Ты здесь, бог хитрости? Это я, Тони

Не открывая глаз, Тони понимает: прибыли. Он узнает запахи: кожаная мебель, кондиционер, новый ковер, недавно лакированная древесина, растворитель. Он опускается на гладкий кафель, жадно вдыхая этот восхитительно знакомый запах. Прямо сейчас — лучший запах в мире. Раздающийся в ушах голос Джарвиса кажется лучшим звуком в мире. — Добро пожаловать домой, сэр. «Домой». Он дома. Полторы недели в бегах кажутся годами, и вот, Тони наконец-то там, где и должен быть. Он готов целовать пол, но вместо этого прижимает руки к прохладному кафелю и опускает голову в знак благодарности. Побочные эффекты от перемещения тошнотой ворочаются в желудке и гудят под кожей. Если судить по недовольным стонам осевшего на пол Локи, тот чувствует себя не лучше. Тони делает парочку глубоких вдохов (легче от этого не становится) и говорит: — Как же здорово вернуться домой, Джарв. Пеппер уже прилетела из Лос-Анджелеса? Вместо ответа откуда-то справа доносится глухой стук. Можно догадаться, что это упавшая на пол сумочка. Звук на удивление успокаивающий. Затем женский голос неверяще зовет: — Тони?! Вот вам и незаметное появление. Тони со стоном встает и старается не слишком шататься, но колени подрагивают. — Привет, дорогая, — выдавливает он сквозь сжатые из-за нарастающей тошноты зубы. — Я дома. Все как по сценарию. Надо отдать Пеппер должное: она выглядит так же идеально, как и всегда. Светло-серый костюм, зеленая блузка,блестящие розовые губы, просто, но элегантно забранные назад волосы. Пеппер приближается с видом испуганного оленя, но даже это ее не портит. Черт, какая же она красивая. — Тони, — только и может сказать Пеппер. А Тони (он уверен: будь у него зеркало, он увидел бы в отражении лишь невнятную улыбку) не может сказать вообще ничего. Пеппер первая справляется с изумлением. Откашливается: — Что… ты тут делаешь? — Вторник, — отвечает Тони, чувствуя себя придурком. Черт, неужели нельзя было придумать ответ получше? Что-нибудь ошеломительное, остроумное, чтобы сразу вернуть Пеппер. — Я… Ты сказала, что вернешься во вторник, и мы поговорим. — Я о том, что ты… Откуда ты взялся? — Э-эм… из Финикса. — Нет, я не о… — Пеппер прячет лицо в ладонях, трет глаза и тяжело вздыхает. — Ты только что… возник... из ниоткуда прямо посреди комнаты и… Мне же не привиделось? Тони, ты?.. — Она поднимает взгляд. — Что только что случилось? — Без паники, я все могу объяснить. Почти все. Это долгая история. — Нет, Тони. «Долгая история» — это когда ты разбиваешь машину или… когда делаешь неудачную татуировку. А сейчас... Ты возник из ниоткуда. Это какой-то новый проект, о котором ты не рассказывал? Вы со Щ.И.Т.ом над ним работали? — Не совсем.... Тони делает ошибку, посмотрев на Локи. Пеппер отслеживает его взгляд. Конечно, в итоге она бы все равно заметила Локи, потому что даже потрясение от телепортации одного человека не будет вечно затмевать тот факт, что на самом деле человек двое. Но было бы классно иметь в запасе еще пару секунд, чтобы объясниться прежде, чем втягивать в уравнение непредсказуемого инопланетного волшебника. Особенно, когда вышеупомянутый волшебник лежит на полу и выглядит так, будто его вот-вот стошнит. — Кто это? — Долгая история, — повторяет Тони. — Я сказал «долгая история»? Я имел в виду «совершенно безумная». Но судя по промелькнувшей в глазах тревоге и по изменившемуся голосу, Пеппер прекрасно знает, кто перед ней. — Когда неделю назад к тебе пришел Фил, у него были записи… Это… Это же Локи. — Да, — подтверждает Тони. — Это Локи. Но можешь делать вид, что его нет. Он просто поваляется тут, пока мы с тобой поговорим. Хорошо? — Нет, не хорошо, Тони, это… Что он здесь делает?! Почему он с тобой? И почему на нем… — Пеппер моргает, будто поверить в то, что на Локи льняной костюм с темно-зеленым галстуком сложнее, чем в появление Локи. — На нем что, старый костюм твоего отца? — Мои одеяния были забраны агентами Щ.