Доверяй. Почитай. Повинуйся

«Да! так говорит Господь: и пленённые сильным будут отняты, и добыча тирана будет избавлена; потому что Я буду состязаться с противниками твоими и сыновей твоих Я спасу». Книга пророка Исаии 49:25

Её коллега мог быть здесь. Алекс подумала о легкомысленном операторе, словно он был зябким воспоминанием из прошлой жизни, но затем вывернулась из дымки блаженства. Прайс не был её прошлой жизнью: они попали в округ Хоуп меньше месяца назад, как она могла о нём забыть? Мэттью тем временем оттеснил Бэйкер в коридор и закрыл двери в помещение, оставив Сидов и Питера наедине. — Хочешь есть? — поинтересовался он, когда заметил, что Алекс не двигается с места. — И это всё? — Уильямс вопросительно склонил голову. — Мы разве приехали сюда за этим? — Дай им время, — ответил Уильямс, указав ей дальнейший путь. — Если погода не испортится, сможем уехать уже сегодня. Всё то время, что Алекс провела в Монтане, она только и слышала, что о плохой горной погоде, постоянной промозглой слякоти и вечном дожде. День стоял погожий, но уже спустя несколько минут пребывания под землёй это забылось, и она окончательно запуталась во времени. — Или можешь дожидаться Джона здесь, как послушная собака. Может, он соизволит тебя за это покормить, — ехидство Мэттью заставило Алекс наконец отвлечься от закрытой двери и двинуться вслед за Верным по плохо освещённому коридору. Почти сразу же они наткнулись на небольшую группу людей — Алекс обратила внимание на то, что каждый из их был при оружии. Уильямс поздоровался, а Бэйкер мрачно проводила их взглядами, сомневаясь, что смогла бы вынести хоть минуту в замкнутом помещении в такой компании… даже если все эти меры будут направлены исключительно на её защиту. Год назад ей упрямо прочили карьеру военного журналиста, но Алекс уже тогда знала, что не смогла бы оставаться беспристрастной к оружию. Произошедшее в округе, медленно увядающее здоровье и подступающая к горлу депрессия лишь доказали её правоту. Хоуп не был центром вооружённых действий, — пока — но события разворачивались так стремительно, что нужно было быть готовым ко всему. Получив передышку от разговоров, Бэйкер наконец смогла подумать об операторе — она не знала, как прошла его исповедь, если она вообще была, но знала, что это неизбежно, особенно в условиях подобного давления. Она могла пропускать учения Джозефа через себя как губка, но выжиматься становилось труднее с каждым днём. Что уж говорить о Прайсе?.. Лестница слева уходила вниз и вела в такую же сеть ветвистых коридоров: Уильямс точно знал, куда идти, но Алекс не заметила ни одного плана бункера по пути сюда. В молчании они миновали ещё несколько коридоров, пока не вышли к широкому освещённому помещению. Это была столовая, такая, какой Бэйкер представляла её, ориентируясь на фильмы про безрадостное будущее после ядерной войны. Окутанное полумраком помещение с множеством простых обеденных столов, небольшой кухней и отгороженным местом отдыха. Вся эта серость, обилие запечатанных ящиков и какой-то едва ощутимый запах уныния испортили настроение окончательно. Стало хуже, когда Алекс вспомнила свои вечные переезды, жизнь на чемоданах и оставленную в Остине карьеру. Совсем недавно у неё была съёмная квартира с видом на соседний жилой комплекс, страничка в соцсети и телевизор с новостным каналом, который можно было включить фоном за завтраком. Алекс не знала, зачем мучила себя этими воспоминаниями, но теперь сглотнула, думая о том, что случилось с вещами, когда она просрочила плату, а арендодатель выселил её. У неё не было друзей или родственников, которым можно было позвонить. Никаких дополнительных контактов на экстренный случай: подал ли хоть кто-нибудь заявление в полицию, когда она не вышла на работу? Это чувствовали похищенные и убитые люди, чьи некрологи она читала каждое утро по пути на работу? Бэйкер хотела надеяться на помощь извне, но с каждым днём эти угли медленно затухали. Ждать было бессмысленно, она это понимала с самого начала, просто не хотела признавать. — Взять тебе чего-нибудь? — полюбопытствовал Уильямс, насильно выдернув Алекс из мрачных мыслей. — Не голодна. Столовая была практически пустой: на нижних этажах слышалось радио, какие-то шаги, разговоры и даже смех. Алекс казалось странным знать и представлять, что все эти люди жили здесь, пересчитывали провизию или обустраивали бункер для остальной семьи, не видя дневного света, словно кроты. — Брось. Джон сказал, что ты почти не ешь, так что… — Уильямс указал на столик у лестницы. На острове было невозможно иметь ничего личного, Алекс пора прекращать этому удивляться. Это сердило и раздражало: пока она не задумывала ничего такого, отчего к ней можно было проявлять подозрение, но подобные будничные наблюдения могли сыграть злую шутку однажды. — Какой заботливый, — неопределённым голосом протянула Бэйкер, когда поняла, что ей всё-таки нужно ответить. — Он всегда так относится к своим людям, — Уильямс покачал головой. — Тебе бы научиться принимать чужую доброту. Ей почудился какой-то укор, и она поняла, что начинает злиться ещё сильнее. Алекс не умела быть благодарной. Даже банальное «спасибо» порой давалось с таким трудом, что она была готова подавиться и откусить язык, лишь бы не произносить это. Церковь «Врат Эдема» за последний месяц сделала для неё гораздо больше, чем кто-либо, но и отняла не меньше. Это не была доброта, а она находилась в клетке, где приходилось благодарить за каждую брошенную заплесневелую корку хлеба. — А я теперь его человек? — спросила Алекс, присаживаясь за стол. Уильямс остановился и хмыкнул. — Ну, ты же здесь. Это нуждалось в уточнении. — Его человек, не Фэйт? — Ну, это уже тебе решать. Алекс открыла рот, но тут же захлопнула его, оставив мысль при себе: Я здесь, потому что быть в месте, где люди оплакивают погибших товарищей, просто невозможно. Мэттью относился к ней так же, как остальные, — хорошо — поэтому Бэйкер не хотелось грубить ему. Впрочем, у неё даже не было на это сил. Совсем недавно Джон считал «личное» Алекс заботой Фэйт, но Уильямс прав, теперь она была здесь. Может, была причина? Эти вопросы нужно было задавать Вестнице, но без её присутствия даже лучше: Бэйкер была предоставлена сама себе, а потому имела отличную возможность узнать всё самостоятельно. А для этого ей понадобятся силы. — И всё же он мне не доверяет, — невзначай сказала Бэйкер, доставая из заднего кармана флягу с водой, которую захватила из церкви. — Им просто нужно поговорить, я же сказал, дай им время, — Уильямс вдруг прищурился. — Это то, о чем я думаю? — Явно не виски. Алекс сделала глоток, надеясь, что разбитое состояние исчезнет, но больше этого не происходило. Появлялся только какой-то стыд, будто из-за нарушенного обещания, о котором знал только ты. — Ты поняла, о чём я. Не злоупотребляй. Бэйкер до этого разговаривала о Блажи только с Фэйт: сейчас она уже не представляла своего обычного дня без неё, а теперь это усложнялось простудой, подхваченной в дождь, собственными переживаниями и пережитым ужасом. Уильямс не мог судить Алекс за то, как она с этим справлялась. — Ты и сам не гнушаешься. — С такой работой удивительно, что я сам на виски не перешёл, — заметил Мэттью. — Я видел, что Блажь делает с людьми, особенно если хлестать её так, как это делаешь ты. Не. Злоупотребляй. Всё, что Алекс хотела ответить, после детального анализа в голове превращалось в стандартные отмазки зависимого человека, поэтому она промолчала. Время было уже не обеденное, но до ужина тоже, по ощущениям, было далеко. Бэйкер не чувствовала голода, и если раньше ей казалось нормальным перед работой пить кофе, а в обеденный перерыв заказывать еду на вынос от скуки или за компанию, то теперь кто-то всегда считал своим долгом напомнить о приёмах пищи. Будто ей снова было тринадцать, а есть приходилось по расписанию. Возможно, в этом была причина её подавленного настроения, слишком много воспоминаний из приюта. Пока Уильямс искал еду, у Алекс было немного времени осмотреться. Несмотря на то, что трапеза уже окончилась, в столовой всё ещё были люди. Несколько церковников обедали в тишине, разбавляемой шумом радио и голосами на нижних уровнях. Бэйкер к своему удивлению узнала песню — когда съёмочная группа только въехала в округ, она была первой, на которую наткнулась Ханна, переключая радиостанции. Алекс даже не помнила, когда в последний раз слушала музыку или отдыхала вдали от религиозной ереси или чужих взглядов. Где-то по другую сторону гор остался мир, в котором всем было плевать на тебя и то, о чём ты думаешь, что делаешь или чем живёшь. Когда-то подобное безразличие ей нравилось, но теперь другая сторона нужды показала, что в одиночестве нет ничего хорошего. С каждым глотком Блажи Алекс чувствовала, что эти две мысли путаются ещё сильнее. Игнорируя тревожный звоночек, Бэйкер выпила ещё, чувствуя, как мысли о доме уходят на второй план, а вместе с этим едва заметная усталость и боль в перебинтованной руке. От скуки потеребив повязку, Алекс вспомнила о разговоре с Джоном. Он, казалось, не лгал, когда говорил о Дрю, не угрожал ей, но всё равно давил с признанием. Мысль о том, чтобы исповедаться, уже не казалась