Ты здесь, бог хитрости? Это я, Тони

Выключи зрение — и сосредоточиться на остальных чувствах вдруг станет легче. Возьмем осязание. Век мягко касается найденная Локи в тумбочке атласная повязка на глаза. Завязки щекочут переносицу. Теперь обоняние. В воздухе витает запах разгоряченной кожи и амаретто. Слух: вдох, шелест простыни, сопровождающий движения Локи. Стеклянная бутылка скользит по дереву. Тихий всплеск, и снова прикосновение: холодная струйка амаретто льется под реактором и собирается в пупке. Дыхание щекочет живот, по позвоночнику пробегает дрожь. — Думаешь, я смогу захмелеть с тебя? — спрашивает Локи. Бархатистый голос раздается где-то в районе пояса, и через мгновение кожи касается язык, прослеживая оставленную амаретто дорожку. Тони выгибается от возбуждающего касания. — Очень вряд ли, — выдыхает он. — Никто не станет пьяным от амаретто. Одной бутылкой не обойдешься. — М-м-м. Может, я смогу… Струйка ликера стекает по внутренней стороне локтя, и Локи ловит губами все до последней капли. — Мне интересно, как твоя кожа меняет вкус ликера. Вот например здесь… — Горячий рот перемещается вверх руке. — Тут я чувствую нотки горечи… может, остатки мыла из душа. Но вот здесь… — Язык проходится по ребрам, прослеживая капельки ликера, которые разбежались по сторонам и теперь стекают на постель. — Чувствуются кислинка и соленый пот. А вот здесь, повыше, уже другая горечь, — говорит Локи, облизывая под ухом. — И от тебя пахнет хвоей. Одеколон? По шее пробегает дрожь. — Лосьон после бритья, — бормочет Тони и слепо поворачивает голову, но Локи успевает отстраниться, и губы ловят лишь прядь волос. Кожа пылает. Места, которых касался Локи, горят от желания, а те места, которых еще не касался — от напряжения. Если отвести колено в сторону, разводя бедра, словно давая намек... Локи этот намек понимает и проводит двумя пальцами по внутренней поверхности бедра. — Ты чего-то хочешь? Хочет? Да, кое-чего Тони хочет. Все его тело пронизано желанием и молит о большем, чем призрачная ласка. С чего начать? — Прочь повязку. — Тони толкается бедрами, но Локи успевает убрать руку. — Хочу тебя видеть. — Вся соль в том, что ты ничего не видишь. — В голосе Локи слышится ухмылка. — Иначе какая тут неожиданность? Если бы ты меня видел, то знал бы, что я собираюсь... От его слов волной накатывает предвкушение, которое проходится по телу эхом прикосновений. Локи касается колена, проводит по нему вверх, затем — вниз, к бедру, где вырисовывает круги на чувствительной коже. Руки ложатся на колени и широко их разводят. Локи садится между ними с тихим «хм-м», от которого у Тони учащается пульс и пересыхает горло. Первым прикасается воздух. Локи так близко, что Тони чувствует теплое дыхание, чувствует касание волос, исходящий от щеки жар. Между ними и листа бумаги не просунуть. Следующее прикосновение немногим сильнее. Мягкая губа дотрагивается до возбужденного до боли члена — почти невесомо, но и этого хватает, чтобы у Тони вырвался приглушенный стон. Третье прикосновение. Тони сжимает простыни, стоит Локи проложить вдоль члена дорожку поцелуев. Восемь поцелуев, и Локи отстраняется. В висках стучит кровь, спускаясь по шее к сердцу, а оттуда — по всему телу, разнося жар... Черт, Тони нужно больше. Ему мало витиеватых поцелуев, ему плевать на то, каким отчаявшимся он сейчас выглядит. Он протягивает руку, пытаясь нащупать Локи — его ладонь, плечо, волосы, лицо… но не находит ничего. — Локи, — стонет он. Голос Локи раздается с противоположного конца постели. — Да? — Не останавливайся, ублюдок ты эдакий! Раздающееся в ответ хмыканье похоже на сдерживаемый смех. — Я не останавливаюсь. Еще один поцелуй — в ногу, туда, куда Тони не дотянуться. Еще один, уже выше, и пальцы касаются спутанных волос. Поцелуй с другой стороны, в бедро, и снова выше. Язык проходится по оставшемуся на животе амаретто. Тони кладет руку Локи на затылок, чтобы подтолкнуть. Два поцелуя в ребра, один — в