Доверяй. Почитай. Повинуйся

«Не судите да не судимы будете». Евангелие от Матфея 7:1

Часть общины надеялась, что на этом всё и закончится, ведь мёртвых вывезли за пределы острова, чтобы похоронить за рекой, а раненые шли на поправку. Но потом временный госпиталь развернули прямо в общей столовой, и жизнь как-то сразу пошла кувырком. Не было ни дня, чтобы Алекс не поднималась к себе без этих больничных запахов в носу и не мучилась от бессонницы, слушая, как внизу кто-то стонет от боли. У церкви заканчивались лекарства, а у прихожан терпение. Всех выживших, кто был способен держать оружие, поставили в патрули, на женские плечи легла вся забота о том, чтобы сделать дом домом, а Джон остался без защиты, обеспечив ею Джозефа. На пригорке у крохотного дома, где он жил, теперь несли караул несколько Верных. Ни одна из привычных дорог Алекс по обходу острова не пролегала через отшельническое убежище Джозефа, но теперь её как магнитом тянуло посмотреть, что происходит вокруг него. Сид почти не выходил из своего дома, прячась то ли от паствы, которую подвёл, то ли от самого себя. Алекс могла только догадываться, что было у Джозефа в голове, когда он, натянув на лицо привычное ему абсолютное равнодушие, читал проповеди. Из-за происшествия совместные трапезы тоже перестали быть традицией: Джозефу еду приносили лично, а Джон, как Алекс посчитала, был слишком брезглив, чтобы выносить компанию раненых. Бэйкер только порадовалась, что «Большой Брат» больше не будет нависать над ней, но в её поле зрения ещё существовала Фэйт. В отличие от своих названных братьев она проводила среди прихожан всё своё свободное время, поэтому нежеланных встреч нельзя было избежать. Обычные работяги (к которым Алекс, несмотря на её немое негодование, продолжали причислять) теперь ужинали на кухне. Время на еду у них находилось глубоко за полночь, когда дневные дела были сделаны, а кровь повязок и измученные лица рябили в глазах калейдоскопом, который было невозможно позабыть. Бэйкер удавалось удерживать самообладание только с помощью Блажи, поэтому после опустошённой бутылки и целого дня ухода за ранеными она чувствовала себя заторможенной и апатичной. Алекс не помнила, когда ела в последний раз: она до последнего пыталась не винить в этом Блажь, но вспоминала о пище только с чьей-то подачки. Нужно было отдать должное Саре, ведь делала это именно она. Если ранее Бэйкер злилась и огрызалась её заботе, списывая на подозрительную наблюдательность, то теперь принимала опеку, не в силах ни спорить, ни отмахиваться от неё. В этот раз Алекс опять поддалась на уговоры поесть. Теперь она сидела, глядя на полную еды тарелку и представляя вместо кусочка мяса чью-то плоть, ужаленную дробью. Утром Бэйкер меняла повязку бедняге, на чьей руке кто-то оставил подобный след, и эта картина не желала выходить из головы. Только благодаря Блажи это не вызывало прежнего отвращения, и благодаря ей же на Алекс теперь накатывала сонливость. Не помогала и атмосфера — свет с кухни мешал отдыхающим в бывшей столовой, поэтому они жгли свечи и говорили на полтона ниже. Всё это напоминало Алекс о ночах в приюте, когда сироты усаживались после отбоя и обсуждали последние сплетни. Будет лукавством сказать, что этой ночью они собрались поговорить о чём-то более весомом. — Надеюсь, Отец что-нибудь предпримет. Роуз стояла у мойки, сложив руки, в то время как остальные неторопливо ужинали. В это было трудно поверить: днём они были прилежными и кроткими членами общины, но ночью все до единого превращались в обычных людей с бытовыми проблемами и невысказанными приземлёнными страхами, которые проходили мимо исповеди и Сидов. Поэтому сейчас не было ни молитв, ни туманных ответов. — Конечно, предпримет. Скоро всё будет как раньше, — пообещала Холли, и Алекс подняла на неё заинтересованный взгляд. — Не смотри на меня так. — Нет, я… у тебя так много веры в проект, — несмотря на усталость и некую камерность их беседы, Алекс попыталась быть осторожней с тем, что говорит. — И ты сохраняешь хладнокровие даже сейчас. Не следовало забывать о том, где она находится и в каком положении. А самое главное — с кем она находится. На днях Алекс услышала от Мэттью, что Холли и Джон были достаточно близки, ближе, чем могли быть обычная женщина с кухни и Вестник Отца. Риторика Холли не изменилась, но Бэйкер теперь стоило относиться к ней иначе. Алекс хорошо усваивала уроки, особенно бесплатные и доставшиеся ей бескровным путём: если она узнала об этом из многочисленных слухов, которые ползали по общине как клубки ужей, то кто мешал создать ещё один, но уже о ненадёжной городской журналистке? — А что ещё остаётся? — усмехнулась Холли в ответ на тщательно задрапированную лесть. — Плакать и молиться круглыми сутками? Вряд ли моё нытьё поможет людям, которые ценой своей жизни защищали нас от… Она неожиданно замолчала, и Алекс изо всех сил попыталась скрыть своё любопытство. Холли приравнивала молитву к нытью, но не эти опасные слова заставили её прерваться. Неужели она знала напавших на остров? Бэйкер могла выудить из Холли правду, но предпочла согласно кивнуть. Эмма тоже молчала весь вечер, то ли рефлексируя в своей голове события прошедших дней, то ли борясь с чем-то более личным. Глядя на неё, Алекс тоже невольно поддавалась самоанализу не могла перестать сравнивать её с собой в первые дни пребывания на острове. Бэйкер подтолкнула Эмму к разговору с Джозефом, и теперь ей было интересно, последовала ли девушка этому совету. У Эммы, как и у самой Алекс, было два пути. Бэйкер уже ступила на один, с трудом цеплялась за камни и взбиралась на гору, поэтому понимала, что новенькой за ней не поспеть. Алекс не хотела, чтобы Эмма испытала на себе болезненное падение, беседы с Фэйт или попытки Джона пролезть в голову. Она не такая сильная, ей нечего скрывать и она сломается, как однажды едва не сломалась Алекс. — Ты много времени проводишь с Джоном, — сказала Роуз, но глаза на неё одновременно подняли и Алекс, и Холли. — Что он говорит? Бэйкер выискивала малейшую реакцию, но Холли не удивилась этому открытию. О чём ещё Джон ей рассказывает? — Кто-то хочет навредить нам извне. — Вот так сюрприз, — равнодушно откликнулась Холли. — Поновее ничего нет? Алекс пыталась найти самые туманные слова и затем посмотреть, как