Ты здесь, бог хитрости? Это я, Тони

План не совершенен, но он хотя бы есть. 1. Ворваться в геликарриер и свистнуть Тессеракт. 2. Хм-м... 3. Профит. Ладно, где-то на втором пункте Тор забирает Локи домой, но раз Тони в этом не участвует, то с чистой совестью в свой список дел не записывает. Начало операции назначено на семь вечера. Они готовятся: Тор идет наверх, чтобы снова связаться с Асгардом, а Тони собирает припасы в дорогу — на случай если после первого пункта что-то пойдет не так, и они больше не смогут сюда вернуться. (Что-то почти наверняка пойдет не так.) В рюкзаке с принтом черепашек-ниндзя уже лежат одежда и деньги. Второй рюкзак — с Суперменом — Тони собирается набить едой. Когда наберется смелости зайти на кухню и оказаться наедине с Локи. Ну же, будь мужиком, говорит он себе. Локи снова прикован к молоту и не может двигаться. Ну что он тебе сделает? Чтобы побыстрее со всем покончить, Тони притворится, что ответ на этот вопрос: «ничего». Поэтому он сжимает зубы и отправляется из своей комнаты прямиком в клетку с тигром. Он чувствует на себе взгляд Локи, пока идет к буфету. Едкий, тот разъедает затылок. Хуже только то, что изнутри рвутся слова — нежеланные вопросы, порожденные размышлениями. Вопросы, ответы на которые Тони должен знать. Вопросы, ответы на которые он не хочет знать. Тихо выругавшись раз-другой, Тони оборачивается к своему личному демону. Локи восседает на барном стуле как горгулья, с чего-то завернутая в полотенце. Стол перед ним заставлен пустыми пачками сока. Встретившись с Тони взглядом, он берет ближайшую пачку и, непристойно облизнувшись, засовывает в рот соломинку. — А я тут провизию в дорогу собираю, — говорит Тони, пока с языка не сорвалось чего лишнего. — Пожелания будут? За три дня я не видел, чтобы ты съел что-то кроме вафли. А вафля тебе сил для подвигов не прибавит. — Мне не нравится эта ваша мидгардская «еда», — отзывается Локи. — Один лишь сок еще терпим. — В нем нет ничего, кроме сахара и химии для вкуса. Никакой питательной ценности. Но раз тебе нравится… — То в этом доме найдется еще сахара с химией. — Вот, держи, — Тони бросает через всю кухню пачку коричных подушечек. — Не понимаю, зачем так рвусь тебя накормить, когда сам ты не прочь помереть с голоду. Это я к тому, что не гожусь на роль папочки. Ты сам по себе. Ешь, что хочешь. Ну, или не ешь. В ответ Локи гремит цепью, тянущейся от лодыжки к молоту. — Так бы и сделал, если бы двигаться мог. — О, точняк. — Тони почти готов ему посочувствовать. Почти. — Но уход за магическими существами не мой конек, так что доверю твое кормление Тору. — Тор годится лишь почем зря руки распускать и проводить бестолковые кампании. Доверить ему мало что можно, ибо хитроумием он под стать мухе. — Замолчав, Локи смотрит в сторону лестницы. — Хорошо, что ты пришел, пока Тор занят. Я желаю кое-что обсудить с тобой без его вмешательства. У Тони сжимается желудок. Ну, вот и оно. — Что обсудить? — Этот твой план. Он нелеп до безобразия. Или… не оно. Нет, серьезно? Они наконец-то остались наедине, а Локи из всех возможных тем для обсуждения выбирает такую? Как нормальный человек? — Правда, что ли? — Да. Видится мне, что ты похож на Тора в своем желании бездумно броситься навстречу приключениям. Я же к таким вещам отношусь щепетильно: предпочитаю, чтобы в моих действиях была какая-то видимость структуры. Твой «план» и планом-то не назвать. — Нет, мой план вполне себе, — говорит Тони. — Врываемся, хватаем Тессеракт и валим. Это первая часть плана. А еще есть вторая часть: избавляемся от тебя. Вернее, Тор использует Тессеракт и забирает тебя домой, откуда ты больше не будешь доставать ни меня, ни мою планету. Я же восстановлю свой статус единственного имени в чистой энергии. Хотя если за связь с тобой меня объявят угрозой национальной безопасности, то заниматься