***
Николай не знал, сколько времени было, когда он очнулся. Видел только, что на улице уже светло. Ладонь болела, но хотя бы кровь перестала идти. Сейчас рану закрывал кусок ткани, который Гоголю пришлось оторвать от платья, чувствуя вину перед Яковом Петровичем, который наверняка заплатил за него немало денег. Несмотря на то, что молодому человеку удалось поспать, он чувствовал себя совершенно разбитым и мучился от головной боли. Прижав раненую руку к животу, чтобы не потревожить, он поднялся со своего места и подошёл к двери. В этот раз она действительно была закрыта, так что шансов сбежать у писателя не было. Единственное, что ему оставалось — ждать, когда ему предоставится новый шанс. Едва он опустился обратно, облокачиваясь о стену, за дверью раздались шаги и лёгкий звон посуды. — Доброе утро, птичка, — пропела Туманская, входя в подвал с небольшим подносом в руках. — Ты, должно быть, голодная. Я принесла тебе завтрак. Николай с ужасом смотрел на её спокойное лицо. Она выглядела всё так же безупречно — причёска волосок к волоску, выглаженное платье. И её глаза всё так же словно бы были лишены всякой мысли. — Кушай, деточка. Ты такая худенькая. Неужели тебя совсем не кормят? К сожалению, я уже не успею это исправить, но, уверена, они сделают так, чтобы в своём гробике ты была красавицей. Гоголь отчаянно замотал головой, отодвигаясь от протянутого подноса. Женщина изменилась в лице. Поставив еду на пол, она выпрямилась и вытащила из-за пояса тот же нож, которым порезала «Машеньке» руку. — Если ты не будешь есть, птичка, мне придётся положить всю эту еду прямо в твой животик. Я не думаю, что мы хотим, чтобы это произошло, ведь правда? — прошептала Туманская, медленно наклоняясь над Николаем. Писатель сначала оцепенел от ужаса. Никогда в жизни ему ещё не было так страшно, даже когда в Диканьке им пришлось сражаться со Всадником. А потом он, сам не понимая, как это случилось, вскинул здоровую руку, изо всех сил толкая женщину. Вскрикнув, Анна Ивановна, упала на пол, а Николай рванулся к двери. Он успел лишь добежать до лестницы, когда перед ним появился кучер, который привёз его сюда. Мужчина схватил его за больную руку, сжав так, что писарь чуть не потерял сознание от боли, и потащил обратно, туда, где его ждала разъярённая Туманская. — Да как ты только посмела, тварь! — подскочив к Николаю, закричала женщина. Сильнее сжав в руке нож, она ударила им Гоголя, оставив на животе длинную, но неглубокую рану, из которой тут же потекла кровь. Застонав от боли, Николай упал на колени, прижимая ладонь к ране. — Птичка, ты не сможешь сбежать. Не сейчас, когда я так близка к своей цели. Я так долго этого ждала, что сейчас не отступлюсь ни перед чем. И тебе придётся принять свою судьбу. Гоголь поднял глаза на свою мучительницу. На её лице было абсолютно безумное выражение. Встретившись глазами с Николаем, она словно очнулась. Слегка вздрогнув, она выпрямилась и растянула губы в вежливой улыбке. — Тебе стоит поесть, дорогая. Я не хочу, чтобы ты мучилась здесь от голода. Попробуй омлет. Я готовила его сама. Все были в восторге от моих кулинарных шедевров. К сожалению, сейчас я не могу порадовать тебя чем-то изысканным — для этого у меня нет необходимой посуды. Но я искренне надеюсь, что тебе понравится. Кушай, птичка, — погладив «пленницу» по щеке, она покинула комнату, забрав с собой мужчину. Николай дополз до матраса и лёг на спину, чтобы не потерять ещё больше крови. Он помнил те наставления, которые давал ему Яков Петрович в моменты, когда они ехали в карете на очередное место преступления. Тогда им нужно было как-то скрасить ожидание, и Гуро рассказывал писателю истории, происходившие с ним на службе, вперемешку с разными советами о том, что нужно делать в разных затруднительных ситуациях. Николай всегда слушал очень внимательно. Отчасти потому, что ему действительно было интересно, но, в основном, он просто наслаждался голосом Якова Петровича и тем, как менялось лицо следователя, когда он вспоминал о своих приключениях. — Яков Петрович, простите меня, я снова вас подвёл. Пожалуйста, Господи, дай мне увидеть его напоследок. Я так хочу, чтобы он был рядом, — теряя сознание, прошептал писарь. А в это время мимо дома, в котором готовилось страшное преступление, проехал экипаж. В его окне неясно блеснул металлический набалдашник трости в виде птичьей головы.Часть 8
21 мая 2018 г. в 10:56
— Не буди барина! Кому сказала, Коля! Вернись сейчас же, негодяй! — донёсся до Гуро голос с первого этажа.
