Ты здесь, бог хитрости? Это я, Тони

Если бы прогулка по Атлантик-Сити со скандинавским богом и его сводным братцем входила в вишлист Тони, то ее можно было бы смело вычеркивать. Время за три ночи, когда они, наконец, взбираются на крыльцо дома, и Тони набирает код от двери. С четвертой попытки. Мозг официально приказал долго жить, что как нельзя лучше соответствует ощущениям тела. Все, чего Тони сейчас хочет, — принять горячий душ и лечь спать. — Мы в твоих хоромах? — спрашивает Тор. — Формально — да. Мы в неких «хоромах», и заплатил за них я. Но живу я не тут. — Тони неуклюже шарит по стене, пытаясь вспомнить, где выключатель. От лишенных осязания металлических пальцев толку мало. — Когда пару лет назад я появился на радарах Щ.И.Т.а, его агенты завели дурную привычку вторгаться в мою жизнь разными оригинальными способами. Ради тишины и покоя я сделал то, что сделал бы любой разумный миллиардер. — Выключатель. Ну наконец-то. — А именно: обзавелся ничем не примечательными домами в шести разных штатах. Чтобы сделки нельзя было отследить до меня, я заключил их на имена своей родни и доверенных работников. Теперь при виде подъезжающего седана Коулсона, который ни с чем не спутаешь, я могу сбежать сюда, в Майами или в Феникс… Это мой план «Б». Дом оформлен на мою кузину Кэти, но она проводит тут всего пару уикендов в году. Тони по очереди щелкает выключателями — сначала во всем холле, потом в гостиной, на кухне и в коридоре, что ведет в спальни. — Спящая красавица еще в нокауте? — Локи по-прежнему без сознания, если ты об этом спрашивал, — отвечает Тор. — Да, именно об этом. Тащи его сюда. Лед неплохо потрудился над одеждой Локи. Все, что на пляже замерзло и пошло трещинами, теперь превратилось в клочья. В своих серых лохмотьях Локи напоминает сирот из книг Диккенса. Стоит Тору уложить Локи на кровать, как тот стонет и поворачивается на бок, сворачиваясь клубком и прикрывая лицо руками. — Что, приятель, проснулся? — спрашивает Тони. Локи не отвечает, и Тони, пожав плечами, поворачивается к Тору. — Думаю, на этой ноте можно разойтись. Дадим Локи отдохнуть. Вряд ли у него хватит сил на что-то, кроме сна. И у меня, честно говоря, тоже. Покараулишь его немного? Душ, пара часов сна — и я тебя сменю. — В этом нет нужды. — Тор отстегивает что-то от пояса. Ремень, думает Тони, но тот оказывается… цепью? Да, точняк, цепью с кандалами на концах. Тор защелкивает один на щиколотке Локи, а другой — на рукояти своего молота. — Отдыхай, Тони Старк. Набирайся сил. — Тор кладет молот на пол. — Это удержит Локи. Он что, серьезно?! — Э-э, не похоже, что так ему будет трудно сбежать. — Цепь сию выковали в Асгарде для того, чтобы сдержать Локи. Ее звенья зачарованы, и магия не позволит ему ни сломать их, ни выскользнуть. — Я про то, что цепь пристегнута к твоему молоту, который можно просто взять и... Что за чертовщина?! Молот не движется. Тони старается изо всех сил, нарастающих, благодаря костюму, по экспоненте, но не может поднять его. Не может оттащить, не может сдвинуть. Даже пошевелить не может. Молот с тем же успехом мог бы быть вмонтирован в земное ядро. — Ты издеваешься? Это штуковина что, из темной материи сделана?! — Мьёльнир подвластен лишь мне, и никто иной его не поднимет. У молота есть имя?.. — У него даже имя есть? Тор хмурится, но не отвечает. — Ну и славненько, — говорит Тони. — Раз Локи не может сдвинуть молот, то мы обзавелись пленником. — Не лучшее решение — удержать Локи с помощью магии и молотка, опровергающего законы физики. Впрочем, все сегодняшние решения не отличались продуманностью и здравым смыслом, и принимались скорее по наитию. Так что это — лишь вишенка на торте. С такими мыслями душ и кровать кажутся еще привлекательнее. — Увидимся утром, — говорит Тони. — Возьми из шкафа одежду, если устанешь таскать… — Тони неопределенно указывает на доспех Тора. — Вот все это. Не стесняйся. Если голоден, то на кухне найдутся энергетические батончики или крекеры. Уборная в конце коридора. Спокойной ночи. — Спокойной ночи, Тони Старк.