реактор. В грудь. В плечо. Дорожка поцелуев от ключиц к шее, потом — к уху, виску, скрытым под маской глазам. Локи двигается, пока не прижимается всем телом к Тони. Наконец-то они лицом к лицу. Но их все еще разделяет слой одежды. — Какого хрена ты еще одет? — спрашивает Тони. — Потому что никто не потрудился меня раздеть. — Дай мне три секунды, и... Локи трясет головой, щекоча Тони носом. — Это потом. Осталось последнее чувство, про которое мы забыли... Поцелуй не призрачный. Не мимолетный, не мягкий. Губы со вкусом амаретто с силой прижимаются к губам. Тони с Локи сплетаются языками так, будто хотят стать еще ближе. Еще. Правой рукой Тони обнимает Локи за шею, левой — за талию, удерживая словно в тисках, но этого все еще недостаточно. Не то, чего хочет Тони. Он хочет... Он отталкивается от постели и перекатывает их, оказываясь сверху. И, блядь, он не хочет разжимать объятия, но есть вещи поважнее. Не разрывая поцелуя, он скользит руками вверх, к вороту и закрывающей его пуговице. — Пора тебя раздеть, — бормочет он Локи в губы. — Хочешь снять повязку? Тони усмехается. — Если ты думаешь, что с закрытыми глазами я не смогу... Пуговицы расстегиваются одна за другой, обнажая грудь. Тони губами прослеживает за руками каждый дюйм жаждущей прикосновений кожи, пока не добирается до брюк. На них еще одна пуговица и молния, которые расстегиваются одинаково легко. Брюки соскальзывают с бедер, и на Локи остается лишь тонкий слой ткани. Гладкий, словно атлас, он оказывается прямо у его лица. — Ты что, носишь шелковые боксеры? — не может не спросить Тони. Матрас прогибается, словно Локи приподнимается на локтях. — Да. А что? — Шелковые боксеры — это до смешного банально. Но… в то же время и ужасно соблазнительно. Думаю, потому это и стало банальным. — Я нашел их в шкафу. — ...погоди, ты что, надел мои шелковые боксеры? Тони стягивает повязку, чтобы посмотреть на безупречное тело, лежащее на постели. Изящные руки, спутанные волосы, белоснежная кожа, тронутая румянцем и блестящая от пота. Обычно Тони не из тех, кто теряет дар речи, но после долгого времени, проведенного в темноте и одиночестве, он проглатывает язык. Что он там хотел? Сейчас он хочет этого в десять раз сильнее... — В чем дело? — спрашивает Локи, коварно усмехаясь. — Неужели моя ослепительная красота заставила тебя потерять дар речи? Вообще-то да, но признаваться в этом, когда над тобой насмехаются, как-то слишком неловко… Вместо ответа Тони скользит руками по ногам и замирает на шелковых боксерах. Локи откидывается на кровать и запрокидывает голову с неприличным стоном. В яблочко. На нем боксеры Тони. Тони узнает узор (золотые слоники на красном фоне) и вспоминает, как купил их в Таиланде пару лет назад. (Разве можно побывать в Таиланде и не скупить там все, на чем есть слоники?) Трудно сказать, что Тони чувствует сильнее, когда засовывает руку в собственные трусы, надетые на Локи — возбуждение или удивление? Когда смотрит на то, как движется рука в этих трусах, чувствует реакцию, видит, как на ткани появляется влажное пятно там, где он прижимается языком... (Ладно, это горячее всего, что он в жизни видел.) Локи в ответ шумно втягивает воздух, выдыхает и хватается за резинку боксеров, пытаясь стянуть их вниз. Тони бьет его по ладони. — Перестань. Ты заставил меня час сидеть в повязке. Я заставлю тебя оставить шорты. — Это все… несколько затруднит... — Ну не знаю, — говорит Тони, сжимая член Локи, а потом двигая рукой быстрее. — Думаю, у нас все вполне неплохо. Или даже лучше, чем «неплохо». Локи толкается в его кулак, сначала в такт движениям, а затем едва заметно побуждая ускориться. Тони с готовностью подчиняется. Все-таки зрение — классная штука. Здорово видеть, как Локи жмурится и приоткрывает рот. Как его грудь опускается и поднимается с каждым вздохом. Как он медленно, секунда за секундой, теряет самообладание. Тони жаждет увидеть, как он сойдет с катушек. — Посмотри на меня, — требует