Скрытая кровожадность

      Музыка из потрёпанного саксофона лилась с периодическим клацаньем из-за царапин на старой пластине. Пыль летала в воздухе, словно рой мух, и оседала на пол, покрывая его тонким, едва заметным серым слоем. Театр так обветшал, что потолок сыпался даже от невесомого шага или слова, брошенного в пустоту. В таком месте опасно находиться, но только не для бессмертных, чьи сердца уже давно не бьются.       Очередная партия в шахматы и бесконечное противостояние фигур. Как за многовековое существование им не надоело играть? Столько избитых схем и предсказуемых ходов, но каждая игра всё же уникальна. Вращая меж пальцев ладью, Кроули скучающе смотрел в окно, обдумывая следующий ход. Давненько они не играли с Феридом в обычную настольную игру. Чаще всего несчастного тринадцатого основателя втягивали лишь в хитроумные кровавые планы, которые заканчивались игрой со смертью и никак иначе. — Ферид-кун, я сдаюсь. Мы уже пятый раз играем — надоело, — швырнув фигурку на стол, рыжеволосый поправил рукав и откинулся на спинку кресла.       Откуда-то снизу доносились отголоски человеческих криков, ехидный смех спутниц Юсфорда и запах свежей крови. Люди прятались здесь от непогоды, но нарвались на группу вампиров, которые были рады непрошенным гостям. Обычно такие потасовки заканчивались кровавым пиршеством, но только не при седовласом командире. Из раза в раз он приказывал пытать несчастных солдат, чтобы узнать, знакомы ли они с рыжеволосой девчонкой с корявым шрамом на левой лодыжке и зелёными, словно изумруды, глазами. — Тебе не кажется, что пора уже сдаться. Вероятность того, что девчонка умерла, довольно высока, — мужчина замолкает, ощущая на себе пристальный взгляд алых глаз.       Кроули достаточно секунды, чтобы понять, что он взболтнул лишнего. Бессмертный слишком хорошо знает этот взгляд. Настолько хорошо, что предпочёл бы никогда боле не видеть его. Ферид оперся локтями о стол и прикрыл глаза, представляя Акиру в белом полупрозрачном платье, которое он приготовил для неё в тот день. Жажда обладать смертной выросла настолько, что Батори даже решил пойти ей навстречу — он готов был поступиться вампирской гордостью и высокомерием, стать чуточку терпеливее и нежнее, чтобы малышка сама захотела стать его. Открыв вино, мужчина наполнил два бокала, украсил комнату свечами и зажёг индийские благовония, отчего комната стала благоухать словно оранжерея с редкими цветами. Впервые Ферид сделал что-то для человека, чтобы ему понравиться… — Я найду её, Кроули.       Аристократ удивлённо дёрнулся. Ветер, ворвавшийся сквозь открытое окно, трепал серебряные волосы, убранные в хвост и перевязанные белой лентой. Лучи солнца едва касались бледной кожи Ферида, так, что он не мог почувствовать их тепла. Кроули напряженно выдохнул и уставился в окно, думая лишь о том, чтобы девчонка никогда не вернулась в Сангвинем, ни за что не встретилась со своим мучителем. Она пробудила в нём самые лучшие человеческие чувства, и сама же обратила их в нечто ужасное.

