Ты здесь, бог хитрости? Это я, Тони

Тони никогда еще так не радовался техасским номерным знакам, которые видит на стареньком ржавом додже, грохочущем по пыльной дороге где-то впереди. Да и неоновая вывеска в пыльном захолустье, мигающая надписью «Мотель “Кози” – есть свободные места», еще никогда не казалось ему такой манящей. Номер «108» — далеко не президентский люкс и даже не семейный эконом, но сойдет и он. Тор укладывает полуспящего Локи на цветастое нейлоновое покрывало, а Тони тем временем осматривает их новое пристанище: выцветшие шторы, скрывающие грязное окно и усеянный дохлыми мухами подоконник, кондиционер, который жалобно скрипит, стоит его включить, старый привинченный к комоду телевизор. Пепельница, телефон и часы приклеены к тумбочке между двумя кроватями. Тони проверяет ящик — Библию ко дну не приклеили. Видимо, хотят, чтобы ее стырили. В уборной — стандартная ванна с непрочной занавеской, отслаивающийся линолеум и одно маленькое полотенце, которым Тони стирает с лица и рук всю пустынную грязь. Мутная бурая вода закручивается вихрем, неторопливо исчезая в забитом стоке. Тони кладет бритвенный набор на полку в уборной, а рюкзаки — в шкаф. Впрочем, шкаф — сильно сказано: ниша в стене у уборной. Никаких дверей, только две дурацкие вешалки, которые даже не снимаются с перекладины. — Ну, — говорит Тони, водя ногой по пятну на ковре, красно-коричневая расцветка которого делает больно, — вы, наверное, привыкли к условиям получше. Но раз уж «Мариотта» в округе нет... — Сейчас нам сгодится и то, что есть, — говорит Тор. — Нужно лишь дождаться, пока восстановится магия Локи. Затем… — Его голос обрывается, и последнее слово повисает в воздухе. — Все еще хочешь отправиться за Тессерактом? — А разве у нас есть выбор, Тони Старк? Тони опускается на край кровати, стараясь не коснуться ноги Локи. «Нет, выбора у нас нет» — вот ответ на вопрос. Тор должен забрать Локи домой. Чтобы забрать Локи домой, ему нужен Тессеракт. Тони, который уже проебал все, что только можно, и сам загнал себя в угол, теперь с ними в связке. (Если дела пойдут так и дальше, то скоро ему придется просить в Асгарде политического убежища.) — Надо пересмотреть наш план, — продолжает Тор. — Если к завтрашнему вечеру Локи придет в себя, то... — Нет. Мой костюм остался в Атлантик-Сити. Без него от меня мало толку. Признание дается ему нелегко, и после того, как слова произнесены вслух, становится только хуже. От Тони мало толку. Да что там — от него вообще толку нет. Без костюма он не может ни летать, ни проламывать стены, бросаясь в безумные приключения с богами межгалактического хаоса. В лучшем случае он будет острым на язык оруженосцем. В худшем — путаться под ногами, пока кого-нибудь (не будем показывать пальцем) не убьют или не покалечат. Или Тони просто оставят позади, даже не взяв в расчет. — Хрень. Хренова хрень. Почему все так… хреново, что б его! — Тони роняет голову на руки и прижимает пальцы к глазам с такой силой, что под веками расцветают психоделические узоры. — Мне необходим костюм. — Жизненно необходим, как вода и воздух. Без костюма он чувствует себя бесполезным, слабым, ничтожным. Черт, да он просто тряпка! Тони с легкостью готов приспособиться к жизни в бегах и сменить роскошный пентхаус на дрянной мотель. Остаться без денег, силы, влияния? Да легко. Тони переживет. Остаться без костюма? Хуже, чем голым — беспомощным. Тони необходим костюм. Не столько его надеть, сколько знать, что тот под рукой, что он здесь. Этой страховки будет достаточно. — Мы недалеко от Малибу. Там хранятся мои старые костюмы. А в Нью-Йорке должна быть готова последняя модель. Но спорю на что угодно — оба места под таким пристальным наблюдением, что стоит голубю на крышу нагадить, как Щ.И.