такой безумной: Алекс ненавидела писать вручную, так как не всегда поспевала за собственными мыслями, ещё сильнее ненавидела выворачивать душу незнакомцам, но могла потратить несколько часов и лист бумаги на то, чтобы придумать какую-нибудь постыдную историю из жизни. На случай следующего такого разговора. Бэйкер мало рассказывала о себе даже хорошим знакомым, поэтому могла не бояться, что кто-то уличит её во лжи. Сиды уже знали, что она приютская, это не страшно, подобное детство было у многих. Оттуда социальная неприспособленность, обделённое любовью детство, возможно, эгоизм. Алекс сама не заметила, как начала от скуки анализировать себя по кускам, пытаясь взглянуть со стороны и придумать подходящую историю. — Вы приехали сюда с острова? — Бэйкер вздрогнула и почувствовала себя так, словно её застукали на месте преступления. Она перевела взгляд на соседний столик: спрашивала женщина за тридцать в уже знакомой белой водолазке, из-за которых уже на второй день плена начало рябить в глазах. Вместо ответа Алекс сдержанно кивнула. — Я не подслушивала, но… — незнакомка будто озвучила мысли Бэйкер, — у меня брат там живёт, буду признательна, если передадите письмо для него. Алекс не могла отказать. Судя по улыбке женщины, весть о нападении на церковь ещё не была обнародована, да и откуда об этом знать людям, запертым в бункере на другой стороне округа? Когда Джон расскажет брату о произошедшем, в его интересах не доносить подобную информацию до своих людей, чтобы не провоцировать беспорядки и злобу. Алекс даже поимённо не знала большей части тех, кого вывезли и похоронили на днях. Некоторых погибших она не помнила даже в лицо, так как они прибыли за день-два до перестрелки. Стали бы поступать так Мэри Мэй, пастор Джером и тот охотник, если бы знали, что погибнут невиновные? Бэйкер хотела верить во что-то человеческое в людях, которые олицетворяли нормальную жизнь, отличную от жизни на острове. — Конечно, — спустя мгновение ответила Алекс. — Я передам. У неё всё равно не хватило бы духу рассказать о перестрелке. Она приехала сюда изучать слухи, а не множить их. При должном подходе расшатать людей и спровоцировать волнения не составило бы и труда, но Алекс не позаботилась о тылах, чтобы так поступить, какой бы тварью она себя ни мнила. — Одну секунду, — женщина улыбнулась и потянулась к книге на столе. — Я напишу. Она без сожаления выдрала авантитул с отпечатанными завитками — было иронично, что Алекс узнала эту книгу. Даже издание то же, единственное чтиво в квартире, оставшееся от прошлых хозяев. Бэйкер подкладывала книгу под хромую сломанную табуретку, таскала с собой в ванную и использовала как подставку для кружек, когда забывала на кухне плетёный коврик. Алигьери был бы счастлив узнать, что лучшее его произведение приносит пользу даже в мире безбожников и грешников, которые притворялись святыми. — Меня Лив зовут, — Алекс что-то согласно промычала. — А брата Дэниел, он обычно где-то в долине пропадает, но в церкви его знают. Бэйкер не знала никого с таким именем. Мысль о том, что письмо придётся скомкать и выбросить, так как оно может и не найти адресата, причиняла боль, но она нашла в себе силы улыбнуться. — Я Алекс, — ответила она спустя мгновение, когда женщина уже вернулась к письму. Она полностью погрузилась в процесс, но Бэйкер не собиралась влезать в чью-то семейную переписку даже из любопытства. — А у меня тут знакомый тёзка есть, не встречались? Лив подняла на неё глаза. — Вряд ли даже вспомню. Здесь огромная текучка народа, особенно с тех пор, как ужесточили отбор. — Отбор? Алекс уже само слово не понравилось. Будто кто-то разглядывал людей как протухшее мясо на рынке, выбирая что-то, из чего можно построить «то, о чём мечтает каждая современная армия». Слова Джейкоба остались в памяти и теперь копошились внутри, порождая всё больше и больше вопросов. — Марш-броски, стрельба… — Лив тряхнула головой. — Как «береты», но ещё сложнее. Тебе не будет интересно. Она подписала письмо, сложила книжную страницу пополам и передала Алекс. Окажись Бэйкер в Монтане несколькими днями позже, — были проблемы с прохождением границы, и всё расследование было под угрозой — она бы точно была распределена сюда. Если тёзка погиб, Бэйкер не стоило журить его за слабость, она сама вряд ли пережила бы отбор. Алекс впервые допускала мысль, что хватается за соломинку, когда вся её команда была давно мертва. И не ощутила от этого признания никакого сожаления. Лив попрощалась и, взяв книгу, исчезла в одном из коридоров сзади: Бэйкер не могла припомнить, о чём думала до разговора с ней, поэтому сосредоточилась на вырванной странице, которую оставила охотница. Отдельные слова выпрыгивали на Алекс из строк с косым размашистым почерком, слова, от которых на душе становилось больно. Бэйкер ощутила острую необходимость скомкать записку и выбросить в первое же ведро. У неё снова не хватило смелости сказать правду, как в церкви, когда она уничтожила последнюю надежду Эммы выбраться, или когда убеждала саму себя в том, что действия Джозефа имеют какой-то смысл. Алекс боролась с чувством отвращения к себе, когда в столовой вдруг появился Джон. — Развлекаешься? — он отодвинул соседний стул и сел, положив руки на стол. — Уильямс пошёл за едой, — сухо ответила Бэйкер, вернувшись к изучению своих ладоней. Джон почему-то последовал её примеру, уставившись на повязку. — Это очень кстати, мы остаёмся здесь на ночь. Поедем завтра. — Всё в порядке? Джон только задумчиво кивнул. Записку Алекс спрятала в карман куртки: даже если в ней не было ничего криминального, она не хотела, чтобы вездесущие руки Крестителя дотянулись и до неё. — Джейкобу нужно закончить со своими исследованиями, домой мы отправимся вместе с ним, — объяснил Джон с заразительным зевком, когда понял, что Бэйкер не собирается выпытывать подробности. — Отец не против этого? — он вопросительно поднял взгляд, и Алекс поспешила объясниться. — Ангелы Фэйт, эксперименты с Блажью? — Мы ничего не делаем без его ведома, — Джон казался расслабленным и совершенно безвредным, но стоило Бэйкер начать сомневаться, и нравоучительный тон уже был у него наготове. Она попыталась исправиться: — Я просто пытаюсь понять… — Отношения в любой семье, Алекс, основаны на доверии, — вздохнул Джон. — Если ты не можешь начать доверять нам, как мы можем… — Я понятия не имею, на чём основаны отношения в семье, — огрызнулась Бэйкер, ненамеренно перебив Сида. В этот раз ей почти пришлось убеждать себя заткнуться: Алекс почудилось, что взгляд Джона становится изучающим. — Именно поэтому ты здесь, — сказал Джон, и Бэйкер непонимающе нахмурилась. — В мире ничего не происходит случайно, подумай об этом. Алекс думала. Если Бог и хотел, чтобы она была здесь, то решил преподать ей очень жестокий урок. Ей могла не нравиться компания Джона или то, как он с ней разговаривал, но во всём этом мог быть какой-то высший замысел. Алекс обещала себе не полагаться на Бога, который никогда ещё не делал для неё ничего хорошего, но ей нужно было ощутить любую поддержку. И выбраться отсюда. — Что будем делать до завтра? — она попыталась оставить неприятную тему, и Джон пошёл ей навстречу. — Отбой в десять, когда отключат электричество: до тех пор можешь осмотреться, с кем-нибудь пообщаться. Не забудь сменить повязку. Кажется, Уильямс не лукавил, назвав Алекс человеком Джона. Выбирая из двух зол, Бэйкер вдруг поняла, что быть под протекцией Фэйт ей нравилось больше. — А где спать? — Женское крыло вроде бы на нижних уровнях, занимай любую свободную постель. Спустишься, тебе всё расскажут. Провести ночь одной, в окружении солдат Джейкоба? Нет, не вариант. — Я бы осталась с вами, — Джон вскинул бровь, и Алекс запнулась под его внимательным взглядом. — Не потому, что… не… я… не хочу оставаться в компании незнакомых людей. Наблюдая за этим резким изменением, Сид с явным удовольствием откинулся на спинку стула. — Душевая тебе тоже подойдёт мужская? По едва заметной улыбке было видно, что этот разговор Джона только развлекает, и спорить всерьёз было бессмысленно. Алекс опустила взгляд в стол, надеясь, что Джон не заметил её стремительно краснеющего лица. — Могу провести тебе экскурсию, — Сид специально делал длинные паузы, словно обнаружил какую-то новую ниточку, за которую можно было потянуть. — Я обойдусь. Джон собирался продолжить измываться, но стол под ними тряхнуло: если бы Алекс не сидела, упираясь носками в пол, то точно упала бы. Они услышали какой-то глухой звук, будто взрыв, а затем свет мигнул. Если бы не постоянные разговоры о конце света, Бэйкер восприняла бы происходящее за какой-то сейсмический толчок, но теперь сердце испуганно ухнуло куда-то в пятки. Джон почти сразу же подскочил и устремился к выходу, чудом избежав столкновения с перепуганными людьми — Алекс незамедлительно ринулась следом, даже не понимая до конца, зачем это делает. Внутренний голос ехидно отметил, что Бэйкер медлила со своим спасением и дождалась момента, когда окажется здесь, на ужасающей глубине на краю света. Вспышка паники исчезла, когда они с Сидом завернули за угол и поняли, что дым валит со складских отсеков, где совсем недавно были Джейкоб с Питером. Джон