₰₰₰

      С тех самых пор, как меня нашли в руинах старого города, я обрела то, что давно искала, что занимало все мои мысли и грёзы — свободу от вампирского рабства. Приспособиться к новой жизни всегда непросто, однако я, обладая раздражающим упорством, довольно быстро адаптировалась. Обычная еда казалась самым невероятным лакомством, а разнообразие одежды будоражило фантазию. Мне хотелось узреть все краски мира постепенно, растягивая удовольствие, чтобы оно текло по моему телу, точно раскалённая лава, навеки оставляя свой след.       Мне хотелось жить обычной жизнью до того, как меня взяли бы в армию. Да, без этого теперь никак. Даже если ты бездарь или инвалид-колясочник, это не освобождает тебя от долга перед ЯИДА за все те блага и привычное устройство мира — его иллюзию — которые мы получили. Будь благодарен и сражайся. Первым делом, обретя школьных подруг, я пошла в кинопрокат и взяла несколько фильмов, чтобы насладиться ими в компании. В детстве мы с Ясу засиживались допоздна, и я засыпала у неё на коленях, сладко посапывая. Как же сильно мне её не хватает. Ощущения такие, будто выкачали весь кислород из лёгких и окунули в ненавистную ледяную воду…       Мрачные мысли частенько посещали мою голову, когда я выбиралась за пределы стен, чтобы побыть наедине с собой или же выполнить очередной бесполезный приказ. Всадники апокалипсиса рыскают по городам и деревням в поисках новых жертв, словно дикие оголодавшие собаки, сорвавшиеся с цепей. У них нет дома, нет цели —есть лишь инстинкт выживания, кричащий им об одной лишь потребности — набить своё брюхо. Плевать им на моральные ценности и статус, главное покарать и сожрать.       В моей комнате разбросаны стрелы, вещи и книги — неуместная привычка, ведь в особняке Ферида я даже кровать за собой не заправляла. Словно принцесса или герцогиня жила на всём готовеньком, но в отличие от аристократов, родившихся с золотой ложкой во рту, мне приходилось платить за роскошь. Детство оставило отпечаток в моём сознании — его не вытравить, не смыть и уж точно не забыть. Я научилась приспосабливаться, именно поэтому частенько теряла себя, забывая кем в действительности являюсь.       Первое знакомство с ребятами из моего отряда было до жути примитивным. Нас просто представили друг другу во время тренировки. Я привыкла фальшиво улыбаться, поэтому застыла с нелепой улыбкой на устах, пока Ким не сказал мне, что не потерпит лжи в команде. Именно тот момент стал отправной точкой на непростом пути к обретению настоящих друзей. Ложь была частью меня слишком долго. Я срослась с ней, словно два одиноких дерева, жаждущих воды и света. Они не могут прожить друг без друга и дня — симбиоз является гарантией их жизней. Я не могла отказаться от фальши (столько лет спасающей мою шкуру) в один миг.       Капитан жил за стенами несколько лет, ему тоже приходилось выживать. Между нами было много общего, однако он не потерял ту искренность и доброту, которую я стёрла в пепел ради собственного эгоизма. Ким стал для меня примером и лидером, за которым хотелось идти… Нет, с которым я бы шла бок о бок, гордо задрав подбородок. Его сияние манило к себе всех, даже такие заблудшие души, как я, видели в нём надежду.       Тьма, живущая во мне, не позволила приблизиться к столь чистому человеку. Я не готова была потерять себя снова. Жажда насилия жила во мне всегда… Я уродка. Монстр, жаждущий стать нормальным. Нереализуемая глупость.       