Т. тут же об этом узнает. — Какой же пиздец, понимает Тони и поднимает взгляд. — Как думаешь, Локи может переместиться туда, схватить костюм и по-быстренькому слинять? Тони понимает, что брякнул глупость еще до того, как на лице Тора появляется выражение «да ты, верно, шутишь». Но отчаянные времена, отчаянные меры и все такое. — Ну, если сможем уговорить Локи нас послушать. Сделать, как мы хотим, а потом еще и вернуться. Знаю, отправлять Локи одного за оружием — план не лучший, но других магов в нашей компашке нет, а у меня только что закончились вменяемые идеи. — Я что-нибудь придумаю, — отзывается Тор. — Я бывал в ситуациях и похуже, сталкивался с опасностями пострашнее. Мы добудем твой доспех, Тони Старк, и заберем Тессеракт. Это осуществляемо. Тор говорит так искренне, что Тони невольно ощущает прилив оптимизма. Нужно же ему верить в то, что он не ошибся с выбором, и в итоге все выгорит! — Ладно, поверю тебе на слово. А сейчас… как тебе идея сделать перерыв в геройстве и раздобыть еды? Умираю от голода. К облегчению Тони, Тор в ответ с энтузиазмом кивает. — Согласен. Нам следует поесть. — Отлично. Пристегнешь Локи к молоту? — Нет… Локи переместился, едва я снял оковы. Цепь упала на пол, и я не успел ее схватить, — говорит Тор, словно злясь на самого себя. — Боюсь, нам придется оставить его одного. — Думаешь, с ним ничего не случится? Я говорю «с ним», но имею в виду тех несчастных, кто в здании. — Думаю, ничего не случится. Может, даже хорошо, что сейчас Локи не связан. Чары на цепях сдерживают его магию, а сейчас Локи ей переполнен, и ему надо будет избавиться от нее. Ему будет лучше без цепи. Они оба смотрят на Локи, который лежит на кровати, обнимая матрас, посмеивается и трется лицом о покрывало. Тони морщится. — Да, выглядит он отлично. Или хотя бы безобидно. Пока. — Согласен. Идем на поиски еды.

***

Если вдуматься, то тако, наверное, были не лучшей идеей: все руки перемазаны соусом, а помидоры то и дело падают Тони на штаны. — Надо было брать бургеры, — говорит он Тору, который пытается засунуть тако в рот целиком, чтобы тот не распался. А еще надо было брать салфетки. Но в остальном дела идут неплохо. Валуны на въезде в город — не худшее место, чтобы отдыхать и есть, наблюдая за тем, как закат окрашивает горизонт оттенками оранжевого и розового, пока с востока подкрадывается звездное ночное покрывало. Здесь спокойно. Ни тебе фонарей, ни машин, ни сирен. Ни Щ.И.Т.а, ни Локи, ни угрозы миру во всем мире. Ни телефонов, ни неловких разговоров. Только тако, ящик пива и бутылка виски в бумажном пакете. — Знаешь, а в этом есть своя прелесть, — говорит Тони. — Конечно, я бы лучше сидел дома, но для преступников в бегах — не полный отстой. Прям как в отпуске. Тор кивает и согласно мычит с полным ртом. — Отпуск в техасской глуши. Как ни иронично, но у каких-нибудь хипстеров это наверняка популярно. Почему Локи закинул нас сюда? А не… — замолчав, Тони оглядывается, — куда-нибудь не сюда? — Магия, — объясняет Тор. И только потом сглатывает. — Локи должен перемещаться туда, где бывал. Если перемещаться наобум, то можно оказаться в реке или внутри горы. Думаю, Локи пытался перенести нас туда, куда отправил Разрушителя, но потерял контроль до того, как смог проделать весь путь. Да, звучит разумно, решает Тони, и тут же следом: поверить не могу, что теперь этот бред «звучит разумно». — Тогда хорошо, что он не попытался переместить нас в Штутгарт. А то мы бы сейчас тонули в Атлантическом океане. — М-м-м, — снова мычит Тор, принимаясь за второй тако. — Хочешь пива? Кивок. — М-м-м. — Или чего-нибудь покрепче? — Тони трясет бутылкой в пакете. — Да, — отзывается Тор, снова запихнув в рот весь тако. Делает большой глоток, и выражение его лица стоит риска быть оплеванным. Тору, хоть и с большим трудом, удается сглотнуть, и он тут же сует бутылку Тони обратно. — Блядь! — рычит он, вытирая рот