много известно об этом любовнице Джона, но вряд ли он выбрал её за морщины в уголках глаз и деревенский загар. — Прогресса нет, вот и говорить не о чём, — добавила Бэйкер. — Если это связано с нападением на остров, мы разберёмся. Это были слишком громкие слова для человека, который обжёг руку и несколько дней упрямо притворялся, будто всё под контролем. Затем проигнорировал прямой приказ и теперь избегал последствий этого поступка, стыдливо пряча глаза на каждой проповеди. — У тебя есть шанс сделать что-то полезное, — тихо сказала Эмма. — Надеюсь, что это не зря. — Когда я делала что-то полезное? Холли хмыкнула. — Ты к себе несправедлива. Несправедлива и, тем не менее, оказалась в той машине с осколками чужого черепа в волосах. — К тому же, кому-то нужно позаботиться о Дрю. Алекс тотчас очнулась от полудрёмы, и ленивый разговор перестал её развлекать. Она не могла ничего поделать со своей жизнью, что уж говорить о чужой. Шестое чувство подсказывало спрыгивать с тонущего корабля и грести к берегу, говорило, что Фэйргрейв не был её проблемой, но что-то ещё скреблось извне, мешая покинуть судно. — Думаешь, он ещё жив? — спросила Бэйкер после недолгой внутренней борьбы. Гэри хотел забрать Дрю домой, а теперь его грузовик покоился грудой металла на свалке. Затем приехала сестра. Если церковь так рьяно защищает своих прихожан, может, им больше стоило беспокоиться о судьбе Мэри Мэй? — Я спрашивала, но Джон не ответил, — покачала головой Холли. — Значит, это дела церкви, и нас они не касаются. — Разве так должна поступать семья? — спросила Эмма, и Алекс испытала жгучее желание заткнуть её рот тряпкой. — Закрываться друг от друга и держаться порознь? В такое время? — Ну, не касаются, так не касаются, — Бэйкер поднялась, решительно завершая разговор. — Мне нужно закончить дел на складе. — Поздно уже, — в голосе Холли не было подозрения, однако Алекс не собиралась наводить мосты. — Всё равно не спится, — Бэйкер мотнула головой в сторону столовой. — После такого-то. — Оставила бы до утра, вдвоём быстрее управимся. Бэйкер на это лишь скривилась. — Брось. Заодно и почитаю, вдруг сон придёт. — Что читаешь? — полюбопытствовала Холли, наблюдая за тем, как Алекс неуклюже собирает тарелки своей перебинтованной рукой. — Так, беллетристика, — хмыкнула она. — Что-то между Майер и Кингом. Беллетристика Бэйкер была книгами о ядах, чистке оружия и элементарной охоте. Алекс решила по возможности выглядеть безобидной, поэтому после недолгих шуток над лёгким чтивом попрощалась и вышла в ночь. Холодный воздух ощутимо взбодрил после полумрака кухни: поселение давно привели в порядок, но память услужливо подбрасывала то несуществующие пятна крови, то побелённые головешки, бывшие когда-то жилым бараком. Засыпать в одной комнате с Сарой становилось сложнее с каждым днём, поэтому Алекс предпочитала сну уединение на складе. Соседка не спрашивала, а она не отвечала, и их общение довольно быстро сократилось до вежливых кивков. Скромный уголок, облюбованный между старыми стеллажами и пустыми контейнерами из-под Блажи, ещё хранившими в себе её аромат, быстро обзавелся пледом и запасом свечей. Если сектанты любопытствовали, Алекс прикрывалась работой, благо, ей не было конца, а когда кто-то пытался составить компанию, прикрываясь взаимовыручкой, объясняла своё одиночество способом справиться со стрессом. Уильямс считал, что лучшим лекарством станет возвращение к тому, с чего всё начиналось, поэтому уже на следующий день после нападения вырвался из временного госпиталя, прихватил пару упаковок бинтов и вызвал Алекс на полигон. Она шла на это, стыдливо вжав голову в плечи, но в своих разговорах Мэтт ни разу не коснулся произошедшего в церкви в день нападения. Причин, из-за которых у по-настоящему детского поступка не оказалось никаких последствий, даже банальной выволочки, было так много, что Алекс начала бояться каждого разговора, с опаской ожидая упрёков. Возможно, в этом и был смысл? Сжалившись над рукой Бэйкер, Мэтт предложил перейти на пистолет, и тренировки пошли гораздо легче. В отличие от Уильямса, Алекс жалости к себе не испытывала, поэтому оттягивала следующую перевязку как могла. Холли красноречиво оставила на столе для неё антисептики и упаковку бинтов, но Бэйкер сдавалась уже под одной лишь мыслью о предстоящей экзекуции. Это можно было сделать только под Блажью, потому что какая-то доля сомнений приходила каждый раз, стоило наркотическому наваждению уйти. Алекс в очередной раз покосилась на бинты и отпила из бутылки, которую успешно прятала в ящике стола. С каждым ленивым глотком мысли о перевязке ускользали, поэтому Алекс вскоре едва не задремала, склонившись над «Откровением». Тогда-то её и настиг Джон. — Мы уезжаем завтра, — прямо сказал он, остановившись в проходе на склад. Алекс слышала только голос, поэтому до последнего тянула с ответом. Сид не мог знать, что свои последние вечера она проводит здесь, разве что кто-то ему подсказал поискать здесь. Тревога из-за предстоящего выговора снова заскулила где-то на задворках сознания, и сон ушёл совсем. Ещё было не поздно притвориться, что она крепко спит и не слышит, но любой такой поступок мог усугубить её и так шаткое положение. Бэйкер облизала пересохшие губы и почувствовала, как громко колотится сердце. — Куда? — Нужна помощь Джейкоба, — Джон сделал несколько шагов, занырнул под дырявый флаг, который скрывал убежище Алекс от посторонних глаз, и остановился прямо перед ней, складывая руки. — Церковь беззащитна, у нас почти не осталось людей, а обучать оставшихся слишком долго. Ты ведь хотела помочь? Она слышала, что несколько дней назад Джон лишился одного из своих Верных: он то ли был убит, то ли покончил с собой. Остальных людей он отдал в распоряжение Джозефа. Джон чувствовал себя беззащитным, поэтому решился на поездку в горы? Бэйкер тщательно изучала карты последние несколько недель: южная дорога казалась отличным местом для побега, и она долго решалась на саму мысль об этом. Нужен был минимальный запас еды, оружие и, что самое главное, шанс. Незапланированная поездка в Уайттейл отправляла все её смелые размышления в мусорную корзину. Если Джон хотел, чтобы она тоже поехала, могло ли это означать, что он не доверял ей, особенно после произошедшего? Или доверял