восстановлением придется из Сибири. Отстойно получится. Поэтому… Знаешь, что? Скажу-ка я Фьюри, что ты наслал на меня непростительное. Я готов опуститься до трусливой лжи, чтобы вернуть свою жизнь обратно. Может, мне даже будет на руку, если Фьюри перестанет мне доверять и оставит в покое. В целом моя жизнь прекрасна, когда супергеройство не привносит в нее разную хрень. Локи лишь хмурится, и весь его вид говорит: «Прекрати валять дурака». Тони часто видит это выражение у окружающих. С годами распознавать его становится все легче. — Тони Старк, я пытаюсь помочь твоей нелепой затее. — А мне она и такой нравится. Не вижу причин углубляться в детали. Чем подробнее план, тем вероятнее, что все пойдет наперекосяк и мы собьемся с намеченного пути. Фишка в том, что нельзя сбиться с пути, который не намечен. Поэтому… — Тони хлопает в ладоши, надеясь, что Локи поймет: обсуждения закончены. — Давай оставим все как есть. Локи хмурится еще несколько секунд, затем сдается и обращает взгляд на коричные подушечки. — Если настаиваешь, — бормочет он. — Не меня ждет поражение, если сия смехотворная задумка обернется прахом. — Эй, вера творит чудеса. До Тони доносится издевательское фырканье. Впрочем, звук приглушается шелестом коробки с хлопьями, так что сложно сказать наверняка. Пока Тони сует в рюкзак с Суперменом то, что еще осталось в буфете (быстрорастворимая еда, пачка бубликов, копченые колбаски и столь любимый Локи сок), он старается придумать, что сказать дальше. Впрочем, он знает, что сказать, и скорее пытается сформулировать это так, чтобы не выглядеть полным мудаком. Или, еще хуже, ноющей девчонкой. — Так вот, — начинает Тони, закрывает рюкзак и долго теребит в руках молнию. — Я хочу… поговорить о... — Нет, не хочешь, — перебивает Локи, понимая, к чему он ведет. — Если бы хотел, то говорил бы твердо, как мужчина, а не суетился бы в углу, бормоча что-то себе под нос. — Не суечусь я, — бормочет Тони и понимает, что бормочет. Хочется себе врезать. — Позволь мне облегчить твои страдания и закончить разговор за тебя. Сейчас ты скажешь: «Локи, вчера я совершил страшную ошибку». Я отвечу: «Ты в этом уверен? Мне казалось, тебе все понравилось». Затем ты начнешь утверждать, что участвовал в нашем рандеву вопреки своей воле и будешь ошибочно винить в случившемся мою магию и алкоголь, из-за которого не мог принимать осознанные решения. А после я рассмеюсь. Потому что знаю правду. Локи и правда смеется — тихо, утробно. Смех сопровождается его излюбленной и такой привычной дьявольской усмешкой. Звук действует Тони на нервы, и он глубоко вдыхает, пытаясь успокоиться. Куда там. — И что же за правду ты думаешь, что знаешь? Улыбка Локи становится шире. — Я отчетливо помню, что это ты инициировал нашу близость. Ты поцеловал меня. Коснулся моего лица, вот так. — Он кладет палец себе на подбородок. — А потом... — Я совершил ошибку, — тут же отзывается Тони. — Не знаю, что на меня нашло. Не знаю, почему ты пошел у меня на поводу. — Потому что мы этого хотели. Зачем иначе кто-то что-то делает? — Я… — Хотел. Почему эти два слова так коробят? — Иди сюда, — говорит Локи. Тихо. Так, словно просит об одолжении. И, словно делая ему это одолжение, Тони подходит. Кидает рюкзаки на пол у стола, засовывает руки в карманы и весь напрягается, словно готовясь обороняться. — Зачем ты притворяешься, что связь со мной тебе претит? Потому ли, что я — зло, которое ты должен победить? Потому ли, что отчаянно цепляешься за навешанный на меня ярлык злодея? — Нет, — отзывается Тони. — То, что ты злодей, к делу не относится. Как и то, что ты мудак и интриган. Мне претит твоя фантазия о нашем воображаемом романе потому, что у меня есть девушка. — А-а. — Всего один звук, но им все сказано. Локи наклоняется вперед, упирается локтями в стол и кладет подбородок на руки. Его поза