Безразличие — вот идеал одержимого.
₰₰₰
Темнота окутывала каждое деревце на склоне, а пожухлая трава приобретала всё более насыщенный болотный, перетекающий в грязно-серый цвет. Звёзды скрылись за тучами, пресекая возможность загадать желание. Стоя рядом с обрывом, ощущая этот нестерпимый холодный ветер, он был похож на обычного смертного. Его бледное лицо скривилось, но вовсе не от холода или нестерпимого голода, а от нахлынувшей растерянности и злотворного комка, застрявшего в горле. Словно желчь, он горчил и не давал покоя аристократу, глядевшему на скалистый уклон. — Господин, — нервно начал страж, — мы не нашли её. — Аха… Аха-ха-ха-ха!!! — заливистый гневный хохот эхом отлетал от гор и голых деревьев, возвращаясь обратно диким рёвом. Бессмертные молча переглянулись и вытянулись, ожидая дальнейших указаний. — Так обыщите город! Прочешите близлежащие деревни! Меня не интересует, как, но вы должны поймать её и привести ко мне! Смиренно склонив головы, стражи растворились в воздухе, оставляя своего господина в гордом одиночестве смотреть вдаль. Растрепавшиеся волосы рассыпались по спине серебряными нитями, а атласная лента взмыла в воздух и исчезла где-то в темноте. Отблеск восходящей луны, отражался в алых глазах, где бушевал кровавый океан, созданный из невыносимой жажды и одержимости. Он одержим ей… — Даже представить не могу, что сделаю с тобой, когда найду. «Если уж наметился на запретный плод, то глотай его целиком, чтобы не о чем было сожалеть» — Батори горько вынул из своего сознания брошенные пташкой слова. Он повторил их несколько раз, вспомнил образ самоуверенного ребёнка, который обманул его… Она смогла сделать то, что редко кому удавалось провернуть. Кира сбежала, высокомерно задрав нос, бросив всех, променяв друзей на свободу, и именно это задевало аристократа ещё больше. Девочка готова была рискнуть всем, но в итоге у неё ничего не осталось. Когда нечего терять — ты становишься неуязвимым. Злая шутка эти чувства. Человеческая душа вырвалась из клетки, а монстр, обречённый жить во тьме, остался наедине с потерей и одержимостью. Она отказалась от него так просто, однако он не может выкинуть её из головы. Это ли не победа рыжеволосого чертёнка? Или же это начало её кошмара? — Когда я поймаю тебя, то сломаю и больше никуда не отпущу, — слова, сказанные шёпотом, стали целью его жизни на ближайшие несколько лет. Те чувства, которые он познал сегодня, были не чем иным, как отчаянием и страхом… страхом потерять её навсегда.₰₰₰
Акира два с половиной года спустя
Хорошо прицелившись, я наконец выстрелила и попала прямиком в голову уродливому монстру. С каждым разом всё больше поражаюсь тому количеству крови, которое может вырваться наружу от смертельной раны. Цвет у неё просто отвратительный — сине-зелёная жидкость, вызывающая лишь отвращение. — Отличная работа, — подбадривает капитан, многозначительно подмигивая. Я как обычно закатываю глаза и показываю язык, вызывая смех у Кима. Наверное, заразительный, ведь я улыбаюсь в ответ и невольно морщу носик. На улице довольно прохладно, а осенняя форма вовсе не греет. Всё же я ненавижу холод. Дай мне волю — весь день проваляюсь в постели под тёплым пуховым одеялом. Мы уже около пяти часов обходим город, чтобы найти выживших и отвезти их на базу. Всадники апокалипсиса портят нам жизнь и настроение, лично я их просто терпеть не могу. Почему они такие мерзкие? Сбежав из города вампиров, я сразу же вспомнила о своей боязни насекомых. Именно их мне напоминают чёртовы монстры, от чего к горлу подступает тошнота. Поначалу было непросто, но я преодолела свои страхи и теперь с хладнокровием отстреливаю чудищ. Оказавшись на задании, я часто играю сама с собой. Представляю, будто разрушенные здания стали прежними, пытаюсь вспомнить шум машин и музыку, доносившуюся из открытых кафешек. Вдыхая полной грудью, чувствую запах жаренной курочки в сладком соусе, на кончике языка узнаю её вкус и довольно глотаю… Глупо, не так ли? Прежнего уклада жизни уже не вернуть. Всегда будут вампиры и мерзкие твари, жаждущие сожрать всех грешных людишек. Человечество теперь всегда будет жить словно на минном поле. Каждую секунду ты должен быть готов к удару, боли и отчаянию, следующих за войной, как преданные спутники. Я давно уже уяснила, что сказок