он. Локи открывает глаза и наклоняет голову, чтобы взглянуть на Тони. Тот посылает ему воздушный поцелуй и накрывает губами головку члена. Еще пару раз подвигать рукой, пару раз лизнуть через ткань боксеров… и Локи, вздрогнув всем телом, кончает. Сквозь шелковую ткань чувствуется солоноватый привкус, влажный и жаркий. До носа доносится запах пота. Локи дрожит, тяжело прерывисто дышит, отпускает простыню и обессилено опускает руки… Прекрасная картина. Тони позволяет себе с минуту понаслаждаться видом, а потом ложится рядом и коротко целует Локи в шею. — Ну… — говорит он, — теперь, когда ты запачкал мои трусы, их можно и снять. — Вперед, — тихо смеется Локи. — Раздевать меня — твоя забота. — Я и раздену. Через секунду. Сначала ты должен кое-что для меня сделать. — Что? Тони касается губами уха Локи. — Перевернись на живот. Локи без возражений подчиняется. Не говорит ни слова, не медлит, и, даже не моргнув, с готовностью переворачивается. И с той же готовностью приподнимает бедра, когда Тони тянется, чтобы стащить с него боксеры. — Что, не терпится? — Просто пытаюсь помочь. — Знаешь, забавно: ты пытаешься помочь лишь тогда, когда это тебе на руку... А может, это на руку и Тони. Теперь молочно гладкая задница прямо перед ним. Все это для него. Каждая часть его совершенного тела, и идеально округлая задница в том числе. Тони сглатывает ком, вставший в горле, и желание опаляет пах. Приятно смотреть на разницу между его загорелыми руками и бледной кожей Локи. Тони зачарованно проводит вверх по бедрам, прослеживает пальцами позвоночник до шеи и снова скользит вниз. Обводит выступающие ребра и лопатки. — Как думаешь, что сказали бы остальные? — спрашивает Тони. — Остальные? — Мстители. Романофф. Роджерс. Коулсон. Если бы они знали, что мы… Локи смеется: — Хочешь, чтобы они знали? Сложный вопрос. С одной стороны, Тони уверен: никто бы не счел Локи угрозой, если бы увидел его в таком состоянии. Такой Локи не опаснее кролика. Но с другой стороны... — Нет, — говорит Тони, становясь между разведенных бедер. — Не хочу. Я не хочу ничем делиться. Это только для меня. Коробка презервативов и тюбик смазки лежат в прикроватной тумбочке. Тони и не помнит, когда в последний раз ими пользовался. Да и какая нафиг разница? Сейчас есть только Локи. Локи здесь, перед ним, готовый и ждущий. Тони выдавливает смазку на руку, размазывает по пальцам и проводит между ягодиц Локи. Ответа ждать не приходится: Локи рвано выдыхает и подается назад, чтобы усилить прикосновение. — Что такое? — спрашивает Тони, вжимая палец в анус и обводя по кругу. — Нравится? — М-м, — отвечает Локи в подушку. — Прости, не расслышал. Что ты сказал? — М-м-м. — Можешь говорить нормально? Я не понимаю, когда ты так мямлишь. Тебе нравится? Хочешь, чтобы я продолжал? — Да, ребячливый ты дурак! — срывается Локи. — Перестань быть таким… — Его тирада перерастает в резкий вдох, стоит Тони толкнуть палец в манящую, жаркую тесноту. — Тогда тебе нужно лишь попросить, — смеется Тони. — Твое желание, принц Чарминг, для меня закон. — Тони Старк, клянусь, я… Что-то там. Локи клянется, что что-то там сделает, но последнее слово заглушает подушка. — Прости, нет, — говорит Тони, медленно добавляя второй палец, и растягивает, лаская Локи изнутри. — Клясться буду я. Твои угрозы чутка устарели, значит, пора мне придумать что-нибудь новенькое. Поехали. — Наклонившись вперед, Тони опирается локтем о спину Локи и шепчет ему на ухо кое-что получше пустяковых глупостей: — Локи Асгардский, я собираюсь тебя трахнуть. Не быстро и сильно, нет. Нет, я буду трахать тебя медленно и долго и дам кончить, когда захочу. А это случится очень нескоро. Понимаешь? Тони не видит лица Локи, но замечает, как уголок губ изгибается в порочной улыбке. — Покажи, на что способен. — Такой был план. Три пальца. Локи скрывает лицо в подушке и глушит ею звуки. Тони не против. Такая игра ему по душе. Соревнование, кто же сдастся первым. (Подсказка: первым