переводится как «Такое я уже слышал» вкупе с «Да, приятель, продолжай себя убеждать» и — вишенка на торте — зловещее «А что ты еще не сказал?». — Тогда говори, Тони Старк. Я не собираюсь тебя осуждать. Я слышал подобное столько раз, что ничего нового ты мне не скажешь. Столько раз. Тони потирает шею. Да уж, готов поспорить… Правда, что-то в этой мысли вызывает отголосок вины. Или, может, жалости. Тони засовывает ее куда подальше и наперекор здравому смыслу садится напротив Локи. — Слушай, дело вот в чем. Да, я признаю, что отчасти виноват в случившемся. Но ты виноват больше — из-за этой своей порномагии и навязанных обнимашек. Но и я не невинный аленький цветочек, так что давай оба будем мужиками и разделим ответственность. Хватит валять дурака. Я хочу хотя бы минуту поговорить начистоту. Тони ожидает, что Локи усмехнется, фыркнет, закатит глаза или выкинет еще чего-нибудь в своем стиле. Но нет. Локи даже не приподнимает бровь. Смотрит на Тони так, словно и правда в кои-то веки внимательно слушает. — Я совершил ошибку, — продолжает Тони. — А я редко признаю свои ошибки, так что поверь: это нечто из ряда вон. Так вот, я совершил большую ошибку. Если начистоту, то всю неделю я чувствовал себя паршиво — по многим причинам. А когда мне паршиво, я принимаю паршивые решения. Вот и вчера я принял паршивое решение. Эпически паршивое. Уровня Мона Лизы. И теперь мне еще паршивее. Я застрял в круговороте паршивости. Реакция Локи удивляет. — И почему же тебе так плохо? Удивляют не столько сами слова — спросить такое логично — сколько тон, каким они произнесены. Он не обвиняющий, не издевательский, не провоцирующий. Вопрос звучит просто, почти по-дружески. Наверное, Локи притворяется, чтобы усыпить его бдительность и выведать сокровенные подробности. Ну и черт с ним. Теперь, когда разговор завязался, его легче продолжить, чем остановить. Слишком многое надо сказать. Тони, в общем-то, все равно, кому он это скажет. Главное — снять камень с души, выкинуть все из головы. Он готов понадоедать Локи своей Санта-Барбарой. Если кто и заслуживает скучную и утомительную роль импровизированной жилетки, так это Локи. — Я уже говорил, что у меня есть девушка. И, наверное, говорил, что в последнее время у нас все… — Ужасно. Катастрофично. Непоправимо. Нет, в этом признаваться нельзя. — Не совсем гладко. Мы делаем вид, что все прекрасно, что наша жизнь — романтический фильм про хамоватого бизнесмена, который влюбляется в свою энергичную ассистентку. Но всем известно, что такие фильмы — чушь собачья, и… Я не тяну на бравого героя. Да что там — даже на шаблонного принца не тяну. Когда дело касается серьезных вещей, я — самовлюбленная сволочь с эмоциональным диапазоном зубочистки. А если бы главной героиней была она, то наша история оказалась бы феминистическим фильмом про то, как героиня осознает, что лучше посвятить себя карьере, чем терпеть такого как я. Не то чтобы у нас все плохо — я этого не говорю. У нас бывают и хорошие времена. Просто… мы часто ругаемся. И разочарования хватает. Я умею разочаровывать. Знаешь, что я сказал ей перед тем, как присоединился к нашей Лиге Справедливости? Ребячливо поугрожал, что оставлю ее в Нью-Йорке, а сам перееду в Малибу. На этой ноте мы и расстались. Мило, ничего не скажешь, да? — Образ возлюбленного, что ты соткал вокруг себя, удручает, — говорит Локи. Все еще без ехидства, с настораживающим сочувствием. — Ты так строг к себе. Тони пожимает плечами. — Или пытаюсь подчеркнуть свои немногие плюсы. Может, я и лажаю в отношениях, но по крайней мере я не испытываю по этому поводу никаких иллюзий. Повисает долгое молчание. Локи постукивает пальцами по столу и поджимает губы, словно раздумывая, чего бы такого замечательного сказать, но в итоге произносит лишь: — Хм. — И через секунду добавляет: — Полагаю, своим рассказом