Легенда об императорах Тао,Таре и Юе, бессмертных и прекрасных

По возвращении их встретила тишина на корабле. И спящий Эска, утащивший к себе в каюту рубашки обоих супругов, чтобы в них завернуться. Юй сразу нырнул к нему в постель — греть крылом и обнимать, а Тао, облизав живот мужа, отправился мастерить из купленных материалов колыбель для яиц. — А? М-м-м... — Эска проснулся, обнаружил рядом мужа. — Вы вернулись? Как все прошло? А где Тао? — Пытается что-то сделать своими руками для детей, — усмехнулся Юй. — Мы договорились, что психолог будет прилетать сюда. — Хорошо. Ох... Дети решили, что хотят вылупиться, кто я такой, чтобы протестовать... — А-а-а, что, уже? А как же неделя? — занервничал чон. — И что нам нужно делать? Тао! Дракон влетел в каюту на крейсерской скорости: — Что с Эской?! Плохо? Болит? Что? Где? — Просто снимите с меня штаны, мне до пояса не дотянуться. И продолжайте бегать кругами... Тао, я рожаю... Нет, откладываю яйца... Ему было смешно: оба супруга смотрели такими перепуганными глазами, что у Юя они стали раза в два больше, а у Тао — такими же, как у чон, огромными и круглыми. Его раздели в четыре руки, принялись гладить по напряженному животу, не зная, что еще предпринять. Пол сменить оказалось на диво легко, первое яйцо выскользнуло само, за ним вынырнуло второе, оставляя Эску беззвучно материться — эластичность тканей у феникса была довольно высокой, но последний раз рожал он достаточно давно, успел уже забыть все сопутствующие ощущения. В медсканер его уволок Юй на руках, оттуда — в регенерационную капсулу. — Со мной все в порядке, — пытался отбиваться Эска. — Просто немножко крови натекло. — Тише-тише, Эска, полежи спокойно. Пусть Тао за тебя не переживает, ему сейчас тоже нельзя волноваться. Ладно? — Юй крепко поцеловал его, пригладил волосы феникса. — Это же недолго. — Хорошо, — уступил Эска. — Как там близнецы? — За ними присмотрит Тао. Драконий инстинкт гнездования проснулся, ты себе представляешь? — Что, неужто он устроил гнездо и сидит над детьми, расправив крылья? — Он вокруг него свернулся, прикрыл перепонкой и урчит. И греет. — Это так мило, — Эска прослезился. Радовало, что мужья теперь будут ухаживать за детьми, помогут ему вырастить близнецов. У них будет нормальная полная семья, со всеми родителями. Он больше не один... Непривычное ощущение. Или привычное? Да нет, разве можно привыкнуть за полгода к тому, что тебя по-настоящему любят? Вспомнился собственный шок, когда Тао, которому снился эротический сон, назвал его имя. Потом — чуть меньший, когда понял, что Юй ждал их три тысячи лет, сознательно обрекая себя на одиночество. — Ну что, мой император, вот у вас и появился первенец... Стоило ждать три тысячи лет такого вот? — Стоило, Тар. Еще как стоило, — улыбнулся чон. — Сходить с ума, думая, удалось ли вам, мечтать вернуть время вспять и не отпускать, потом снова надеяться, что у вас все получилось, и однажды я смогу вас обнять. О детях я даже не мечтал тогда, но ты подарил мне настоящее чудо. Нам, Эска, нам. — Я рад, — феникс улыбнулся ему, потом глаза стали гаснуть. Капсула сочла, что пациент слишком буйный, и подала мягкое снотворное. — Спи. Проснешься здоровым, мой феникс, — Юй-Шен погладил купол над лицом Эски и вышел из медотсека. Нужно было еще и Тао успокаивать, похоже, тот немного поехал крышей в другую сторону, заполучив яйца. Разума в изумрудных глазах, настороженно следящих за чон, не наблюдалось. — Тао, это я... Я могу подойти к детям? — мягко начал Юй. Пасть, полная острейших клыков, приоткрылась, испуская предупреждающее рычание, затрепетал язык, пробуя воздух. — Тао, это и мои дети тоже. Я хочу увидеть их. Ты меня понимаешь? Это наши общие дети. — Сш-шш-ш... Знакомый запах заставил дракона замереть, потом заморгать, приводя в относительно мыслящее состояние. — Юй?.. Эс-с-ска? — Эска спит, а Юй — это я, да. Так я могу посмотреть на детей? Дракон заурчал и чуть-чуть приподнял руку, сворачивая перепонку. На белоснежном мехе гнезда лежали искрящиеся, как два черных бриллианта, яйца. Они были довольно небольшими, фениксы, судя по всему, рождались очень миниатюрными, потом быстро прибавляя в росте. Юй умиленно рассматривал их. Первенцы. Его дети. — А когда они вылупятся? Тао обнюхал яйца, облизал их. — Н-не знаю... Это же не дракончики. Может, еще долго, может нет. Дети-ш-шки, ур-р-р! — Так хочется поскорее их