***
Во сне на Локи костюм инопланетного полководца — кожаные доспехи, плащ, шлем, в общем, полный набор. Он меряет шагами стеклянную клетку на борту геликарриера, но не ведет себя как мечущийся пленник, а скорее просто блуждает. Спокойно, терпеливо. Он чего-то ждет? «Локи, — пытается позвать Тони, но изо рта не раздается ни звука. — Локи… оглянись…» Как же много времени уходит на то, чтобы пересечь комнату, шаг за шагом протискиваясь через плотный как смола воздух. Каждый раз, когда Тони пытается идти быстрей, расстояние удваивается. Каждый раз, когда приближается к Локи, тот отступает. «Локи!» Локи осторожно снимает шлем, который тут же растворяется в воздухе. Плащ спадает, превращаясь в лужу воды. Доспехи обращается дымом, стоит Локи их коснуться. Потом он наконец-то оборачивается и наконец-то смотрит на Тони. Расстояние между ними исчезает. Сейчас их разделяет какой-то дюйм. Локи. Тони поднимает руку, касается его плеча, скользит к затылку. Локи словно становится меньше. Ниже. Сейчас они с Тони одного роста. Он ничего не говорит при касании, не вздрагивает, не шевелится, лишь смотрит в ответ широко распахнутыми глазами. Взгляд его не похож на обычный. В нем нет ни осуждения, ни высокомерия, ни настороженности и готовности обороняться. Он выглядит таким... Тони поднимает другую руку к лицу Локи, пальцами прослеживает линию скул, челюсть, подбородок, нижнюю губу. В синеватом свете его кожа приглашающе сияет жемчужным блеском. Сейчас их не разделяет и дюйм. Тони почти не двигаясь накрывает губы Локи своими и чуть раздвигает. Поцелуй мягкий, нежный — сначала в один уголок губ, потом в другой. Коснуться поблескивающей кожи. Локи закрывает глаза. Теплое дыхание касается щеки Тони. Локи уверенно, но осторожно проводит руками по его телу, поднимая руки с бедер на ключицы. Прижимает ладони к обнаженной коже. Тони не помнит, когда исчезла его футболка, и ему плевать. А вот Локи все еще одет, и на это ему не плевать. Асгардская одежда снимается долго — на ней так много пряжек и шнурков, крючков и застежек, по бокам и на спине. Так много частей пересекаются и переплетаются друг с другом. Локи выскальзывает из кожаного жилета, потом — из рубашки, обнажая руки и плечи. Голая кожа белеет, словно лед. Руки Тони обвивают его поясницу, чтобы притянуть ближе — тело к телу. Они вместе опускаются на пол; губы Тони вновь вжимаются в рот Локи, и язык скользит по зубам. Он знает, что кто-то наблюдает. И не кто-то один. Целая орава зрителей по другую сторону стекла, в изоляторе Щ.И.Т.а. Лиц не видно, но Тони знает, что кто-то наблюдает из теней. Ну и пусть. Уж смотреть-то он им, спрятавшимся, может позволить, если они хотят. Он может устроить представление. Тони губами прослеживает линию на шее Локи, вниз по груди, по плоскому животу. Бледная кожа подрагивает под прикосновениями. Когда Тони рукой накрывает бедра, Локи выгибается, но не издает ни звука. Хватает ртом воздух, не издавая ни звука. Молча царапает ногтями пол. Без единого слова, даже без звука дыхания, Локи знает, как попросить о большем. Это желание Тони легко исполнит. Он опускается ниже. Руки ложатся на бедра Локи, проскальзывают меж них, раздвигая. Никакого сопротивления, Локи готов и ждет. И хочет. И да, Тони тоже его хочет. Он давно, очень давно никого так не хотел.***
Дверь. Чертова дверь и чертов пищащий замок на этой чертовой двери. Он выдергивает Тони из сна, и тот видит, как в комнату входит Наташа с подносом. Он машинально, хоть и сонно, тянется за подушкой, чтобы прикрыть проблемку в паху. С одной стороны — ну и поделом Наташе, пусть полюбуется на то, что прервала, но с другой — порядочность и все такое. (Или, может, всего лишь сила привычки. И, если честно, это вероятнее.) — Обед готов, — говорит Наташа, пересекая комнату, и фальшиво улыбается. Тони трет глаза, проглатывая реплику о том, что она — капитан Очевидность. — Если ты не принесла мне стейк или чизбургер, то можешь