сдастся Локи. Он, может, и спрятал лицо, но не может спрятать все тело, которое бесстыдно отвечает на каждое прикосновение.) Тони вытаскивает пальцы, и Локи подается за ними. Хватит подготовки, время начинать представление. Тони раскатывает презерватив и приставляет член между ягодиц. Но проникать внутрь не торопится. Замирает, прижимаясь к анусу Локи, — мимолетное обещание того, что вот-вот случится. Чувствует ускоряющийся пульс и неслышное обрывочное дыхание Локи... Он медленно проскальзывает внутрь. Очень, очень медленно. Для начала — совсем неглубоко, и тут же выскальзывает обратно. Потом снова толкается, теперь — чуточку глубже. И обратно. Входит — уже до конца, и при одном взгляде на то, как его твердый член исчезает внутри Локи, можно слететь с катушек… Пауза. Приходится закрыть глаза, закусить губу и просто дышать… Руки дрожат. Растущее желание, дурманящий вид распластавшегося под ним Локи, скользящее давление… Каждая клеточка тела кричит, чтобы он двигался. (Блядь, блядь, блядь, блядь, чья это была идиотская идея двигаться так медленно?!) Как не кончать подольше? Секрет вовсе не в том, чтобы представлять что-то неприятное или цитировать спортивную статистику, как говорят некоторые мужики. Все дело в механике. Секс — ничто иное, как биологическая механика. Два механизма движутся ради общей цели. Тони лишь нужно сосредоточиться на механике. На каждой детали, каждом движении и маячащей далеко на горизонте цели. Если двигаться слишком сильно и быстро, то детали выйдут из строя раньше времени, но при правильном контроле... Тони Старк всегда хорошо разбирался в механике, да и точностью отличался. Он просто профи, когда дело касается достижения желаемого. Он начинает двигаться, задавая мягкий, ровный ритм. Достаточно медленно, чтобы наслаждаться. В такт ленивым толчкам он проводит по телу Локи. Пальцы скользят вниз и вверх по плоской мускулистой груди к горлу. Сжимают. Кровь Локи пульсирует в венах, дыхание бурным потоком течет под мягкой кожей. Он немного откидывает голову, повинуясь руке Тони. Немного, но достаточно для рваного поцелуя в уголок губ. — Прикоснись к себе, — выдыхает Тони ему в рот. Локи широко улыбается и немедленно подчиняется — приподнимает зад, тянется вниз и сжимает член, двигаясь в такт толчкам Тони. Свободной рукой Тони накрывает его руку. — Снова готов к бою? — Божественная выносливость. Самодовольный говнюк. Тони ускоряет движения. Толкается внутрь, потом выходит, направляя движения Локи. Все еще сдавливая его горло, он с каждым толчком под правильным углом чувствует, как сжимаются мышцы, чувствует судорожные вздохи. Локи пытается снова зарыться лицом в подушку, но это же так скучно! Куда интереснее видеть каждую судорогу удовольствия… слышать каждый стон, каким бы тихим он ни был... Пусть и вид, и звуковое сопровождение приближают Тони к оргазму. Изнутри поднимается волна. (Рано, рано, рано!) Все тело натянуто, словно тугая струна. Ему надо сбавить обороты. Вернуться к установленному ритму. Локи стонет — сейчас уже разочарованно из-за того, что Тони замедлился. Хорошо. Пусть подождет. — Тони Старк... — Да? — Клянусь Девятью мирами… если ты не… если ты не… м-м-м... — Если я не что?.. — спрашивает Тони. — Что случилось с эротикой, которая искусство? Что там с ожиданием и прочим? Но его голос слишком хриплый и прерывистый. Он старается держать себя в руках, но это все равно, что удержать разваливающийся механизм клейкой лентой. Дольше они не продержатся. Он это знает. Локи знает. Они оба понимают это каждой клеточкой своего тела. Хер с ним, с искусством. Сжав горло Локи, Тони с силой вбивается в него. Кончилось время претенциозности, теперь все сводится к грубому траху. Тони входит в узкое тело, чувствует, как пружина внутри напрягается, чувствует, как напрягается Локи. Каждый безжалостный толчок приближает их. Снова, снова и снова. Внутри нарастает бездумная жажда. — Я… — только и успевает сказать Локи. Затем слова