***

Тони снится чудесный сон. Он дома, в Малибу, нежится на солнышке у бассейна с выпивкой в руке. Пеппер стоит у трамплина в соблазнительном розовом бикини и пытается заманить его в воду. Вот это жизнь, думает Тони. Идеал. Какого черта я зациклился на спасении мира, когда мог бы жить вот так? Жаль, что вечно так продолжаться не может. Рядом оказывается агент Коулсон и, словно туча, заслоняет собой солнце. Пиво в руке превращается в Тессеракт, а шезлонг оборачивается вокруг тела, превращаясь в костюм. — Вы нужны нам на базе, мистер Старк, — говорит Коулсон. — Что, прямо сейчас? — Прямо сейчас. Тор вот-вот спалит кухню.

***

Тони просыпается под визг пожарной сигнализации и запах гари. На часах — половина седьмого, он проспал меньше трех часов. Голова раскалывается. — Вот гадство, — рычит Тони, скатываясь с кровати. Какое прекрасное начало дня. Когда он входит на кухню, Тор уже заткнул сигнализацию — просто выдернул из стены и выбросил во двор. Может, Тони было бы не все равно, будь он не таким сонным, а так — решение его устраивает. По крайней мере, кофе готов. Тор указывает на хрустящую массу, которая, видимо, раньше была замороженными оладьями. На его пальцах красуются следы от ожогов. Больно, наверное. — Доброе утро, Тони Старк. Я приготовил завтрак. — Да, по шуму я так понял, — говорит Тони. Вопрос на миллион: что в Асгарде за техника такая, если Тор справился с суперсовременной кофеваркой, но не с обычной сковородкой? Но есть вопрос и поважнее: что в Асгарде с дресс-кодом, если Тор считает, что для завтрака сгодится и обмотанное вокруг бедер полотенце? — Итак, — говорит Тони, проглотив первую порцию кофеина, — наверное, ты не расслышал, как я вчера сказал не стесняться и поискать в шкафу одежду? — Да, припоминаю такие слова. Благодарю. — Ага, Кхм. — И как бы сказать повежливее? — Знаешь, вот в чем дело, — продолжает Тони, наливая себе еще одну кружку кофе. — Мужики в Америке обычно носят штаны. Тор кивает. — Постоянно. Тор снова кивает. — Вылезаешь утром из постели — надеваешь штаны. И не снимаешь весь день, пока снова не ляжешь. А если снимаешь, то только для того, чтобы принять душ или надеть другие штаны. Или шорты. На крайняк. — Понимаю. — Вот и славненько. Отсюда возникает вопрос: почему ты без штанов? Нахмурившись, Тор опускает взгляд на полотенце. — Я собираюсь одеться, когда придет время покидать хоромы. — Кажется, ты пропустил в моих объяснениях самое важное. Про то, что штаны надевают, когда вылезают из кровати. — Я бы так и сделал, если бы мы принимали гостей. Или если бы с нами были дамы. Но пока тут только мы — ты, я и Локи, — не вижу причин утруждаться одеванием. — А-а. — Команде суперспасателей меньше двух дней, а они уже спорят об униформе. Что ж, вопрос обсуждению не подлежит. — Давай так. Новое правило дома: штаны не обсуждаются. Если ты не в спальне и не в ванной, то на тебе должны быть штаны. Зелено? Кажется, Тор собирается возразить какой-нибудь асгардской нелепицей, но Тони быстрее: — Мой дом — мои правила. Если мы когда-нибудь заглянем к тебе, я обряжусь в набедренную повязку и буду так разгуливать по кухне. Но здесь, на Земле, мы носим штаны. Приоденься, бро. На этом все. Тор не в восторге, но одеться согласен. А его обидки Тони как-нибудь переживет. Тем более что обижаться Тор уходит в спальню, захватив с собой полотенце. — Правило штанов касается и Локи, — кричит Тони ему вслед. — А то увижу чего лишнего, и как мне потом с этим жить?