настолько, что Мэттю занимался её тренировками вот уже несколько недель? Джон готовил из неё Верную на замену погибшему? У Алекс в голове крутились сотни вопросов, но выскользнул только один, самый неуместный. — Что произошло с Дрю? В ответном взгляде Джона Алекс уловила разочарование, словно его собственный ребёнок снова не смог оправдать ожиданий. Бэйкер был слишком хорошо знаком этот взгляд. Сид смотрел на неё несколько долгих секунд, прежде чем вздохнуть и склониться над столом, отнимая последние крохи уединения. — Хочешь поговорить об этом сейчас? Рука Джона плавно легла на книгу, и взгляд Алекс упёрся в татуированную ладонь. С главы о всепрощении на Бэйкер глядел примитивный дом, на котором уже появились тени и какие-то неаккуратные детали. Рисовала Алекс плохо, но это не мешало ей продолжать попытки. Сейчас она думала только о том, чтобы Джон не испортил её рисунок. — Нет, — после недолгих колебаний ответила Алекс. — Просто хочу знать правду. Ты его убил? — Тебя бы это не устроило? Этот вкрадчивый голос пустил неприятный рой мурашек по всему телу, и Алекс не могла понять, чего больше в нём было: предостережения или угрозы, которую она слышала в первые дни жизни здесь? Не спрашивая разрешения, Сид поднял книгу и изучающим взглядом прошёлся по рисункам Алекс. Сколько ещё Джон собирался отнять у неё личного пространства, прежде чем убедился бы наконец, что Бэйкер знает своё место? — Как и любое убийство. И это был не тот ответ, который Джон желал слышать. Но и не тот, другой, из-за которого Алекс подошла бы к черте. Поэтому он усмехнулся и отклонился назад, перестав давить на её личное пространство. — Отец всегда говорит, что мы должны подставлять вторую щёку. Когда тебя бьют — прояви терпение, когда ненавидят — полюби. Но любое терпение имеет свои пределы. Джон медленно обошёл Алекс, оказываясь за спиной. Она тотчас напряглась — ощущение давящей беспомощности, когда моральный контроль превращался в физический, было почти невыносимым. Бэйкер подавила желание обернуться и пока решила играть по правилам Джона. Что-то произошло в тот день, когда Верные отправились вызволять своего собрата. Теперь Алекс сомневалась, считали ли они его частью своей семьи. Считают ли её, смогут ли так же легко отказаться от неё, если она оступится? Неожиданно находиться наедине с Джоном в этой тесной каморке стало не только неприятно, но и страшно. — Он сделал что-то не так? — Дрю подумал, что может легко пренебречь семьёй, — пояснил Джон. — И нарушать правила. Алекс только открыла рот, но Сид предугадал вопрос. — Не хочу лишать тебя удовольствия узнать обо всём самой. — Это какая-то изощрённая попытка склонить меня на сторону насилия? — превозмогая боль в мышцах, Алекс повернулась к Джону лицом, и тот ответил ей едва заметной улыбкой. — Всего лишь урок, отложенный на потом. Парировать это было невозможно. Алекс давно заметила, что у всех Сидов был удивительный дар не только не отвечать на вопросы, но и не оставлять шанса задать их вновь. По этой причине Бэйкер благоразумно промолчала, и какое-то время они смотрели друг на друга, ожидая продолжения разговора. Уединение было прервано: Алекс больше всего хотела встать и уйти, но под этим испытывающим взглядом едва ли смогла бы встать. — Как твоя рука? — вдруг участливо поинтересовался Джон, и Алекс вскинула брови. — Стрелять сможешь? — Думаю… да?.. — Хорошо, — кивнул Сид. — Выезжаем в шесть. Алекс потянулась к часам, а Джон вместо того, чтобы уйти, терпеливо ждал. Он никогда раньше не интересовался ни её самочувствием, ни её делами — почему сейчас? — Но это же через четыре часа. — Тогда тебе лучше пойти спать. Алекс не была уверена, что когда-либо вернётся сюда вновь. Своим присутствием Джон не только опорочил её собственную тихую гавань, он недвусмысленно намекнул, что не рад видеть Бэйкер здесь, в одиночестве, и будет рад нарушить уединение снова. Окинув стол глазами, Алекс решила поменять повязку сейчас, а не в спальне — будет сложно сгрести все медикаменты в кучу и не опозориться перед Джоном, который продолжал сверлить её взглядом. Баночки с мазями обнаружились среди бумаг, а бинты на самой вершине книжной горы. Бэйкер развязала узел на руке, надеясь, что вскоре Джону наскучат её ковыряния или что он побрезгует смотреть на влажную от крови и сукровицы ладонь. Пытаясь источать недружелюбную ауру, Алекс упрямо продолжала распутывать слои бинтов даже когда почувствовала боль. Фляга с раствором Блажи осталась в ящике стола, но Бэйкер бы ни за что не позволила Джону изучить все её слабости за один присест. Один узел оказался сложнее предыдущих, и Бэйкер мысленно обругала себя и свою безалаберность при перевязке. Она старалась сжаться и сгорбиться, ограждая себя от возможного взгляда Джона, но уверенности от этого не прибавилось. — Нужна помощь? — спросил Сид, когда Алекс в который раз подцепила ногтем узел. Она надеялась, что у Джона будут дела более интересные, чем наблюдение за её мучениями, но зачем искать повод поиздеваться, если он сам просился к нему в руки? — Не нужна. — Бессмысленно отказываться, — заметил Джон. — Я ведь сам предлагаю. Сид подвинул ближайший ящик и сел напротив. Алекс не решилась ничего сказать и просто смотрела на него, пытаясь понять причину этого добродушия. Но когда Джон требовательно вскинул руку, не придумала ничего другого, кроме как протянуть свою перебинтованную в ответ. — Отец рассказал, что произошло в церкви, — Сид поймал холодные и дрожащие пальцы Алекс в последний момент, легонько надавил на рану под повязкой и вернул к себе её руку. — Ты хоть подумала, что может произойти, если он погибнет? Многие люди, оказавшиеся здесь не по своей воле, получат шанс на нормальную жизнь вне стен церкви, а я уеду отсюда нахер. Алекс прикусила язык, помешав вырваться честной мысли. Джон не смотрел на неё и распутывал узлы на бинтах: Алекс было плевать, что могло случиться с Джозефом, но ему об этом было знать не обязательно. Бэйкер инстинктивно догадывалась, что на сей раз любой её ответ будет неправильным, но Джон зачем-то продолжал ждать ответа. Алекс поняла, что без этого он её не отпустит, поэтому прошипела, стискивая зубы: — Я подумала, что остальные тоже нуждаются в помощи. Я оставила ему пистолет. Алекс скривилась, поймав себя на жалких оправданиях: в голове сказанное звучало на порядок лучше. Джон отреагировал на удивление апатично, лишь вздохнул, освобождая её опухшие пальцы один за другим. — Тебе не нужно думать, — медленно произнёс он, поднимая взгляд на Алекс. — Потому что у тебя был приказ. Я начинаю смотреть на твой эгоизм как на нечто больше, чем на подростковую прихоть. — Подростковую прихоть? — оскорбилась Бэйкер и высвободила руку, несмотря на усилия Джона и последовавшую за этим острую боль. — Жизнь остальных людей менее ценна, чем жизнь одного? Сид точно знал, за какие ниточки нужно подёргать, чтобы Алекс начала трепыхаться в его руках и показала взамен покорности и смирения своё настоящее лицо. — Тебе не нужно мучить себя нравственными проблемами, — сказал Джон, открывая новую упаковку бинтов. — Это предупреждение. Эгоизм верно направляет тебя к греху, который проглядывает изо всех щелей, как бы упорно ты его ни прятала. Вместо того чтобы высказаться, Алекс задушила внутри себя комок злости и сумела промолчать, изображая неумело деланное раскаяние. Джон снова протянул ей руку, словно говоря, что воспитательная беседа ещё не закончена. То, что он сидел очень близко, коленями соприкасаясь с её, помешало гордо встать и уйти, поэтому Алекс молча позволила ему заняться ожогом. Когда Джон добрался до нижних слоёв бинта, которые уже пропитались мокротой и мазью, то остановился и, положив руку Бэйкер себе на колено, потянулся за банкой с антисептиком. Алекс внимательно следила за каждым его движением, готовая одёрнуть руку в любой момент. — Если я не заслуживаю доверия, почему ты берёшь меня с собой? — дрогнувшим голосом спросила Алекс, когда Джон потянулся к свежей ране. Тот незаметно улыбнулся этой реакции сквозь бороду. — Несмотря все твои скверные поступки, я знаю, ты способна и на хорошие, — объяснил он, обильно заливая антисептиком ладонь. Алекс вздрогнула от холода, но явной боли за этим не последовало. — Пришёл вылить на меня лишнее ведро помоев? — Твои грехи рано или поздно сделают это за меня, — пообещал Джон. Присохший бинт через несколько минут легко отстал от ладони, и Алекс, несмотря на беседу, облегчённо вздохнула. — Я всё равно не хочу исповедоваться, — предупредила Бэйкер, пока Сид оценивал её обожжённую руку. Джон молча взглянул на неё, и Алекс осеклась. Ты исповедуешься: искренне или будучи обманутой, без слов сообщал этот взгляд. Исповедуешься с удовольствием, и я конечно же приму твою исповедь. В чувство привела боль, когда Джон провёл пальцами по краю ожога, нанося мазь. — Ты однажды делала это, верно? Алекс пока не понимала, за какую ниточку пытаётся дёрнуть Джон на этот раз, но мысленно попыталась встать в оборону. Видя смятение, Сид продолжил: — Чувствовала, что это лишь формальность, после которой душа осталась грязной и… тяжелой? Джон не должен был об этом знать, а она показывать, что её это задевает, но всё выходило из-под контроля. Алекс могла только молчать и выслушивать пересказ биографии, надеясь, что Сид вдруг не переступит черту и не допустит догадку, которая попадёт точно в цель. — Детская исповедь всегда такая… неочевидная, — заметил Джон, когда понял, что Бэйкер готова слушать. — И многих никто не готовит к тому, что Бог на самом деле будет внимать их словам. Я знаю, что внутри тебя есть так много детской искренности, Алекс. И когда ты будешь готова, мы обсудим и это тоже. К такому никогда нельзя было подготовиться. — В приюте… — спустя мгновение Алекс решила, что обратит оружие Джона против него самого, — не допускали к ужину, пока ты не рассказывал всё, чего от тебя ждали. Приходилось даже выдумывать. Бэйкер так привыкла к подобному фарсу, что думала, будто продолжает начатую забаву. Это была странная, детская игра, и чем лучше ты играл, тем быстрее всё заканчивалось. Алекс слишком хорошо знала правила этой игры. Ждать, пока всё закончится. — О чём ты рассказывала? — будничным тоном поинтересовался Джон, когда закончил с мазью. Рука горела от прикосновений его горячих пальцев, пульсировала из-за заживляющего средства и ночной прохлады. — Не помню, — сказала Алекс. — О разном, наверное. О том, как обижают, о своих мыслях. — Что мешает сделать это сейчас? Джон вытянул бинт из упаковки за краешек и, прижав его между большим и указательным пальцем, сделал осторожный виток, плотно закрепляя вокруг запястья. Алекс смотрела за этим как зачарованная, то погружаясь, то выныривая из омута воспоминаний. — Я больше не в приюте, и мысли давно не детские. Это всё ещё была не исповедь, но Алекс почувствовала, как какой-то угол между ней и Джоном сгладился взамен острых ожогов всех минувших дней. — Детская исповедь сильно отличается от той, которую тебе придётся пережить. И примирение с собой не должно быть сухой имитацией, — сказал Джон, не отвлекаясь от работы. — Отец учит именно этому: покаяния без боли не существует, духовной или физической. Его слова вернули внимание Алекс к расстёгнутой пуговице на рубашке, где в треугольнике кожи шрамами краснели буквы: такое покаяние ей было не нужно, как и любое другое. Уже было поздно, она и так оказалась втянута в какой-то очередной религиозный разговор, в котором до последнего не хотела участвовать: сил ещё и на пререкания уже не осталось, поэтому Алекс молча дождалась, пока Джон закончит с рукой. — С таким узлом ты точно справишься, — без улыбки сказал он, отпуская её ладонь. — В дороге сделаешь ещё одну перевязку, а я посмотрю, как у тебя с памятью. Бэйкер почувствовала, как лицо заливается краской, когда Джон наконец-то сел прямо, разглядывая надёжно забинтованную руку. Эти околодружеские разговоры, щедро сдобренные религиозным бредом, явно целились глубже, чем просто добрососедская вежливость. Жаль только, что Алекс понимала это уже после того, как беседа заканчивалась, а очередное семечко было не только посажено в её голову, но ещё и замаскировано слоем земли. Не дождавшись благодарности, Джон молча поднялся и отряхнул джинсы. — Спасибо, — сказала Бэйкер, когда он уже был у выхода со склада. — Одевайся теплее. Очередная добрососедская вежливость вызвала у Алекс смешок, пока она разглядывала бинты, аккуратно уложенные внахлёст по всей ладони. Она сжала её и удивилась вернувшейся подвижности — пусть целью Джона и не была помощь, управляться с перевязками он умел. В пять