перерастают в стон, и он шумно кончает, изливаясь на простыни. Выгибает спину, запрокидывает голову, одной рукой тянется и хватается за спинку кровати, и... «Святые ежики, какой у него сейчас вид!» Тони отпускает себя. Жгут внутри расслабляется и позволяет ослепительному жару судорогой прокатиться по всему телу, потрясая его от макушки до кончиков пальцев. Каждая кость подрагивает отголосками, пока он полностью не обессилен. Выжатый досуха, Тони падает и утыкается лицом во влажные черные волосы. — Локи... Именно Локи отстраняется первым. Осторожно откатывается в сторону, расплетая сплетенные в порыве страсти руки и ноги. И вот, они снова два раздельных существа. Тони помутневшими глазами наблюдает за тем, как Локи садится и вытирает с лица пот. Какой же он красивый. Какой же красивый. Кожа покраснела и блестит от напряжения, волосы спутались. Плечи ходят ходуном от прерывистого дыхания, голова склонилась вперед. Гладкая линия его плеч — темный силуэт на фоне ночника. Тони невольно поднимает руку и поглаживает пальцами его предплечье. Этого достаточно, чтобы на губах Локи промелькнула улыбка. Он выключает лампу и, оказавшись в темноте, осторожно устраивается в ждущих его объятиях. Кладет руку Тони на пояс, а Тони обнимает его за спину. Чувствует дыхание Локи возле уха. Идеально.

***

Обычно это Тони обнимает. Вот как все бывает, когда Тони проводит с кем-нибудь ночь: он просыпается, обнимая чье-то теплое тело и прижимаясь членом к заднице. Но нельзя не признать: есть что-то этакое в том, чтобы проснуться, когда обнимают тебя. Не будь Тони таким голодным, то у него бы возник соблазн воспользоваться своим положением. Да, он бы точно им воспользовался. Вместо этого Тони тихонько выбирается из-под одеяла, стараясь не разбудить Локи. Тот все еще выглядит раздражающе красивым с растрепанными волосами, густыми темными ресницами, лежащими на щеках, затронутых румянцем. Может, принести ему завтрак в постель? Ага. Точняк, отличная идея. Тони натягивает чистые трусы и идет на кухню. План с завтраком был бы попроще, будь у Тони вафли или бекон, который достаточно сунуть в микроволновку. Но в холодильнике одни овощи, снова овощи и опять овощи, а еще упаковка вырезки с овощами и пара пачек яиц. Так что можно приготовить яйца или… Нет, только яйца. Потом можно будет пожарить вырезку, если яйца окажутся съедобными и Тони ощутит прилив уверенности в своих силах. Спустя две кастрюли, три сковороды и восемнадцать яиц завтрак готов. Не самый впечатляющий в мире — яйца, кофе и странный органический сок из ананаса и гуавы, который зачем-то купил Локи. Этот натюрморт, расположившийся на подносе из Гранд-Каньона, оставляет желать лучшего, но еда есть еда. Балансируя подносом в одной руке, Тони возвращается в спальню. — Локи? Локи тут же поднимает голову от подушки. Какой бы реакции ни ждал Тони — улыбки, усмешки, едкого комментария — это не она. Его встречает безразличный взгляд. Маска. Полная блокировка чувств. У Тони сосет под ложечкой — что пошло не так, раз он умудрился испоганить потенциально классное утро? — Эм, — он откашливается. — Я тут… завтрак приготовил. Локи отвечает долгим пустым взглядом. — Ты... — Яйца, — говорит Тони, устраивая поднос на постели. — У нас тут яйца вкрутую, яичница-болтунья и простая яичница, которая превратилась в болтунью. А тут вот сырые яйца, потому что… я не знал, какие тебе нравятся. — Ты приготовил завтрак, — тихо говорит Локи. — Ага. Как уже сказано, я умею готовить яйца как минимум… двух видов. И кофе с соком. Безразличный взгляд Локи не меняется, и нехорошее предчувствие Тони (нервозность? страх?) становится с каждой секундой только сильнее. Блядь. И игнорирование этого предчувствия не поможет никому из них. — Ладненько, — говорит Тони, скрещивая руки на груди. — Что случилось? — Ничего. — Завязывай с херней. Учитывая количество телесных жидкостей, которыми мы вчера обменялись, я заслуживаю того, чтобы ты подумал о таком