увидеть, посмотреть, какие же они. Наверное, очень красивые. А перышки у них сразу будут? Тао тихо засмеялся: — Нет. Вылупятся голенькие, мягонькие. Юй собрал в памяти все, что знал о вылупляющихся из яйца разумных: — А яйца не надо переворачивать, или что-то такое? — С-с-с, греть надо, облизывать надо, переворачивать ос-с-сторожно, не с-сразу. Яйца еле слышно потрескивали, по скорлупе пробежали первые трещины. Тао встревожено взвизгнул, подскочил и завертелся вокруг гнезда на четвереньках, как неразумный. — Так с-с-скоро?! — Они же вроде какие-то королевские, — неуверенно припомнил Юй, тоже начиная паниковать. Что делать, он не представлял, а Эска спит. Если детишки похожи на гуманоидных существ, дело решаемое, а если там пока что птицы — кто их знает, как выглядят маленькие фениксы. Когда он собирал информацию о своих супругах, это как-то прошло мимо сознания. А еще ему нужно было оставаться самым здравомыслящим на корабле — от Тао толку было мало, он метался вокруг гнезда и Юя, как заведенный, тыкался носом в скорлупу и тонко урчал, будто звал детей. — А что у вас такое? — сонный Эска все-таки пришел, почуяв неладное. — Дети. Вылупляются, кажется. Это нормально? — Юй выдернул из шкафа свою рубашку и укутал мужа. — Ага-а-а-а, — Эска зевнул. — Когда рядом оба родителя, фениксы появляются на свет чуть ли не моментально после того, как яйцо вышло. Эмбрионы полностью сформированы, осталось только помочь им и расколупать скорлупу. Тао тут же выпустил когти и принялся осторожно подцеплять скорлупки за трещины, увеличивая их. Урчание стало каким-то постанывающим, нежным и еще более зовущим. Наконец, скорлупа распалась, оставляя свое маленькое розовое содержимое, тут же вдохнувшее воздух и разразившееся плачущим писклявым курлыканием. Дракон тут же кинулся вылизывать крохотное существо, одновременно расковыривая второе яйцо. — Он выглядит сумасшедшим, — усмехнулся Юй, укладывая Эску на постель и выбирая из полотенец в санитарном отсеке самое мягкое. — Просто он счастлив. Второе яйцо тоже выпустило ребенка. Эска не соврал, дети походили на Тао и Юя, хотя бы цветом глаз, которого не бывает у фениксов. Серебристые у одного и ярко-зеленые, как изумруды под солнцем — у второго. Первым вылупился наследник императора, и Тао даже позволил Юю осторожно уложить его на полотенце и принести Эске, пока он вылизывал своего сына. Эска нежно покурлыкал ребенку, тот немного попищал, потом заснул. — Нужно их покормить, у нас есть что-нибудь мягкое, что не оцарапает им горло? — поинтересовался он у мужей. — Витаминное желе? Пюре из биомассы? Можно развести концентрат молока... — Мы не млекопитающие, Юй, у нас нет сосательного рефлекса в младенчестве. Они не смогут пока что пить. А вот витаминное желе им подойдет вполне. Чон кивнул, принимая к сведению новую информацию, метнулся в кухонный отсек и принялся мудрить с настройками синтезатора пищи. Тао, вылизав второго сына, тоже принес его под бок Эске. Феникс укутал обоих сыновей в крылья: — Вот, теперь они поедят и будут спать, потом опять поедят. Через месяц уже будут с вами разговаривать, когда подрастут. — Они так быстро растут? Уррррр! Тар-р-р, подар-р-рок! — вспомнил Тао, улыбаясь во все клыки. — Мой дар-р-р! Сейчас! Он сорвался с места и приволок упакованный в плотную бумагу сверток. — А что там? — полюбопытствовал феникс, вытягивая шею. — Сейчас-с! Для вас, для обоих — мои дар-р-ры! Дракон принялся нежно вылизывать шею фениксу, урча с восторженным придыханием. Эска мягко светился от любви и счастья: — А что за дары? Тао, ну что ты принес? — любопытство в нем тоже было неистребимо. — Пр-р-ридет Юй — подар-рю, — пообещал дракон. Как-то он за те несколько часов, что прошли с момента возвращения с планеты, весьма разительно переменился. Не внешне, хотя и это тоже — появилась та внутренняя настороженность и готовность сорваться с места в любой момент, которая развивается у всех молодых родителей. А еще это урчание, делавшее его речь похожей на перекатывание округлой гальки в морском прибое. Юй пришел быстро, принес еду детям. Близнецы сразу же проснулись, открыли рты. Эска принялся кормить их маленькими кусочками желе. Глотали они по-птичьи и тут же раскрывали рты снова. Чон умилялся и внимательно наблюдал. Тао тоже, но он еще и помогал, очень быстро уловив, какие кусочки должны быть размерами, и как нужно совать их в рот малышам. — Др-раконы кор-рмят немного