уже светало. Бэйкер не смогла уснуть, поэтому с первыми лучами вышла наружу, чтобы поискать на складе одежду. Единственной тёплой вещью, более-менее подходящей по размеру, оказалась та самая джинсовая куртка, которую Алекс нашла в доме несколькими ночами ранее. От неё ещё пахло чужими духами и сосновой смолой, напомнивший то ли о шампуне, то ли об автомобильном освежителе. Бэйкер пыталась не связывать эти запахи с Фэйгрейвами, но какое-то беспокойство стало преследовать её, стоило натянуть чужую куртку поверх футболки. Алекс отчаянно пыталась держаться за внешний мир, всячески напоминая себе, что жизнь вне округа Хоуп продолжается. Это касалось и одежды: Бэйкер было сложно отказаться от разноцветных футболок в пользу выцветших балахонов с отпечатанной звездой «Врат», и она упорно пыталась отыскать в общем гардеробе хоть что-то напоминающее ей об Алекс из Техаса. С каждым днём Бэйкер всё больше понимала, что на острове никому не было дела до её одежды, и когда принимала решение соответствовать окружающим, задумывалась, как мало остаётся от неё настоящей. Сиды преуспели не только в промывке мозгов, они медленно стирали её идентичность, а Алекс позволяла это, занятая планом побега. Если Бэйкер не поторопится, то исповедь, к которой подталкивал Джон, непременно случится. Младший Сид старался не покидать остров без сопровождения, но сейчас его приоритетом была безопасность Джозефа, и он не мог забрать оставшихся Верных. Поэтому поездка в горы предстояла в компании одного лишь Мэттью. Ночная встреча на складе ещё была свежа в памяти, поэтому Алекс была рада узнать, что ей не придётся снова оставаться с Джоном наедине. Убедившись, что у Сида будет собеседник, Алекс планировала прикорнуть на заднем сиденьи (по заверениям Мэтта дорога была достаточно долгой), но Джон не шутил по поводу перевязки. Он прекрасно знал, что ночью Бэйкер была больше сосредоточена на парировании его аргументов, поэтому сейчас вполоборота сидел на переднем пассажирском месте и наблюдал за тщетными попытками своей подопечной. Алекс потратила несколько долгих минут, освобождая от бинтов каждый палец, и буквально сжималась под внимательным взглядом Джона, который никак не комментировал происходящее. К восьми они добрались до извилистых горных дорог, и красивые северные пейзажи потонули в густой зелени. Запах хвои врывался через открытое окно, поднявшийся холодный трепал волосы, и Алекс то и дело отрывалась от перевязки, чтобы хотя бы одним глазом разглядеть новый для неё мир. Несмотря на положение пленницы, а во многом именно из-за него, Бэйкер откровенно наслаждалась сменой места, и даже компания пленителей стала казаться ей не такой ужасной. Это было лучше, чем наблюдение за ранеными, молитвы за ушедших, траурное молчание и ночные разговоры о тяжёлом дне. — Здесь налево и до самого кряжа, — скомандовал Джон, отвлекаясь от карты, и Мэтт согласно промычал, выворачивая руль. Когда Сид понял, что Алекс с грехом пополам сможет позаботиться о своей руке, то сразу потерял к ней интерес и увлёкся картой местности. Бэйкер не заметила, чтобы он пользовался ей при поездке в долину и отметила для себя, что Джон нечастый гость на севере. Справившись с перевязкой, она даже успела заснуть, но теперь голос снова вытолкнул её из дрёмы. Спустя пару миль из-за пригорка появилась другая церковная машина с открытым кузовом, и Джон сказал притормозить. Лес давно расступился, дав место узким горным дорогам. Остров остался позади, но Алекс всё равно не потеряла из виду огромную статую, которая наблюдала за ними всю дорогу. От мысли о незримом присутствии Джозефа Бэйкер стало не по себе. Когда машины поравнялись, Сид опустил стекло: Бэйкер вытянула шею, чтобы рассмотреть людей. — Джейкоб на полигоне? — спросил Джон вместо приветствия. Ему ответила женщина в красной толстовке, одежде, которая отличала охотников Джейкоба от Верных Джона: — Он оставил вместо себя Повара, — сказала она. — И уехал в бункер недели две назад. — И с тех пор не появлялся? Женщина пожала плечами. — Сколько человек сейчас в лагере? — Больше сорока, — ответил водитель. — Остальные в патрулях или на блокпостах. Джон опустил глаза на карту, что-то прикидывая в уме. Остальные молча ждали. — Езжайте обратно, — сказал он через несколько секунд. — Всех, кто способен сражаться, отправьте в церковь к Отцу, отдельно конвоируйте машину с боеприпасами и оружием. Никому из встреченных и в голову не пришло задавать лишних вопросов. Уильямс сдал, чтобы встреченный пикап развернулся на горной дороге. — Надеюсь, Джейкоб знает, что делает, оставляя этого человека за главного, — сказал он, когда машина исчезла в дорожной пыли, а Джон снова уткнулся в карту. — Едем в горы? — У меня порой возникает чувство, что Джейкоб и сам не знает, что у него в голове, — холодно заметил Сид. — А зачем к нему ехать? — спросила Алекс, когда оба замолчали. Джон посмотрел назад так, будто забыл о её присутствии. После стольких попыток Бэйкер давно поняла, что лишних вопросов он не любил, но не собиралась останавливать их поток, пока Сид продолжал пусть с неохотой, но отвечать. — Когда-то Отец был опорой для нас всех, — отозвался Джон после изучения карты. — Пришло время Джейкобу поступить так же. Это даже отчасти не отвечало на вопрос Алекс, поэтому она едва слышно фыркнула, откидываясь назад. — До бункера как минимум четыре часа езды, — сказал Уильямс. — Ещё можем вернуться в церковь и высадить Алекс там. Логика подсказала, что такое решение должно иметь веские основания, но Бэйкер всё равно оскорбилась этим заявлением. Её мнения, как и в прошлые разы, никто не спрашивал. — Она хотела помочь, так пусть помогает, — резонно заметил Джон, поворачиваясь к Алекс. — Я прав? — Я хотела помочь с расследованием, — отозвалась Бэйкер. — Что я могу сделать там, если ты мне будешь отвечать загадками? — Мой брат не самый простой в общении человек. Но если и должно было наступить время, чтобы вернуться к семье и помочь ей, то вот оно. — Всё ещё не вижу своей роли в этом, — возразила Алекс, но Джон был терпеливым. — Джейкоб ещё год назад заверял Отца, что с местными защитниками справедливости покончено, но теперь мы оба видим, что это не так. — Думаешь, наши поджигатели из Уайттейл? — За Холланд я уверен, а Фэйт регулярно подаёт отчёты, — отмахнулся