ты пытаешься воззвать к моей чести и пристыдить за то, что я угрожаю нарушить хрупкое равновесие твоей любовной жизни? — Нет, — качает головой Тони. — Я другое имел в виду. Но пристыдить тебя было бы приятным бонусом, а чести у тебя так вообще нет. Я рассказал все, чтобы объяснить: вчера я совершил глупейшую в своей жизни ошибку. Я чувствую себя паршиво — паршивее некуда. Что бы ты там ни добивался, я в этом не участвую. Потому что с самого утра молюсь богу, в которого даже не верю, о том, чтобы мои отношения не закончились из-за тебя. Тони ожидает услышать какое-нибудь колкое замечание про «бога», но его не следует. Локи буравит взглядом стол. Молча. — Я знаю, что когда-нибудь они закончатся. Может, даже очень скоро. Опять же — никаких иллюзий. Зачем притворяться, что меня ждет «долго и счастливо»? Я просто не хочу расставаться с ней только потому, что не смог удержать член в штанах и переспал в Атлантик-Сити с межпланетным террористом. Думаю, П… — Имя застревает в горле. При Локи Тони не может назвать Пеппер по имени. — Она заслуживает большего. Куда большего. — Поздновато для таких желаний, — говорит Локи так тихо, что в его голосе не уловить никаких эмоций. — Да, поздновато. Но я еще успею признать свои ошибки и страдать из-за них до конца жизни. Ну как можно упустить такой шанс? Локи снова замолкает. О чем бы он ни думал (а судя по тому, как он ерзает и выкладывает на столе узоры из хлопьев, думает он активно), он держит свои мысли при себе. Было бы легче, если бы Локи заговорил. Сделай он глумливое или язвительное замечание, напряжение бы спало. Сейчас же оно витает в воздухе ощущением незавершенности. После разговора груз с плеч должен был исчезнуть, но нет: кажется, будто он еще ждет своего часа. — Ты ее любишь? — вдруг спрашивает Локи, и один-единственный небрежный вопрос словно обухом бьет по голове. Есть только один возможный ответ. — Ага. Лаконично, хоть и не особо убедительно. Локи поднимает руки — то ли сдается, то ли хочет этим что-то сказать. Фиг поймешь. — Тогда я желаю вам всего наилучшего. — Я тебе не верю, но спасибо. — Я говорю искренне. В кои-то веки. Улыбка Локи не кажется искренней, скорее — самоироничной, хотя, может, так он понимает искренность. Но его глаза… их выражение улыбке не соответствует. Есть в нем что-то темное и жесткое, ускользающее от взгляда. Не хищное, как прежде, но и не менее опасное. Предостережение. Готовность защищаться любой ценой. Тони заставляет себя отвернуться. — Ну, тогда… — Он прочищает горло. — Славно поболтали. Пойду-ка я дальше собираться. Дел еще много, да и костюм надо в порядок привести, и… — Сейчас я заткнусь и перестану притворяться, что не испытываю жуткой неловкости. Надо заткнуться, пока я не сказал то, о чем потом сильно пожалею, например… — Прости. — Вот черт. — За что? — спрашивает Локи. — За то… что я как всегда творю хрень, и если я внушил тебе ложные надежды... Локи вскакивает едва ли не прежде, чем слова слетают у Тони с языка. — Ложные надежды? Мне? Я не невинная девица, чтобы страдать из-за твоих симпатий! Я бог! — А вот и реплика про бога. Кто бы сомневался, что Локи ее рано или поздно вставит. — Ты просто подвернулся мне под руку в нужную минуту. Не льсти себе, считая себя чем-то большим! О, какая бурная реакция. — Вау. Ладно. Намек понял. И… еще раз прости, что машинально включил режим плейбоя. Привычка. К твоему сведению, по опыту знаю, что язвительное «Мечтать не вредно» доносит точку зрения куда лучше, чем горячее отрицание. — С чего бы мне не отрицать то, что я нахожу оскорбительным? — огрызается Локи. Правильнее было бы замять тему. Позволить Локи оставить последнее слово за собой и просто уйти. Тони даже рассматривает такой вариант: может с легкостью представить, как встает и уходит из кухни, сказав напоследок лишь «тогда ладно». Но Локи так легко