Напарница по команде такая же рыжая, как и я. С ней я часто зависала на стрельбище, где познавала азы убийства. Мирта крайне легкомысленная особа, поэтому я не удивилась её неразборчивости в парнях. Вернее, со временем перестала обращать внимание на её бурную личную жизнь. Весь полигон молодых парней таскал ей конфеты и кучу бесполезной фигни, которая в конечном итоге складировалась в моей комнате. Жаль выбрасывать то… Именно Мирта научила меня стрелять. Когда я беру лук в руки, то чувствую необъяснимое спокойствие. Каждый выстрел дарит блаженство и разрядку. Наверное, взять в руки именно это оружие, было одним из лучших решений в моей жизни…       И наконец Джун, сжимающий меня в своих объятьях. Он медленно оттягивает мою нижнюю губу, затем нежно целует. Сильные руки всё крепче сжимают мою талию. Из лёгких вырывается тихий стон удовольствия. Мне нравится, когда Джун прижимает меня к себе и ласкает без всякого принуждения. Я зарываюсь пальцами в его пшеничных волосах, и он урчит от удовольствия. Я знаю, что это его чувствительная зона.       Думаю, он сразу влюбился в меня. В день нашего знакомства ветер нещадно трепал мои волосы, а капли дождя падали на плечи; я выглядела замёрзшей и уставшей. Именно в этот момент Джун накинул свою ветровку мне на голову, обмотав рукава вокруг шеи. Невинный жест и добрая улыбка поразили меня до глубины души. Нет, я не влюбилась в него, но мне захотелось быть нужной.       Чувствую лопатками холодную стену и невольно ежусь, продолжая целовать его мягкие губы. Наши языки переплетаются так страстно, что дыхание напрочь сбивается. Я чувствую его возбуждение и желание обладать мной, отчего внизу живота зарождается приятное тепло. Приятно быть кому-то нужной. Открываю веки и испуганно дёргаюсь, с силой врезаясь в стену. — Чёрт, малышка, ты в порядке? — взволнованный голос проносится прямо над моим ухом. — Д-да, просто потеряла координацию, — вру я, нелепо облизывая губы. Он поверил и довольно прильнул ко мне, протискивая руку под кофту. Длинные пальцы умело ласкают мою грудь, отчего соски мгновенно твердеют, а тело рассыпается в лёгкой волне расслабления.       Всего на мгновение, но я увидела его. Моего совратителя и надзирателя в одном флаконе. Вместо радушного и верного Джуна я представила ненавистного кровопийцу. Я давно сошла с ума, но это уже перебор. Почему ты не исчезнешь из моей памяти? Как стереть тебя раз и навсегда из своего сознания? Почему я до сих пор вспоминаю твои прикосновения?..       Нежный поцелуй в щёку отвлекает от навязчивых мыслей. Джун спускается ниже, и я таю… Он проводит языком вдоль ключицы; ток бьёт меня с головы до пят и я инстинктивно выгибаюсь, наклоняя шею вбок. Да-а-а, я чувствую влажный кончик языка возле моей сонной артерии. — А-а-ах, — несдержанно стону я, мгновенно краснея. Слышу упоенный смешок в мою шею.       Джун лишь слегка прикусил мою кожу, оставляя засос, однако такие манипуляции доводят меня до кипения. Воспоминания о былых ласках обрушиваются на меня градом. Мышечная память разгоняет кровь, а жажда испытать порочное наслаждение всё растёт. Я хочу, чтобы меня укусили. Хочу, чтобы растерзали мою кожу. Я хочу ощутить его клыки, боль и холод, загущающие её. — Эй, голубки, сколько можно вас ждать, — слышим охрипший голос капитана и мгновенно отлипаем друг от друга. Джун недовольно цокает и поправляет ремень. Замечаю румянец на щеках и кончиках его ушей — он явно смущён и чертовски возбуждён. Мой пронырливый взгляд опускается ниже, я вздёргиваю брови и улыбаюсь. Джун делает всё возможное, чтобы не смотреть мне в лицо. — Всё в порядке, это же естественно, — подбадриваю я его с лёгкой тенью иронии. Обожаю издеваться над ним. — Эх, я просто с ума от тебя схожу, малышка. Твой несдержанный стон — отвал всего… Почаще теперь буду ставить тебе засосы, — он чмокает меня в губы и забирается по пожарной лестнице к капитану и Мирте, оставляя меня внизу.       