тыльной стороной ладони. Тони не может сдержать улыбки: это слово в первой десятке того, что он никогда не ожидал услышать от Тора. — В Асгарде есть это слово? — Именно мы его и придумали, Тони Старк. А еще мы придумали выпивку в разы лучше. И в самой захудалой харчевне я бы не ожидал наткнуться на пойло столь дурное. — Эй, осторожнее в выражениях! Это же старая добрая классика, дух Америки. Лицо моей страны. На лице Тора застывает нерешительность, и он с мгновение колеблется, не понимая, шутит Тони или нет. Затем, похоже, решает, что лучше перебдеть. — Прошу прощения. Я не хотел обидеть. Тони широко улыбается в ответ. — От лица великого штата Теннесси принимаю твои извинения, только глотни еще. Хочу снова увидеть твою моську. — Нет, — рычит Тор. — Это пойло на вкус как йотунская моча. — Надеюсь, это такое асгардское выражение, а не то, что ты знаешь по собственному опыту. — Это такое выражение, — уверяет Тор, снова принимая Тони всерьез. — Тогда выпей пива. Ты же любишь пиво? Викинги должны любить пиво. Кивнув, Тор хватает банку «Пабст Блю Риббон». И тянется за третьим тако. — Пиво еще терпимо. Все равно похоже на йотунскую мочу, но хоть разбавленную. — Да, тут я с тобой, может, и соглашусь, — говорит Тони, протягивая руку. — Тако передай. В этот раз он ест осторожнее и умудряется съесть почти весь тако перед тем, как тот разваливается и падает на колени кусочками говядины и полурастаявшим сыром. Прекрасно. Наверное, надо было брать пример с Тора — сначала запихнуть в рот, а потом думать о том, как все разжевать. Третий тако Тони ест, расставив колени — чтобы еда падала на землю. Так-то лучше. — Можно кое-что спросить? — спрашивает он, закончив есть и залив все парой глотков Джека. — Конечно, — отвечает Тор, жуя пятый тако. — Имей в виду, это просто мои размышления, а я зачастую думаю слишком много, так что, может, меня понесло куда-то не туда. Но. Кое-что не дает мне покоя. «На вкус как йотунская моча». Обычное асгардское выражение. Полагаю, у вас много таких выражений? — Наверное. — И все звучат так унизительно? — Йотунхейм — давний враг Асгарда, а народ его — кровожадные дикари. Мы не испытываем к ним любви. А что? — Просто размышляю, как я уже сказал. Последние дни я много думал о том, что за хрень Локи творит и почему он ее творит. Вопреки тому, что болтают СМИ, я не верю в концепцию «зла». То, что мы называем «злом», обычно просто жадность, честолюбие, ненависть, страх, месть и старое доброе безумие. И по отдельности это все плохо, а уж если вместе… Тушите свет. А у Локи как раз таки все вместе. Вот мое предположение, основанное на данных Фьюри и ваших разговорах длиной дольше трех секунд. Но до сих пор я особо не думал о картине в целом. — К чему ты ведешь? — Потерпи секунду, сейчас я дойду до этого. Но обо всем по порядку. Тогда на пляже ты сказал, что Локи не асгардец, а йотун. Ледяной великан. Понятия не имею, что это за хрень, но из твоих уст звучало ужасно. Тогда я не подумал, что это важно, но сейчас все помаленьку встает на свои места. — Ты о чем? Сделав большой глоток, Тони продолжает: — Люди все время думают, что я не замечаю ничего кроме собственной охуенности. На самом деле это не так. Я наблюдательный, да и память у меня хорошая. А уж сложить два и два... Так вот, все эти мелочи накапливались и вызывали у меня вопросы — возьмем наш первый разговор. Ты сказал, твой брат не сделал бы того, в чем Щ.И.