вывести из себя, а его негодование кажется таким праведным... Тони улыбается. — Потому что, цитируя Шекспира: «Сдается мне, что леди протестует слишком бурно». А тему и правда надо было замять. Яростно рыкнув, Локи бросается вперед. Дальше все случается так быстро, что и не поймешь. Тони кажется, что события разворачиваются примерно так: Локи хватает его за ворот футболки, выволакивает из-за стола и впечатывает в стену с такой силой, что аж искры из глаз летят. Когда Тони пытается пошевелиться, гипсокартон за спиной трещит и ломается. — Ты, Тони Старк, ничто! — шипит Локи ему в лицо. — Не более чем ошметок грязи на бесконечном полотне вселенной, мимолетная вспышка среди древних звезд. Ты не важнее блохи на собаке. Я советую тебе умолкнуть, пока язык твой не довел до греха! Разумное предложение, и Тони согласно кивает, изо всех сил стараясь не морщиться из-за боли в спине. Плечи осыпает дождь из кусков гипсокартона. — Да. Да, ты прав. Я все вышеперечисленное, и лучше мне помолчать. Тони удерживается от упоминаний о том, что до греха его довел язык Локи. Учитывая обстоятельства, умничать сейчас не лучший вариант действий. Локи не в настроении шутить. Он в настроении «сейчас я покажу тебе, о ничтожный смертный, кто здесь главный». Одной рукой он судорожно держит Тони за футболку, другой — за горло и, кажется, вот-вот задушит. Хватка предостерегающе усиливается, словно Локи читает его мысли. Кончики пальцев впиваются в кожу с такой силой, что, наверное, останутся синяки. Ледяные глаза смотрят неподвижно. Тони мог бы отвести глаза (что следовало бы сделать, потому что безумный взгляд Локи уверенности ему не внушает), но когда ты прижат к стенке и будущее твоей трахеи зависит лишь от чужой прихоти, от открытого вызова толку мало. В лучшем случае Тони взглядом даст понять «Я тебя не боюсь», если будет не мигая смотреть в ответ. Хотя он более чем уверен: его сердце стучит так громко, что Локи слышит или даже чувствует его биение на горле. Локи ничего не говорит. Тони — тоже. Игра «кто кого переглядит» продолжается, и медленно, секунда за секундой, ярость Локи остывает. Хватка на горле Тони слабеет, рука сползает ему на плечо. Локи выглядит… спокойнее. — Ладно, — говорит Тони. — Кажется, мы здесь закончили? Ни ответа, ни реакции. — Да, мы закончили. Я… Я пойду. Поэтому можешь меня отпустить… — Он отцепляет от себя пальцы Локи, что удается куда легче, чем он ожидал. Локи не сопротивляется. Но не потому, что остыл — видок у него «подожди-ка, что-то тут не так». У Тони уходит секунда на то, чтобы понять, что «не так». По сравнению со вчерашним, магическое порнокасание практически не чувствуется. Его достаточно, чтобы у Тони участился пульс, а к коже прилил жар, но на фоне бурлящего в теле адреналина эффект практически неощутим. Несмотря на то, что Тони держит руку Локи в своей, пытаясь почувствовать что-то еще, ничего нет. Так что либо Локи завязал со своими домогательствами, либо… — Хм. Кажется, у меня выработался иммунитет к твоей магии. — Этого не может быть, — тихо говорит Локи, медленно покачав головой. — Может и есть. Что бы ты вчера ни делал, оно больше не действует. Посмотри. — Тони раскрывает руку и прижимает свою ладонь к ладони Локи. — Видишь? Ничего. — Он тянется к другой руке Локи, но при прикосновении к голой коже чувствует лишь отголосок вчерашней ударной волны. — Никакой реакции. Или, точнее сказать, никакой реакции со стороны Тони. Потому что Локи… Локи вздрагивает, сжимает челюсть и резко втягивает воздух сквозь зубы. Воспоминание кусочком мозаики расставляет все по местам. — Она действует на тебя, — понимает Тони. Стоит пошевелить рукой, как Локи снова напрягается и широко раскрывает глаза. Невероятно. — Магия действует и на тебя. То, что ты вчера говорил про передачу энергии… сколько отдаешь, столько и получаешь. Оно