И.Т.а, — наконец-то решает подать голос Локи, но глаз не открывает и встать с пола не пытается. — Тони Старк был так добр, что одолжил мне кое-что из своей одежды. — Я не понимаю, — шепчет Пеппер, качая головой. — Это я виноват, — говорит Тони. — Я сказал Локи надевать, что хочет, и вот что он выбрал. Назло, наверное, потому что Винсент Вега никогда бы не стал переодеваться полковником Сандерсом, но… — он пожимает плечами, — что уж тут поделаешь? — Нет, я не… я не понимаю, почему… — Пеппер недоуменно замолкает. Да, она не понимает. Ничего не понимает. Это видно по ее взгляду, который мечется от Тони к Локи, по скрещенным в защитной реакции рукам на груди, по напряженной позе. Тони ерошит волосы. Может, если сжать их да дернуть покрепче, то голова прояснится, и можно будет думать, не обращая внимания на бушующий в животе ураган. (Нет, не срабатывает). «Думай». Тони должен подумать. Мозг, встань уже на место, чтобы можно было что-нибудь придумать. — Слушай, — Тони подходит к Пеппер и касается ее руки. Пеппер отшатывается. Проклятье. — Ладно, все началось не так радужно, как я надеялся. Но если ты дашь мне время, я все объясню. Расскажу, где был, как тут появился, что здесь делает Локи и почему на нем папин костюм. Пеппер? Дай мне возможность, и клянусь, я все объясню. Прошу тебя. Речь Тони выводит Пеппер из ступора, в который она впала при виде Локи и их телепортации. — Нет. — И очередное «нет». — Нет, Тони, я даже думать не могу… И не хочу. Я не хочу ничего знать. Я не готова. Мне пора. Через два часа я ужинаю с советом директоров, мне надо подготовиться... У меня есть дела, есть работа, которую надо выполнить, и… — Покачав головой, Пеппер делает два нетвердых шага назад, громко стуча каблуками и отходя от Тони на расстояние вытянутой руки. Затем тяжело опускает руки и морщится, теряя самообладание. Прямо сейчас, на этом самом месте, все рушится. — Я… — говорит она, и голос ее ломается. — Что тут вообще происходит? Тони требуется всего секунда, чтобы сократить разделяющее их расстояние. Он обхватывает Пеппер и стискивает в крепких объятиях. Та слабо сопротивляется, но потом обмякает у него на плече. Глотает ртом воздух, опускает голову, и Тони прижимается щекой к ее волосам. — Все хорошо, детка, все будет хорошо, — шепчет он, вдыхая аромат ее духов. (Дом.) — Даю слово. Давай найдем тихое местечко и все обсудим. Все будет хорошо. — Хорошо, — отзывается Пеппер и едва заметно кивает. В кабинете стоит бутылка портвейна. Тони заводит Пеппер внутрь, сажает в одно из кожаных кресел, закрывает дверь и разливает по бокалам портвейн. Пеппер берет оба бокала и выпивает один за другим. Тони молча наливает ей еще. Затем наливает себе. Неловко вертит в руке бокал, не зная, с чего начать. — Пеппер… Первым делом я хочу сказать, что жутко сожалею. Из-за всего, что случилось, из-за того, что так внезапно появился… Я даже представить не могу, каким странным тебе, наверное, все это кажется. — Ага, — оцепенело отвечает Пеппер. — Мне тоже, а ведь я уже шесть дней как в теме. — Локи — твоя тема? — Да. — Злодей, которого ты должен был выследить и поймать. — Да, — Тони кивает. — Но сама подумай: в каком-то смысле, я поймал его. — Тони... — в голосе Пеппер звучит знакомое раздражение. Хороший знак: значит, паника отступает. — Я должен рассказать все с начала до конца, — говорит Тони, садясь напротив. — Давай я начну, и, может, мой рассказ ответит на вопросы. Без полной истории все покажется бессмыслицей. Конечно, смысла и так будет немного, но если я расскажу по порядку, то понять будет уже легче. Так Тони и поступает. Начинает с самого начала, с того рокового вечера, когда Щ.