Т. его обвиняет. Потому я думаю, что до недавнего происшествия в Пуэнте-Антигуо Локи был самым заурядным мудаком, творящим самую заурядную хрень. Просто, чтобы всех побесить, этакая заноза в заднице. Но уж никак не лорд ситхов с планами по порабощению мира. Я прав? — Какие суровые слова, Тони Старк. — Суровые, но верные? — спрашивает Тони. — Суровые, но верные, — признает Тор. — Так и думал. А теперь, минутка лирического отступления. Ты оскорбил мой виски. Сказал, что на вкус он как йотунская моча, а потом сказал, что все в Асгарде так говорят. Как думаешь, что чувствует при этом Локи? Тор столбенеет. — Я... — Сам подумай. С одной стороны, ты зовешь Локи братом, с другой — бросаешь замечания, по которым ясно, что ты не слишком-то высокого мнения о его народе. — Нет, — говорит Тор, качая головой. — Йотуны — не его народ, Локи не один из них. Он... — Ты сам сказал, что в нем течет йотунская кровь. И сказал, что он недавно это узнал. В общем, заурядный мудак с легкостью превратится в психа, если нежданчиком выяснит, что его семья ему не семья, и на самом деле он из расы тех, кого его мнимые сородичи так активно презирают. Звучит как идеальный катализатор. Но Тор не понимает — только яростнее трясет головой, игнорируя то, чего не хочет слышать. — Нет. Локи знает, что мы любим его как родного... — В том-то и дело, — продолжает Тони. — Он явно не знает. Поправь меня, если я ошибаюсь, потому что инфа у меня из разных источников. Локи узнает, что приемный. А это само по себе сильный удар. Тогда же он узнает, что на самом деле он не асгардец. Нет, он принадлежит к расе, которую всю жизнь ненавидел. Он рос, зная, что их ненавидишь ты. Единственный логический вывод, который он может сделать, — теперь ты ненавидишь его. Все его ненавидят. И тут в ход идет агрессия, ведь нападение — лучшая защита. Ударь первым или ударят тебя. Он думает, ты его ненавидишь? Прекрасно, он возненавидит тебя в два раза сильней, даже если ты застрял на Земле и понятия не имеешь о той хрени, что творится. Он бросится в пропасть и лучше убьет тебя, чем попытается поговорить и услышать подтверждение своих страхов. — Нет! — В этот раз Тор вскакивает на ноги и, хмуро оскалившись, сжимает кулаки. — При встрече я уверил Локи, что он все еще мой брат, в моем сердце, и правда о его рождении не имеет значения. Но он слишком ослеплен жалостью к себе, чтобы разглядеть мою любовь. Тони со стоном трет лицо. Он не планировал провести вечер, играя в семейного психолога. — Хорошо, что ты красавчик, Тор, потому что к умным тебе сейчас не светит. Дело не в том, что ты сказал ему. Так, может, даже хуже, потому что ты до сих пор не видишь, в чем проблема тех йотунских выражений, и, значит, так и не понял точку зрения Локи. Это типа… — Приходится пошерудить в голове, чтобы найти подходящий пример. — Вот друзья, что пришли за тобой. Среди них была женщина. Тор не садится, но хотя бы разжимает кулаки. Неуверенно хмурится. — Да. Сиф. — Ага. Теперь вспомни все самое дерьмовое, что мужчины говорят о женщинах. Как думаешь, сколько раз твоя подруга Сиф огребала из-за того, что вела себя не по-женски и сражалась вместе с тобой? Сколько раз она слышала, что женщины слабы и во всем уступают мужчинам, и им не место на поле боя? Ты бы сказал при ней что-нибудь подобное? А потом дал бы задний ход — мол, речь о женщинах в общем, но не о тебе, Сиф, ведь ты — мой друг! Не обижайся. Женщины ничего не смыслят о войне, их место на кухне! Но не твое, Сиф. Ты не такая, ты ведешь себя как мы, мужчины. Как думаешь, как бы она отреагировала? — Это разные вещи… — возражает Тор, понизив голос, и судя по тому, что довод не выдерживает никакой критики, его гложут сомнения. — Йотуны — чудовища, которых мы ненавидим, — говорит Тони. — Но не ты, Локи. Ты не такой, как остальные йотуны. Ты притворяешься одним из нас. На этих словах Тор садится. Не столько садится, сколько падает на камень, будто у него подкосились колени. Медленно проводит рукой по волосам. И еще раз. Он ничего не говорит, но его вздох достаточно красноречив. — Локи пытался уничтожить Йотунхейм, — тихо говорит он наконец. — Конечно, пытался. Как еще он смог бы доказать, что он «не такой, как остальные йотуны» и реабилитироваться в