Джон. — Походишь по бункеру, посмотришь на общее настроение людей Джейкоба, может, они и не против такого соседства. Пора бы обращать свою бывшую профессию в результат. Джон не доверял родному брату? Алекс явно переоценила свои знания этой секты, и теперь понимала, что невольно ввязывается в грызню между её лидерами. Но если это поднимет её в глазах Джона хоть на дюйм, то придётся шагнуть. Должна ли она быть благодарна за этот шанс? — То есть, стукачить, — уточнила Бэйкер. То, что предлагал Сид, отлично вписывалось в обычную церковную жизнь, но Алекс и не думала, что окажется по другую её сторону. — Опять нравственные проблемы? — Абсолютно никаких. Бэйкер лучше остальных знала, как это работает: было время, когда от подсиживания и клеветы зависела вся её жизнь после сиротского приюта. Она надеялась, что никогда не вернётся к тому, что превращало её из человека в тварь, но Джон видел Алекс насквозь. Бэйкер попыталась не придавать этому значение, но ей польстило, что хоть кто-то разглядел в ней потенциал. — Если всё так, как ты подозреваешь, — продолжила Алекс, — почему Джейкоб не избавился от тех, кто может причинить ему вред? Джон невольно улыбнулся, но тут же попытался избавиться от ехидной усмешки. — Он охотник по натуре, для него свойственно загонять дичь. — Довольно необычная точка зрения. — Если хочется найти выход агрессии, такие как Джейкоб обычно идут либо на войну, либо на охоту. — С войной не задалось? Джон не ответил, и Алекс прикусила язык. Она затронула что-то личное и удивилась, что её это остановило от расспросов — Сид бы продолжил разговор, наступая на каждую болезненную рану. Наверное, в этом и была разница между ними, в отношении к личной жизни. После этого они ехали в молчании ещё несколько минут: машина приближалась к цепи гор, петляя по узким тропам, где было сложно развернуться даже одной машине. Уильямс вдруг подал голос, мешая Алекс вариться в своих мыслях: — Мой старик воевал в заливе. Помню даже, как он приехал оттуда, сел в своё любимое кресло и просто больше не смог встать. И тот взгляд… на две тысячи ярдов всё говорил за него. Джейкобу повезло, что рядом с ним была его семья. — Как я и говорил, если бы не Джозеф… — Джон замолчал на полуслове. — Вы с ним много общались, да? Алекс почудилось в голосе сожаление, будто Джон потерял связь со своим старшим братом очень давно и завидовал каждому, кто был с ним на одной волне. — Не больше, чем с остальными солдатами, которые хорошо понимают друг друга, — просто ответил Мэттью. — Наверное, таким людям всегда будет проще в отдалении от остальных, поэтому он и уехал. Если Джон и ожидал другого ответа, то виду не подал. Когда Алекс с вышки смотрела на северные хребты, наполовину сокрытые в зелёном тумане, то и не могла представить истинных размеров округа Хоуп. Стоило первым горам выскользнуть из-за густых деревьев, её маленький мир изменился. Алекс не знала, как часто бывали здесь её спутники, но была уверена, что даже через сотню поездок не устанет наслаждаться природой. Её, выросшую в сельских прериях и городских джунглях, поражал каждый дюйм. Недавние дожди и жестокие горные ветра оставили после себя сплошные буреломы, но менее прекрасной эта первозданная красота не стала. Жаль только, что ради подобного зрелища пришлось попасть в плен. Иронично, но здесь даже не нужно было опасаться, что Алекс сбежит — дикие условия прикончат её быстрее любой пули, или она сама вернётся, столкнувшись с первой же крысой. Компания добралась до основания гор только к полудню — густой лес сменился голыми скалами и обрывами, словно они одновременно ограждали и запирали любого, кто оказался здесь не по своей воле. Алекс сидела однажды в узкой клетке, ещё в грузовике, полным пленников, на острове, обнесённом холодной озёрной водой, но теперь понимала, что заточена на десятки футов вверх и всё так же не свободна. Идея свернуть на просёлочную дорогу оказалась плохой, и спустя несколько минут машина задним колесом увязла в глубокой грязевой луже, оставшейся после дождя. Лебёдки не было, и ещё около часа мужчины потратили, выталкивая пикап, пока Алекс сидела за рулем и пыталась выехать из месива. Когда пытка закончилась и Джон с Уильямсом вернулись в машину, то выглядели изрядно уставшими и потрёпанными. Алекс побоялась заводить хоть какую-то беседу и тем самым раскачивать лодку, поэтому оставшийся путь они преодолели в тишине, пока Сид счищал грязь с ботинок и демонстративно кривил лицо. Время шло к обеду, когда они притормозили на широкой стоянке, больше похожей на посадочную вертолётную площадку, и дождались, пока вооруженные охранники не откроют ворота. Для Уильямса, как и для Джона, это было чем-то повседневным, но Алекс не могла избавиться от чувства, что проникает на какой-то секретный военный объект. Асфальтированная дорога вела прямо к скалам, в которых виднелось что-то вроде здания, и Бэйкер наконец-то поняла, что всё это время ошибалась. — Так это… бункер? Она вышла из машины последней: оба спутника терпеливо её ждали, и Джон вскинул брови. — Ты ожидала чего-то другого? — Ну, — Алекс смутилась, — я ожидала какой-то более абстрактный бункер. Как убежище или вроде того. — Коллапс ты тоже ждешь какой-то абстрактный? Джон шёл впереди и говорил уже скорее для поддержания беседы, а не пытался влезть к Бэйкер в голову, но та всё равно была настороже. Она могла бы рассказать о своём сне, где полыхало небо, но только вот был ли в этом толк? Алекс в отличие от Джозефа не была избранной, не слышала никаких голосов и не вела за собой людей. Ей просто снилось то, что снилось, и если они с Сидом видели то же, но разными глазами — это было случайностью. Стоянка, на которой Джон припарковал машину, пустовала, исключая, разве что, разгружаемый сектантами грузовик. Огромные зелёные контейнеры, привезённые из-за реки, уже стояли неподалёку, охраняемые церковником в бронежилете и с автоматом в руках. После недель, проведённых на острове, Алекс уяснила, что Блажь — не только беспроигрышное средство убеждения, но и хорошее лекарство, которое позволяло унять боль. Когда в церкви кончились запасы медикаментов, а прибытие новых задерживалось, Джозеф распорядился открыть одну из бочек Блажи со склада. Алекс была признательна: наркотик притупил боль солдат, расположившихся