выметаться. — Увы, нет. Здесь жареная куриная грудка, салат из киноа, лимонный рисовый суп и бутылка текилы. — Тогда, как я и сказал — выметайся. Ничего удивительного, что Наташа игнорит его, ставя поднос на тумбочку. — Снилось что-то хорошее? — кивает она на подушку на бедрах Тони. — Э-эм… да. Почти самый странный эротический сон, который я видел. Наташа даже не приподнимает бровь. Только и говорит: — Интересно. «Интересно» — это преуменьшение века. Тони все еще как наяву видит сияние кожи Локи, ощущает ее тепло. Это так же реально, как воспоминания. Блядь. Блядь, блядь, блядь, надо выбросить это из головы. — Текила, — говорит он, протягивая одну руку. А другой по-прежнему удерживает подушку на положенном месте. — Тебе стакан или бутылку? — Спрашиваешь тоже. Бутылку. Наташа без колебаний скручивает пробку и передает ему бутылку. И даже не моргает, когда Тони трижды глотает, прежде чем включается рвотный рефлекс. Нет, ее фальшивая улыбочка остается на месте — она получила то, чего она хочет. — Даже не спросишь о самом странном? — О чем? — О самом странном эротическом сне, который у меня был. — Уверена, что могу догадаться. — Я спал с королем Лиром. А вот это вызывает приподнятые брови и удивленное хмыканье. — Ладно, я бы не догадалась. — Я полон сюрпризов, — Тони широко улыбается. — Вообще-то, нет. Все твои действия очень предсказуемы. Ты напуган отсутствием контроля и моим присутствием, и пытаешься пассивно-агрессивно сопротивляться: говоришь о сексе, пытаясь меня смутить. Но это не сработает. Ты не первый, другие готовы и на худшее. Это общая стратегия. — Ну да. Скажи, будет ужасно предсказуемо, если я назову тебя сучкой? — Очень. То же касается «шлюхи» или «шалавы». — А если я скажу, что врежу тебе по яйцам? — Чуточку лучше. — Ладно, на том и сойдемся. Когда-нибудь, когда я верну свой костюм, я врежу вам по яйцам, агент Романофф. Официальная угроза, копирайт Старк Индастриз. — Пей уже свою текилу. Тони послушно загоняет текилу внутрь мелкими глотками. Она мерзкая. Не такая мерзкая, как бутылка с драконом, но немногим лучше. Растягивать «удовольствие», может, и не самая хорошая идея, но Тони еще недостаточно пьян, чтобы выпить все залпом. — Итак… — говорит он спустя мгновение. — Как успехи в охоте на Локи? — Мы сообщим, когда появится что-то, что тебе нужно будет знать. — Никак, значит? — Мы тебе сообщим. Никак. У нее ничего нет. Своей холодностью и отстраненностью она лишь пытается заставить его волноваться. — Вы не найдете его. Это я так, к слову. Он не вернется, и вы зря тратите время. — Пей свою текилу, Старк. Тони делает глоток побольше. Блядство, становится хуже… — Дай угадаю, — говорит он. — Коулсон захотел прикупить это пойло, когда был в аэропорту Канкуна, и теперь издевается над моей печенью, чтобы вывести из игры? — Нет. Текила из магазина вниз по улице. — Хм-м, да, предположение дурацкое. Если подумать… Не могу представить Коулсона в Канкуне. Или в купальном костюме. Или вообще в отпуске. Он берет отпуск? У него есть жизнь за пределами работы? — Пей. — Зачем? — спрашивает Тони, сделав очередной большой глоток. Наташа скрещивает руки груди и прислоняется к прикроватной тумбочке. Ее улыбочка медленно сменяется скукой. — Затем, что мне надо проконтролировать, чтобы ты выпил хотя бы треть бутылки. А так как у меня есть другие дела, кроме как нянчиться с тобой, я буду признательна, если ты займешься делом. — Что, не нравится тратить на меня время? — Не особо. Ой-ей-ей. — Давай так, — пробует Наташа новую тактику. — Если выпьешь, я расскажу тебе кое-что интересное. — О… — Локи. Но Тони обрывает себя, прежде, чем говорит. — О чем? — Пей, и узнаешь. Ну и ладно. Существуют и менее приятные способы вызнать информацию у Щ.И.Т.