затормозил перед чернотой, но как только услышал в ней голоса, незамедлительно двинулся вперёд. Алекс оставалось лишь наблюдать за тем, как он утопает в дыму и стараться не дать обеспокоенным зевакам затоптать её или протолкнуть вглубь помещения. Из дыма раздался звук открываемой двери и чья-то приглушённая ругань. Сквозь сизую пелену Алекс удалось разглядеть сначала сваленные столы, мусор, а затем Джейкоба, который ладонью пытался погасить свою объятую огнём руку. Бэйкер помимо воли сделала шаг, чтобы увидеть тело, лежащее ничком на полу: на белой рубашке отчётливо были видны следы крови, и взгляд скользнул выше, к обгоревшему до неузнаваемости лицу. В следующий момент Джон перегородил ей проход и толкнул обратно, одновременно стаскивая с себя пальто. — Выйди отсюда, — она лишь оторопело наблюдала за тем, как он бросается вперёд, накрывая Джейкоба одеждой. — Но… — Я сказал — пошла вон, — в его голосе не было злости, но Бэйкер поняла, что подчинилась, уже когда оказалась в дымном коридоре. Она продолжала воспроизводить в памяти лежащее на полу тело, даже когда выбралась из столпотворения в соседний пустой коридор. Рядом с этим воспоминанием появилось ещё одно — истекающий кровью мужчина, который умер на её руках. Затем Томас, чья размозжённая голова покоилась на приборной панели. Обугленные кости с остатками чужих волос — тут Бэйкер почувствовала острый приступ тошноты и почти бегом ринулась вперёд, пытаясь избавиться от запахов гари, горящей плоти и Блажи, которая вытаскивала из недр памяти всё больше и больше ужасов. Теракт в метро Остина, где она оказалась спустя минуту после взрыва: просто побежала на звук свежих сенсаций, как мотылёк на огонь. Кто же знал, что за сухими некрологами в газетах прячутся рыдающие от боли люди с оторванными конечностями? Бэйкер продолжала идти вперёд, чувствуя, что задыхается: она попыталась остановить своё паническое бегство и сосчитать до десяти и обратно, но память подсунула ещё одно воспоминание: собака, с лаем бросившаяся вперёд, нога в глубоких ранах от острых зубов и страх темноты, страх рук и криков, оставшийся в детстве. Алекс нашла силы остановиться и на ватных ногах сползла по стене вниз. Вдох-выдох. Успокоить сердце. Взять флягу. Выпить. Выпить. На одном из корпоративов незнакомый парень взял ей выпить и предложил познакомиться. Бэйкер заперлась в туалете клуба, пытаясь пережить приступ паники и не сбежать на улицу. Алекс прекратила пить, когда желудок начал протестовать, и она закашлялась. Блажь подействовала почти мгновенно, теперь оставалось ждать чувство стыда. Вытерев мокрое от пота лицо, Бэйкер оглянулась и не узнала ни единого коридора. Алекс повезло, что Джон не видел этой минутной слабости и не смог ей воспользоваться. Поставив ногу на пол, Бэйкер попробовала опереться на неё и встать. Почему произошёл тот взрыв? Неужели Блажь настолько огнеопасна? В памяти возникла объятая пламенем фигура Джейкоба, и Алекс мотнула головой, выбрасывая тревожную мысль. Нет, не сейчас. Нужно найти столовую, Уильямс наверняка заметил её исчезновение и теперь ищет. Двигаясь вдоль стенки, Бэйкер преодолела несколько кишкообразных коридоров, спустилась по лестнице на уровень вниз, затем в таком же одиночестве поднялась обратно, но не встретила ни единой души. Если бы следующий поворот не окончился тупиком, Алекс была готова отдохнуть прямо на полу. Помещение не было похоже на типовые спальные отсеки или склад — изучив его внимательнее, Бэйкер поняла, почему. Это была церковь, и казалось ироничным, что ноги привели её именно сюда. Пустые стулья были обращены к кафедре, за которой возвышалась лестница и венчавший его портрет. Приглядевшись, Бэйкер узнала на нём Джозефа. Это вынудило её сесть на один из стульев и перевести дух. Рано или поздно сюда спустится кто-то из местных жителей, и тогда она сможет узнать дорогу до столовой. А пока стоило воспользоваться минутой спокойствия и отдохнуть. Мысли не шли, но Бэйкер всё равно упустила момент, когда этажа достигли голоса. Сонливость, пришедшая вслед за приёмом Блажи, помешала Алекс двигаться, поэтому она осталась сидеть, созерцая происходящее: члены общины проходили мимо и, словно подверженные стадному инстинкту, присоединялись к её не-молитве. Сцена на задымлённом складе вымывалась из памяти, дыхание и сердечный ритм стали наконец замедляться. Бэйкер была готова задремать, если бы один из тех, кто присоединялся к её бессмысленной службе, не спросил, хочет ли она помолиться за брата Джейкоба. И она бездумно согласилась. Изображение Джозефа не добавляло веры, но Бэйкер неожиданно для себя ощутила какой-то укол тоски по его присутствию. Она могла бы сейчас спросить совета и получить его, но вместо этого сидела и пыталась представить, что гипотетический Джозеф мог сказать гипотетической Алекс. Посоветовал бы выговориться? Болезненных воспоминаний о жизни в Остине и до него только прибавилось. Бэйкер пошарила глазами по церквушке, чтобы отыскать что-то, чем можно выразить свои мысли на бумаге. Если её до сих пор не хватились, остаток дня она могла провести как угодно, так? Приходящие люди изредка бросали на Алекс любопытные взгляды, — вероятно, признали в ней чужачку — но Бэйкер это не остановило от того, чтобы продолжить свои поиски у кафедры. Кто-то оставил на ней книгу — цветными стикерами-закладками отметил несколько глав касаемо прежней жизни братьев, ещё одну о диктуемых правилах, словно пытался выучить наизусть. Карандашом точно как она отмечал непонятные слова или даже целые предложения. У Алекс всегда была возможность подойти к Джозефу и попросить объяснить, а здешнему жителю пришлось бы преодолевать полдня пути в погоне за знаниями. Это казалось несправедливым, но в то же время… лестным? По какой-то причине она жила на острове, под присмотром Вестницы, а сам Джон Сид потащил её на ответственное задание через весь округ. Возможно, побег был не так далеко, как казалось. Подложив под лист бумаги «Откровение», Алекс какое-то время сидела, направив остриё грифеля вниз. Джон хотел знать о её прошлом, и она могла рассказать, легко: о том, как попала в приют, о родителях. Судя по написанному в этой самой книге, острая тема была знакома Сидам, он бы не стал настаивать на подробностях. Вместо того, чтобы вписать хоть один пункт, Алекс начала карандашом штриховать выступающее место на листе, пока там не проступил крест «Врат Эдема». И это было всё, что она могла написать о себе. О том, что была Алекс-журналистка, была Алекс-сирота, а ещё где-то к ним примешивалась Алекс-тварь. Это могла быть ненастоящая исповедь, как в детстве. Она не потребует никаких слёз и болезненных признаний. А затем Алекс найдёт способ отсюда выбраться. Бэйкер вздрогнула, когда на соседний стул опустился пожилой мужчина со шрамами на руках и лице. Она написала на листе только своё имя, но почему-то всё равно неловко прикрыла надпись ладонью и долго боролась с желанием скомкать бумагу. Когда церковник помолился и ушёл, Алекс снова принялась за работу: разлиновала лист на несколько столбцов, выписала слева все семь грехов, а с другой стороны, медленно и по кускам анализируя себя, начала подыскивать место для всех постыдных поступков и желаний. Этих тем стоило избегать, а саму заметку потом уничтожить. Занимаясь списком, Алекс совершенно потерялась во времени. В реальный мир её вернул Мэттью, который с шумом отодвинул стул и сел рядом. — Я не собирался подглядывать, — небрежно сказал он, когда рука Алекс неосознанно дёрнулась комкать бумагу. — Твоё искупление — это твоё личное дело. Было забавно, что он так считал: когда Уильямс гнался за ней по лесу и кто-то пустил пулю прямо под ноги, то он явно считал её искупление своим личным делом. Руководствуясь здравым смыслом, Бэйкер не стала об этом напоминать. — Как ты меня нашёл? — вместо этого спросила она. Уильямс откинулся на спинку скрипучего стула и устремил взгляд наверх короткой лестницы. — Спросил, не видел ли кто здесь безобидную коротышку, — беззлобно ответил он, прикрывая глаза. — К счастью, здесь таких больше нет. — Из-за… жёсткого отбора? — Алекс вспомнила слова Лив. — Иные здесь просто не выживают, — Мэттью сделал паузу, чтобы с чувством зевнуть. — Скоро будут тушить свет, пойдём, я покажу тебе, где можно помыться и поспать. Алекс было абсолютно наплевать, но она решила играть свою роль и проявить участие: — Ты видел Джона? — Уильямс утвердительно кивнул. — Все целы? — Мы унесли Питера и похоронили, он умер сразу от взрыва, — иного ответа Алекс почему-то и не ждала. — Как ты понимаешь, с помощью Джейкоба придётся повременить. — Мы ведь всё равно завтра уедем? Уильямс взглянул на неё, подняв брови — видимо, пытался понять причину такой спешки, но Алекс не стала ему помогать и оправдываться. — Это решение примет Джон, — Верный поднялся. — Идёшь? *** Сна всё не было. Бэйкер хотела остаться в церкви на всю ночь, но Уильямс намекнул ей, что здесь придерживаются правил, и бродить, как она привыкла на острове, не получится. Несмотря на это, правила всё же были нарушены: свободных кроватей в женском крыле не оказалось, поэтому Мэттью забрал её с собой в мужской. Джон остался с братом и к отбою не вернулся, поэтому теперь Алекс