не так, — заметил он. — Вы млекопитающие? — заинтересовался Эска. — Нет. Мать отр-р-рыгивает полуперевар-ренную пищу из зоба. Или отец — но обычно о детях заботится мать. — А почему не оба родителя? — Эска устроил наевшихся малышей в крыльях. — Иер-рархия, — пожал плечами дракон. — Это сложно. Др-раконица стоит ниже по статусу, чем ее супр-руг. Неспр-раведливо, но так было. Не стоит об этом. Дар-ры! Тао соскользнул с постели, сдернув обертку со свертка, распавшегося на две бархатные шкатулки, опустился на колени. — Смир-ренно пр-рошу вас принять эти дар-ры и ответить, согласны ли вы стать моими супр-р-ругами? — Согласен, — прокурлыкал Эска. — Да, — Юй кое-как справился со своими чувствами. Дракон открыл маленький футляр и вынул кольцо, протягивая руку Эскелю. Кольцо и впрямь гармонировало с крыльями феникса, село как влитое, украсив собой его руку. Тао потерся носом о ладонь Тара и открыл вторую шкатулку — с ожерельем из чароита. У чон до сих пор свадебными считались именно такие ожерелья, веерами тонких пластинок охватывающие ключицы. Юй без единого слова сразу же подставил шею. Внутри он преисполнился тихой радости: супруги, теперь они вместе. — А как у вас обозначают супружеские узы? — налюбовавшись кольцом, спросил феникс. Нужно ведь будет и отдариться. — Укус-сом в основание ш-шеи, там есть одна точка, где чеш-шуя с-сменит цвет, ес-сли ее повредить. — Укусом... — растерянно повторил Эска. — У меня нет клыков, это ничего? — Просто нужно пер-реломить нес-сколько чешуинок, и чтоб в ранку попала слюна, — Тао сел на пол, отвел длинную, гибкую шею назад, указывая на самую малость выделяющееся более ярким цветом пятнышко над ключичной ямкой. Эска потянулся к нему, переложив малышей на постель, укусил, надеясь, что все делает правильно. Пришлось очень сильно постараться, чтобы под зубами тихо хрустнуло, а во рту появился металлический привкус драконьей крови. — Полуфылось! — обрадовался Эска. — А мне куда кусать? — уточнил Юй. — Туда ш-ше, — дракон не двинулся с места, по груди тонкой струйкой стекала темная, гранатовая кровь. Юй впился ему в шею более умело, чем феникс, прокусил чешую и отошел, облизываясь. Тао зажал рану ладонью, прикрыл глаза, разогреваясь до состояния, когда даже полетный комбез стал потрескивать, не выдерживая, и снова остывая. Когда отнял руку, на месте переломленных чешуек были новые — белые, двойными полукружьями повторяющие очертания укусов. — Теперь мы официально семья, — гордо заявил Эска. — Можете начать семейную жизнь с кормления кормящего феникса. Я хочу молоко. — Он любит молоко, — заметил Юй уже в кухонном отсеке. — Мне Уайтори рассказывал. — А мне его дети вообще ничего не говорили, — вздохнул Тао. — Вы же и не общались толком, — пожал плечами Юй. — К тому же, его дети... пугают даже меня. По крайней мере, та их часть, которая постоянно рядом с Эской. Сдается мне, что все архитекторы, художники и музыканты ко мне во владения не полетели. — Он военный и из семьи военных, чего ж ты хочешь? К тому же, закрытый сектор, первыми сунуть нос в него были просто обязаны именно вояки. Это понятно. А я имел в виду, что детки Тара явно считают меня неподходящим ему супругом. Нелюдимый, никому не известный, еще и на всю голову двинутый аутоинтроверсией, да еще и дракон. — Пускай считают, вряд ли они относились бы иначе, будь ты хоть черный феникс с безупречной родословной, идеальной психикой и вселенской знаменитостью. Мои психологи немного поработали над портретом семьи. Получилось, что они очень закрыты внешне. Такая кучка птиц, ведомая вожаком, никого со стороны не принимающая. — А первопричины? — ставя на поднос кувшин разведенного и подогретого молока и тарелку с биомассой со вкусом и запахом фруктового пирога, спросил дракон. — Они не видели своих отцов, только старшие смотрели, как убегают от младших те, ради кого младшие появляются на свет. Они просто усвоили — у них есть родитель, которому надо помогать нянчиться с вылупками, никто, кроме старших детей, этого не сделает. Тао молча кивнул и пошел кормить мужа. Ритуал завершения ухаживаний вкупе с появлением детей на свет что-то сдвинул в его разуме. Хотелось потрясти головой, чтобы все встало на привычные места. А может, еще и разговор с психологом повлиял — Тао боялся, что, уснув, снова увидит привычный кошмар. Не хотелось пугать супругов и детей, если будет кричать. Наевшаяся троица фениксов