Personal Jesus

Но где, черт возь­ми, Су­ини? Лора понимает все первая; бросается на рыжеволосую коршуном, пару раз бьет по лицу — она же сумасшедшая, звенит у Элис в ушах, ты никак ее в чувство не приведешь — а потом останавливается, плечи ее дергаются, и Элис с ужасом понимает, что она плачет; незваная гостья никак не реагирует, у нее в зрачках будто море разлито, настолько она безмятежная и спокойная, а затем глядит на Элис в упор, заставляя нервно сглотнуть и отступить. Проводник взглядом буквально прожигает, и Элис сдается, делает к ней шаг, но не знает, что сказать — 'эй, а где наш друг?', 'почему ты здесь?', 'где твои охранники?' — девушка смеется слишком низко, здорово диссонирует по ушам, и Элис кривится, а затем, услышав всхлипы за спиной, резко оборачивается и прижимает к себе Лору; ее хрупкое тело едва не рассыпается по запчастям, Элис чувствует, как сердце щемит. Лора цепляется в ее запястья будто случайно, но кожу прокалывает — Элис уже даже не закатывает глаза, привыкла; подумаешь, шрамы останутся, зато она может пользоваться магией — рыдания не заканчиваются; Элис даже подумать не могла, что Лора и Суини так близки, да, конечно, связь между ними заметна даже беглым взором, но она была готова спорить на что угодно, ибо верила, когда придет время, Лора отдаст их Тени забесплатно и даже не оглянется, уходя в мир Ищеек. Когда дверь внизу щелкает, рыжеволосая даже не дергается, а вот Элис вскидывает руки — что ж, если ей придется защищать троих, она справится, просто не может не — но Суини с разодранным лбом появляется настолько внезапно, что она не успевает ничего сделать, зато Лора успевает: вихрем проносится мимо, бросается на шею и шепчет что-то на ухо, прижимаясь губами слишком близко; Проводник губы хмурит, отбрасывает волосы назад — у нее на шее шрамов столько, что Элис даже не хочет думать, откуда они, что за зверь мог оставить подобное — и мешком падает на землю. Элис ожидала чего угодно, если честно, и конвульсий, и белой пены изо рта, и диких воплей, но девушка ее удивляет — пальцы отбивают бит по полу, но это все; Суини обнимает Лору и даже не думает помочь несчастной, поэтому Элис садится рядом с ней, укладывает голову к себе на колени и начинает укачивать: в том, другом мире, она часто успокаивала Квентина. Проводник распахивает глаза резко, хватает Элис чуть выше предплечья и смотрит куда-то повыше плеча; 'за тобой смерть бродит, Куинн, я бы на твоем месте Тени на глаза не попадалась. Та, которой ты доверяешь сильнее других, погибель тебе принесет'. Элис дергается, из хватки вырывается и едва не смеется, правда, смех этот больше на суицидный был бы похож; та, которой доверяешь? Если это про Джулию, то Проводник ошибается — Элис никогда в жизни бы ей не доверилась. Суини хмыкает, переводя взгляд с Лоры на Элис и обратно, и Элис пожимает плечами — Лоре она тоже не особо планирует доверять. — Ну и что ты видела? — Суини садится рядом и заглядывает прямо в зрачки, между ними какая-то нить невидимая, и Лора это чувствует; смотрит затаенно, подобно дикому зверю, так и разорвала бы горло острыми ногтями, если бы рыжая не была им нужна. — Скажи мне, Лидия. — Она не одна в нашем мире, как ты и думал. Одну мы потеряли сегодня, других надо найти. Сам знаешь зачем. — Лидия смотрит на Элис, ожидая реакции; давай, девчонка, догадывайся, думай, ты же умная самая, ты же первая догадалась помощь найти. Элис информацию переварить не может: одну мы потеряли утром? Кэди…? Эта Кэди была не копией, эта Кэди была их, настоящей, из сороковой Петли? Джулия убила свою лучшую подругу и даже не поморщилась, она действительно решила избавляться от всех неугодных ее новому Богу? Элис никогда не верила Джулии — слишком уж часто она крутилась вокруг людей, что ей априори не принадлежали — но принять то, что Джулия стала наемной убийцей, ей сложно. — Сколько моих здесь? — Голос дрожит, но Элис знала, что ввязалась в войну, и из нее обязательно нужно выйти победителем. — Меньше, чем ты надеешься. И твоей любви среди нет, — Лидия никак не реагирует, просто говорит: сухо, безэмоционально, будто читает с листа информацию о людях, что никогда ей не нравились; это понятно, она их и знать-то не знает, но Элис едва изнутри не взрывается: прояви хоть немного уважения, ты говоришь о моих друзьях, между прочим! Элис себя куклой чувствует: надо найти всех остальных. Это первоначальное. И лишь потом можно будет узнать, зачем они все Суини. — Мы найдем их, Элис. Доверься нам. — Суини улыбается уголками губ, и Элис улыбается ему в ответ невольно; конечно, они найдут, вот только в каком состоянии? В виде пепла, как и Кэди, или в виде сломанной души, как ее саму? И ведь, если честно, трудно представить, что будет лучше; не зря бракованное отправляют в утилизацию, часто они портят даже самый лучший расклад. Элис ложится на спину, закрывает глаза и дышит полной грудью, пока ниффин внутри отрывает голову от пульса и анализирует; иногда Элис рада тому, что делит тело с кем-то по-настоящему опасным: она, по крайней мере, не одна. Лидия что-то разъясняет Суини — Элис не может понять, что за язык она использует — Лора ходит из угла в угол, бормоча проклятия и какие-то угрозы в пустоту; Солнце опаляет ее роговицу, но он где-то за чертой, пока они в относительной безопасности. Элис не может понять, что же такого опасного в Отмеченных, коль их боятся сами Боги? Они явно не пойдут на штурм, не переиначат всю систему, не свергнут тех, кто даровал им силы — это глупо, да и слишком неразумно; Элис знает, что люди, пусть даже и самые умные, не способны работать вместе — из-за малейшей ссоры весь план полетит к чертям, а виновник еще и веселую песенку будет напевать. — Ну что, Элис, ты согласна? — Что? Элис распахивает глаза, резко садится и хватается за Лору, сидящую рядом; план она, конечно, прослушала, когда шушукаешься со своим вторым 'я', трудно быть внимательной на сто процентов. Лидия закатывает глаза, и это у нее получается так идеально, будто она всю свою жизнь репетировала перед зеркалом; Элис даже не может предположить, на сколько процентов она близка к истине. — Ты должна привести к нам свою подругу, она сейчас вместе с моим конклавом, — Лидия говорит, не повышая голоса, и никаких эмоций в ней не чувствуется; будто она перегорела когда-то, впала в равнодушие и вылезать из него не собирается. // Марго вскидывает голову, когда тучи начинают сгущаться. Джексон, сидящий рядом, лишь переплетает их пальцы: он ее никому не отдаст, пусть даже умереть придется.