могла размышлять о судьбе Джейкоба: возможно, именно это и не давало ей уснуть, хоть атмосфера и способствовала. Свет был давно погашен, и спустя какое-то время голоса и шум в коридоре тоже затихли. Им с Уильямсом достались кровати в самом конце длинного спального отсека, в закутке за поворотом, куда Мэттью заблаговременно поставил ширму, огородившую Алекс от посторонних глаз. Верный по обыкновению был неразговорчивым, поэтому они даже не пожелали друг другу спокойной ночи, просто легли на кровати, отделённые ширмой и узким коридором, и теперь молчали. Или он уже пытался заснуть, слушая, как Алекс ворочается и скрипит пружинами матраса. Спустя несколько минут борьбы с холодными простынями, неудобным, жёстким матрасом и бессонницей Алекс всё-таки улеглась, уставилась в тёмный потолок и продолжила прерванные размышления. К сожалению, под рукой не было телефона, чтобы подсветить им бумажку с таблицей, поэтому пространные рассуждения вскоре её убаюкали. Алекс разбудило возвращение Джона. Она не могла точно сказать, прошла минута или уже близился рассвет, поэтому молча наблюдала за тем, как он снимает и вешает на стул верхнюю одежду, слышала, как со вздохом растягивается на скрипучей кровати рядом. Бэйкер вытянула шею, выглядывая на Джона из-за ширмы. — Джейкоб в порядке? — шёпотом поинтересовалась она, отчаянно пытаясь сморгнуть сон. Кажется, именно его Алекс видела в полудрёме, настолько ей было любопытно узнать о случившемся. Она услышала тихий смешок. — В порядке. Спи. Возможно, виной всему была Блажь или не до конца ушедший сон, но Алекс почему-то почувствовала себя защищённой после этих слов. Она вдруг подумала, как давно ей никто не говорил ничего перед сном — это был просто набор букв, но она зачем-то придала ему значение и теперь молчала, слыша, как взволнованно колотится сердце. Алекс облизала пересохшие губы: — Джон? — тот что-то промычал в ответ. — Спокойной ночи. Она зачем-то считала секунды до ответа и в какой-то момент поняла, что ждёт слишком долго. — Спокойной ночи. Алекс наконец-то смогла снова дышать и затем зарылась замёрзшим носом в тонкое одеяло, от которого ещё пахло хозяйственным мылом. Она ожидала, что после столь насыщенного дня обязательно придут и кошмары, поэтому боялась вдруг уснуть и потревожить соседей криками. Уже в полусне Алекс попыталась нашарить рукой «Откровение», обычно лежавшее рядом с подушкой. Ей в этом дрёме показалось, будто она наткнулась на чью-то тёплую руку, сжавшую пальцы, но затем оказалась всё там же — бегущей от темноты и огня. На этот раз падение длилось недолго. Алекс сначала услышала собачий лай — попыталась от него отмахнуться и только потом поняла, что это было не во сне. Громкий хлопок смешался со скулежом, и она села на кровати почти одновременно с остальными. В кого-то врезалась, когда пыталась подняться, и этот кто-то в темноте взял её за плечи и аккуратно отставил в сторону. Спросонья Бэйкер даже не стала сопротивляться: дождалась, пока основной поток обеспокоенных людей двинется вперёд, а затем направилась следом, держа в поле зрения свет впереди по коридору. Джона в этой неразберихе она, скорее, почувствовала, нежели увидела. — Который час? — осипшим голосом поинтересовалась она, вынуждая ещё сонного Сида взглянуть на циферблат. — Начало четвертого. Он, так же как и Алекс, спал в своей одежде: в глаза моментально бросилась нехарактерная вечно прилизанному образу Джона помятая одежда и взлохмаченные волосы, добавившие несвойственную каплю ребячества. Рассматривая его, Бэйкер задалась вопросом, который не пришёл ей в голову несколькими часами ранее: почему Сид присоединился к ним, если мог остаться с братом, более того, имел полное право выбирать любое место для ночлега? Что они, не сошлись во мнениях с Джейкобом? Размышление прервали крики, ругань и звон бьющейся посуды в конце коридора. Когда Алекс с Джоном вышли на свет, люди уже кольцом окружили источник шума и взволнованно гомонили. И пока Бэйкер спросонья пыталась понять, находятся они в столовой или все помещения бункера были похожи друг на друга, Джон уже бесцеремонно сдвинул кого-то в сторону, чтобы пройти вперёд. К крикам в центре человеческого урагана примешался скулёж, а затем глухой удар, будто чьё-то тело плашмя упало на металлический пол. Вспомнив о причине пробуждения, а именно о собачьем вое, Алекс наконец-то пришла в себя. И как раз вовремя, потому что услышала за спиной знакомый низкий голос за спиной: — Что происходит? Бэйкер инстинктивно отступила, дав дорогу Джейкобу: она узнала его только благодаря огненным волосам и широкой спине. А когда опустила взгляд ниже, увидела голое предплечье под закатанным рукавом куртки, где часами ранее полыхало пламя. Воспоминание было слишком ярким — Алекс могла ясно представить себе запах железа, палёной плоти и дыма, но с приходом Джейкоба можно было не утруждать себя фантазиями. В каком бы состоянии не была его рука, сейчас место ожога скрывал плотный слой бинтов, который уже давно нуждался в смене. При виде раны собственная ладонь засвербела, напоминая о перевязке. Стоило Джейкобу подать голос, и волнующаяся толпа тут же затихла, расступаясь, как вода перед Моисеем. На миг столовая погрузилась в пугающее молчание: Алекс поймала на себе чей-то взгляд и увидела подле Джейкоба Уильямса, который будучи почти на голову выше Джейкоба, всё равно не казался таким внушительным. В образовавшемся тоннеле Бэйкер увидела Джона и то, что лежало у его ног — дворнягу, которая утром сидела вне бункера на цепи. Теперь под ней расползалось бурое пятно крови, а она всё равно скулила и упрямо пыталась подняться, беспомощно елозя лапами по ребристому полу. Источник человеческого крика тоже был известен — тёмноволосого мужчину держали двое охотников, и кто-то тут же передал Джейкобу плоскую бутыль с янтарной жидкостью внутри. Алекс заметила, что Сид слегка припадает на правую ногу, когда идёт. Он молча остановился в центре небольшой арены, окружённой людьми, взглянул сначала на брата, а затем остановил тяжёлый взгляд на провинившемся. — Он выпил, — заключил Джон, кивнув на бутылку в руке Джейкоба. — Затем ему чем-то не угодила твоя собака. — Наоборот. Джон слегка растерялся. — Что? — Моей собаке вот этот не угодил, — он лениво махнул в сторону тёмноволосого мужчины. — Её обучили искать такие запахи. Разговор не происходил в тишине, нет. Он сопровождался надрывным и постепенно затихающим собачьим воем, от которого у Алекс всё внутри стыло. Ещё страшнее стало, стоило ей подумать, на какие меры дисциплинарных взысканий был готов Джейкоб, дабы держать своих людей трезвыми. Она видела эти клыки вблизи, а теперь и их результат — выпившему бедняге псина пыталась разодрать горло и грудь, всё, куда могла дотянуться, но вместо этого вцепилась в руки которые мужчина выставил перед собой. — Когда ты собирался нам сказать о перестрелке в церкви, брат Джейкоб? — спросил он, игнорируя свои ужасные раны. Так вот, в чём была причина этой внезапной пьянки. Алекс не знала, собирался ли Сид отвечать, когда его вдруг прервал очередной душераздирающий собачий вопль. Он скосил взгляд на Уильямса, и тот без лишних колебаний снял пистолет с предохранителя и передёрнул затвор. Одинокий выстрел хлопнул в воздухе и заставил вздрогнуть всех, кроме Джейкоба. Алекс боялась худшего, но с хлопком собачий вой прекратился. — Ты убил моего пса, — сухо и без какой-либо жалости резюмировал Сид, не отводя взгляда от тела дворняги. Слова предназначались не Бэйкер, но она всё равно почувствовала почти первобытный страх. — Он знает правила Отца, — голос Джона ударил камнем сверху. — И понесёт наказание. Сейчас, как велит его Слово. — Здесь не так поступают. Джон осёкся, но ничего не сказал. Бэйкер раньше не видела, чтобы ему так грубо перечили, и это было что-то новенькое. Джейкоб тем временем обернулся к своим людям: Алекс увидела пластырь, закрывавший часть обожжённого лица, и бороду, почти обугленную в этом месте. — Он ваш человек, солдаты, — Сиду не нужно было говорить громко, чтобы быть услышанным. — Что нам с ним сделать? Это было жестоко: по толпе сначала поползли мелкие волны, которые затем стали накрывать столовую тяжёлым штормом и криками. Джейкоб долго слушал, а затем одного жеста хватило, чтобы буря превратилась в штиль. — Мы объявим Охоту, — он повернулся к мужчине, которого всё ещё держали за локти. — Тебе выбирать, охотник ты на ней или жертва. Виновного дёрнули назад и куда-то повели: оставшиеся моментально загородили собой Сидов, и Алекс услышала, как Джейкоб приказал всем разойтись спать. Она посторонилась, пытаясь не дать толпе унести её, и нашла глазами Джона. Указание явно не относилось к нему, но Сид в числе первых отправился обратно в спальный отсек. Алекс не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ним. На вопрос Бэйкер решилась спустя несколько минут, когда увидела, как Джон в темноте сел на кровать. — Что теперь? Она боялась наступить на какую-то больную мозоль, но Сид на неё не разозлился. Поправил подушку и лёг, избегая её взгляда, хоть в этой почти полной темноте они едва видели друг друга. — Мы остаёмся. Алекс казалось, что наказание Джона может оказаться непомерно жестоким. Но