разлеглась спать по кровати, кто в крыльях, кто просто так. — Какие же они... — у Юя не хватало слов, чтобы выразить свои чувства. — Родные? — подсказал Тао. — Юй, присмотри за ними, хорошо? Я переночую в рубке, заблокирую ее. Со мной все будет хорошо, не волнуйся, — сразу приподнял руки, останавливая возражения. — Я просто не хочу тревожить Эску и детей. — Хорошо, если ты уверен. Может, все-таки я побуду с тобой? — Не стоит. С тем, что его видел в таком состоянии Эска, Тао еще мог смириться, в конце концов, они были вместе полторы тысячи лет до падения на О-Лянь, феникс-искин насмотрелся и наслушался. Но сейчас его просто нельзя было волновать. — Хорошо. Надеюсь, что все обойдется. Тао тоже надеялся, что справится — чертов психолог заставил вспоминать, самостоятельно разрушить барьер между этой частью воспоминаний и остальной памятью. Спать Юй лег на полу около койки Эски, чтобы в случае чего быстро отреагировать, если дети захотят есть. Ночь прошла неспокойно: дети просыпались, требуя еды, каждые два часа, а то и чаще. И было понятно, почему: росли они просто на глазах. Еще среди ночи с постели подорвался Эска, рванул к рубке и бессильно выматерился, не сумев открыть задраенный шлюз. — Что случилось, Тар? — Тао плохо, я это чувствую... — Можно переместиться в искин корабля? — Я пытаюсь... Тао отключил все входящие сигналы. Тишина нервировала: звукоизоляция на корабле стараниями инженеров Юя была просто великолепна. — Тар, он справится. — Я знаю... просто... Просто он там один. — Это был его выбор. Он должен справиться со своими страхами. Эска глубоко вздохнул и вернулся на постель, дети тут же захныкали, требуя еды. — Такими темпами, говорить они начнут к утру... — А это нормально — что они так быстро растут? — Юй взял на руки светлоглазого малыша, осторожно коснулся губами его щечки. — Конечно, фениксы должны быстро восполнять свою численность, стадия развития птенца сокращена до минимума ровно настолько, чтобы возрастные изменения не были болезненны. Многие фениксы бесплодны из-за полетов и из-за того, что мы суемся невесть куда из любопытства. Плюс, на нас удобно проверять всякие лекарства из-за высокой живучести. Обычно в семье рождается один-два ребенка, три — это уже много, четыре — это уже перебор. Золотые и белые фениксы думают, что бессмертие дает им право не оставлять потомства, вот королям и приходится за всех отдуваться. — Да уж, только королевский статус давно утратил свое значение, — со смешком заметил Юй. — Тар, а когда у них перышки вырастут? Пока что крылышки птенцов напоминали недоощипанную закуску — голенькие, в тонких сизых трубочках. — Думаю, когда они достигнут возраста пятилетних, тогда разум будет способен справляться с тем, что нужно для полета. Примерно через неделю или раньше, если хорошо кормить. Малыши синхронно и как-то встревожено запищали, и это не было признаком голода. — Они чувствуют, что Тао плохо... — Так, все, я пошел разбираться, — Юй вскочил и снова рванул к рубке. Конечно, он не был пилотом. Но, по его приказу, в универсальный код искина был встроен ключ, которым император мог как заблокировать, так и открыть любое помещение корабля. Любого корабля, принадлежащего империи О-Лянь. Доступ в рубку разблокировался быстро. Дети рыдали так, что уши закладывало. Дракон молчал. Извивался на мокром от пота и крови полу рубки, разбивая и без того израненные порвавшимися ремнями пилотского кресла руки и грудь, судорожно хватал воздух — и молчал. Юй благословил всех и вся за то, что это тело, выбранное им, было крупным и сильным, когда понял, что сумеет удержать бешено бьющегося в судорогах дракона. Наконец, Тао перестал биться, открыл глаза, пустые, ничего не соображающие. Юй бегом отнес его в медотсек. Дракон опять лишился хвоста, его состояние явно было критическим. — Тао... — Таолинненмин, посмотри на меня, — вынырнувший из-под руки чон феникс сунул ему в руки детей и склонился над драконом. — Тао, слушай меня. Смотри на меня. Дракон безучастно смотрел в потолок, то затягивая глаза пленочкой третьего века, то открывая. — Тао, ну же, сосредоточься, посмотри на меня, — продолжал Эска. Такое уже было. Один-единственный раз, через десять лет после того, как Тао стал пилотом СК-1313. Тогда Эска был готов рвануть домой, сжигая двигатели, только бы вытащить пилота из сумеречного состояния. Дракон справился в тот раз. Должен был справиться и сейчас. — Тао, ты дома, с нами. Не уходи, думай о своей семье. Прошло еще несколько безумно-долгих минут, показавшихся вечностью. Отреагировал Тао только на тихий плач детей, моргнул, переводя взгляд на малышей. — Ты очнулся? — Эска погладил его по щеке. — Эс-с-с...