а, чем пить за их счет. Так хотя бы не придется выползать из постели, надевать штаны и вообще делать хоть что-нибудь. — Это займет какое-то время, — бормочет Тони, поднимая бутылку. — Кстати, на будущее, я ненавижу текилу. У нас с ней обязательное ежегодное рандеву в Синко де Майо, а потом я покупаю бухло покачественнее. Не эту ослиную мочу. Хочешь, чтобы я побыстрей напился, неси хороший виски. Его я могу пить как воду. — Буду иметь в виду. Уж она-то будет. Она из тех девчонок, которые все запоминают. Сейчас Тони может прикончить текилу ради общего блага. Один глоток за раз. (Боже, ну и мерзость.) Если задержать дыхание, то вкус не должен ощущаться... — Однажды мы с моим другом Роуди пошли под парусом вокруг Нижней Калифорнии. Когда в каком-то городишке мы сошли на берег, один старик предложил нам лучшую в мире текилу. Ему не нужны были американские доллары, так что мы сторговались на журналах с сиськами и консервированном супе. Не знаю, лучшая или худшая это была текила, но после того, как мы прикончили бутылку на двоих, мы были в хлам и видели все в желтом сиянии. — Старк... — Что? Я сказал, что мне потребуется время. Я и так стараюсь, как могу. Единственное спасение в том, что чем больше времени проходит, тем больше отупляет алкоголь. Какая бы хрень не стояла перед тобой, всегда легче пить, когда достиг точки невозврата, что Тони как раз и сделал. Когда он останавливается, чтобы оценить прогресс, бутылка уже наполовину пуста. — Смотри-ка, я даже перевыполнил план. Гордишься мной? Наташа кивает, забирая протянутую бутылку: — Как заботливая мамочка. — А теперь ты должна мне рассказать… — А что именно она должна рассказать? Она что-то говорила? Воспоминания словно туманом подернуты. — ...Что-то мне рассказать, — заканчивает Тони. — Тебе следует прилечь, — говорит Наташа и мягко подталкивает его в плечо, чтобы Тони лег. Взбивает подушки и поглаживает его по волосам. И правда как заботливая мамочка. — Ты должен поспать. Отдыхай. — Нет, скажи мне… — Ш-ш, я и так говорю. Я говорю тебе расслабиться и поспать, потому что ты потребуешься нам позже. — Чтобы?.. — Чтобы помочь. Сегодня нам понадобится твоя помощь, Старк. Локи в здании.***
Наташа напоила его не простой текилой. Точно не простой. В ней было что-то еще. Что-то, что теперь змеей скользит по венам, ослабляя мышцы и сжимая легкие и мозг. Тони не может дышать (о, боже, не может дышать, ему не хватает воздуха), и эта мысль изгоняет из головы все остальные, заставляя сконцентрироваться на панике… Она застилает глаза и уши. Спальня уменьшилась до размытого света, и если Тони попытается сесть, то текила пощечиной свалит его обратно. Он даже не может поднять голову. Она такая тяжелая, все его тело такое тяжелое, такое медленное. Оно отказывается слушаться. Наташа напоила его не простой текилой, в ней было что-то еще, и это что-то сейчас отравленной кровью течет по венам, пока Локи… пока Локи… Кожа горит, каждый дюйм покалывает ледяным потом, в желудке зарождается тошнота. Локи у Наташи, у Щ.И.Т.а. Он где-то в здании. Локи у Щ.И.Т.а, а Тони валяется в кровати, словно бесполезный алкаш. Он не может ни двигаться, ни думать. Все, что он может, — ощущать, как парализующая слабость медленно наполняет каждый нерв тела от макушки до кончиков пальцев. Неприемлемо. Тони должен что-то сделать. Пока он жив, он всегда может что-то сделать. Он заставляет себя выскользнуть из кровати, сначала высвободив руки, падает на пол и пытается ползти. Он умоляет руки шевелиться и отчаянно пытается согнуть ноги, которые словно желе. Дюйм за раз. Он может сделать что-то. Он дотаскивает свою жалкую задницу до туалета, подстегиваемый растущим пламенем ненависти. Локи у Наташи. Локи у Щ.И.Т.а. «Ненадолго, ублюдки. Только не пока я жив». С третьей попытки Тони открывает шкафчик, неуклюже шаря по ручке. Увидев, что внутри, он позволяет себе улыбнуться. Видимо, Щ.И.