И.Т. взял Локи под стражу. Рассказывает о появлении Тора. О клетке Локи. О пытках. О так не вовремя проснувшейся совести, о разговоре с Тором, о побеге и о том, как они скрывались в Атлантик-Сити. Он умалчивает о магии Локи и о том, что стало причиной их с Тором ссоры, но в остальном старается придерживаться правды. Вплоть до решения вернуться в Нью-Йорк (о контракте он тоже умалчивает). Весь рассказ занимает минут пятнадцать, и к концу Пеппер, расправившаяся с четвертым бокалом портвейна, смотрит на Тони с выражением непоколебимого спокойствия, ничем не выдавая своих чувств. — Вот так мы тут и оказались, — заканчивает Тони. Дерьмовая концовка, но что тут еще добавить, когда ты только что рассказал о пришельцах, которые пытаются захватить планету? Пеппер кивает. — А теперь Локи с тобой. Лежит на полу посреди комнаты. — Ну да. Телепортация — не лучший способ путешествовать. Представь морскую болезнь, прибавь к ней желудочный грипп, костюм из пчел и поездку на американских горках. К слову о горках… — Тони пододвигает кресло ближе, так, что их с Пеппер колени соприкасаются. — Как насчет сделать паузу и поговорить о чем-нибудь нормальном? Как прошла поездка в Диснейленд? — Хорошо, — отвечает Пеппер с прохладцей. — Мы катались на аттракционах и фотографировались. Вчера вечером переборщили с вином, и Трейси потеряла туфлю на аттракционе «Взлет над Калифорнией». Но это самое безумное, что случилось. Моей истории до твоей далеко, поэтому не пытайся сменить тему. Ты говоришь о вещах, которые я вряд ли смогу понять: магия, легенды, могущественные существа из космоса… — Пеппер поджимает губы и качает головой. — Мне нужно время, чтобы все переварить. Это просто… Слишком странно. — Знаю. Пеппер, дорогая, поверь, я знаю. И как раз поэтому я здесь. Я со среды в бегах: прыгаю с места на место, переживая всяческие безумства, которые казались невозможными… Они заставили меня остановиться и задуматься о том, что для меня важно. О том, чего я хочу. И я понял, что уж точно не хочу... всего этого. Я думал, что хочу. Я думал, что мое призвание — быть Железным человеком и спасать мир, но сейчас мир шагнул далеко вперед и показал, с чем придется иметь дело, если я останусь в игре. Я не супергерой, и прошлая неделя дала мне это понять. Я просто чувак, который строит роботов. Я могу разобраться с террористами и безумными учеными, потому что они люди. Простые люди. А теперь у нас есть суперсолдаты, мутанты и боги. И все они настолько круче меня, что даже не смешно… Тони вздыхает. — Я хочу вернуться к нормальной жизни. Хочу просыпаться по утрам, зная, что сегодня никто не попытается меня убить. Я хочу, чтобы самой странной картиной был мужик на роликах в оранжевых плавках. Я хочу проводить отпуск в тропиках, пить пинаколаду и волноваться лишь о креме для загара. Нормальная жизнь — вот чего я хочу. Нормальная жизнь и чтобы ты была рядом. Ответный взгляд Пеппер не внушает особой уверенности в том, что разговор идет в правильном русле. — Ты хочешь нормальной жизни? — недоверчиво переспрашивает она. — В смысле, двоих детей и собаку? — Ну… я не думал про нормальную жизнь в таком ключе, но если