сейчас она подумала: то, что планировал Джейкоб, будет гораздо хуже. *** Поездка на остров отложилась ещё на несколько дней, пока бункер готовился к Охоте. Казалось странным, что никто из людей Джейкоба так и не пустил слухов о перестрелке на острове после ночного происшествия. Не было ни истерик, ни шепотков по углам, ни уж тем более открытых конфронтаций со старшим Сидом. Будто Джейкоб выдрессировал своих людей настолько, что позволял говорить только по команде. Это провоцировало на страх, но и уважения вызывало не меньше, особенно когда Алекс не замечала какого-то потаённого ужаса в глазах у солдат, когда спрашивала невзначай про Джейкоба, методы его руководства и связь со своими людьми. В бункере царило полное доверие к своему лидеру, как и в церкви к Джозефу и Джону. Люди успокоятся, и спустя какое-то время забудутся даже недавние убийства на острове — тогда среди культистов воцарится обыденная атмосфера спокойствия, не в последнюю очередь благодаря словам Отца и его проповедям. Так Алекс считала, потому что не была пришелецей с Марса и уже не первый год варилась в мире, где настроение диктовала толпа. Утром после происшествия Джон связался с островом и убедился, что Верные, направленные на защиту Джозефа, прибыли и расположились. Передавал кому-то указания, координировал работу, даже будучи очень далеко от места действий, и заботился о том, чтобы к их возвращению всё было готово. В общем, чувствовал себя как дома, и Уильямс последовал его примеру. Мэттью, хоть и не подчинялся Джейкобу, легко влился в текучку и свою старую жизнь. Бэйкер хотела бы знать, что думал по этому поводу Джон, когда старший брат вот так эксплуатировал его людей или отнимал единственную опору, но ей было не до злорадства. Если они оба чувствовали себя как рыбы в воде, то Блажь у Алекс закончилась уже на вторые сутки: наутро она проснулась невероятно разбитой, словно после затяжной попойки или долгих изнуряющих тренировок. Несмотря на отходняк, Бэйкер всё равно чувствовала себя пьяной, только это опьянение уже нельзя было назвать приятным — горячий душ не помог протрезветь, поэтому большую часть дня Алекс провела в церквушке на нижних этажах, вялая и хмурая. В этот раз она, как и было приказано, слушала, о чём-то спрашивала, пыталась провоцировать на откровения и мелкие конфликты с самим собой. В общем, занималась тем, что обычно было присуще её настоящим рабочим будням. Алекс не знала, этого ли добивался Джон, но будённое занятие сделало её на порядок счастливее и в то же несчастнее: от роли провокатора и наушника хотелось поскорее отмыться, но она не знала как. Если Бэйкер в чём-то и хотелось исповедаться по-настоящему, то только в этом. С Джоном она столкнулась в столовой уже ближе к обеду, когда бездумно бродила по коридорам и искала следующую жертву для дискуссионного насилия. Сид в одиночестве сидел за одним из столов и, подперев щёку рукой, смотрел в экран ноутбука. Бэйкер поняла, что если захочет остаться, — а она собиралась — то Джон рано или поздно заметит её и окликнет сам, поэтому решила сорвать пластырь побыстрее. Когда Алекс села рядом, он даже бровью не повёл, из-за чего она, и без того в плохом расположении духа, начала раздражаться. — Что-нибудь узнала? — спустя какое-то время спросил он, переводя на Бэйкер внимательные голубые глаза. Оттенённые светом ноутбука, они стали ещё бледнее и будто даже злее, отчего Алекс вмиг растеряла свою храбрость. Джон не знал, какой эффект производил на неё, даже не планируя этого, и Бэйкер решила, что не даст ему удовольствия узнать. Она выпрямилась и села ровно, складывая руки на столе. — Людям Джейкоба плевать на то, что кто-то из их друзей или родни мог умереть в перестрелке, — лениво и непринуждённо начала Алекс занявшись разглядыванием бинтов: ожог медленно заживал, вчера Джон снова напомнил ей о перевязке. — Считают, что им необязательно соблюдать «Откровение». У Алекс была отличная возможность расспросить про оператора, не вызывая лишних подозрений своих сопровождающих, чем она и занялась. Но никто в бункере не знал никого, кто подходил бы под это описание. Отсутствие результата Бэйкер заметно расстроило, и это наложилось на постоянный стресс и лёгкую потребность в Блажи, которая делала её пороховой бочкой. — Сопротивленцы? — Алекс казалось, что Джон слушал её краем уха. Алекс думала, что рассказанное ею заслуживает большего, нежели быстрого взгляда исподлобья — создалось впечатление, что Сид знал об этом и без неё. И ничего не делал. — Их вроде как «вожак» раньше был одним из членов церкви, но покинул её несколько лет назад. Здесь его называют отшельником или волком, как-то так. Алекс слышала что-то про логово, но сочла его метафорическим, потому не стала включать в свой отчёт. — Молодец. Джон потянулся к кофейнику, который стоял по левую руку от него, плеснул кофе в чистую кружку и пальцем придвинул к Алекс. Эта подачка оскорбила её, но Бэйкер подавила гордость и промолчала. — Настоящий кофе, — бессмысленно заключила она, чтобы не выдать неблагодарность. — Будто целую вечность не пила. То же самое относилось к фастфуду, стреляным сигаретам и пиву. Боже, как же она скучала по пиву: словно ей опять нужно было проходить все круги ада нью-йоркской командировки, где из пьющих была только она и бездомный, живущий в подвале их отеля. В столице уже давно никто не пил — Алекс недоумевала, когда модным вдруг стала забота о своём здоровье, фитнес и вегетарианство, но искренне ненавидела современную культуру, которая мешала жить. Как будто в мире и без того было мало запретов. — Ты могла просто попросить, — сказал Джон, застучав пальцами по клавиатуре. Бэйкер фыркнула его покровительственному тону — теперь ей следует выпрашивать у него такие простые и бытовые вещи? Что дальше, благодарить за клетку, которую ей навесили под видом крыши над головой, и за семью, за которой пряталась тоталитарная секта? Вот уж. — Это только для избранных, я ведь не принадлежу к этой группе людей. Разозлившись, Алекс уже не могла заставить себя заткнуться, и Джон оторвался от работы. — Не понял? — Холли сказала, — у Алекс к её собственному удивлению получился настолько ядовитый голос, что Сид прищурил глаза. — Она ведь избранная. Бэйкер не без удовольствия отметила, как дёрнулась его верхняя губа. — Кто тебе об этом сказал? — Вся церковь знает, почему бы и мне не быть в курсе событий? Они смотрели друг на друга очень долго. Бэйкер не знала, чего пытается добиться этой провокацией: должно быть, когда играешь, всегда трудно остановиться сразу же. Давно нужно было понять, что с Джоном так поступать не стоило. Наконец он ответил ей ровным голосом: — Если это зависть, то она неуместна, Алекс. — Не переоценивай себя. — Я сейчас последний человек, с которым тебе нужно ссориться, — напомнил Джон, чем заставил сразу же прикусить язык и присмирить плохое настроение, что оказалось непосильной задачей. Бэйкер уже не понимала, на что конкретно злилась, поэтому внутри вскипала какая-то необоснованная ярость пополам с обидой. На Джона, несправедливость, на Бога. Всё изменилось после пятой ночи в бункере, стоило Алекс немного свыкнуться со своим положением и этим местом. Потому что после подъёма голос по неразборчивой радиосвязи объявил о начале Охоты. Бэйкер спросонья не разобрала только это, поэтому Уильямс объяснил ей более подробно: желающие могли последовать наверх к точке сбора, и пусть у Алекс желания не было, она беспрекословно направилась вслед за Джоном и Мэттью по лестнице. Днём бункер был открыт, и с дозволения Вестников его мог покинуть любой желающий, но за все проведённые внизу дни у Бэйкер ни разу не возникало подобной тяги. Теперь она пожалела о своей подземной жизни: от свежего воздуха моментально закружилась голова, а слепящее солнце едва не выжгло привыкшие к лампам и полумраку глаза. Желающих посмотреть на Охоту было много. Алекс удивлялась количеству сектантов, которые поднимались наверх вместе с ней: обслуживание бункера требовало человеческого присутствия, и если Джейкоб позволил своим людям пренебречь рабочими обязанностями, значит, событие было действительно важным. Тревога, сидящая глубоко внутри, лишь крепла, пока Бэйкер в человеческом потоке двигалась к разбитому у подлеска лагерю, где их поджидал Джейкоб. Утро было холодным — Алекс безрезультатно пряталась в куртке, всё ещё не до конца проснувшаяся. Ночью её снова настиг жар, но Бэйкер лишь отмахнулась от простуды, напомнив себе о важности путешествия на север. К утру от жара осталась только слабость, но Алекс подозревала, что к вечеру всё вернётся с новой силой. Глупо было надеяться, что простуда исчезнет без лекарств и полноценного отдыха, но сейчас она не могла себе позволить болеть. Бэйкер жила с мыслью, что после Охоты, чем бы она ни была, ей наконец-то удастся вернуться на остров, где будет Блажь, размеренная жизнь с кухней и сортировкой, и эфемерное чувство безопасности. Ей, конечно, придётся столкнуться с Фэйт и её гиперопекой, но зато рядом не будет Джона. Бэйкер раньше думала, что не смогла бы вынести в его компании и дня — после разговора о Холли ровно это и произошло, поэтому они уже несколько дней не разговаривали, предпочитая игнорировать