ведь так работает, да? Чтобы проверить свою теорию, Тони кладет обе руки на предплечья Локи. Реакция не заставляет себя ждать: Локи резко вздрагивает — с его губ слетает тихий стон — и через мгновение сползает на стул, закрывая глаза. Да, так все и работает. Ну и дела. — Ладно, а вот это мне нравится. — Тони знает, что улыбается сейчас как придурок. Ну и черт с ним. Не сказать, чтобы последние дни он владел ситуацией, так что сейчас он рад и малому. И если этим «малым» окажутся позаимствованные порносилы, которые заставят Локи сесть, заткнуться и быть паинькой, то тем лучше. — У меня на магию иммунитет, а на тебя она, похоже, очень даже действует. Что случилось, Ваше похотливое злейшество? Карма за зад цапнула? — Нет, — сквозь зубы выдавливает Локи, — это... Больше ни слова о том, что — «это». Локи роняет голову вперед и глубоко вдыхает — будто пытается успокоиться, медитирует или к чему-то готовится. А вот это может выйти Тони боком. Медитирующих волшебников, наверное, лучше не лапать и не воздействовать на них порномагией. Но не успевает Тони заставить себя отпустить Локи (потому что ну когда еще ему выпадет такой шанс ощутить над ним свою власть?), как Локи поднимает руки и одним плавным движением кладет их Тони на грудь. Не хватает за футболку, как в прошлый раз, не отталкивает. Просто кладет. Осторожно. Мягко. Чувствуется покалывание, растекающиеся теплом. Локи делает еще один глубокий вдох, и ощущение нарастает. Знакомая энергия захлестывает вены Тони, танцует под кожей, кружа по телу, и тяжестью оседает в паху. Еще один вдох — и всплеск магии затапливает все чувства, заставляя колени ослабеть. Тони отнимает руки от кожи Локи, и — вот дерьмо-то! — как же сложно противиться нарастающей животной похоти и разорвать контакт. Но это ничего не меняет. Прикосновения Локи достаточно, более чем. По какой бы причине оно не подействовало прежде, Локи нашел решение и теперь собирался рассчитаться. — И где же твой иммунитет? — мурлычет Локи. Голос к нему уже вернулся. Тони же пока способен лишь мычать в ответ. Локи с мягкой улыбкой приподнимает его лицо за подбородок, но затем открывает глаза, и... На долю секунды Тони видит в них холодную ярость, а потом Локи отталкивает его с силой оружейной отдачи. Тони больно падает на плечо, проезжается по полу и врезается в кухонную стойку. Жгучая боль расползается по спине и рукам и поднимается до головы — от удара разламываются деревянные дверцы. Уже во второй раз с начала этой дурацкой потуги на разговор у Тони из глаз летят искры, а сознание мутится. Он трясет головой, чтобы в ней прояснилось, и та протестующе пульсирует. В ушах звучит полный ярости голос Локи: — Никогда… даже не думай… выкинуть такое снова! Тони со стоном перекатывается вперед и, распластавшись по полу, пытается справиться с тошнотой. Нет, в обозримом будущем он точно не соберется выкидывать ничего такого. Только полный придурок на это решится. Только кретин с суицидальными наклонностями осмелится хотя бы подумать о чем-то в этом роде. Ладно, но если прикосновения и правда действуют на Локи успокаивающе, то, может, этот вопрос и стоит изучить... Тони подождет, пока не разберется в магии Локи получше.

***

Звонок в дверь — не то, что Тони обычно назвал бы неприятностью дня. Максимум — небольшим неудобством, особенно в сравнении с тем, что он только что пережил. Но школьницы с печеньем, религиозные фанатики, продавцы пылесосов и даже убийцы с топором меркнут в сравнении с той, кого Тони видит на пороге. — Агент Романофф. — Он почти добавляет «вот блядь», но решает побыть вежливым. Пока. — Мистер Старк, — сдержанно кивает Романофф. Наверное, Тони следовало бы расстроиться, даже разозлиться из-за того, что Щ.И.