Тот, кто живет дважды.

***

      Следующие несколько дней прошли относительно спокойно, если не считать того, что Мерлин крутился, как белка в колесе, бегая по мелким поручениям Артура. Конечно, это занимало не так много времени, как собственные дела Эмриса. Маг составлял планы, возобновил общение и дружбу с драконом, предварительно все ему рассказав, и, конечно, следил за Морганой, которая наконец-то начала действовать после отъезда королей.       Как и в прошлый раз, ведьма решила свести Утера с ума. И в этот раз Эмрис мог по достоинству оценить гениальность этого плана: убить короля его же страхами и чувством вины за все убийства невинных, которые он совершил. Да, план был гениален. Мерлину осталось только решить: спасать короля или дать ему умереть. Никакого милосердия Эмрис по этому поводу не испытывал, только голый расчет и возможные последствия, а то что они будут он не сомневался. Маг прекрасно знает, как Артур любит своего отца и как он страдал после его смерти, ведь Мерлин был единственным, кто видел его боль и слезы, и теперь он должен решить раз и навсегда, что делать с Утером.       Единственными, с кем он мог обсудить этот вопрос, были Киллгара и Гаюс. И если первый говорил, что король должен умереть, то второй предлагал пощадить Утера. Взвесив все за и против, он все же подписал королю Утеру смертный приговор, прекрасно понимая, что Утер никогда не успокоится и не примет магию. Но Мерлин твердо решил не убивать короля собственноручно, ведь тогда он не сможет посмотреть в глаза своему принцу.       А вот Моргана вызывала вопросы. Мерлин давно не стремился всех спасти и обратить к свету, особенно такую темную ведьму, как сестра Артура. Да и он сам давно перестал смотреть на мир сквозь розовые очки наивного мальчика, впервые пришедшего в Камелот. Уже очень давно он не делит магию на темную и светлую, ведь с прожитыми столетиями он понял, что магия едина и только от решений человека зависит, как ее применять.       Тяжело вздохнув и отогнав философские мысли, Мерлин задумчиво посмотрел в окно. Глядя на суетящихся людей, которые, словно муравьи, спешили по своим делам, мужчина понимал, что скоро для них наступит ад. Он прекрасно помнил, что большая армия бессмертных солдат короля Сенреда, возглавляемая самой Моргаузой, прибыла в Камелот спустя три дня после того, как заболел Утер. Мерлин точно не помнил, когда они напали, но это не помешало ему перестраховаться и отправить Ланселоту магическое письмо, которое он получит, когда будет в одиночестве, чтобы у мужчины не возникло проблем. В письме он просил друга найти Гвейна и Персиваля и поторопиться в замок. Он был уверен, что Артуру понадобится помощь верных рыцарей.       Подождав до сумерек, Мерлин отправился в покои Артура. Ему хотелось увидеть любимое лицо, обнять сильное тело и снова почувствовать себя живым. Но, к сожалению, принца не оказалось в комнате. Наверняка, мужчина был на очередном собрании. Пока Утер недееспособен, Артур взвалил на себя все обязанности короля. Конечно, у него получалось хорошо, но Мерлин знал, что Артур чувствует себя неуверенно, что он боится сделать ошибку и подвести народ Камелота, который верит ему.       Ведь доверие — оно такое хрупкое, его тяжело завоевать и очень легко потерять. Однажды, во время путешествия, Мерлин встретил одного старого друида, который рассказал ему красивый стих о доверии, и теперь Эмрис собирался поделиться им с Артуром, чтобы его принц знал, что он не одинок. И когда уставший Артур вошел в свои покои, маг сразу же усадил его на кровать и, сев ему на колени, заглянул в опешившие глаза. — Ты что делаешь? — в шоке спросил блондин, непонимающе глядя на любимого. — Я хочу рассказать тебе один стих. Однажды я услышал его от одного очень мудрого человека. — Неужто умнее тебя? — съехидничал Артур, но, поймав укоризненный взгляд голубых глаз, виновато улыбнулся, — Ладно, что за стих? - Доверие так просто улетает. Его теряют раз и навсегда. Уходит — и возврата нет обратно И улетают годы и века. Доверие уходит, не прощаясь, В душе рождая пустоту. Крича, кусок из сердца вырывает, Похоронив надежду и мечту. Оно с собой твою уносит веру, В доспехи заковав любовь и красоту, Взамен оставив боль и пустоту, Потери горечь и в спине — кинжал. И те, кто у тебя его ворует, Живут — не тужат, совесть их не ест. Но для тебя — уже не существуют. Осталась только память — словно меч. …Пусть эта боль тебя не убивает, Хоть и уходит из-под ног земля. Ты знай, что магия, что жизнь когда-то подарила Хранит тебя от сглаза бед!       