общество друг друга, а не продолжать вспыхнувший конфликт или, упаси Бог, отпустить обиды. Алекс хмыкнула, созерцая аляповатое пальто шедшего впереди Джона, но не успела продолжить размышления, услышав рядом с собой низкий рык. Неприятное чувство укололо Бэйкер, когда она увидела ряд крепко сбитых клеток. Джейкоб, идущий во главе процессии, отделился от толпы и вплотную приблизился к загонам, цепляя рукой замок на одном из них. Алекс же попятилась и почти испуганно оглянулась на Уильямса, который безучастно наблюдал за происходящим и даже не обратил внимание на её немой вопрос. Сектанты отперли одну из клеток и за руки выволокли мужчину, который выглядел точно так же, каким Алекс его и запомнила — только теперь изувеченная грудь и рука покрылись кровавой коркой, одежда потемнела от грязи, а видимые раны гноились. у Бэйкер закружилась голова от мысли, что этот человек провёл в клетке все эти дни, пока остальные наслаждались тёплыми постелями в бункере. Люди подвели виновного почти вплотную к Джейкобу. С момента взрыва Алекс видела его лишь единожды: ожоги больше не кровоточили, но сам солдат был потрёпанным и уставшим, с запавшими глазницами и ярко выраженными скулами под неопрятной щетиной, переходящей в рыжие заросли на подбородке. Кажется, при их первой встрече он выглядел иначе — сейчас же напоминал человека, проводившего свои последние дни в точно такой же клетке, что и обвиняемый. Когда Джейкоб посмотрел своему пленнику в глаза, Алекс вспомнила об убитой собаке и о том, как Сид смотрел на её стынущее тело. Если Сид и испытывал что-то, то виду не подавал. Он долю секунды изучал своего подопечного, словно взвешивал какое-то решение, потом рукой указал на подлесок, и мужчину повели. Сам Джейкоб долго возился с замком, затем открыл скрипучую клеть, и у Алекс подкосились ноги, потому что она точно поняла, что сейчас произойдёт. — Это же не… — она обратилась к Джону и осеклась, когда Джейкоб склонился и искалеченной рукой поднял с земли цепь. Она потянулась наружу: длинная, скрипя звеньями, и спустя несколько таких сочленений выпустила из загона огромного волка. Он был совсем далеко, но эта палево-грязная шкура, потемневшая морда со свалянной от недавней трапезы шерстью и слегка пригибавшееся при ходьбе тело, всё это заставило подурнеть. Алекс, хоть и была родом из Техаса, видела волков только на картинках, и не была уверена, что вообще хотела бы их встречать. Она инстинктивно сделала шаг за Джона и Уильямса, надеясь, что Джейкоб не поведёт эту тварь мимо них. За одной клеткой последовала вторая — этот волк был почти белым, с грязными бурыми лапами, даже выше, чем палевый. Он носом ткнулся в руку старшего Сида и, не найдя угощения, всего лишь опустил голову и принюхался к песку и земле под ним. Дикие звери вели себя рядом с Джейкобом так, словно были ручными собачонками — Алекс не знала, бояться ей или восхищаться этим зрелищем. Она читала о волках и о том, как сильно они не похожи на своих одомашненных сородичей, а Сид сейчас стоял рядом и даже дерзнул взяться за цепь, чтобы грубо потянуть животное за собой. Алекс только сейчас поняла, что мужчина, на которого была объявлена Охота, все эти дни провёл не просто в клетке, а ещё и бок о бок со зверьми, которые желают разодрать его на части. Бэйкер не знала, хватило бы у неё мужества пережить подобное. Люди расступались перед Джейкобом, словно перед своим собственным мессией, ведущим впереди Гери и Фреки. Алекс в ожидании неминуемого задержала дыхание, когда пленника в окровавленной одежде бросили перед волками — те скалились и рычали, обнажая ряд жёлтых и острых зубов, делали по шагу вперёд, но затем цепь тянула их обратно. — Они знают твой запах, — сказал Джейкоб. Люди сомкнулись вокруг них кольцом, молча наблюдая за жестокой расправой. — Ты помнишь, чему я тебя учил. Обвинённый мужчина поднял на Сида взгляд: не просил, не бросал вызов, не умолял. Джейкоб молча переложил цепь в здоровую руку, когда волки стали рваться вперёд, почуяв слабину хозяина, намотал её на ладонь и дёрнул назад. Забинтованной рукой взялся за ремень и выбросил на землю перед пленником поясной нож. Картина медленно складывалась: Джейкоб не собирался линчевать виновного перед толпой своих людей, он хотел дать ему шанс побороться за жизнь. Это была Охота. И это было нечестно. Алекс хотела кричать об этом, но почему-то продолжала трусливо прятаться за спинами своих сопровождающих. Она поймала себя на мысли, что ждёт, чтобы Джон или кто-то другой остановил Джейкоба, и поняла, что ничем не лучше остальных молчавших. В абсолютной тишине пленник кивнул, оттолкнулся от земли и, вздымая ошмётки грязи и травы, бросился бежать — через несколько секунд его силуэт сокрыл утренний туман, а мгновением позже он исчез за ближайшими деревьями. Звери рефлекторно дёрнулись следом, но крепкая рука и намотанная на неё натужно зазвеневшая железная цепь остановили их. Белый волк покорно прижал уши и, вскинув морду, принюхался — на долю секунды Алекс показалось, что он смотрит на неё и чувствует страх. Стоило Джейкобу ослабить хватку, и эта пасть, полная кривых, но острых зубов, ринется к ней. Бэйкер почувствовала, как проваливается в пространстве, но затем уцепилась взглядом за крест — это помогло ей сохранить равновесие. Кровавая метка, похожая на те, которыми были маркированы машины, забирающие новобранцев с острова, проходила прямо по переносице зверя и оканчивалась между глаз. Сумев обрести контроль над собой, Бэйкер отступила, затем ещё и ещё, пока кольцо людей не выпустило её прочь. Время шло, но больше ничего не происходило. Алекс смотрела, как рассеивается сизый туман в подлеске, где скрылся обвинённый, и всё думала о его судьбе: как далеко он смог убежать, уставший и голодный? Помешают ли ему раны? Ждать и развлекать себя подобными вопросами быстро наскучило. — Сколько времени это обычно занимает? — Бэйкер повернулась к женщине рядом с собой. Та повела плечом. — Зависит от тяжести преступления, — Алекс попыталась прикинуть, на что тянет распитие алкоголя и убийство собаки по меркам тоталитарной секты. — Судьи берут даже старый двухнедельный след, он это знает, поэтому потратит время на то, чтобы избежать подветренной стороны и найти реку. Рассуждения, подходящие для прогноза спортивной игры, но никак не для решения судьбы человека. — А если реки не будет? — Тогда меньше часа. На этот случай у него всегда есть нож. Обороняться или покончить с собой, прежде чем это сделают волки? К Джейкобу подошёл один из его людей и что-то сказал: тот молча потянулся к карабину, который удерживал палевого волка на привязи, и отцепил. Вопреки ожиданиям, животное даже не сдвинулось с места, но у Алекс всё равно перехватило дыхание. Сид скрутил цепь, подтягивая второго зверя ближе, и освободил его. Тот оказался более нетерпеливым: сделал осторожный шаг и сразу же подался назад, стыдливо прижав уши, когда хозяин неодобрительно лязгнул цепью. Бэйкер боялась представить, что подобное могло произойти с их оператором, если Фэйт или Сара не соврали и он был отправлен сюда. Поэтому никто из людей Джейкоба не помнит никого по фамилии Прайс? Алекс стояла вдалеке, поэтому команды не слышала — только увидела, как грязное пятно подскочило, раздвоилось на две стремительные тени и исчезло в траве без единого звука. С этого момента прошло, быть может, несколько секунд, но Алекс уже могла отчётливо представить, как волки нагоняют беднягу, прыгают на спину и валят на землю. Как прокусывают ногу и заставляют лежать, скалясь и рыча от свежей крови. Ощущение было настолько реальным, что нога зазудела от фантомной боли: Бэйкер сморгнула воспоминание, как будто очнулась ото сна. Прошёл час, а ни один из волков так и не вернулся — Алекс не знала, какого подтверждения ждал Джейкоб, но ничего не происходило, и люди понемногу стали расходиться. Женщина, с которой Бэйкер общалась утром, вспомнила о своей работе и, пожурив знакомого, тоже направилась обратно. К обеду зрителей осталось не больше десятка: Джон так и не проронил ни слова, Алекс тоже молчала, и все они ждали какого-то исхода. Остальные из тех, кто наблюдал, вели беседы на отвлечённые темы, будто в лесу сейчас не решалась судьба человека. Джейкоб в разговорах не участвовал — так и остался стоять на краю леса, ожидая возвращения животных без единой жалобы на скуку. Джон не выдержал первым: — Он мог найти чей-то дом, встретить охотников или забраться на дерево. Мы зря теряем время. Старший Сид наконец перестал гипнотизировать взглядом деревья и обернулся. — По бурелому и пересечённой местности любой человек бегает приблизительно, — Джейкоб вскинул глаза наверх, что-то подсчитывая, — со скоростью шести миль в в час. Он голодный и уставший, значит, всю его скорость можно смело делить на два. И здесь нет ни одного дома или живого человека, сплошной… дикий лес. Джейкоб посмотрел на Алекс и в этот раз задержал взгляд чуть дольше, чем в первый. Она инстинктивно напряглась, но стойко вынесла это испытание. — Придётся отправляться за ними и поохотиться, — старший Сид обернулся к Уильямсу и нескольким охотникам за своей спиной. — Берите оружие. — Этого не было в планах, — нахмурился Джон, и брат почти примирительно