Игривое настроение мгновенно улетучивается. Я снова лгу ему, но от самой себя сбежать невозможно. Вместо Джуна я представляю совсем другого мужчину, ведь только тогда я могу испытать остроту прикосновений и немыслимую дрожь по всему телу. Я отвратительный человек. Мои желания нельзя назвать нормальными, невозможно дать им здравую оценку, но и скрыться от них нереально. Словно айсберг я болтаюсь на поверхности и никак не уйду на дно океана, где мне стало бы хоть чуточку легче переносить собственное безумие.       Запахиваю пальто и аккуратно застёгиваю тугие пуговицы — возиться с ними всегда непросто. Вдыхаю морозный воздух и утыкаюсь в пасмурное небо. Прекрасное. До апокалипсиса мне дела не было до облаков, невообразимых пейзажей, в общем и целом, я не зацикливалась на деталях. Не было ценности в цветах, деревьях, сладких пончиках и свободе, которую я теперь ценю больше собственной жизни. Потеряв всё это, я изо дня в день пыталась вспомнить детали своей квартиры, нашей с сестрой комнаты. Как же страшно мне стало, когда я не смогла воссоздать в памяти вид из окна моей спальни, точный рисунок на моём любимом платье и лица родителей. Я просто хотела увидеть их ещё раз, заснувших в обнимку на диване. Хотела снова почувствовать запах свежих пончиков, посыпанных сахарной пудрой…       Жажда вспомнить была настолько сильной и необходимой, что я могла часами сидеть с закрытыми глазами, напрягая свою память до предела. Я так и не вспомнила ничего из того, что хотела бы запомнить навеки. Поклявшись себе не забывать больше ни единой детали, я загнала себя в яму и собственноручно закопалась землёй. Теперь я помню практически всё. Только вот воспоминания отнюдь не приносят мне радости, а забыть их уже не получается.       Главный палач, обрубающий все пути к отступлению, уже стал частью меня. Он поработил мою душу, искалечил моё тело и психику. Я боюсь. Так отчаянно страшусь увидеть Ферида вновь, что готова бежать днями и ночами на износ, лишь бы он никогда не догнал меня. Однако другая моя сторона просто нуждается в нём. Вампир всегда был смыслом моей мести. Я существовала только для того, чтобы отомстить ему. Я привязала его к себе, не заметив удавки на собственной шее. Хотела, чтобы он прочувствовал сокрушительное поражение во всей красе. Банальный план побега отчасти был придуман лишь для того, чтобы ущемить его гордыню. Переиграть его! Никогда бы не подумала, что он так сильно привяжется ко мне.       Лютый страх окатил и меня, когда я поняла, что сама завязла в его сетях… Страх и наслаждение — две несовместимые вещи, до сих пор преследующие меня в кошмарах и наяву…       Несколько часов спустя мы наконец добрались до очередного жуткого местечка и заняли позиции на крышах. Наша основная цель — прикрытие. Поверьте, никогда бы не подумала, что буду спасать чьи-то жизни, упиваясь моментом. Стрельба для меня не просто работа или хобби — это кайф и адреналин, пульсирующий по венам. Я чувствую себя поистине живой, когда натягиваю тетиву… — Метко и спокойно. Никакого лишнего шума, — Ким как обычно проповедует нам одно и тоже, словно воспитатель в детском саду. — Если обстановка накаляется, мы уходим так же незаметно. — Ка-пи-та-а-а-а-а-ан, сколько можно, мы же не маленькие дети, — Мирта улеглась на землю и прижала винтовку к плечу. Она настоящий ас. Навряд ли есть люди, стреляющие лучше неё. По крайней мере, я таких не встречала. — Именно поэтому ты и Акира постоянно рвётесь в бой, зная, что можете умереть? Мы не атакующий отряд и никогда им не будем. Наша задача всегда оставаться в тени, — ворчит как обычно, но за это я его и ценю. — Ладно-ладно, только замолчи.       Закатывая глаза, она постоянно задирает подбородок и высовывает язык. Меня всегда это забавляло. Перекидываюсь с Кимом парой фраз и жду, когда они с Джуном уйдут на свои позиции. Как истинный любитель романтики, мой очаровательный парень шлёт мне воздушный поцелуй, и я отвечаю тем же, чувствуя неловкость. Никак не могу привыкнуть к таким штукам.