ты очень хочешь, то я согласен купить картину с детьми и собакой. Желательно в стиле абстракционизма. А давай я лучше сделаю пожертвование африканским детям и собакам. — Тони улыбается, пытаясь вызвать какую-нибудь положительную реакцию, но безуспешно. — А вообще под «нормальной жизнью» я имел в виду «съездить на день Благодарения к твоей маме в Тампу». Видишь, как я серьезно настроен? Я и правда хочу поехать с тобой во Флориду. Может, даже не один раз. — Ладно, — говорит Пеппер. И на этом все. Желудок Тони сжимается, но уже не от телепортации. Все идет не так. Неправильно. Услышав признание, Пеппер должна была расплакаться от счастья, упасть Тони в объятия и сказать: «Я так долго ждала, чтобы ты наконец понял, что хочешь остепениться и провести со мной остаток жизни». И потом они жили бы долго и счастливо. Вот как все должно было случиться. Тони нерешительно вдыхает и тянется, чтобы взять Пеппер за руку. Пеппер не отстраняется, но и не подается вперед. Никаких вам утешительных обнимашек. — Пеппер… Знаю, в последнее время дела у нас шли не очень. Знаю, временами я веду себя как мудак. Прости. Мне очень жаль. Я не хочу быть мудаком, и я не хочу так жить. Я хочу начать заново. Хочу поступать правильно. У нас все было хорошо, и если мы постараемся... — Подожди, — внезапно говорит Пеппер, выдергивает руку и выставляет перед собой как барьер. — Думаю, теперь мой черед кое-что сказать. — Надеюсь, кое-что хорошее? — спрашивает Тони, выдавливая улыбку, которая кажется напряженной, неловкой и неправильной. Улыбка сползает. Пеппер все равно не смотрит. — Ты говоришь, что хочешь нормальной жизни, — неторопливо начинает она. — Говоришь, что хочешь скучный отпуск и повседневные будни, но я тебя знаю, Тони. Ты продержишься неделю. Может, месяц. Ты не можешь заниматься одним и тем же дольше нескольких дней, потому что тебе становится скучно и хочется новых ощущений. Может, сейчас ты и жаждешь нормальной жизни, но что будет потом? После того, как мы проснемся и позавтракаем, не беспокоясь об опасности, выпьем пинаколаду с моей мамой во Флориде, и тебе станет скучно? Что случится, когда ты захочешь создать новый костюм и собрать оружие, которым можно сражаться с пришельцами, и стать равным Локи и Тору? — Сейчас все будет по-другому, — говорит Тони и снова берет Пеппер за руку. — Нет, не по-другому! Это внезапное желание жить нормальной жизнью — лишь твой очередной проект! Когда ты его закончишь, тебе захочется чего-нибудь новенького. Так всегда и происходит! Ты сказал, что не хочешь всего этого, и я тебя прекрасно понимаю, потому что… тоже этого не хочу. От этих слов Тони весь напрягается. Ноги костенеют и упираются в пол. Спина и плечи деревенеют, позвоночник горит. Он с силой стискивает хрустальный стакан, чуть не ломая ножку. Отпускает Пеппер и стискивает руку в кулак, впиваясь ногтями в ладонь. Вместо стакана он сломает себе кости. — Тогда чего ты хочешь? — спрашивает он. — Не знаю, — отвечает Пеппер, и сейчас в ее голосе и правда звучит сожаление. Тони слышит. Он бы, наверное, даже увидел его, если бы Пеппер подняла взгляд от колен. — Наверное, у меня никогда не было времени подумать об этом. Я просто знаю, что не хочу… чтобы все было так. — Как «так»?.. — Вот так, как сейчас. Неопределенность, хаос, тревоги, вечное незнание… Это было тяжело, когда я была всего лишь твоим ассистентом и должна была уследить за миллионами встреч, на которые ты даже не старался прийти вовремя. Но сейчас мне нужно уследить за тобой. Когда я не переживаю о твоей компании, то переживаю о тебе. Где ты? Что делаешь? Почему