на первом этаже, и она наконец смогла поспать. Следуя за Джоном, Бэйкер продолжала разглядывать местность: они находились почти на границе, отсюда до Канады было рукой подать, но для начала предстояло пересечь непроходимую горную цепь. Алекс сначала услышала рык, а затем лай, почти потонувший в цепном лязге. Тело оказалось быстрее мыслей, и Бэйкер дёрнулась в сторону, вцепившись в руку Джона и прикрываясь им, как щитом. Липкий страх отпустил только через несколько секунд, когда фантомный монстр исчез, а вместо него теперь сидела огромная мохнатая псина. Алекс с упавшим сердцем проследила за цепью, которая плотно оборачивалась вокруг одной из клеток, и только потом выдохнула. — Ненавижу собак, — сконфуженно пробормотала Бэйкер, пытаясь оправдаться, но Джона не отпустила. Огромная дворняга в третьем колене угрожающе зарычала, когда Уильямс прошёл совсем рядом, ограждая Алекс. Стоило псине подняться, она бы не только положила ей передние лапы на плечи, но и сожрала, не подавившись ни одной косточкой. Бэйкер почувствовала, как от таких мыслей у неё внутри всё сжимается, а пальцы прирастают к руке Джона. — А ведь у тебя с ними много общего, — заметил Сид, даже не пытаясь высвободиться. Он будто специально притормозил, позволив Бэйкер насладиться рычащей тварью. — Алекс — защитник людей, и собака — сакральный символ самопожертвования. — Да, и ещё псеглавец, несущий Христа. Очень мило, — огрызнулась Бэйкер. Если чем и любили травить душу католические настоятели, так это попытками выехать на каких-то религиозных происхождениях. Алекс знала множество обозначений собственного имени, и ни одно не было впору. Её назвали так не для того, чтобы она была лучиком во тьме, и даже не для того, чтобы смогла защитить хоть кого-то. Просто безымянный отец всегда хотел сына. Неоправданное ожидание, вот что значило её имя на самом деле. Ошибка, ребёнок, которого он мог научить водить машину или подавать мяч, пока на ней будет огромная футболка питчера, а он будет смеяться, притворяясь, что снова пропустил подачу. В глазах защипало, и Алекс с трудом подавила предательские слёзы. Джону было не обязательно знать о том, что её это задело, никому кроме неё самой и психотерапевта, к которому она сходит, когда выберется отсюда. С каждой секундой соседства рядом с собакой паника лишь усиливалась, и Алекс не могла найти этому объяснения. Она хотела уйти, закрыть глаза, но продолжала смотреть, словно приросла к земле. Спустя очень долгую секунду Джон сжалился над Алекс и сделал шаг назад, уводя её за собой, подальше от собаки. Она смогла прекратить смотреть на неё, когда расстояние увеличилось в несколько раз, а от силуэта дворняги осталась лишь одна точка. Бэйкер уже начала жалеть, что согласилась на эту поездку: прошло всего несколько часов, а Джон уже получил доступ к одному из её страхов. Алекс вспомнила о нём и расцепила окостеневшие пальцы. — Джейкоб всю жизнь любил собак, — сказал Джон, когда она пришла в себя. — Всё детство с ними носился. — У них, наверное, много общего, — пробормотала Алекс, на ватных ногах преодолевая короткую лестницу наверх, ко входу в бункер. Незаметно для себя она ускорила шаг, оказываясь впереди своих спутников. — Да, так и есть, — после короткого колебания согласился Сид. — Опять же, самопожертвование и собачья преданность до последней капли крови. — Только вот Джейкобу об этом говорить не нужно, — посоветовал Уильямс. — Загрызёт. Алекс попыталась улыбнуться, но из груди вырвался только нервный смешок. Она имела крайне смутное представление о бункерах: несколько раз в год весь родной Техас оказывался в известной аллее торнадо, поэтому на каждый округ приходилось по несколько таких убежищ. Чаще всего это были примитивные землянки с подачей кислорода, чтобы переждать несколько дней, а то и часов. Спустившись на несколько уровней вниз, Алекс стала задумываться, выдержит ли этот бункер всю мощь мифической машины Судного дня.* Она уже знала, как ответит на это Джон, поэтому оставила вопрос при себе. Это было бы прекрасным заголовком какой-нибудь «жёлтой» газеты: кучка сектантов готовится к концу света, заточив сотни своих последователей в бункере на краю света. Алекс на ходу выдумала ещё несколько подобных названий, пытаясь сделать вид, что замкнутое пространство и подобная глубина её вовсе не тревожат. Сбежать из округа Хоуп было непросто, что уж говорить о бункере, если кому-то из Сидов придёт в голову её запереть. Когда лестница закончилась, Алекс уже успела накрутить себя. «Врата Эдема» прямо на глазах медленно превращалась из рядовой секты с повёрнутыми фанатиками в серьёзную структурированную организацию, имеющую ресурсы, власть и деньги. Только вот откуда и кто её спонсирует? После лестницы коридор расширился, и сложенные у стен ящики с припасами вроде тех, которые сейчас разгружала машина наверху, превратили мрачную темницу в обжитый дом. До сих пор Бэйкер видела подобное только в фильмах, поэтому теперь с интересом разглядывала обстановку, пытаясь не думать об отсутствии окон и нависающих сверху этажах. Джон и Уильямс уверенно шли впереди, явно знакомые с планировкой, и Алекс покорно следовала за ними, стараясь не потерять из виду. Поначалу коридор был очень кишкообразным, но затем раздвоился, размножился на ещё большее количество дверей и комнат, и она поняла, что без чужой помощи никогда не выберется. Первая же встреченная ими высокая женщина в подпоясанной рубахе с красной звездой, какие Алекс видела сегодня утром, указала им дальнейший путь, и из коридоров они втроём свернули в подсобные помещения, заваленные хламом, мешками и коробками. Когда глаза привыкли к бардаку, Бэйкер осознала, что это были жилые помещения. О каком-то элементарном уединении здесь нельзя было даже мечтать: двухъярусные кровати ютились прямо в коридорах, огороженные кучей ящиков, которые служили подобием ширм. — Здесь поместятся все жители Хоупа? — поинтересовалась Алекс, когда жилые помещения были позади. Она попыталась представить, как Сиды распорядятся её судьбой, если побег не удастся. Неужели она тоже получит одну из таких кроватей вдоль стены? — Все нам ни к чему, — Джон оглянулся на Алекс. — Но у каждого из Вестников есть свой бункер, способный приютить избранных. Вот как они себя называли, подумала