не существует. Хочешь что-то получить — будь готов отдать нечто равносильное. Добравшись до дома, кидаю лук на пол и с томным выдохом потираю плечо. Наконец то я в тепле. Скидывая на ходу одежду, залетаю в душ, включая горячую воду сильным потоком. Да-а-а, слишком хорошо. Вода стекает вниз по телу, смывая всю грязь и напряжение. Могу стоять так вечность, отдавшись во власть, хоть и не природной, но стихии… Вытирая капли со лба, смотрю в зеркало и тщательно вытираю волосы, чувствуя, как пижама прилипла к телу, словно вторая кожа. Мои покрасневшие щёки усыпаны веснушками. Они то появляются, то исчезают, так что я даже перестала обращать на них внимания. На секунду дёргаюсь, хватаясь за шею. Дыхание прерывается, а зрачки сужаются. Не могу пошевелиться. Страх наполняет меня, а по телу проносится лёгкая дрожь. Я наблюдаю за собой в зеркале, и через силу делаю вдох и так несколько раз, пока сердце не начинает биться в прежнем ритме. — Их там нет и быть не может, — успокаиваю я себя, но слышу, как предательски дрожит голос. Хватаю со столика стакан и наполняю его водой. Нужно промочить горло. Мне до сих пор мерещатся укусы на шее. Спустя столько времени я не могу отойти от того кошмара. Сколько бы не пыталась убежать, всё равно возвращаюсь обратно. Ощущения настолько реалистичны, что иногда трудно отличить реальность от вымысла. Ощутив прохладу простыни, ныряю под одеяло и укрываюсь с головой. Кайф. Кровать здесь раза в два меньше, чем в особняке Батори, но она намного удобнее и безопаснее. Нужно будет завтра встретиться с Джуном, ведь мы вроде как начали встречаться. Он смышлёный парень, да и отвращения вроде не вызывает. Правда, я до сих пор не знаю, как согласилась на эту авантюру. Дурашка поцеловал меня на дне рождения капитана, а я его не оттолкнула и приняла предложение. Скоро стукнет восемнадцать, хочу попробовать уже хоть что-то… Прикрываю глаза и мгновенно краснею. Почему я вспоминаю этого подонка?! Переворачиваюсь на живот и поджимаю колени, яростно колотя подушку. Само воспоминание о его холодных губах на моей шее, ключицах… Его пальцы, неторопливо блуждающие под моими трусиками и стальные объятья заставляли меня дрожать от желания. Ненавижу его. Всегда ненавидела! Даже после побега не могу отделаться от невыносимого кровососа… Я не хочу, чтобы он нашёл меня, ведь понимаю, что он со мной сделает. Это пугает меня больше всего на свете… Снова проваливаюсь в пугающую до безумия необъятную темноту и тишину. — Мне больно, — хриплый юношеский голос заставляет меня вздрогнуть и обернуться, стиснув ладони на груди. Сзади никого нет. Мелкая дрожь бьёт изнутри, от неё мне никуда не деться. Из раза в раз всё хуже и хуже; мне порой кажется, что я прогневала Богов, раз мне посылают кошмары каждую ночь. Стоит мне моргнуть, и я вновь увижу его. Открыв глаза, упираюсь лбом в бледное и такое родное лицо. На меня смотрят пустые голубые глаза, в которых я готова раствориться. Тёмные растрёпанные волосы перепачканы в крови, а губы шепчут слова, от которых мои ноги становятся ватными, а душа рвётся на части. — Ты бросила меня там, — Дерек делает шаг вперёд и хватает меня за горло, от чего я начинаю задыхаться. Слёзы текут по моим щекам, обжигая кожу. Руки неподъемным грузом прикованы к груди, я не могу пошевелиться и камнем падаю на колени, а Дерек продолжает душить меня с мёртвым выражением лица. Лучше бы он злился и проклинал меня, но он поступает со мной также — убивает без эмоций, от чего становится ещё больнее. Перед глазами плывут воспоминания о тех беззаботных посиделках перед его домом. Тогда я ещё позволила себе быть искренней с ним. Я громко смеялась, позволяла ему обнимать и щекотать меня, словно самому близкому на свете человеку. Спустя столько времени я поняла, как сильно дорожила им… Делаю вдох, широко распахивая глаза. Мне нужно несколько минут, чтобы прийти в себя от очередного кошмара. Лёгкая испарина выступила на лбу, но я тут же забываю про неё. Плавно перевернувшись на спину, обречённо уставилась в потолок, ощущая острую боль около рёбер. Тёплые капли залились мне в уши, но мне всё равно: шумно выдыхаю, молясь, чтоб вместе со стоном сожаление покинуло моё тело. Прикрыв рукой глаза и крепко стиснув зубы, я снова беззвучно плачу, падая в бездну нескончаемой боли…