не выполняешь своих обещаний? Ты хоть немного хочешь быть со мной? Ты хоть раз задумался о том, что я чувствую? Неужели я мешаю тебе? Вот чего я не хочу. Я не хочу стресса. Не хочу каждую ночь ждать тебя в кровати, засыпать в одиночестве, рассерженной и разочарованной, только чтобы через три часа ты разбудил меня и рассказал об очередном изобретении, которое не могло подождать до утра. Это не для меня. Я не хочу такой жизни. — Но все изменится, — говорит Тони. — Больше никаких стрессов и хаоса. — Тони, стресс и хаос — это ты сам, — вздыхает Пеппер. — Поэтому все тебя обожают: ты интересный, непредсказуемый, тебя не удержать, ты живешь безумной роскошной жизнью, о которой скучные девчонки вроде меня могут только мечтать. — Что, прости? С каких пор ты скучная? Ты годами вела со мной эту роскошную жизнь. И вот тогда Пеппер наконец-то поднимает взгляд и говорит с печальной улыбкой на губах: — Нет. Я вела ее с тобой один год, а до того — просто жила рядом, а то и вообще в соседнем офисе вдоль по коридору. Это другое. Год, проведенный с тобой, показал мне, почему скучные девчонки могут лишь мечтать о такой жизни. Я не могу так жить. Думала, что смогу. Правда, думала. Я пыталась. Я правда… — Руки Пеппер взлетают к губам, затем к щекам, скользят по шее, словно не могут определиться, где им место. Словно Пеппер не может решить, что ей сказать. — Я тоже хочу нормальную жизнь. Но, видимо, мы по-разному видим эту «нормальную жизнь». У нас мало общего. Поэтому я могу быть твоей подчиненной. Могу быть президентом твоей компании. Могу быть твоим другом. Пеппер замолкает, не говоря о том, кем быть для него не может, встает, сочувственно касается плеча и идет к двери. Тони ошарашенно смотрит ей вслед. — Вот и все? Вот так? Я заслужил лишь завуалированную отставку и банальное «давай останемся друзьями»? — Мы оба умные, взрослые люди и профессионалы, Тони, — говорит Пеппер. — Давай на этом и закончим. Закончим отношения мирно и цивилизованно. Я не хочу кричать на тебя или снова плакать — за эту неделю я наплакалась. Такой разрыв меня устраивает. Я очень хочу выйти из этой комнаты, не испытывая к тебе ненависти. — Нет. Нет, прости, так не пойдет. — Все это неправильно, все разваливается на части. Тони цепляется за соломинку, но… — Я не закончил. — А я закончила. Сжав зубы, Пеппер отворачивается. Смотрит на дверную ручку, проводит по ней кончиками пальцев, а когда заговаривает, то голос ее звучит иначе, словно издалека. — Мне пора. За ужином у меня встреча с советом директоров. — Ну а потом-то ты вернешься? Вечером или там, завтра, чтобы мы договорили? — Еще одна отчаянная попытка. Все ради лучика надежды. — Нет, не думаю, — только и говорит Пеппер перед тем, как уйти. Ничего драматического, ничего запоминающегося. Она не говорит дежурного «прощай», не оглядывается через плечо. Выходит из кабинета с разочаровывающей незавершенностью и закрывает за собой дверь. Не так все должно было случиться. Гладкая бутылка портвейна успокаивающе холодит руку, тушит горящие шею, щеку, лоб. Тони выливает содержимое в бокал Пеппер, в котором еще остается немного на дне. Хоть какая-то связь с ней. Тони пьет, касаясь заляпанного губной помадой ободка. Боль от потери он, сколько себя помнит, всегда ощущал физически. Тупая боль чуть выше желудка похожа на голод, хотя сейчас даже мысль о еде внушает отвращение. Тони, как и всегда, разбавляет ее выпивкой. Не так все должно было случиться. Пеппер должна была... Когда Тони находит в себе смелость открыть дверь и выйти из кабинета, Пеппер давно ушла. Локи нигде не видно.