Дознаватель уже давно не спал. Он сидел за обшарпанным столом, записывая всё, что успел узнать за предыдущий день. Дверь с тихим скрипом приоткрылась, и через щёлочку в комнату заглянул мальчишка. Какое-то время Гуро не обращал на него никакого внимания, желая посмотреть, что же мальчик будет делать. Коля приоткрыл дверь ещё чуть шире, чтобы видеть следователя, сидящего за столом. На лестнице послышались шаги и негромкое ворчание его матери, которая шла наверх, твёрдо намереваясь отчитать сына за подобное поведение.
— Ну заходи, не бойся. Видишь же, что не сплю, — не поворачиваясь, сказал Гуро.
Коля быстро просочился внутрь, ускользнув от руки женщины, попытавшейся схватить его за ухо. Шмыгнув носом, он в нерешительности замер неподалёку от следователя, с интересом наблюдая за тем, как движется перо по бумаге. Яков Петрович улыбнулся уголком губ, видя такое любопытство.
— Ну что, Николай, что же Вам удалось узнать?
— Так это… В город он обратно поехал, барин. Я было за ним побежал, да только за лошадями мне не угнаться, — теребя край рубашки и выглядя довольным таким обращением, отчитался мальчик.
Гуро отложил перо в сторону и задумался. Предполагаемый похититель явно осторожничал. Это значительно осложняло поиски. За всё то время, что Гоголя не было, с ним могло случиться что угодно. Яков Петрович рассматривал все варианты, но старательно избегал мыслей об одном — самом ужасном. Уж если бы Николая убили, он бы почувствовал — такая сила не могла покинуть хозяина незаметно. Однако, не зная своих способностей, писатель не смог бы дать отпор похитителям. Его писарь находился в явно затруднительном положении — Гуро не подумал о том, что, несмотря на своё происхождение, Николай всё ещё оставался человеком, которому был необходим отдых, а потому гонял его последние несколько часов до того, как отправить домой, не дав даже поспать. А Гоголь не жаловался. Он всегда был готов выполнить поручение дознавателя, без малейшего колебания забывая о своих нуждах. И Гуро должен был помнить об этом.
— Барин, а Вы мне обещали на гостинцы дать, — прервал размышления беса голос мальчишки.
Переведя взгляд на Колю, Гуро усмехнулся и достал из кармана своего пиджака несколько монет.
— Маме только не отдавай, а то не видать тебе сладостей.
Но мальчик молчал, не отрываясь глядя на что-то над головой следователя. Бес понимал, что он мог там увидеть, но не стал беспокоиться по этому поводу — ребёнок же всего лишь. Яков Петрович слегка наклонил голову и Коля, моргнув, быстро схватил монеты и выбежал за дверь.
Спустя несколько минут Гуро спустился вниз, намереваясь покинуть постоялый двор.
— Мама, а барин — бес, представляешь? Я и рога видел! Мама, а он не заберёт меня? — краем уха дознаватель услышал громкий шёпот Коли.
— Не неси чепухи! Какой он тебе бес? Не видишь, что ли, уважаемый человек, дело тут расследует! — так же тихо отчитала мальчика хозяйка дома, отвесив напоследок подзатыльник и отправив во двор, кормить птицу.
Дождавшись, пока подъедет его экипаж, Гуро залез внутрь и велел кучеру отвезти его ещё дальше за город. Дознаватель хотел сам пройти мимо заброшенных домов и попытаться понять, в каком же из них находился его писарь. То чувство скреблось где-то внутри, сильнее, чем когда Гуро был в Третьем отделении. Поэтому Яков Петрович думал, что он на верном пути. Уже отъезжая от постоялого двора, следователь выглянул в окошко кареты, встретившись глазами с мальчиком. Тот неотрывно смотрел на беса, будто бы пытаясь что-то разглядеть. Яков Петрович помахал ему напоследок рукой, улыбнувшись хитро, отчего Коля уронил на землю ведро, рассыпав по земле всё зерно, на которое тут же накинулись курицы. Он открыл рот, желая что-то сказать, но так и не произнёс ни звука, лишь молча провожал взглядом карету, в окне которой исчезла когтистая ладонь следователя.