***
— Мама, хватит! — отбивается, как может. — Шалава! Кто дал тебе эти деньги?! Твой брат голодный ходит, а ты жируешь? — кидает в Монику купюрами, которые были, судя по всему, спрятаны не лучшим образом, под подушкой.Стыдно. Очень стыдно. Даже перед такой матерью, как она, всё равно очень стыдно. Обидно и больно, но только за себя, ведь младший брат ей даже не родной. Мать нагуляла его от кого-то.
— Адильчик, дай денюжку, — делает губки бантиком. — Я себе такое красивое платье присмотрела, — вертит попкой перед его носом, а потом плюхается ему на колени. — Я уже представляю, как буду его с тебя стягивать, — губы казаха расплываются в пошлой улыбке, а руки сминают аппетитную филейную часть. — Ну, так что? — выставляет худенькую ручку ладошкой вверх. — Ладно, ты сегодня хорошо «поработала». Папа остался доволен, — выпускает дым прямо ей в лицо и достаёт несколько купюр из кармана. Большая татуированная рука ныряет под школьное платье Мони, отвесив парочку звонких шлепков по ягодицам, на что девушка вскрикивает и улыбается. Как же её возбуждает, когда рядом с ней похотливый зверь. — Спасибо, любимый! — смачно целует в щеку, проведя длинными ноготочками по его щетине, на что тот порыкивает. Она знает: его это сильно заводит.
— Трахаешься за деньги?! А Макс-то знает? Или ты парня оленем для развлечения делаешь?! — Отвали от меня! — истерит девушка, — Тебе вообще, какое дело до меня и моей жизни? Ты постоянно пила и гуляла, а я меня воспитывала бабушка! — попадает в яблочко. — Мразь неблагодарная! Выметайся из моего дома, немедленно. Тебе уже есть восемнадцать, так что имею право. — Мама, прости… — Мони не могла потерять единственного родного человека.Воскресенье, семь утра. Город ещё не пробудился, хоть и солнышко начинало потихоньку припекать. Девушка выбегает из дома в ночнушке и махровых носочках, держа в дрожащих руках телефон и проклятые купюры.
— Максим, пожалуйста, — тихо плачет, — забери меня! — Мони? Что случилось? Ты где?! — Я у палатки с фруктами на перекрестке… Пожалуйста, Макс, быстрее, мне холодно, — начинает истерить. — Сейчас буду, — парень срывается с места.Почему в такой ситуации позвонила беспомощному мальчику, который ни копейки за душой не имеет, а не своему покровителю, с которым изменяет парню? А вдруг Адиль занят? Или… Или?
— Моника! — кричит парень, вылезая из такси, держа в руках теплую накидку. — Максим, мать выгнала меня из дома, — грустно произносит девушка. — Не переживай, ты будешь жить у меня, — решительно говорит Макс.У Максима большая и неблагополучная семья: неработающая мама, алкаш-папа и двое младших сестёр. Разве такой жизни она хотела?
***
Сегодня он дома. Может уделить время красавице-жене и любимому сыну.Увы, прошлых косяков не исправишь, однако былого доверия не вернуть…
— Адиль, не лезь ко мне, — сонно бурчит Нигора, убирая руку мужчины с груди. — Ну, любимая, — старается не раздражаться. — Я так скучал, — целует в оголённое плечико. — Да-да, я знаю, как ты скучал, — отодвигается дальше. — Слушай! Что ты начинаешь с утра, блять?! Я к тебе по-человечески, нормально, хочу поцеловать, обнять, а ты?! — нервы не выдерживают накала атмосферы. — Что я начинаю?! — резко привстаёт на локти Нигора. — Ты трахаешь всё, что движется, а я должна делать вид, что всё абсолютно хорошо, поэтому давай поцелую в губки, любимый?!Как назло гудит телефон. Жена зло косится на дисплей, хватая средство связи, и громко зачитывает имя звонящего.
— Твоя «Маленькая сосочка» вызывает к телефону, — театрально переигрывает Нигора.Жалелов молча сбрасывает вызов, кидая телефон в сторону. Хватает полотенце, а заодно и верхнюю одежду, отправляясь в душ.
— Господи, придумал бы что-нибудь более оригинальное! А какого ей, Адиль?! Вкусно доедать остатки или она уже привыкла?! Не хочет ни на что реагировать, всё также направляется к двери.После душа идёт в комнату, чтобы забрать телефон и ключи. Останавливается у двери. … Сердце резко замирает… Там, за дверью, в спальне, на кровати… Лучи.