глазах окружающих? Перед тем, как папа выпнул тебя из Асгарда, ты без причины прикончил десятки йотунов. И что ему оставалось думать? На сей раз Тор не отвечает вообще. Придвинувшись поближе, Тони прочищает горло. — Может, я несу полную хрень, и вообще должен бы помолчать. Но повторюсь — я слишком много думаю. Большинство из того, что я сказал, наверняка полная хрень — мусор, помноженный на мусор. Все, что пришло в голову, пока я шагал по пустыне, и мои мозги поджаривались на солнце. Просто я подумал, что… без помощи Локи нам не справиться. Ты был прав, когда сказал, что он нам нужен. Только Локи знает, как использовать Тессеракт, так что даже если мы раздобудем его сами, то воспользоваться им не сможем. А Локи не будет нам помогать, если ничего не изменится. Вот поэтому я пытаюсь понять, откуда у него эти тараканы. Откуда взялось желание уничтожить человечество. Ты, может, хочешь забрать его в Асгард, а я как бы хочу удостовериться, что его планы по завоеванию Земли не выгорят. Лучший способ остановить Локи, который приходит мне в голову — это убить его мотивацию. — И как нам это сделать? — бормочет Тор. Ну… — Думаю, для начала тебе нужно поговорить с ним и послушать, что он скажет. — Я говорил с ним, и... — Ты говорил ему. Прости, приятель, мы знакомы всего неделю, но я уже понял, что слушать ты не умеешь. Поэтому исправляйся. А еще тебе надо завести этот разговор с Локи. Насколько я его знаю, в ответ он выдаст длиннющую тираду. Ты должен выслушать, осознать и сделать парочку глубокомысленных замечаний, которые и приведут к настоящему разговору. — Я… могу попытаться, — сдаваясь, говорит Тор. — Нет. — Тони хлопает его по плечу. — Ты или делаешь, или не делаешь. Никаких попыток. Разберись со своей семейной драмой, пока еще есть время. И знаешь, сейчас оно самое подходящее. Думаю, Локи начинает считать себя частью команды. Сегодня он спас наши шкуры. Не только себя, а нас всех. Это ведь хороший знак, да? Ответ Тора такой тихий, что Тони едва слышит. И похож он на: — Только тебя. — Что? — Только тебя, Тони Старк, — повторяет Тор. — Локи бы переместился с тобой одним. Он держал тебя за плечи обеими руками. Я знал, что он собирается сделать, и потому схватил его за руку… из-за чего и упустил цепь. — О. Нужно что-то ответить. Например, «вот глупость» или «Локи наверняка ждал, что ты возьмешь его за руку» или что-то еще в этом роде — бессмысленные слова, которыми можно было попытаться объяснить случившееся и которые бы избавили от странного чувства у Тони под ложечкой. Нет, конечно же Локи не собирался бросить Тора и переместиться с одним Тони... Но Тор меняет тему до того, как «что-то в этом роде» становится необходимым. — Раньше Локи был счастлив, — негромко рокочет он. — В детстве он всегда был счастлив. Я легко впадал в ярость, но Локи всегда знал, как меня успокоить. Когда я бывал в ужасном настроении, он знал, что ему достаточно засунуть в нос кусочек сыра, и все наладится. Я помню… смутно, конечно, но помню, как поссорился с мамой. Я кричал ужасные вещи, и в конце концов она сорвалась, сказав, что благодарна судьбе хотя бы за одного добросердечного сына. Локи — светлый ребенок, который может уравновесить все плохое, что есть во мне. «Светлый ребенок» — вот каким его считали. Всегда счастливый, всегда улыбающийся. Да, он выкидывал шалости, но без злого умысла. Глупые шутки, не боле. Он любил, когда вокруг смеялись. Тор делает вдох — и молчание пропастью ложится между прошлым и настоящим. — Не знаю, что произошло потом, когда он глубже и серьезней погрузился в магию… Вот он переплетает наши руки и распевает ужасную пошлую песенку, которую мы оба считали смешной — а вскоре едва встречается со мной взглядом и натянуто улыбается, словно лишь притворяется тем, кем был прежде. Я годами наблюдал за тем, как Локи тонет в молчании