***

План следующий: после завтрака Тони едет в город, чтобы закупиться всем необходимым. Он за рулем оставленного кем-то в гараже «Мицубиси», на нем ковбойская шляпа и авиаторы — достаточно, чтобы убедить окружающих: мажор обыкновенный, смотреть и разговаривать не обязательно. Лучшая из возможных маскировок. Тор в это время дома — выведывает информацию у Локи. Сейчас они соперничают с Щ.И.Т.ом в гонке за Тессерактом. Да, у Щ.И.Т.а полно средств и ресурсов, зато у Тони с Тором — тот самый парень, который знает, где эта чертова хрень. Осталось его разговорить. — Ладно, — говорит Тони, сбрасывая пакеты на кухонный стол. — Вот еда. Готовить умеешь? Тор смотрит на плиту с неодобрением. — Э-э, нет. Ты? — Способен соорудить сэндвич или бросить в микроволновку пирожок. В любом разе, я набрал холостяцких запасов — знаешь, такой фигни, которую надо просто разогреть или вообще можно прям из пачки есть. Тут парочка замороженных пицц, консервы, тушеные бобы, арахисовая паста, хлеб, ветчина и моя любовь, — Тони замолкает, чтобы вытащить коробку, — коричные подушечки. Обязательно попробуй. — Почему на сих кусочках хлеба изображены лица? — спрашивает Тор. — Это, мой друг, одна из величайших тайн вселенной, — говорит Тони. — Ей мы займемся в другой раз, потому что сегодня на повестке дня у нас проблемы посерьезнее. — Тессеракт. — В яблочко. Локи что-нибудь сказал? — Нет. — Покачав головой, Тор бросает взгляд в сторону гостиной. Видеть сквозь стены Тони не умеет, но слышит бубнеж телевизора. Видимо, Локи сейчас там и, судя по звукам, смотрит дневное мыло. — Локи не стал говорить со мной. Не произнес ни слова. — Хочешь, чтобы я с ним поболтал? — спрашивает Тони. Пожалуйста, скажи «да». Я провел утро, как придурок разъезжая по округе и слушая орущих в супермаркете детей. Теперь моя очередь поорать. — Не знаю, улыбнется ли тебе удача, но попытаться ты можешь. О, да. Да, он попытается. Потому что грош цена всей операции по спасению Локи, если они не заставят его раскрыть карты. — Сделаю, что смогу, — говорит Тони. — Тебя пока назначаю главным по кухне, так что сооруди мне сэндвич с ветчиной. Меньше майонеза, больше горчицы. — Но я никогда не… — начинает Тор. — А я никогда не допрашивал плохих парней, — перебивает Тони. — Сегодня просто день новых горизонтов и открытий. Прояви фантазию. И, между прочим, — добавляет он, подняв большие пальцы, — мне нравится твой новый прикид. Штаны тебе идут. Продолжай в том же духе. Интересно, знают ли в Асгарде, что такое сарказм? Тор хмурится, будто пытаясь понять, говорит ли Тони серьезно. Быстро оглядывает свою одежду — серые треники, короткие ему минимум на шесть дюймов, узкую, выцветшую футболку «Лэйкерс», — и моргает. — Э-эм, спасибо?..