Т. так быстро нашел его тайное убежище. Но Тони способен ощущать лишь неизбежность поражения. Мол, это должно было случиться рано или поздно, так неужели он, и правда, удивлен, что случилось рано? Нет. В конце концов псы взяли бы след. И вот они здесь. Перед Тони стоит агент Романофф, она одна и без оружия, а это значит, что в пределах огневой досягаемости их окружает парочка десятков агентов. А где-нибудь неподалеку наверняка еще и джет круги наматывает. — А где вся королевская рать? — спрашивает Тони. — Никакой рати. Я пришла одна. Да, как же. — Почему-то сложно в это поверить. А Коулсон где? На фонаре с биноклем? — Пригласишь войти, или так и будем разговаривать на пороге? Тони отступает и открывает дверь шире, делая знак проходить. — Конечно. Где мои манеры? Давай поболтаем на кухне. — Где ты сможешь сцепиться рогами с Локи, пока я буду думать, что же с тобой делать. Звучит на удивление заманчиво. — После тебя. На Романофф рюшечная блузка цвета морской волны, красиво оттеняющая волосы, и обтягивающая серая юбка, в которой ее попка смотрится еще аппетитнее. При обычных обстоятельствах Тони постарался бы не пялиться в открытую, но раз ему все равно конец, то чего мелочиться? Хуже влипнуть он уже не может, так почему бы хотя бы не воспользоваться ситуацией и не насладиться видом? Завернув за угол, они заходят на кухню. Если Романофф и удивлена, видя за столом Локи, то ничем этого не выдает. Даже с шага не сбивается. А вот Тони удивлен, но только потому, что впервые за последние дни видит Локи одетым. По-настоящему одетым. Словно из ниоткуда (хотя нет, не «словно», а из ниоткуда) тот сотворил себе ладно скроенный черный костюм, черную рубашку и бледно-серый галстук. Даже волосы привел в порядок — швабра на голове превратилась в прическу Дэвида Боуи, ту самую, с которой Локи щеголял на сай-фай тусе в Штутгарте. Для полноты образа ему следовало бы элегантно держать не пачку коричных подушечек, а книгу, газету или на худой конец мобильный, но, как поет Мит Лоуф, два из трех — тоже неплохо. Романофф проходит мимо стола к кофеварке, делая вид, что не замечает Локи. Локи, в свою очередь, делает вид, что не замечает Романофф. Кажется, эти двое сговорились игнорировать существование друг друга. Возможно, когда-нибудь Тони захочется узнать поподробнее, как это случилось (он подозревает, что история напрямую связана со странными шрамами Локи). Романофф не замечает Локи, а вот то, как на нее заглядывается Тони, очень даже. — Как мило, — только и говорит она, включая кофеварку. Ничего другого, судя по всему, она от Тони и не ожидала. — Я бы спросил, не хочешь ли ты чего-нибудь выпить, — отвечает Тони, — но это будет явно лишним, поэтому я перейду сразу к делу и спрошу, зачем ты пришла. — А это разве лишним не будет? — парирует Романофф. — Думаю, мы оба знаем ответ. Я не буду читать тебе нотации о том, что ты помог высоко опасному преступнику сбежать из тюрьмы, из-за чего и сам оказался в розыске. Тони кивает. — Ну и хорошо. Звучит уныло, а таких разговоров я обычно стараюсь избегать. Романофф мимолетно улыбается через плечо, но ничего не говорит — ждет, пока сварится кофе. Потом наливает две чашки и передает одну Тони. — А Локи ты, значит, игноришь? Что, никакого свидания на троих? Как недружелюбно с твоей стороны, Наташа. — Это наши с тобой дела, Тони, — слышится ровный ответ. — Не за чем вмешивать сюда это отребье. — Наши с тобой? Мне казалось, я ясно дал понять, что наш роман был обречен с самого начала, и твои девичьи мечты так и останутся мечтами. — Знаешь, ты почти милый, когда так стараешься. Романофф тянется к своей сумочке, и Тони замирает. Зная Романофф, вероятность того, что она достанет оружие — восемьдесят процентов. (Или даже девяносто). Но нет: она лишь достает старый планшет, кладет на стол и подталкивает его к Тони. Тони расслабляется, хоть и совсем немного. В конце концов, он имеет дело с Романофф, которая явно что-то замышляет. — Взгляни, — говорит она. — Просто нажми на кнопку проигрывателя. Видео уже загружено. Поколебавшись секунду, Тони тыкает в экран. Отрывок из новостей, датированных вчерашним числом, на котором рассказывается, что... Вот черт. ...