ка? — дракон сглотнул и тихо протянул: — Пи-и-ить... Феникс мигом принес воды, напоил супруга. — Рас-сбуди-ил?.. — виновато спросил Тао, облизав потрескавшиеся губы. — Нет, дети почувствовали, что тебе плохо. — Прос-с-сти... Кош-шмар... Эска наклонился, поцеловал его: — Все хорошо. Остаток корабельной ночи все пятеро провели в медотсеке, спали только успокоившиеся, накормленные и выкупанные дети, потребовавшие уложить их рядом с драконом. Тао старался не шевелиться, хотя от нервного перенапряжения началась внеочередная линька, и все тело зудело. Юй и Эска осторожно снимали отслаивающуюся чешую. — Близнецы тебя лечат... — Эска свернулся в пернатый клубок на полу. Дракон согласно мурлыкнул. Юй зевнул, притащил из каюты покрывало, укутал в него феникса и перенес на койку. Сам сел рядом, откинувшись спиной на стенку капсулы. Сон сморил всех вплоть до момента, когда пришел сигнал от доктора Мориса, спрашивающего разрешения зайти на борт. Пришлось переносить детей в каюту, Юй отправился туда же, присмотреть за ними, доктора пошел встречать феникс. Тао было строго настрого приказано лежать в капсуле и не шевелиться. — Добрый день, я доктор Ясон Морис, психиатр. — Коновал вы, доктор Морис, — проворчал Эскель, ведя его в медотсек. — Отнюдь. Коновал использовал бы военные техники или гипноз. Или выписал кучу бесполезных препаратов. Доброе утро, — доктор кивнул Тао, — лежите и не вставайте. Итак, я проанализировал ваши рассказы, сопоставил кое-что. У меня есть несколько новостей, одна из них хорошая, одна из них вам не понравится. — Начните с нехорошей, — болезненно усмехнулся дракон. — Надо же знать, чего ждать. — Плохая новость в том, что у меня не хватает информации, так что вам придется отвечать на мои вопросы. Хорошая — вы вспоминаете плен на три балла из десяти по шкале спокойствия, у вас нет гидрофобии, остались лишь отдельные акценты... Проще говоря, причина ваших кошмаров — не плен и не то, что там с вами делали. — Тогда почему мне именно он снится? — резонно спросил Тао. — После ваших вчерашних вопросов опять вернулся кошмар. — Последствия плена. Вся причина — последствия плена, что-то случилось после вашего возвращения, что-то, о чем вы настолько не хотите вспоминать, настолько глубоко загнали внутрь, что это прорывается кошмарами. Ваш разум проигрывает сцены допроса и пыток по одной причине — он ищет там доказательства того, что вы не могли ничего изменить. Вы хотели оправдаться перед начальством, которое отправляло вас под трибунал? Побледнеть Тао не мог — только посереть, словно и кожа, и чешуя разом потеряли цвет и выцвели. — Н-нет, я... трибунала не было, я же... — Успокойтесь, глубоко вдохните. Что бы там ни случилось — это в прошлом, вам стоит об этом помнить. Дышите, думайте о чем-то приятном. Феникс встал рядом, сжал руку Тао. Он уже догадался, что было для юного дракончика гораздо хуже и болезненнее плена и пыток. — В прошлом? Да, конечно, — согласился Тао, отводя взгляд. — Что ж, вы хотите работать дальше? Меня нанимали для посттравматического пациента, но вижу, дело здесь совершенно в ином. Это немного не мой профиль, но я могу взяться за дело. — Я хочу стать нормальным. Чтобы не пугать детей приступами! — Хорошо, значит, мы будем работать. Итак, что случилось после возвращения? — Трибунала не было. Я же спас свой груз, десант... Наградить — не наградили, но в отставку отправили с приличной пенсией и разрешением на работу пилотом малого разведывательного крейсера в дальний поиск... — Тао замолчал, вогнал когти в гелевую подложку капсулы. — Значит, это ваша семья. Потомственные военные, плен — это позор, так? Отец или мать? — Отец... Мама пыталась вступиться... — И что было дальше? — Он сказал, что я слабак, если даже погибнуть с честью не сумел. Что я не заслуживаю права продолжать род... — Тао затрясло, он все-таки вспомнил, что было дальше. Почему его тело каждый раз так реагировало на стресс, сворачиваясь в комок. Дело было не в пытках. — И что было дальше? — повторил доктор. — Меня... ранил... — Если вы пока не можете говорить, мы прервемся на полчаса, я дам вам таблетки. Тао судорожно вздохнул, помотал