похлопал его рукой по плечу. — Ты ведь хотел проводить со мной больше времени, разве нет? — Джон промолчал. — Она с нами не пойдёт. Это уже относилось к Алекс: у неё и в мыслях не было вызваться доброволицей, но её мнения никто не спрашивал. — Я не могу оставить её здесь одну, — Джон оглянулся на Бэйкер в надежде, что та его поддержит или отстоит свою собственную точку зрения, но она решила молчать. — Она справится. — Вот как? — Джейкоб упёр руки в бока и взглянул на Алекс ещё раз, но теперь оценивающе. Он точно знал, как вывести Джона из себя, и теперь этим пользовался — это было видно по искрам, просквозившим в стальных глазах. — Хочешь поспорить? Молчание между ними длилось несколько долгих секунд, пока Джон не повернулся за советом к Мэттью. Тот пожал плечами и передал Джейкобу винтовку. — Она сможет себя защитить. Похвала из уст Уильямса, который никогда не испытывал особой гордости от результатов её стрельбы, заставила Алекс приосаниться. Она выдержала ещё один испытывающий взгляд Джейкоба, когда тот передал ей пистолет и проследил за тем, как она проверяет обойму, перезаряжает и прячет за пояс. — Спор, — напомнил Джейкоб, протягивая руку Джону. — Мы идём на охоту, тогда пусть кого-нибудь убьёт. — Если убьёт, впредь ты будешь вершить правосудие по заветам Отца. Рукопожатие затянулось, и Джейкоб прищурился в точности как Джон, когда оставался чем-то недоволен, и его верхняя губа дрогнула в гримасе. Алекс это семейное сходство показалось забавным. — Без шкурного интереса это теряет всякий смысл, — сказал Джейкоб: даже посторонний наблюдатель мог заметить, как легко он вьёт из Джона верёвки. — Как насчёт той лампы из оленьих рогов, которую мне подарил Бойд? Ты вроде бы давно положил на неё глаз. — Хорошо, — Джон долго колебался с ответом. — Твои условия? — Я забираю обратно своего солдата, — он кивнул на Уильямса, но тот остался спокойным, оказавшись разменной монетой в споре. — Теперь ты просто обязана выиграть, — Джон отпустил руку брата и взглянул на Бэйкер, заговорив с ней впервые с момента ссоры. Она неодобрительно цокнула языком. — А где мой шкурный интерес? Знай Сид её чуть получше, то понял бы, что любой спор с участием Алекс — это заведомое согласие с проигрышем, с её-то удачей и абсолютным отсутствием шестого чувства. Он мог взять в пример хотя бы её приезд в Хоуп и неудавшийся побег от сектантов, что уж говорить о целой охоте? Послеобеденный лес встретил их неестественной тишиной — какое-то время они вчетвером шли по широкой лесной дороге, но затем по указке Джейкоба свернули направо и почти утонули в высокой траве, едва находя глазами старую оленью тропку. Сид сам рассказывал об этом, чтобы не идти в тишине: Алекс почти всю эту дорогу созерцала спину Джона, сзади иногда покашливал и трещал ветками Мэттью. — В Техасе занимаются охотой? — спросил вдруг Джейкоб, и Алекс не сразу поняла, что он обращается к ней. Сид шёл, не оборачиваясь, и Бэйкер растерялась. — Акцент, — спустя мгновение добавил он. — На койотов, — ответила Алекс, — иногда на кабанов и оленей. — Любую породу иногда надо сокращать, — согласился Джейкоб, остановившись у какого-то дерева и проведя по коре рукой. — Это старая медвежья дорога, один здесь останавливался и точил когти. Джон молча проводил взглядом несколько огромных полос, где кора была повреждена. — Здесь вроде бы уже давно не водятся медведи? — мрачно уточнил он, стоило Джейкобу двинуться дальше. Алекс зацепила взглядом дерево и следы, которые оказались раза в два длиннее её ладони. — Такие животные переживут нас всех: да и какой смысл объявлять Охоту, если никто не будет загонять для нас дичь? Они остановились на распутье нескольких лесных троп — Джейкоб оглянулся в поисках солнца, затем что-то прикинул в уме и шагнул сквозь высокие заросли, где прятался ещё один ход. Алекс потерялась в пространстве уже спустя несколько минут пребывания в лесу, когда они свернули с дороги и деревья почти полностью закрыли небо: она тоже посмотрела наверх, но знаний это не прибавило. — У нас какое-то определённое направление? — поинтересовалась она, когда едва не врезалась в Джона — тот остановился, пытаясь выпутать штанину из колючего кустарника. Она думала, что Джейкоб посчитает её вопрос глупым, но ошиблась. — Когда человек паникует, он и сам начинает вести себя как животное: забывает запутывать следы, иногда бежит напролом, цепляется за кусты, — Джон фыркнул, — тогда охота на него ничем не отличается от обычной. — Он здесь проходил, — вдруг заметил Уильямс, сходя с тропы, — час или два назад. Жаль его, был вроде нормальный. Что-то Бэйкер не заметила этой жалости, когда решался вопрос с судом — травля волками за алкоголь и убийство пса? Небеса, вероятнее всего, бились в истерике, слыша жалость Уильямса. — Если от волков невозможно убежать, какая это справедливость? — спросила Алекс, когда Джейкоб прошёл мимо и опустился, разглядывая обнаруженное Мэттью место. Он всё ещё слегка хромал на одну ногу, но это не стесняло его ни капли. — От обычного можно, — Сид прижал забинтованной ладонью траву и будто бы даже принюхался, — а Судье остаётся только посмотреть в глаза и принять бой. Они нашли следы этого боя спустя час после того, как свернули в непроходимую чащу: Алекс сначала ощутила запах крови, а затем увидела в высокой траве белую шкуру. Обычные лесные волки никогда не нападали по одному или по двое: она это знала ещё со школы, где много рассказывали о местных животных. Стайный волк и охотится, и живёт в кругу тех, кому доверяет — Судьи будто были лишены этого, словно кто-то выжег инстинкт самосохранения и подавил его более разрушительным. «Начали с крыс, перешли на собак и волков». Джейкоб присел на одно колено и, забросив ружьё за плечо, вытащил нож из лежащего ничком волка — тот был мёртв уже давно, но алый окрас морды свидетельствовал о том, что он боролся за свою жизнь до последнего. Как и его противник. — Есть что сказать? — он не обращался ни к кому, но ответил Уильямс. — Он шёл спиной, зацепил камень, упал, — сказал он, жестом указывая на вырванную в нескольких местах жёлтую траву, — пытался встать, но не вышло, поэтому пустил в ход нож. Бэйкер теперь понимала, у кого Мэттью этому научился: если ей когда-нибудь так же придётся бежать сквозь лес или прятаться от погони, то её выследят как дичь за считанные минуты. Тот же Уильямс ни на секунду не пожалеет о том, что делает это. Джейкоб потянулся снять с мёртвого волка ошейник. — Алекс? — он впервые обратился к ней по имени, и она вздрогнула. — Есть что добавить? Это одновременно льстило и настораживало: она даже близко не была охотником, но и промолчать тоже не могла. — Его ранили, — сказала Алекс после недолгих размышлений. — Сильно. — Волк прежде всего вгрызается в горло, но у его добычи уже были раны, — кивнул Сид. — Возможно, порвал руку и разодрал вены. Смело можно сократить его скорость ещё вдвое. Холодный и непредвзятый анализ заставил волосы на руках встать дыбом. Пятно крови у них под ногами впиталось в землю, оставляя лишь тёмный след, больше похожий на случайную тень, но мелкие капли можно было заметить то тут, то там на листьях и траве. — Мы вернёмся до заката? — уточнил Джон, со скучающим лицом созерцая внезапную находку. Джейкоб поднял на него взгляд. — С каких пор семейное времяпрепровождение стало для тебя в тягость? — Не хочу оставаться здесь на ночь, — холодно ответил тот. — После Бойда мне хватило охоты на ближайшие лет пять. Алекс поняла, что речь об охотнике, которого считали виновным в перестрелке на острове. Это снова напомнило, что церковь, куда она так хотела вернуться уже несколько дней, теперь не была оплотом безопасности. А с приездом Джейкоба её жизнь изменится окончательно и не в лучшую сторону. До заката они так и не вернулись. Вечер спустился неожиданно и из-за густоты леса продлился всего несколько минут — затем розовые лучи сменились тёмно-синим туманом, и вскоре вся группа остановилась, окружённая непроглядным мраком. Алекс впервые оказалась в ночном лесу, и это ни в какое сравнение не шло со всеми фильмами и книгами. Они оказались на чужой территории, а потревоженный мир вокруг шумел, озадаченный визитом людей. Бэйкер должна была испытывать страх, но с удивлением отметила, что в компании Джейкоба чувствует себя спокойнее. Вряд ли он посещал лес впервые. Алекс молча наблюдала за тем, как он вместе с Уильямсом собирает сухие ветки для костра, а затем присоединилась к поискам, стараясь не отходить далеко от их импровизированного лагеря между деревьев. Никто из сопровождающих не следил — даже сейчас она могла совершить ошибку и попытаться сбежать. Бэйкер стряхнула отчаянную мысль и приложила руку к горячему лбу, пытаясь прийти в себя. Джон отказался от обустройства лагеря и под насмешливым взглядом брата расстелил своё пальто на траве. Алекс не слышала их разговора, только видела, как Джейкоб разводит огонь с помощью кремня и о чём-то рассказывает Джону. Младший Сид улыбнулся, садясь на пальто — Бэйкер ощутила неприятный укол зависти, созерцая по-настоящему семейную сцену. Джон не вёл себя так с Джозефом: должно быть, поэтому Алекс и не замечала этого раньше. За остальными чувствами было трудно осознать, что