взрыв в Брейхевенской Национальной Лаборатории прогремел около половины третьего. Инцидент произошел в одном из старых, давно не используемых помещений, хотя по предварительным данным известно, что внутри на тот момент находилось несколько человек. Сотрудники скорой помощи сообщили о двенадцати пострадавших, трое из которых находятся в критическом состоянии. Полиция и пожарная служба пока не сообщают официальную причину взрыва. Предположительно виной могло стать короткое замыкание старого оборудования. Это еще не все. До конца видео остается минута. Объектив камеры перемещается с репортера на разрушенную лабораторию. Смотреть на нее нет смысла — Тони и так знает, что произошло, и обозревание разрушений ничем не поможет. Тони останавливает видео и толкает планшет обратно к Романофф. — Это не я. — О, я знаю. Это сделал Тор. У нас есть весомые доказательства его причастности к взрыву. И доказательства того, что потом он пришел сюда. Так вот как она их выследила. Взрыв привлек внимание Щ.И.Т.а, а потом Тор умудрился засветить свою неуклюжую задницу и привел Щ.И.Т. к порогу. Ну, просто великолепно. Тони со вздохом потирает лоб. Вот эта поза Камасутры ему особенно не нравится. Кто-то налажал, а нагибают его, Тони. — Видимо, не стоит надеяться, что ты здесь только за Тором, а меня оставишь в покое? Ответ Романофф по меньшей мере неожиданный. — Вообще-то нет. Именно за Тором я и пришла. Тебя Фьюри готов отпустить. С твоей стороны требуется лишь немного сотрудничества — отчет и кое-какие формальности. После вчерашних событий и сюрпризов в Брукхейвене — не говоря уже о зачистке, которую нам пришлось там провести, — наши приоритеты поменялись. Нам нужны только асгардцы. Ты можешь идти. Она произносит это так непринужденно, словно и не врет вовсе. Если бы только словам можно было бы верить с той же легкостью, с какой их произносят! — Ладно, — говорит Тони. — Я тебя внимательно слушаю. Условия сделки? — Нет никаких условий. У нас не переговоры. Я пришла, чтобы рассказать тебе о том, что случится, а не водить хороводы вокруг компромисса. А случится вот что: Тор с Локи вернутся со мной на базу Щ.И.Т.а. Тебе мы готовы пойти навстречу и разрешить полететь самому. — А потом? Романофф пожимает плечами — так, словно собирается сказать что-то несущественное. — Ты встретишься с Фьюри — обсудить то, что натворил за эти три дня. Потом сможешь уйти и вернуться в Нью-Йорк, к своей девушке. Вот оно. А Тони все ждал, пока Романофф начнет бить по больному. — Вы и ее втянули в свой крестовый поход? — Пока нет. Не было причины ее беспокоить. Все, что известно мисс Поттс, — сейчас ты на базе Щ.И.Т.а.. Кстати, она дважды звонила Коулсону. Тому уже надоело придумывать, что бы соврать про суперсекретный проект, из-за которого ты даже позвонить не можешь. О, а Романофф знает, куда ткнуть побольнее. — Хорошенько все обдумай, Старк, — немного помолчав, говорит она. — Подумай о том, что делаешь, и о том, ради кого ты это делаешь. Кажется, Коулсон сказал мисс Поттс, что сегодня твой проект завершится. Так что скоро оправдания у нас закончатся. — Ясно. — Тони опускает голову и пялится на руки. — Мне все понятно. — Значит, ты окажешь нам содействие? — Можно минутку поразмыслить? — Конечно. — Романофф переводит внимание на свой кофе — дует на него и осторожно отпивает глоток. — А позвонить? Улыбнувшись в кружку, Романофф молча тянется к сумочке, достает тонкий черный мобильник и подталкивает к Тони. Мобильник, который Тони оставил в геликарриере. Черт возьми, она хоть иногда что-нибудь упускает? — Не за что, — говорит Романофф. — У тебя пятнадцать минут.