуть их поцелуем, чтобы этот идиот больше не говорил таких глупостей! Я люблю его, люблю всем сердцем, просто сказать об этом не могу. Но он так боится поверить мне, снова разочароваться во мне. - Это правда, - шепчу я, чуть прикрыв глаза от наслаждения. - Ты не дурак - я действительно чувствую это. Прошу, поверь мне. Его карие глаза смотрят на меня. В них, даже в этой темноте, я вижу борьбу. Он хочет верить, но боится. Он не привык любить, не привык признаваться в этом, а потом не слышать ничего в ответ. Я знаю, я сама виновата в этом, но я так хочу, чтобы все это поскорее закончилось, и мы снова были вместе. - Я верю, - шепчет он, и я вижу его улыбку. - Верю! Его губы накрывают мои голодным поцелуем. Казалось, целую вечность я не чувствовала этого. Боже, как же я скучала по этому барабанщику! - Линда? - кричал кто-то за дверью. - Кто-нибудь видел Линду Файер? - Мне пора, - шепчу я, ненадолго отрываясь от этих сладких губ. Шеннон лишь качает головой и снова увлекает меня в поцелуй. Ноги подкашиваются, сердце готово выпрыгнуть из груди. Я готова остаться здесь навсегда, лишь бы только чувствовать его рядом. Но я знаю, что мне пора идти на сцену. Фанаты ждут. - Обещаю, - шепчу я, снова оторвавшись от него. - Я буду твоей, когда мы вернемся в отель. Ты сможешь делать со мной все, что захочешь... - Ты и так моя, - обрывает он меня, снова даря один из своих крышесносящих поцелуев. - Моя, слышишь? - Твоя, - улыбаюсь я. Еще секунда, и он отстраняется от меня, и я чувствую эту ужасную пустоту в груди. Но теперь я знаю, что скоро мы снова будем вместе. Всего через несколько часов... Боже, как же я скучала по моему мальчику!