— Иди ко мне, малыш, — слышится ласковый голос Нигоры, совсем не тот, каким она разговаривала с ним часом раньше. — Я люблю тебя, сынок! — на что Лучи радостно хлопает в ладоши.Сердце начинает больно сжиматься.
Касается дверной ручки. Заходит. Идёт к столу. Берёт телефон, кошелек и ключи. Он здесь лишний. … Поздно обижаться или удивляться тому, что у его жены и сына отдельный от него мир…***
— Ты чего такая грустная? — обнимая девушку, спрашивает Макс. — Что мне завтра в школу надевать? — задумчиво интересуется Мони. — Может всё-таки зайдёшь домой, пока матери не будет? — А может ты просто купишь мне новую? — улыбается Моника, накручивая локон волос на указательный пальчик.Пора делать выбор…
— Слушай, Мони, сейчас «напряга» с деньгами, — чешет затылок. — А когда у тебя её нет?! — злится девушка.***
Выбегает на улицу подышать свежим воздухом. Садится на лавочку, нервно сжимая чехол от телефона.Она уйдёт из одной нищеты в другую. Все подруги будут говорить, что она — полная лохушка, как тогда, когда её воспитывала бабушка, ходит в одном и том же. Снова будет это надоевшее безденежье, которое заставляет мозг работать быстрее в пользу того, как его избежать. А ещё хочется, чтобы быть девочкой , за которую решал бы все её проблемы кто-нибудь, например, какой-нибудь властный и богатый мужчина. Максим никогда им не станет.
Набирает знакомый номер.Она сделала свой выбор.
***
— Ты от своего прыщика? — прыщет от смеха, вертя сигарету между пальцев. — Котик, меня мать выгнала из дома, — расстроено говорит Мони, искосо глядя в черные глаза Адиля. — Ммм, вон оно что, — старается выдавить из себя сочувствие, но это выходит ещё более нелепо. — Ты же не бросишь меня? — ещё чуть-чуть и слёзы польются градом. — Ты будешь жить на квартире, — игнорируя «суть вопроса», ведь Жалелов не дурак, он прекрасно понимает, что она спросила не о том, где она будет жить.***
Будильник не жалеет никого: ни взрослых, ни детей; ни Мони, которую всю ночь «любили».Большой папочка-казах уже пообещал ей много красивой одежды и безделушек, ведь у него есть возможность всё это купить и даже больше. Не зря же, она, словно пчёлка, работала всю ночь, ублажая уставшим ротиком и горящей огнем дырочкой своего мужчину. Главное, чтобы он остался доволен.
— Сегодня ты останешься со мной, — властно заключает Адиль, крепко прижимая к себе голую девушку. — Хорошо, — хихикает Мони, ей нравится, когда ей указывают. Срывает одеяло, одним движением разводя длинные и изящные ножки. — Ммм, какая красавица, — плотоядно облизывается мужчина, разглядывая прелести своей куколки. — Ну, медвежонок, пожалуйста, я очень устала, — хнычет девушка, сводя ноги.Для него не существует «её желаний или нежеланий». Есть только он и его эго.
Не обращая внимания на мелкого рода сопротивления, пристраивается между ножек, проводя языком по сладкому месту. А Моника стонет, закатывая глаза, раздвигая ноги шире. Жалелов смотрит исподлобья прямо в глаза бесстыднице, работая языком интенсивнее. — Нравится, когда папочка вылизывает твою киску? — севшим от возбуждения голосом спрашивает Адиль. — Да-да! Не останавливайся! — несильно тянет за волосы мужчину. Какая же она податливая, мягкая и покорная.Делает всё, как он скажет.
Двигает двумя пальцами очень медленно, изредка теребя клитор. — Ммм, — мычит девушка, стараясь попасть бёдрами в такт, ускоряя процесс. — О, какая же ты мокрая, — развратно шепчет на ушко Адиль. — Ты течешь, как сучка во время течки, от пальцев папочки, не так ли? В ответ лишь неразборчивое мычание.Ему нравится такая реакция.
— Давай, малышка, скажи: кто твой «папочка»? -спрашивает мужчина, водя головкой пениса по сочащемуся клитору. — Ты мой папочка! — выкрикивает Мони. — Ника хочет, чтобы папочка отодрал её, как заправскую шлюху? — вводит член лишь наполовину, от чего девушка начинает быстро ерзать. — Да, папочка, очень хочу! — она готова сказать всё, что угодно, лишь бы он прекратил её мучать.Слишком развратные стоны и пошлые шлепки оголённых тел в унисон со скрипом постели. Наверное, так должно начинаться доброе утро?
-//- Грех третий — блуд -//-