***

Как Тони и думал, Локи в гостиной — лежит на диване во вчерашней позе, свернувшись в клубок, словно кот, и отвернувшись от идущей по телику фигни. Из одежды на нем… полотенце. Блин. Что не так с этими асгардцами? Поверх его ног лежат серые штаны, на плечи наброшена футболка Зимних Олимпийских игр 1998 года. Но под ними — лишь растреклятое полотенце. Влажные волосы налипли к шее. Похоже, Локи засунули в душ без его согласия. В общем и целом, Тони рад, что во время этого шоу его не было дома. — Сдается мне, ты пропустил беседу о правилах этого дома, — говорит Тони, садясь в стоящее рядом с диваном кресло, куда Локи не дотянуться — умирать Тони не хочется, а кто знает, что тот выкинет? — Так что придется мне попросить тебя одеться. — Будь добр, убейся, Тони Старк, — рычит Локи. Не эти слова Тони хочет от него услышать, но разве он ожидал чего-то другого? Нет. А так — хоть какое-то начало. — О, да ты умеешь говорить! Славненько. Горжусь тобой. Ты сделал большой шаг к выздоровлению. — Выздоровлению, — повторяет Локи с насмешкой в голосе. — Ага. Вчера ты почти умер, забыл уже? И я спас твою задницу. Дважды. Сначала вытащил из тюрьмы, потом франкенштейнул. По доброте душевной и с огромный риском для себя, должен добавить. Теперь по элементарным правилам приличия ты мне обязан. По гроб жизни обязан. Но если расскажешь, где спрятал Тессеракт, можешь считать, что мы квиты. — Да, конечно. Это меньшее, чем я могу отплатить тебе за сии подвиги. Тогда Тони и понимает: в Асгарде с сарказмом отлично знакомы. Локи выпрямляется — рывками, медленно и неуклюже. Его движения одеревенелые. Похоже, каждое из них причиняет боль. Дюйм за дюймом, Локи заставляет себя сесть, сбрасывая на пол футболку и штаны, отталкивает в сторону цепь, пристегнутую к щиколотке. Усевшись, приподнимает плечи и скрещивает руки на груди. Это не скрывает красноречивых следов от ран. Все тело Локи покрыто шрамами. Вот только таких шрамов Тони никогда не видел. Мерцающие, жемчужно-белые, они пятнами складываются в хаотичные узоры, на которых кто-то словно сиреневую и голубую краску разбрызгал. Некоторые перемежаются с глубокими порезами, где кожи просто… нет. Что бы ни оставило эти шрамы, к Щ.И.Т.у и Нику Фьюри оно отношения не имеет. Мать твою, да оно вообще не имеет отношения к этой планете. Что бы это ни было, оно такое сильное, что может нанести вред бессмертному. С таким Тони еще не сталкивался. Тони мог бы поиграть в угадайку, но решает, что сейчас не время и не место. — Что с тобой сделали? — спрашивает он. Его голос звучит не так твердо, как ему бы хотелось. Слишком виновато. Слишком вовлеченно. — Какое тебе дело? — Такое. Я рискнул всем, чтобы спасти тебя, так что хотя бы скажи, от чего я тебя спасал. — Ты ответил не на тот вопрос, Тони Старк. Я спросил, «какое тебе дело»? Почему ты озаботился моим «спасением»? Почему решил, что должен меня спасти? — Мне не нравятся методы Щ.И.Т.а. На губах Локи появляется улыбка. — Ты по-прежнему отвечаешь не на тот вопрос. — А ты по-прежнему не ответил на мой вопрос о том, где спрятал Тессеракт. Локи молчит, все еще улыбаясь — скорее, даже ухмыляясь. Тони откидывается на спинку кресла и складывает руки на груди, не прерывая с ним зрительного контакта. Локи решил поиграть в гляделки? Ладненько. Тони тоже умеет играть. Для этого надо лишь засунуть жалость и стыд куда подальше, схоронить их в укромном уголке сердца, как и все, что Тони хочет забыть (в его сердце много укромных уголочков), и сосредоточиться на желании врезать этому самодовольному ублюдку. — У меня есть предложение, — наконец говорит Локи, нарушая тишину, но взгляда не отводит. — Я лишь хочу знать, почему ты так озабочен моим благополучием. Ведь ты лично убил сколько — десятки людей? Косвенно — тысячи? Или даже больше? И вот, ты рискуешь жизнью, спасая меня от своих союзников, которым сам меня и отдал. Что заставило тебя передумать, Тони Старк? Ты пролил столько крови — откуда теперь мораль и милосердие? Не могу поверить, что единственной причиной стало твое несогласие с «методами Щ.И.Т.