Т. не особо тщательно проверял его временную тюрьму. Сколько тут симпатичненьких бутылочек! Корзина чистящих средств и электроприборы. Есть отбеливающая паста, перекись и изопропанол. Очиститель для стекол и кафеля. Спрей для волос. Бумажные полотенца. Мешки для мусора. В одном из ящиков лежат щипцы для завивки, электрическая зубная щетка и запасные батарейки. В другом — ватные диски и первая коробка тампонов, которым он рад в своей жизни. Третий ящик — шпильки и резинки для волос. Отлично. Все это можно пустить в ход. А еще Тони знает, что в шкафу рядом с туалетом есть пакет травки и зажигалка. И он сможет достать ее, если встанет на унитаз. Он с трудом балансирует на унитазе, и когда в зеркале позади отражается вспышка зеленого… Увиденное заставляет шмякнуться на пол и треснуться головой о ванну. Наверное, перед глазами мелькали бы звезды, если бы Тони уже не было так хреново. — Локи... Это наверняка глюки. Или призрак. Или глючный призрак, потому что это Локи стоит между дверью и сушкой для полотенец, облаченный в полный доспех. Плащ и шлем прилагаются. Тони зажмуривается и трет лоб, но это нихрена не помогает. Глюко-Локи еще здесь. — Я ждал тебя много часов, — говорит он нетерпеливым деловым тоном. Ага. Точно, глюки. — Ты не настоящий, — стонет Тони. — Почему ты так считаешь? — спрашивает Локи и опускается на колени рядом с Тони, снимая шлем. — Потому что… потому что… ты стоишь в уборной, облаченный в доспех, вместо того, чтобы тусить с Наташей в костюме моего отца. — Даю слово, я настоящий, Тони Старк. Его движения размыты. Локи словно в замедленной съемке откладывает шлем в сторону и быстро приглаживает волосы. Затем его рука пером ложится Тони на колено. Есть кое-что в магии Локи, что Тони не принимал в расчет, даже не задумывался. Но вот оно, предшествует волне тепла по его телу. Ломка. Теперь очевидно, как он скучал по магии, как нуждался в ней, с каким нетерпением ожидал. Как темно ему было без нее и как светло стало с ее возвращением. Она охватывает его словно легкий бриз, касаясь сразу повсюду. Снаружи. Внутри. Она в его коже, в крови, даже в мыслях. В мыслях, наверное, больше всего. Перед мысленным взором возникает картинка: стеклянные стены и перламутровое тело, которое так и ждет, пока к нему прикоснутся. Магия или воспоминания из сна заставляют положить руки Локи на шею. Тони тянется вверх, пока не касается подбородка Локи. Если это глюк, то абсолютно реальный и осязаемый. Он вдыхает запах кожи, металла и ускользающего намека на кокос. Может, он не... — Ты не призрак, — шепчет Тони, едва касаясь губами чужой кожи. Он все еще не готов отстраниться. — Конечно, я не призрак, — тихо отвечает Локи, придерживая Тони за плечи и под поясницей, чтобы не упал. — Почему… — Прости. Мне… Мне пиздец как хреново. — Пахнешь ты хреново, — кивает Локи. Он отстраняется, пусть всего и на дюйм, но все еще остается в объятиях Тони. Кожаный доспех поскрипывает, когда он двигается. Черное, зеленое и золотое. — Ты вернул свою одежду. — Да. — Ты меня ждал. — Купальня — единственное место, где они не наблюдают. — Но Наташа сказала… — Эта Романофф умышленно обманула тебя, — говорит Локи. — Тор ощущает мое присутствие, но я никоим образом не у них. Романофф солгала, чтобы посмотреть на твою реакцию. Ох, блядь. Конечно. Конечно, это в ее духе. Конечно же она соврала, чтобы посмотреть, что будет, что он скажет, что разболтает. Соврала, чтобы спровоцировать и заставить его… Он смотрит вниз, где на полу разбросаны бутылки и батарейки. ...сделать что-нибудь глупое. Локи прослеживает его взгляд. — Что это такое? Бардак. Просто бардак. Две минуты назад на волне паники все это выглядело многообещающе, но сейчас… — Ну-у… я надеялся, что протрезвел достаточно, чтобы смакгвайериться отсюда, — говорит Тони. — Но теперь включилась моя паранойя, и я думаю, что это подстава. Раз Щ.И.