и тайнах, и не мог помочь, что бы ни делал. В конце концов, он пришел в себя, но… вновь изменился. Стал жестче, и язык его разил верней кинжала. Его слова были полны горечи, шутки стали злыми, улыбка превратилась в оскал. Он выстроил вокруг сердца неприступную крепость — отпугнуть любого, кто посмеет приблизиться, и самому остаться в безопасности. Локи заперся, и каждый раз, стоило мне заметить в стене трещину и попытаться пробиться сквозь нее, он укреплял защиту еще лучше. — Узнаю Локи, которого мы все знаем и так любим, — ляпает Тони и, едва открыв свой дурацкий рот, тут же жалеет о сказанном: его слова никак не разряжают атмосферу и не облегчают груз, опустившийся на плечи после слов Тора. Тор закусывает губу. — Подчас мне казалось, что брат, каким я его помнил, еще может вернуться. Локи растерял почти всю колкость. Что бы ни мучило его так долго, он, казалось, со временем обрел мир. Он все еще был скрытен, держался настороже, но иногда я думал, что стена между нами истончается — сквозь нее просвечивали частички настоящего Локи. — Вздох перерастает в болезненный стон, и Тор опускает голову, вжимая побелевший кулак в щеку. — Но теперь он снова стал таким, каким был тысячу лет назад: порочным, холодным, лживым… Только на сей раз его захлестнули амбиции и безумное стремление разрушать все на своем пути. Но я благодарен тебе за попытку помочь, Тони Старк… — Ясно, — отвечает Тони, и по тому, как напряжены плечи Тора, читает между строк громкое и ясное: Локи преступил черту, его уже не спасти. Все, что остается, — сунуть его в клетку, чтобы защитить окружающих. Ты молодец, Старк. Самонадеянно думал, что все знаешь и сможешь исправить межзвездную Санта-Барбару викингов длиной в тысячу лет, просто заставив братьев поговорить? Не зря ты получил четверку с минусом по психологии. Возьми с полки Нобелевскую премию мира. — Но думаю, что попытаться все-таки стоит, — говорит Тони, хоть и чувствует, что лезет не в свое дело. — Просто нормально поговорить, и… эм. Да. Не важно. Я и понятия не имею, что несу. Просто говорю в надежде, что в итоге что-нибудь прозвучит достаточно убедительно и сойдет за хороший совет. — Хм. — Тор молча встает и отходит на несколько шагов. Оглядывается на Тони и втягивает воздух, готовясь заговорить, но слов нет. — Ты куда? — спрашивает Тони несмотря на то, что ответ очевиден. Прочь. — Пройтись. Мне надо… кое-что обдумать. — Ой, да ладно, так не честно. Мы в подробностях обсудили твою семейную драму, а теперь ты сбегаешь, даже не выслушав о моих проблемах с, наверное, уже бывшей девушкой? — О… Я… — Тор неловко переминается с ноги на ногу и порывается сесть. — Прости. Я могу остаться, если ты желаешь рассказать о своих бедах. — Не-а. Я просто шучу. Иди. Я не хочу говорить о своих дурацких чувствах. Он хочет упиться так, чтобы их не осталось. Только когда Тор исчезает в темноте, Тони решается принять суровую реальность и подумать о них с Пеппер. Проиграть в уме сегодняшний разговор. Принять все, слово за словом, обернутое в ненастное молчание, полное так и невысказанных упреков. Это больно, да, само собой. Но боль не острая, скорее тупая. Тоска по тому, что уже стало страницей прошлого. Вам было хорошо вместе, говорит память, пока перед внутренним взором проносится калейдоскоп картинок. Не идеально, но хорошего было больше, чем плохого. Может, это благословение, что все закончилось сейчас, до того, как Тони облажался по-настоящему и очернил то единственное, что сделал почти правильно. Тони поднимает молчаливый тост за Пеппер и пьет, чувствуя, как жидкость медленно обжигает глотку. За нас. Мы попытались, и нам было хорошо. Пусть и недолго. К сожалению, в отношениях призы за участие не предусмотрены. Никакой медальки за добросовестную, но провалившуюся попытку. И потому остается лишь пить в одиночестве.