варианте, как сказать правду. Я прав? Прав. Почему ты просто не скажешь, что случилось? Ты жалеешь о прошлой ночи? — А ты? Вот ублюдок. Никогда не ответит на вопрос прямо. — Я первый спросил. Безразличие во взгляде ничего не выдает. Локи хватает сырое яйцо, разбивает о край подноса и опрокидывает в себя, словно выпивку. — Надеюсь, ты в курсе, что это отвратительно, — говорит Тони, Локи отвечает ему хмурым взглядом. Славненько. Наконец-то что-то кроме безразличия. Да у них намечается прогресс. Локи берет еще одно сырое яйцо, а Тони — яйцо вкрутую. По крайней мере, он думал, что это яйцо вкрутую, пока не разбил скорлупу, и наполовину сваренная масса не вылилась на ладонь. — Ай, черт. Ладно. Помнишь, я сказал, что умею готовить яйца двух видов? Это было оптимистичное преувеличение. Я умею готовить только яйца всмятку. Вот, бери, если хочешь. Молча кивнув, Локи протягивает руку, но вместо того, чтобы взять яйцо, хватает Тони за запястье и тянет ее ко рту. Удивительно, как за какие-то… четверть секунды ситуация может превратиться из неловкой в возбуждающую. А еще удивительно то, что Локи удается так эротично слизывать с руки Тони остатки завтрака. — У меня тут моральная дилемма, — говорит Тони. — И какая? — Локи поднимает взгляд. — Ну, ты ведешь себя странно и отстраненно, отказываешься говорить, но есть с моей руки — в буквальном смысле — для тебя нормально? — Да. Язык Локи отвлекающе обводит большой палец Тони и спускается к запястью. От этого прикосновения по руке разливается дрожь и волоски встают дыбом. — Проклятье, у тебя это получается даже лучше, чем у меня, — бормочет Тони. — Что получается лучше? — спрашивает Локи, лизнув еще раз. — Отвлекать сексом от неловкого разговора. Вообще-то это моя фишка. Чтобы, знаешь, избежать всех разговоров о том, что будет дальше, особенно той его части, в которой вы с притворным удивлением узнаете, что накануне шли в койку с разными намерениями. Ты недавно говорил, что у тебя бывали такие разговоры. И у меня бывали, но обычно я нахожусь на твоем месте — веду себя холодно и пытаюсь перевести все в горизонтальную плоскость… Так, ладно, хватит! Тони отдергивает руку — Локи прикусывает его палец. — Твои странные эро-приемчики на мне не работают! Ладно, они работают, но я не поддамся. Пока. Сначала мы поговорим, и ты не станешь отмалчиваться. Это будет самый болезненный и медленный разговор в истории, потому что ты заставляешь меня быть инициатором, а это… — Ой, к чертям все это. Тони надоело смотреть на то, как Локи безразлично наблюдает за ним, не пытаясь превратить разговор во что-то менее смешное. — Знаешь, что? Забей. Я не хочу говорить, ты не хочешь говорить. Мы с тобой — последние, кто должен говорить о чувствах и прочей хрени. Так что предлагаю засунуть головы в песок и притвориться, что все отлично. Согласен? — Согласен, — отвечает Локи. — Согласен, — повторяет Тони, зачерпывая из тарелки болтунью. Словам, произнесенным вслух, легче поверить, да? Замести проблемы под ковер — отличный способ от них избавиться. А Локи — одна большая проблема. Большущая, опасно привлекательная проблема. Тони эта проблема не нужна. С какой стати? Он не должен хотеть с ней разбираться. Нет, серьезно. Если уж на то пошло, он не должен был спать с Локи. Вряд ли этот пункт есть в списке обязательных дел. Тони трахнул врага государства номер один. Он трахнул маньяка-убийцу из космоса. Наверняка это возглавляет хит-парад того, что никогда не стоит делать. Однозначно попадает под правило «не прикасаться к Локи ни при каких обстоятельствах». А он это сделал. Но если посмотреть на этого космического маньяка-убийцу — того, кто сидит обнаженным, не считая небрежно наброшенной простыни и опрокидывает в себя сырые яйца, словно выпивку? Того, кто всего восемь часов назад на этой самой постели растворялся в удовольствии, пока Тони исследовал каждую клеточку его тела? Только самый последний мудак будет сожалеть об этом. Тони убирает в