Т. не знает, где ты, то, может, считает, что я знаю. И что я попытаюсь предупредить или добраться до тебя, если я решу, что ты вляпался. Спасу тебя. И… я как раз собирался это сделать. Блядь. Он роняет голову на плечо Локи. Пластина доспеха не самая мягкая подушка в мире, ну и пофиг. Локи все еще поддерживает его за спину, и Тони может позволить себе на минутку расслабиться в безопасных объятиях. — Учитывая твое состояние, думаю, сегодня мне придется заниматься спасением, — говорит Локи. Мудрая мысль. — Ты же у нас волшебный принц, — соглашается Тони. — Думаю, спасение людей из башен — это как раз сфера твоей деятельности. Давай выбираться отсюда. — Согласен. Поднимайся. — Зачем? — спрашивает Тони, когда Локи вздергивает его на ноги. — А сидя телепортироваться нельзя? Заминка почти незаметна, но она есть, отчего у Тони появляется сосущее чувство под ложечкой. — Так, серьезно, и что теперь? Ты потерял способности к телепортации? Эти слова заставляют Локи отстраниться полностью. — Временно, — говорит он, хмуро поджав губы. — А поконкретнее?.. — Если мне придется все тебе объяснять… — Да, придется. А ведь всего секунду назад у них был такой момент! Что ж, с возвращением, Бог Гадов. — Тессеракт! — рычит Локи. — Эти дураки притащили его сюда, и он мешает моим силам! Я не могу переместиться в радиусе двухсот футов от этой проклятой штуковины. Она как разрушительный магнит, такой же, как метка Биврёста, и если я попробую... — То окажешься рядом? — предполагает Тони. — Или в другой стороне вселенной. Я же сказал: он «разрушительный». Ты или взаимодействуешь с ним, или не взаимодействуешь вообще. Таковы правила. — Тогда как ты потом вернулся? — Я умею обходить правила, — с гаденькой улыбочкой говорит Локи. — Я телепортировался на двести футов выше и упал на крышу. — А. — Конечно, почему бы и нет, в этом есть смысл. — Тогда… как мы будем выбираться? Локи медленно проходит мимо ванны и душа к окнам на восточной стене. — Есть два варианта. Для первого ты должен быть достаточно трезвым, чтобы мы пробились отсюда боем. — Это у меня получится, — кивает Тони. — Для второго ты должен быть достаточно трезвым, чтобы держать меня за руку. — Это у меня получится лучше. — Так я и думал. — Итак, какой план? — Ты умный человек, Тони Старк, — говорит Локи. — Я даю тебе шанс догадаться. Что можно назвать противоположностью падению в радиус притяжения Тессеракта? — Взлет? — И, боже правый, на долю секунды сердце Тони окрыляет возможность… — Ты достал мой костюм, — выдыхает он. — Пожалуйста, скажи мне, что ты достал мой костюм. Он здесь. Марк Семь. Он внизу. Если запустить его… — Слишком опасно, — отвечает Локи, чуть нахмурившись, словно бы сочувственно. — Неплохое предположение, но я ждал иного ответа. Проклятье. Вот вам и искорка надежды. Локи нажимает на переключатель, и жалюзи складываются, открывая комнату полуденному горизонту. — Подойди. Ты можешь идти? Ну, ноги волочить Тони в состоянии. Хотя бы несколько шагов. Затем он пошатывается, и Локи приходится его поймать. — Достаточно трезв, чтобы держать меня за руку, Тони Старк? — мягко спрашивает он. Тони переплетает пальцы с пальцами Локи и сжимает их с некоторым раздражением. — Да-да, готово. — Постарайся не отпускать. — А не то что? — А не то ты умрешь, — отвечает Локи, сжимая его руку в ответ. Противоположностью падения в магнитный радиус Тессеракта будет выпадением из него, неожиданно доходит до Тони. И Локи, выбив окно, прекрасно демонстрирует, как они совершат этот подвиг. Стекло разлетается на тысячи сверкающих осколков, дождем осыпающихся на город внизу. А потом Тони тянет вперед, под ногами больше нет пола, а ветер хлещет в лицо. Если он помрет, то его последними словами будут: «Блядь, Локи, нет! Я не смогу без костюма», сопровождающиеся воплем ужаса, который переходит в стон, когда рот затыкает воздухом. Но он отключается прежде, чем узнаёт, закончится ли на этом кульминационном моменте мыльная сай-фай опера его жизни. В следующей серии: Провалявшись в лихорадке, Тони ловит Локи на вранье. Речь то и дело заходит о сексе. А еще Тони безнадежный романтик (реально безнадежный), а Локи по статусу не положено соблазняться статистическими вероятностями, договорными обязательствами и банальным мидгардским порно.