***

Так напивается он не впервые. В стельку? Ничего нового. Последнее, что Тони ясно помнит — это как взял из бара бутылку «Краун Роял». Остальные воспоминания обрывочны. Вот он смотрит на горизонт. Вот откидывается на спинку кресла и запрокидывает голову, уставившись в потолок. Вот ползет по лестнице. Пытается снять одежду и обувь. Смотрит, как рвота струйками стекает в сливное отверстие душа. Вода щиплет глаза. Каким-то образом Тони оказывается в кровати и, наверное, засыпает. Трудно сказать. Он знает лишь, что когда смотрел на часы в последний раз, те показывали 8:04. Сейчас на них 12:21, и кто-то включил свет. На пороге — расплывчатая фигура женщины. Тони чувствует, как сердце подскакивает к горлу. — Пеппер? И тут же камнем падает вниз. — Нет, увы. Попробуй угадать еще раз. Она приближается, и Тони, щурясь от света, пытается разглядеть в темном пятне отличительные признаки. Стоп, пятно и есть отличительный признак — черный облегающий комбинезон. — Наташа? Она садится на прикроватную тумбочку и улыбается. — Единственная и неповторимая. Тони следовало бы испугаться, но алкоголь обладает магической способностью превращать все чувства в апатию, и Тони хватает лишь на разочарование. Испугаться он потом еще успеет. Когда протрезвеет. Но, возможно, это никогда не случится. — Что ты здесь делаешь? — Я пришла протянуть оливковую ветвь. — С этими словами Наташа достает из-за спины что-то похожее на... — Это что, керамический дракон? — Открути голову, — говорит Наташа, протягивая дракона. — Это все, что мы успели достать, прости. Коулсон купил эту бутылку в Бангкоке три года назад, и с тех пор она лежала в его столе. На этикетке написано «виски», но, думаю, что перед тобой настоящий тайский самогон. Тони делает глоток и, поперхнувшись, отвечает: — Черт, это точно не виски. — Принести чего-нибудь другого? — Я не отказывался его пить. — Второй глоток на вкус еще хуже первого. Господи боже. — Значит, вот ваш новый план? Помочь мне допиться до смерти? А знаешь… мне так паршиво, что я не против. — Мы остановим тебя до того, как начнется алкогольное отравление. Пока нам не нужно, чтобы ты соображал и сопротивлялся. Так всем будет проще. А вот это, наверное, звучало оскорбительно. И зловеще. Но… да, конечно, почему бы и нет. — Тогда принеси мне что-нибудь из бара внизу? Что угодно, мне все равно. А то я начинаю трезветь. — Не начинаешь. Ты все еще в стельку, Старк. — Я почти могу сказать связное предложение. — Тони подносит к губам дракона. Так, пора завязывать с этим пойлом. Еще глоточек, и все. Снисходительно потрепав Тони по голове, Наташа встает. — Я принесу тебе чего-нибудь. — Спасибо. — А тебе не помешало бы надеть пижаму. — Что? А сейчас я в чем? — Взгляд вниз отвечает на этот вопрос. — Вот черт. Я и забыл, что был в душе. — Ты отключился в душе. — Черт. Прости. — Передо мной не извиняйся. Я видела вещи и похуже. А вот Роджерсу пришлось тащить тебя до кровати. Он от тебя не в восторге. — О, так здесь вся банда, — говорит Тони. Предположение, не вопрос. Наверное, надо что-то испытывать по этому поводу. Страх. Злость. Замешательство. Веселье. Что-нибудь. Агенты Щ.И.Т.