а». Приходит черед Тони замолчать. Он обходится без улыбки. Сказанное Локи — не слова, а пропитанные злобой колючки, отравляющие… чем-то, что течет прямиком в укромный уголочек сердца. Тони не может понять, что чувствует. Вину? Страх? Гнев? Панику? Ненависть? Все сразу, сбившееся в огромный ком дурных воспоминаний и приправленное капелькой унижения? Очень может быть. От них нельзя взять и отмахнуться, они снуют внутри, ломая барьеры, вороша спрятанные тайны и все то, о чем не хочется думать. Никогда не хочется думать. Тони переплетает пальцы, барабанит ими по рукам, со свистом выдыхает, пытаясь игнорировать выступившие на затылке капельки пота. Сохраняй вид спокойного безразличия. — Скажи, какое тебе дело, — продолжает Локи. — Скажи, и… — Он делает паузу, возможно, драматизма ради — ни дать, ни взять, обнаглевшая прима, — и я расскажу тебе что-нибудь про Тессеракт. Мы договорились? — Нет, так дело не пойдет. Сначала расскажи про Тессеракт, а потом я решу, заслуживают ли твои сведения награды. Локи смеется. — Ты мне не доверяешь? — Равно настолько, чтобы держаться от тебя подальше, — говорит Тони. — И пока ты пристегнут к волшебному молотку из темной материи, сделать это проще простого. — Тогда мы в тупике. — Ага. Они в тупике. — В таком случае, не возражаешь, если я вновь прилягу? Как ты мог заметить, мне нужно восстановиться. А лечение таких ран требует колоссальных сил. — Валяй. — Конечно, поговорить мы все еще можем, — добавляет Локи. О, чудненько. Локи снова меняет позу, что требует от него немалых усилий. Он шипит от боли и двигается так же одеревенело. Тони невольно сравнивает его с раненым пауком, которому приходится как-то справляться со всеми конечностями, когда сил хватает лишь на то, чтобы пошевелить одной. Локи ложится, на минуту закрывает глаза и просто дышит. Открывает их, лишь снова прижав колени к груди. Теперь он повернулся лицом к телевизору, так, чтобы смотреть прямо на Тони. Неужели, у них наметился прогресс? — Может статься, я буду более расположен сотрудничать, если ты расскажешь, зачем тебе Тессеракт, — говорит Локи. Да, прогресс налицо. Локи ухмыляется, как какая-нибудь гиена, и бушующий внутри Тони ураган противоречивых чувств стихает. Теперь снова хочется вмазать Локи по морде. — Я прям и не знаю, — говорит он. — Может, чтобы остановить тебя? Не дать захватить мир? Как тебе такой вариант? — Но ты уже остановил меня. Вот он, я — прикованный цепью к твоему дивану и одетый в одно лишь полотенце. И какого хрена он напоминает про это треклятое полотенце? — И я должен поверить, что твои прихвостни не последуют плану без тебя? — Последуют, скорее всего. Но они не перейдут к его заключительной части, пока я не отдам приказ. Не волнуйся ты так. Твоя излюбленная Земля в безопасности. Пока что, — с широкой усмешкой заканчивает Локи. — Почему-то мне кажется, что ты — засранец, которому нравится тратить чужое время, — бормочет Тони больше для себя. Локи смеется и резко меняет тему: — Сколько дней прошло со Штутгарта? — Штутгарт был в субботу, — говорит Тони. — Сегодня — четверг. Вот и посчитай. Улыбка Локи едва заметно ослабевает, и Тони готов поклясться, что на миг высокомерное безразличие на его лице сменяется тревогой. — Я хочу увидеть Тора, — рявкает Локи. — А я хочу, чтобы ты сказал, где Тессеракт. — Мне нужно увидеть Тора. Сейчас. — А мне нужно, чтобы ты рассказал, где Тессеракт. Скажешь — сможешь увидеть Тора. Сможешь увидеть его, поговорить, палочкой потыкать, короче, все, что душе угодно будет. Улыбка исчезает полностью. Локи переворачивается на спину и смотрит в потолок. — Что, не нравится? Решил поиграть в молчанку? Ответа нет, и Тони приходится засчитать молчание за согласие. Вздохнув, он встает. — Ладно, черт с тобой. Можешь увидеть Тора. Может, хоть ему ты скажешь, где Тессеракт. По-прежнему никакого ответа. Локи превратился в капризного подростка. — Никуда не уходи, красавчик, — говорит Тони. — Я пришлю к тебе братца, а потом вернусь для второго раунда. Тони уходит, зная чуточку больше, чем прежде. Локи не обрадовался, узнав, что сегодня четверг. Может, потерял счет времени, пока валялся в отключке? Пропустил дедлайн? Или что-то должно скоро произойти? Интересно, он случаем не облажался? Интрига, интрига. Теперь у Тони столько интересных вопросов, только сиди и думай.