Закончив рассказывать стих, Мерлин наконец-то почувствовал, как напряжен Артур, но прекрасно понимал, что не может взять слова обратно. — Красивый стих, — голос блондина был холоден, — Но с чего ты читаешь мне стих о магии и откуда ты вообще его знаешь? — Пока это неважно, Артур, как и у всех, у меня есть секреты, и пока ты просто к ним не готов, — ласково начал Мерлин, обхватив лицо Артура руками и серьезно глядя в глаза, — Я просто хочу, чтобы ты знал, я всегда буду рядом. Клянусь своей жизнью, что никогда не предам тебя, чтобы ни случилось. Ты веришь мне?       Мужчина молчал. Он внимательно смотрел на сидящего у него на коленях парня и вспоминал их знакомство, то, как они друг друга терпеть не могли и как их неприязнь стала крепкой дружбой, со временем переросшей во что-то большее. Глядя на такое любимое и непривычно серьезное лицо, он понимал, что верит и будет верить всегда. Потому что любовь к Мерлину самое правильное, что есть в этом мире. Да, его немного беспокоят секреты парня, но Артур почему-то был уверен, что скоро он о них узнает. Из тяжелых мыслей блондина вырвал тихий голос, в котором были слышны нотки неуверенности. — Артур? — Прости, задумался, — сказал мужчина и неожиданно крепко обнял сидящего на его коленях слугу, — Я верю тебе, Мерлин, знаешь почему? — Нет, — соврал Эмрис. Он знал, но его сердце начинало выпрыгивать из груди от желания услышать такие нужные слова. Он множество раз слышал слова любви от разных мужчин и женщин, но никогда не отвечал взаимностью, ведь единственный, от кого он хотел слышать заветное признание, был сейчас перед ним. — Я верю потому, что очень сильно люблю тебя, Мерлин, ты мой свет и без тебя не будет и меня.       Эмрис не ответил, а только счастливо улыбнулся и поцеловал Артура, который сразу же мягко ответил ему. Они неторопливо изучали друг друга. Постепенно одежда стала только мешать и они поспешили избавиться от нее. Артур с восторгом изучал худощавое тело Мерлина, его нежная белая кожа манила к себе и блондин не стал себя сдерживать. Он целовал, кусал и облизывал самые интимные места, заставляя Мерлина вздрагивать от наслаждения. Конечно, раньше Артур никогда не спал с мужчинами, но приблизительно представлял, как это происходит. Поэтому, быстро взяв стоящее на тумбе травяное масло для уставших мышц, он обмакнул в него пальцы. Мазь была прохладной и Мерлин вздрогнул, когда первый палец начал кружить вокруг сжатой дырочки. — Ты же девственник, Мерлин? — с угрозой в голосе спросил Артур. Маг чуть не ляпнул, что уже несколько веков, как нет, но быстро прикусил язык, вспомнив, что сейчас он в прошлом и действительно девственник. — Да!       Довольно рыкнув, Артур вернулся к ласкам желанного тела. Первый палец Эмрис даже не почувствовал, второй вызвал легкий дискомфорт, а третий — ощутимую боль, но когда Артур, наконец-то, вошел, Мерлин почувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Конечно, сначала было больно, очень больно, но спустя несколько минут на смену боли пришло неописуемое наслаждение, даже не физическое, а самое настоящее единение двух родственных душ.       Дав Мерлину немного привыкнуть, принц начал осторожно двигаться в узких горячих мышцах, уткнувшись носом в изгиб шеи мага, с наслаждением вдыхая запах трав. Мерлин хрипло дышал, подмахивал неуверенным толчкам любимого. Медленные, неспешные толчки сменились быстрыми и резкими, и вот мужчины уже не могут сдерживать стоны, рвущиеся из груди. Еще несколько сильных толчков — и единый громкий стон огласил комнату. Артур излился глубоко в Мерлина, а сам маг кончил себе на живот. Повалившись на тяжело дышащего Мерлина, блондин пытался восстановить собственное дыхание. — Я люблю тебя, — прохрипел маг слегка сорванным голосом. — А я тебя.       Спустя всего пару минут влюбленные уже сладко спали, крепко обнимая друг друга. И только яркая луна была свидетелем их любви.