ей вдруг ужасно захотелось стать частью этой сцены. Она могла бы попытаться: прекратить отмахиваться от предложенной помощи, смириться с происходящим и принять семью, которой она была нужна. В мире ещё не было людей, которым она была нужна. Она была нужна Сидам, неважно, по какой причине. Возможно, она оказалась здесь не случайно. Возможно, это и было ответом на все её вопросы, адресованные Богу. Алекс зачем-то продолжала рыть, возводить стены и сжигать мосты, когда единственное, что должна была сделать — это остановиться. Бэйкер села на трухлявое поваленное дерево так, чтобы видеть весь лагерь, а затем вытащила из кармана куртки два сложенных листа бумаги: записку, которую обещала передать в церковь, и свою фальшивую исповедь. Возможно, она должна была хотя бы попробовать? Джон сказал, что её ждёт долгий путь, который будет наполнен худшими кошмарами — она их видела каждую ночь, стоило закрыть глаза и уткнуться в кромешную темноту. Сказал, что она начнёт давиться этой темнотой, и у неё, тонущей, не будет иного выбора, кроме как принять руку помощи. Сейчас Алекс казалось, что она близка к этому как никогда. Джон вдруг замолчал на середине какой-то истории и повернулся в поисках Бэйкер, словно услышал её мысли. Когда Сид глазами нашёл свою подопечную, она стыдливо скомкала в руках исповедь и поспешила спрятать обратно в нагрудный карман. Он ничего не сказал, но Алекс решила не испытывать его терпение, поэтому слезла с дерева и подошла сама. — Всё в порядке? — поинтересовался Джон, когда она села рядом на расстеленное пальто и скрестила ноги. Бэйкер почувствовала, как в лицо ударил жар от огня, и инстинктивно отодвинулась. — Наслаждалась природой, — соврала она, решив не упоминать свою простуду, хоть по её осунувшемуся лицу и лихорадочно блестевшим глазам всё было видно без слов. Свет костра будто бы немного смягчал взгляд Джона, поэтому когда он прищурился, в очередной раз распознав подделку, это не показалось Алекс чем-то угрожающим. — Хоть кто-то этим наслаждается, — сказал подошедший Уильямс и подкинул немного веток в костёр, отчего тот посыпался искрами и разгорелся жарче. Алекс бы хотела остроумно ответить, но чувствовала себя слишком уставшей и разбитой, особенно рядом с полыхающим костром, один взгляд на который вызывал тошноту. — Связь человека и природы сложно недооценивать, ведь он вышел из неё, — заметил Джейкоб. Он сидел напротив, опалённый светом огня, и теперь у Алекс была возможность хорошенько его разглядеть. Сид продолжал: — Поэтому люди так себя чувствуют, стоит им выйти из городских джунглей. Бэйкер не стала бы говорить за себя, но Джейкоб явно чувствовал себя лучше сейчас, в лесу, чем раньше в стенах бункера. Алекс выросла в пригороде Остина, в городе, больше напоминавшем деревню, и невзлюбила природу с самого детства — когда у неё появился выбор, она перебралась в Остин и не вылезала оттуда без большой необходимости. Каждая поездка на корпоративный пикник пробуждала набор неприятных воспоминаний о детстве на ферме, родителях и чувстве бессилия, которое Бэйкер поклялась больше не испытывать вновь. Сейчас её разум молчал. Алекс задавалась вопросом, почему — может, дело было в северном климате или в компании, где она не могла показывать слабину, но воспоминания не шли. Бэйкер наблюдала за летящими языками пламени, вглядывалась в темноту леса и медленно засыпала, слушая треск костра и песни сверчков. За этим созерцанием Алекс не заметила, как наступила глубокая ночь: костёр не потух, но присмирел и лишь изредка повизгивал наполовину сожжёнными ветками. От невыносимой жары она спряталась в тени деревьев, запахнулась куртку и, как ей показалось, почти уснула. По-началу провалиться в сон мешала тревога: Бэйкер казалось, что свет костра и дым привлекут ночных животных, но спокойствие Джейкоба смогло ненадолго расслабить и её. Алекс, стараясь не казаться странной, краем глаза наблюдала за тем, как Сид работает точильным бруском над поясным ножом, и стальной шипящий звук постепенно склонил её к сну. Из чуткого сна её выдернул шелест сухих листьев, который снова заставил ощутить боль в висках и затылке. Алекс вздрогнула, когда увидела, как из темноты в свете костра показалась ещё одна тень. Джейкоб протянул руку, чтобы погладить волка, и он с готовностью подставил почти чёрную морду. Бэйкер заметила, что Судья что-то волочит в пасти, а затем различила движение пальцев на отгрызенной культе, когда волк опустился перед хозяином. Алекс вздрогнула и сморгнула сонливость. Звук костра к тому моменту стих, и она только по теням и хрусту костей поняла, что Джейкоб взмахом руки разрешил волку расправиться со своей добычей. К горлу подкатила тошнота — Бэйкер отвела взгляд, пытаясь найти отклик на лицах своих сопровождающих, но Джон, растянувшись на пальто перед медленно тлеющем огнём, спал, сложив руки на груди, Уильямс тоже дремал, прислонившись к дереву. Слушая хруст, Алекс испуганно пошевелилась, и Джейкоб перевёл на неё взгляд — в этой темноте его глубоко посаженные глаза казались почти чёрными, и утопающие в тёмных глазницах угольки с мелькающими в них искрами огня вызывали тревогу. — Всё закончилось, да? — Алекс не узнала голос, вышедший из её груди со свистящим хрипом, но Сид услышал и ответил в тон: — Он оказался слабым и безвольным… а таким не место в новом мире. А есть ли там место для неё? Алекс знала ответ, поэтому рассеянно наблюдала за волком и отвела взгляд, когда тот хрустнул зубами, проламывая кости и жилы. Было бессмысленно травить человека волками и надеяться, что он выживет. Было бессмысленно оставлять её здесь и думать, что она останется собой после всего, что увидела и увидит ещё. Алекс, если выберется отсюда, никогда не станет прежней, словно человек, который однажды заблудился в лесу и вышел из него. Джейкоб отсел от огня и спиной прислонился к дереву, откидывая голову так, чтобы видеть весь лагерь. Ружьё всё ещё лежало у него на коленях, и Алекс ненамеренно задержала взгляд, раздумывая о своём будущем, пока перед глазами не появилась тень волка. Зверь медленно прошёл мимо неё и улёгся рядом с Джейкобом, продолжая громко чавкать костью. Алекс закрыла глаза, силясь справиться с тошнотой, и постаралась уснуть опять. Голова была полна новых мыслей: она просидела, окутанная темнотой, может, час, притворяясь спящей и прислушиваясь к звукам вокруг. Джейкоб подбросил в костёр ещё сухих веток, а волк, справившись с едой, снова бесшумно исчез в темноте деревьев. Она не могла не представлять, как животное возвращается к своей жертве, как в зубастой пасти исчезают остальные части тела, а не до конца обглоданный труп бедняги, который был жив ещё утром, останется в лесу навсегда. Обвинённый, наказанный, забытый. Ненужный. Мысли было необходимо куда-то деть. Хрустнув затёкшей спиной, Бэйкер поднялась и мимо костра скользнула за деревья — Джейкоб, должно быть, понял причину, потому что не стал спрашивать. Алекс прошла ещё несколько шагов, чтобы оказаться подальше от лагеря, но по-прежнему держать его в поле зрения. Она удалялась от костра, но не чувствовала прохладной ночи, настолько сильным был жар. Бэйкер трясло, руки дрожали, и она уже не понимала, от чего её тело страдает сильнее, от простуды или отсутствия Блажи. Потянувшись к ремню джинсов, Алекс вспомнила о спрятанном пистолете: чтобы спустить штаны, ей пришлось выложить его на землю и придавить ногой, пытаясь не потерять в этой кромешной темноте. Иронично, но только здесь, в лесу, безоружная и с голой задницей, она осознала, насколько была беззащитна перед внешним миром. Если какому-то волку придёт в голову попробовать её на вкус, то… за спиной хрустнула ветка, и Алекс почувствовала, как холодеет, несмотря на температуру. Она бросила взгляд в сторону лагеря, где вдалеке ещё видела очертания Джейкоба, а затем попыталась нашарить дрожащей рукой пистолет, который секунду назад был рядом. От ветра листва шумела совсем иначе, словно кто-то двигался из чащи леса прямо к ней. Алекс свободной рукой подтянула обратно штаны, догадываясь, что обоссытся от страха прямо сейчас. Влажный от пота палец заскользил по металлу, когда она на автомате сняла пистолет с предохранителя, едва не выронив его из рук. Если позади был волк Джейкоба, а Бэйкер убьёт его, её наверняка ждёт собственная Охота. Или что-то похуже. Нужно успокоиться. Сейчас. Хриплое рычание за спиной не было похоже на волчье. Алекс хотела позвать на помощь, но слова застряли в горле, и она только беспомощно открывала и закрывала рот, всем телом чувствуя, что звуки приближаются. Вскинула дрогнувшую руку и выстрелила, не зная, чего хочет больше — попасть или промахнуться. Этот выстрел на мгновение выбил из неё воздух и звук, оставляя в тревожной тишине с отвратительным писком в ушах. Мир замедлился, но ровно на долю секунды. Затем Алекс почувствовала, как сердце громко и болезненно ухнуло одновременно с силуэтом, упавшим в листву перед ней. Алекс не поняла, когда Джейкоб оказался рядом, но сделала шаг назад, стоило ему носком ботинка поддеть и перевернуть тёмное нечто. Бэйкер показалось, что она перестала дышать, потому что увидела очертания лица. Голос Джона раздался совсем близко: — Кажется, я победил.