головой: — Могу. Отец ранил меня, взломал паховые щитки и ударил когтями. Мама оглушила его парализатором, забрала меня и отвезла в клинику, в регенерационную капсулу. Когда я пришел в сознание, ее уже не было рядом, я больше ее не видел. — Что ж, причина мне ясна. Вам, думаю, теперь тоже. Кошмары будут возвращаться, пока вы сами не поймете, что вашей вины в этом нет, — доктор Морис побарабанил пальцами по колену. Тао молчал, прикрыв глаза. Его вины нет... А что есть? — Что ж, исходя из опыта, могу сказать одно — вам нужно увидеть мать. После этого станет легче. Чтобы кошмары не приходили, вам нужен якорь... Это технология фениксов, удивлен, что вы ее не используете. — Я ее не знаю. И где мама — тоже. — Что ж, узнать, где ваша мать, я могу за несколько минут, если вам это нужно. Объяснить, что такое техника якоря, вам сможет ваш супруг. — Буду благодарен, доктор Морис, — помолчав, решил дракон. Доктор набрал на коммуникаторе код. — Это Ясон Морис. Мне нужно узнать, где сейчас проживает, — он вопросительно взглянул на Тао, ожидая имя. — Ашимирайя Керелан. Эска не сдержался, тихо присвистнул: Керелан! А в протоколах эта фамилия вообще не упоминалась, нигде! Только имя Тао, и неудивительно — Кереланы воспользовались всем своим влиянием, чтобы вымарать любое упоминание своего рода из документов, касавшихся Таолинненмина. — Ашимирайя Керелан, — повторил доктор. — Доставьте ее в мой кабинет в клинику на Земле. Основание? Как всегда — подробности неразглашаемы, дела Интерга. Жду, — он отключил коммуникатор. — Что ж, вскоре вашу мать привезут. — Как скоро? — снова занервничал Тао. Да уж, в его нынешнем состоянии и виде встречаться с матерью совсем не хотелось. Регенерационная капсула ускоряла рост хвоста, но за несколько часов полностью отрастить здоровую конечность и чешую не могла. — Думаю, к вечеру уже привезут. — Значит, до вечера ты отсыпаешься и регенерируешь, — постановил Эска, взмахом руки отсекая все возражения дракона и задвигая купол капсулы. — Спасибо, доктор Морис. Сообщите, когда появится госпожа Керелан. — Непременно. Всего доброго, — доктор кивнул Эске и удалился. Феникс запер за ним шлюз и вернулся в медотсек, проверил, уснул ли немедленно накачанный снотворным муж. Тао спал, по самые ноздри залитый регенерационной пеной. Вот и чудненько. Можно было идти и спасать Юя из цепких ручонок детей. Впрочем, в каюте обнаружилась идиллическая картина дрыхнущих в крыльях чон близнецов и вполглаза бодрствующего Юй-Шена. — Ну, как все прошло? — шепотом поинтересовался тот, едва Эска переступил комингс каюты. — Еще не знаю, но у меня от этого доктора мурашки по перьям. По-моему, он такой же психолог, как я — танцор танго. — Интерг? Еще бы. Мне интересно, кто нас к нему отправил и почему, — задумчиво свел брови император. — Он, кажется, помог Тао... Не уверен, но он так убедительно объяснял причину кошмаров. — Я не успел подключиться — детей укладывал, — Юй заинтересованно уставился на Эску. — И в чем она? — Отец Тао напал на него, посчитав слабым, потому что сын вернулся из плена живым. — Значит, не просто изгнал, но и по всем канонам драконьего Кодекса воина? — полуутвердительно спросил чон, хмурясь еще сильнее. — Выходит, что так... — Вот сука! Ой... Надеюсь, дети не слышат во сне. Ничего, я этого гада по своим каналам достану и в д... грязь вобью по самый гребень. — Не стоит, Тао расстроится. Он все еще не забыл семью... — Эска... А твоя семья? Феникс чирикающе засмеялся: — Родителей я не видел уже десять тысяч лет. — Ну и что? Они о тебе не беспокоятся разве? — резонно вопросил император, который единственный мог спокойно гордиться своими родными. — Беспокоятся, конечно. Они же родители. Звонят иногда, раз в полторы тысячи лет приходит сигнал. — Значит, са-а-амое время им позвонить, так? — Думаю, что им стоит узнать, что они снова стали дедушкой и бабушкой. — И дважды тестем и тещей, — тихо хохотнул Юй. — Ох... Учти, они сразу же помчатся знакомиться. — Пусть. Хотя, нет, сначала надо разобраться с родителями Тао и его психикой. Что там этот Морис говорил про якоря? — Это какая-то военная техника, я ей не владею. Никогда не попадал в плен... — Когда ты учил меня и Тао перемещать сознание, ты говорил о якорях, но, видно, не о тех? — Это похоже. Надо зацепиться сознанием за свой якорь в точке существования, понять, что прошлое осталось в прошлом. Что-то в этом духе... — А твои