а вторглись к нему домой, на частную территорию, а Тони чувствует лишь слабое удовлетворение: от него откупились тайским самогоном. — Здесь удобно, — отвечает Наташа, легкомысленно пожав плечами. Ее вполне устраивает, что они вторглись на частную территорию. — Ладно. Мне надо кое-что проверить, но через час я вернусь с твоей выпивкой. Дай знать, если захочешь чего-то еще. — Значит, ты официально моя нянька? В улыбке Наташи нет и намека на тепло. — Пока что да. — И надолго? — Пока мы не найдем Локи. Локи. Единственному слову удается пробиться сквозь алкогольную апатию и ужалить в сердце. — Локи, — повторяет Тони. — Его здесь нет... — Он не в здании, — подтверждает Наташа. — Но у нас есть причины полагать, что он скоро сюда вернется. Тони смеется — или хотя бы пытается. Сложно играть в коварство, когда ты так пьян, что перед глазами все расплывается. — Вы думаете, он вернется за мной… глупость какая. Наташа пожимает плечами, отчего по спине Тони нехорошим предчувствием ползут мурашки. Она что-то знает. — Тор, видимо, считает, что вернется. Тони чуть не роняет дракона. — Тор? — Как я уже сказала, там у нас большая вечеринка. Тор, Роджерс, Беннер, Бартон… — Губы Наташи дрожат, когда она произносит последнее имя. — Если ты поможешь нам поймать Локи… — А вот это имя она произносит с неприкрытым отвращением. — То мы, может, примем тебя обратно в клуб. — А Тор, он… ранен, или?.. — Если и ранен, то я не в курсе, — нахмурившись, отвечает Наташа. — А что? Не может быть. Тони сам видел… Еще глоток самогона. — Ничего. Не слушай меня, я пьян. Иди веселись со своими Мстителями. — Подождав, пока Наташа окажется у двери, Тони добавляет: — Наташа? — М? — Если Локи вдруг вернется — а он не вернется, потому что это глупо, и вы все равно не сможете его поймать, — но если Локи вдруг вернется... — Да, Старк? — Он… он не такой уж плохой. Да, он самая большая в мире сволочь, и я на девяносто процентов уверен, что он живет ради того, чтобы всех бесить, но... он не такой уж плохой. До него можно достучаться. Он делает вид, что не слушает, но на самом деле слушает. Он просто мается фигней и хочет, чтобы все играли по его правилам. — Ты называешь убийство восьмидесяти человек, уничтожение исследовательского центра Щ.И.Т.а и угрозу уничтожения человечества фигней? — Думаю, по асгардским меркам так оно и есть. Асгардцы — как леди Гага, вышедшая на тропу войны. — Это что еще за бессмыслица? — В моей голове смысл был. Прости. Но, Наташа... — Старк, — Наташа жестом показывает: «захлопни рот», — когда мы схватим Локи, ты не останешься в стороне. Не знаю, почему, и мне все равно, но если ты — единственный, кто может до него достучаться, то мы этим воспользуемся. Доволен? Кивнув, Тони делает еще один глоток. — Спасибо. — Отдыхай. Я скоро вернусь и принесу выпивку получше. Можешь не допивать. — Этот дракон нравится мне все больше и больше. — По крайней мере, он убивает вкусовые сосочки и приятно затуманивает голову. Наташа закрывает за собой дверь. Раздается щелчок и писк. Значит, Щ.И.Т. оборудовал его дверь новомодным замком… но сейчас Тони плевать. Может, потом ему будет не плевать, но вряд ли, потому что он пока не планирует трезветь. Он делает еще один глоток из дракона (он что, уже полупустой? как?), ставит бутылку на тумбочку и зарывается лицом в подушку. Голова кажется тяжелой и кружится, а тело, наоборот, плывет, словно невесомое. Как приятно... Тони снится берег реки, полный призраков. Проснувшись, он видит призрак перед кроватью. Переворачивается на спину. Кто-то выключил освещение. В тусклом лунном свете видна лишь тень. Тень и пятно белой кожи. — Нташ? — бормочет Тони. Призрак опускается перед ним на колени. — О, Тони Старк, во что ты опять вляпался?