сторону тарелку. Все равно эти яйца невозможно есть. — Просто, чтобы ты знал, — говорит он, — я ни о чем не жалею. Не жалею о том, что случилось. Я бы не стал ничего менять. Я много о чем в жизни жалел, но… не об этом. Кто знает, почему. Вчера мне было хорошо. И сегодня утром тоже. А это из ряда вон, ты уж мне поверь. Потом я готовлю завтрак, а ты, сукин ты сын, даешь задний ход, да? Поэтому ведешь себя так странно? В этот раз Тони не удостаивается даже безразличного взгляда, который бы сказал, что Локи его слушает. Теперь тот смотрит только на хреново-сваренные-вкрутую-яйца. — Если так, то ничего не могу с этим поделать, — продолжает Тони. — Но если ты ведешь себя странно потому, что не можешь прочесть мои мысли и боишься спросить из-за эмоционального диапазона зубочистки и из-за того, что любое проявление человечности испортит твой богический имидж, то вот, пожалуйста. Ты знаешь, о чем я думаю. Было бы здорово, если бы ты поделился своими мыслями. Или хотя бы намекнул — например, слизал яйцо с моей руки. Это должно было бы быть отвратительным, но на самом деле чертовски заводит. Не знаю даже, почему. Наверное, со мной что-то не так. — Нет. Локи говорит так тихо, что за шумом гудящего кондиционера Тони его едва слышит. — Что ты сказал? — Я сказал «нет». И, пожалуйста, хватит болтать. — Ты уж мне поверь: хотел бы, но не могу. Мрачное молчание заставляет меня нервничать. Когда я нервничаю, я говорю. Один чувак с повязкой на глазу как-то обвинил меня в том, что своей болтовней я пытаюсь перехватить контроль над ситуацией. Да, в этом что-то есть, потому что люди всегда прислушиваются к самому шумному из присутствующих. Так, подожди-ка, что это за «нет» ты сказал? — Я сказал: нет, с тобой все в порядке, — говорит Локи, встречаясь глазами с Тони. Его взгляд уже не такой безразличный. Он мягче и искреннее. — Поэтому хватит болтать. Иди сюда. Желудок Тони сжимается, и это может быть как хорошим знаком, так и плохим. Слова Локи могут быть хорошим знаком или плохим. Почему невозможно судить о чем-то, связанном с Локи? — Это… хорошее «иди сюда» или?.. Сначала Локи хмурится. Сила привычки, наверное. Или он хочет ввернуть какую-нибудь колкость. Что-то вроде: «Тони Старк, если ты сейчас не подойдешь, я притащу тебя за уши. Раз они не слышат, я найду им лучшее применение». А может, он просто хочет проигнорить весь этот чертов разговор, отвернуться и никогда не вспоминать о нем. Все три варианта кажутся весьма вероятными, и во время долгой паузы на лице Локи по очереди проскальзывают намеки на каждый из них. — Да, — наконец отвечает он, облизывая губы. Вдыхает и выдыхает, словно простое «да» требует ритуального подхода. — Это будет... Услышав «да», Тони уже запрыгивает на кровать и останавливается только тогда, когда оказывается нос к носу с Локи. — Насколько хорошее? Локи обхватывает обеими руками его лицо и увлекает в поцелуй. Тони невольно выдыхает от удивления, стоит Локи собственнически накрыть его губы своими, кусая и посасывая нижнюю губу. — Значит, у нас все в порядке? — выдыхает Тони, чувствуя зубы Локи на своей коже. — М-м, — тянет Локи в ответ. — Ты закончил странничать? — Ты закончил болтать? Тони отодвигается, чтобы заглянуть Локи в глаза. — Не совсем. Передо мной опять моральная дилемма. — Почему? — Потому что ты доводишь меня до ручки своим «быть или не быть». Ты себе на уме, я никогда не знаю, о чем ты думаешь. Ты не хочешь, чтобы я знал о том, что ты думаешь… Это сводит меня с ума. Я трачу уйму времени, отговаривая себя от того, чтобы заехать тебе по физиономии. Главным образом потому, что только руку себе сломаю. Но в то же время... Он сплетается языком с языком Локи — исследующе и дразняще. Их губы двигаются в опьяняющем поцелуе. — Все это кажется не таким уж важным. Так-то мне все равно. В следующей серии: Игра на выпивание переходит в серьезный разговор. Как ни странно, под конец Тони остается единственным трезвым и одетым человеком в доме.