родители могут помочь? Эска подумал, затем кивнул: — Вполне. Родитель — военный. Его партнерша — музыкант. Представляешь пару? — Пока не очень. Мои спецы копали инфу о тебе и твоих детях. Глубже не стали — я побоялся спалить контору раньше времени. — Ох, император, где ты нахватался такого жаргона! — рассмеялся Эскель. — Где-где... где пришлось, — пробубнил Юй, на секунду напомнив того себя, юного, восемнадцатилетнего и безумно влюбленного в бессмертных дракона и феникса. — М-м-м, надо будет выбраться на рыбалку, — Эска тоже припомнил прошлое. — Когда-то один милый двуногий смертный таскал мне рыбу... — В великой Дай-Го все еще водятся гигантские уань, — согласился Юй-Шен. — Это заповедная зона. — Они все еще такие гигантские? Все-таки нарушили мы экосистему. — Есть немного. Дело в том, что когда корабль вплавился в породу Кунь-Хай, генераторы-то работали, произошло накопление излучения, да и генераторы защитного поля в лесу добавили. — Что ж, надеюсь, они хотя бы съедобные... — Еще какие. Мы же ели — и не отравились. Их и сейчас вылавливают к моему столу, — фыркнул Юй. — Иногда, под настроение. Эска мечтательно улыбнулся: — Это так хорошо, что ты дождался... Я боялся, что мы вернемся, а тебя нет. — Но ты же сам меня учил, Эска, как я мог не дождаться? Впрочем, все трое хороши. Я, когда увидел разбитый корабль, чуть не откинул крылья — думал, все, конец. — Да уж, а потом мы выползли с Тао. — Тао потом сказал, что это ты выполз в его теле, а сам он в него, пока не вкололи мощную болевую блокаду, вернуться не мог. — Да, наверное. Нас здорово тряхнуло, я влез в первое попавшееся тело, которое было живым. Проснулись и запросили есть дети, к этому моменту уже достигшие роста и веса полугодовалых младенцев, ну, или годовалых, если судить с точки зрения миниатюрных фениксов. Юй смог встать и со стоном сложить отлежанные напрочь крылья. — Они радуются, — перевел Эска. — Им хорошо, им тепло, только очень хочется есть. — Понял, бегу, — Юй смотался за пищей для маленьких проглотов, которые активно пытались уже ползать, не менее активно потребляли напичканную всеми необходимыми витаминами, микроэлементами, ферментами и бактериями биомассу и избавлялись от продуктов жизнедеятельности с довольным кряхтением. Эске пришлось дважды мчаться в душ, матеря себя за то, что о подгузниках не подумал вообще, а ведь он на корабле был единственным многодетным и опытным родителем. «Надо на Земле заказать», — решил он. Дети весело хихикали и пока что не плевались едой в родителей. Кроме цвета глаз, они больше ничем не походили на Юя и Тао. Может быть, позже это должно было проявиться в характере. Как минимум ментальная связь у близнецов с драконом была точно, иначе они бы не почуяли его состояния. — Что ж, надо уже придумать им имена, счастливые отцы, — заявил Эска. — Я уже придумал, — усмехнулся Юй. — Вот этому красавчику, — он пощекотал мальчишку с серебристо-голубыми глазами, который довольно засмеялся и принялся ловить его руку, чтобы помусолить и покусать пальцы. — Кень. На языке чон это значит «надежда». — Красивое имя. Звон колокольчика напоминает. — А когда проснется Тао, он назовет второго сына. Щелкнула система внутреннего оповещения и голосом дракона сообщила: — Лан. Ланлеаннин — «свет моей любви». — Отлично, значит, Кень и Лан. Тао, почему ты не спишь? — Тело спит, а я развлекаюсь. Вспомнил, как ты учил перемещать сознание. Эска засмеялся: — Понятно, корабельный призрак, значит? — Что-то вроде того. Так что там с твоими родителями, любовь моя? Не пора ли им звонить? — ехидно вопросил дракон и выдвинул переговорную консоль из стены. Эска тяжело вздохнул, принялся набирать номер. На экране высветилась роскошная гостиная в золотистых тонах и скупо одетая красавица, свернувшаяся на диванчике. — Марита! — возмутился феникс. — Немедленно проснись и прикройся. Экран перекрыло чье-то крыло цвета безлунной ночи, раздалась возня, после чего стало возможным лицезреть черного красавца-феникса. — Тар... — обрадовался он. — Здравствуй, папа, — церемонно наклонил голову Эска, мысленно радуясь тому, что сейчас выглядит не старше родителя. — Что-то случилось? Какие-то проблемы? — Нет-нет, я хочу тебя познакомить кое с кем. С супругами. Старший Эскель скептически вздернул бровь, но промолчал, ожидая продолжения. Взгляд его внимательно обежал сына и его окружение, задержался на скрещенных на груди руках и кольце. — Хм! — Мои супруги — Юй и Тао. И наши дети. Юй, спешно поправляя растрепанную косу и одергивая надетую едва ли не шиворот-навыворот рубашку, придвинулся к Тару, досадуя на обоих супругов за поспешность. Кто бы поверил в то, что этот взлохмаченный мужчина странной для фениксов наружности, с темно-фиолетовой кожей и серебристыми волосами — хорошая кандидатура в супруги и вообще император? — Какой красавец, — восхитился феникс. — Вы чудесно смотритесь вместе. Меня зовут Артанат, я отец вот этого пурпурного птенца. — Очень приятно познакомиться, господин Артанат, — чон церемонно поклонился. — Мое имя Юй, я из расы чон планеты О-Лянь. — Мне тоже очень приятно, а это моя супруга Марита Мири, она скрипачка. — О! Это чудесно! — восхитился Юй. Сам он, как и полагалось императору, умел играть на трех струнных инструментах, флейте и кань-као, аналоге драконьему танналину или земному ксилофону, только с пластинками из драгоценных и полудрагоценных камней. — А где же второй супруг? — удивился Аратанат. — Тао сейчас в регенерационной капсуле, — вздохнув, признался Тар. — Что ты с ним сделал? — возмутился отец. — А это не я, — сдержанно ответил феникс, — это его отец, чтоб ему провалиться в ядро! — А кто у него отец? Какого он рода? Я ему все перья повыдираю под струей кипятка! — Он не феникс, отец, а дракон с о-о-очень говорящей фамилией. — Ну-ка, озвучь мне эту фамилию, — Артанат посуровел. — У меня к некоторым драконам счета больше, чем квитанции за оплату нарядов Мариты. — Керелан, — с невыразимой гадливостью выплюнул Тар. — Так-так... Знаю такого. Он мне крупно задолжал. — Тар, — Тао, молча слушавший разговор, не выдержал, — он поступал так, как предписывают наши законы. Уничтожить слабого, чтобы не портил кровь и породу. Вся его вина лишь в негибкости мышления и традиционном воспитании. — В чем была слабость? Ты выполнил задание и вернулся! — С его точки зрения, я слаб духом, потому что хотел жить, несмотря ни на что. — Он просто глупец, — обозлился младший феникс. — Тар... Эска, любимый... не надо ему мстить. Это не поможет мне ничем. — Ладно... Па, ты слышал? — Слышал. Ладно. Я за вас всех троих рад... такие чудесные детки. — Кень и Лан, — похвастал пурпурный феникс. — Они будут черными! — Это великолепно! В нашей семье давно не рождались такие красавцы, ты последний. Тао, отключившись от систем корабля, постоял над собственным телом в капсуле, или повисел — пола он не чувствовал. Воспоминания о последней неделе, проведенной на родной Ионтай, вскрытые безжалостно и довольно жестко интерговским психиатром, или кем он там был, этот Ясон Морис, стояли перед глазами, как живые. Отец тогда четко доказал Тао, что тот слаб: юный дракон не успел даже пискнуть, как был скручен, придавлен к полу и обездвижен парой вышибающих дыхание ударов. А потом ему практически взломали, разрывая мышцы и связки, паховые щитки и вспороли от промежности до подреберья мощными когтями. Только вмешательство матери и ее медицинский опыт позволили ему дотянуть до клиники с чудовищной кровопотерей. Придя в себя — уже почти здоровым, только слабым, как вылупок, он ничего этого не помнил. Мать постаралась максимально облегчить его жизнь, наглухо заблокировав воспоминания обо всем, что произошло после того, как Ракш Керелан обвинил сына в слабости. Поступил сигнал — доктор Морис сообщал, что через четыре часа мать Тао будет на Земле. Тао еще раз придирчиво осмотрел себя. М-да, хвост опять недоросток, чешуя полосами. Убожище. Эска явился в медотсек, гладить спящее тело. Тао он не чувствовал, хотя тот стоял вплотную к нему и даже касался его макушки подбородком. «Любимый мой». Сперва — единственный приятный... сомолчальник, если так можно сказать о том, с кем хорошо было в полной тишине. Потом — собеседник, с которым Тао заново учился говорить. Товарищ, друг, быстро ставший незаменимым и самым дорогим существом. Любовник. Любимый. Супруг. — Мой красивый дракончик, — Эска гладил спящего. — Я так тебя люблю, ты даже не представляешь. «Почему — не представляю? Очень даже», — Тао фыркнул и лизнул его в губы призрачным языком. Эска обнял спящего дракона, укрыл крыльями. Хотелось бы ему сделать что-нибудь, чтобы помочь. Тао скользнул в свое тело. Немного отдыха, сна без кошмаров и снов. Потом он увидит мать и... Сознание тихо погасло, отправляя его во тьму. Феникс остался сидеть, курлыча ему на ухо колыбельную песню.