Бэйкер. — И сколько же денег на это всё ушло? — Неприлично много, — усмехнулся Джон. — И всё потому, что каждый из наших людей поверил словам Отца, позволил вести за собой и указывать путь. — Допустим, Коллапс — это ядерная война, — сказала Бэйкер, не решившись оспаривать проповеди Джозефа и всю его доктрину в такой компании. — Здесь придётся пережить минимум лет семь, а то и больше. И никто из вас не будет тосковать от семьи? Ей самой сложно было представить настолько сильную привязанность к кому-либо, но Бэйкер предполагала, что для Сидов кровная связь была важнее жизней остальных. Алекс спросила это, пытаясь подтвердить догадку: сама она знала, что и дня не выдержит в замкнутом пространстве с человеком вроде Джона, даже если угроза войны окажется реальной, а иного способа выжить не будет. — Любой, кто окажется достойным пройти сквозь Врата, станет нашей семьёй, — незамедлительно ответил Вестник. — Ты тоже можешь стать её частью. Если придёшь к искуплению, откликнулось в памяти продолжение. Джон знал, что это уже есть в её голове, поэтому оставил невысказанную мысль болтаться в воздухе, как неуместный шарик с гелием через неделю после вечеринки. Жившие внизу люди изо всех сил постарались сделать бункер домом: здесь точно были и душевые, и кухни, возможно, даже своя церковь и места для отдыха. Незнакомые люди, способные задушить во сне, посчитав лишней, с грехом пополам годились вместо семьи. Чёрт, да она уже чувствует себя как в родном Техасе! Мысль об этом заставила невесело ухмыльнуться. Следующий коридорный виток оказался тупиковым, и Джон сделал шаг внутрь складского на вид помещения, где среди составленных столов находились двое. — Как обычно, весь в делах, — на голос обернулись оба. Алекс узнала Джейкоба ещё до того, как увидела его лицо. Было что-то в его фигуре, комплекции и осанке, напоминавшее других братьев. Она слишком много времени проводила в их компании, чтобы вот так просто ошибиться. Серая футболка не могла и даже не пыталась скрыть солдатского прошлого: широкая спина, жилистые обветренные руки и прямая осанка были причиной того, что Бэйкер не могла не смотреть на старшего Сида. Она росла в мире, где не было ни военных, ни уж тем более войны, и подобных людей видела нечасто, поэтому теперь не могла отвести взгляд от Джейкоба, о котором слышала столько неопределённого. — Зачем ты приехал? У Джейкоба оказался грубый низкий голос, который он пытался неосознанно смягчить, как отец снимает железную пряжку с ремня, прежде чем заняться воспитанием сына. Это было что-то семейное, как когда Джозеф менял голос на тот, который Алекс не заслужила. Старший Сид легко обошёл стол, на котором вперемешку с газетами и книгами стояло какое-то химическое оборудование, чтобы крепко обнять Джона. Алекс стояла позади, но явственно ощутила знакомый сладковатый запах, исходивший от бывшего солдата. Неудобство усилилось, когда она увидела подле одного из столов небольшую зелёную бочку. Незнакомый мужчина с неровной щетиной остался стоять за спиной Джейкоба, и на мгновение они встретились взглядами. — Не планировал, но мы всегда делаем то, что нам велят, — отозвался Джон. Он сложил руки и сел на свободный стул, словно заранее приготовив брата к долгому разговору. Если бы Алекс не умела анализировать, то не поняла бы этого невербального контроля, которым Джон стремился окружать всех своих собеседников. Как тогда, на ранчо, когда он приобнял за плечи Ленни, или когда останавливался за спиной Алекс, намереваясь внушить ей чувство беззащитности. Джейкоб остался стоять. — Что-то случилось, да? — Семье нужна твоя помощь. Эта беседа даже отдалённо не напоминала задушевную семейную. Неужели они общались так всё время? Или подобный тон был выбран только из-за посторонних? Джейкоб перевёл взгляд на Уильямса, стоящего вместе с Алекс у двери, и коротко ему кивнул. Заметить Бэйкер не составляло труда, но Сид всё равно не обратил на неё внимание. — Мы можем поговорить об этом позже? — спросил он у Джона. — Нам нужно закончить эксперимент. С этими словами Джейкоб вернулся к столу и склонился над ним. — Это причина твоего затворничества? Отдельной стопкой рядом с реагентами и прочей научной чепухой лежали книги и сшитые рукописные журналы. Взгляд зацепился за незнакомые слова, но Алекс не успела распознать язык, потому что Джейкоб встал рядом, закрыв обзор. — Отчасти, — придерживая рукой книги, он аккуратно вытащил одну из них. — Тебе тоже изредка надо читать. Джозеф в порядке? — Теперь будет, — Алекс нутром почувствовала, что этот камень метил в неё. — Я встретил людей из твоего лагеря и отправил часть на остров, восполнить его защиту. — Нужно было взять тех, кто отлёживается в госпитале, будет им уроком. — Этого всё равно недостаточно. Тебе для исследований в самом деле нужно так много людей? — Цель оправдывает средства, сказал бы наш брат, — Джейкоб мрачно ухмыльнулся. — Уверяю, в своё время результат тебя поразит. Джон вздохнул и потёр переносицу пальцами. — Джозеф всё равно спросит меня об этом, а так как ты не присылаешь отчёты… как долго? — Я сообщу. Алекс слышала, что Джейкоб был не самым коммуникабельным человеком, но реальность превосходила все её ожидания. Приятнее всего было видеть, как Джон пасует перед его туманными ответами. Незнакомый мужчина тем временем расчистил стол от лабораторного оборудования и сложил газеты в стопку, чтобы освободить место для принесённой Джейкобом книги. Не дождавшись ответа от Джона, старший Сид вернулся к прерванной работе. Огонь из-под горелок распространял цветочный запах ещё сильнее, от него как в первый раз кружилась голова и слегка подташнивало, но теперь это не вызывало страха или отвращения. Поняв, что его игнорируют, Джон возобновил попытки: — И участие Питера так необходимо? Его помощь нужна в оранжерее. — Я консультирую своего коллегу по рации, — подал голос незнакомец, подняв мимолётный взгляд на Джона. — Он пока неплохо справляется, не вижу смысла встревать. — К тому же, Питер единственный переводит с немецкого и русского, — добавил Джейкоб, демонстрируя Джону книгу. — Начали с крыс, перешли на собак и волков. Алекс вспомнила о псине, привязанной к входу в бункер, и эта мысль неприятно ущипнула её. — И что потом? — поинтересовался Джон, дождавшись, пока Джейкоб и Питер не закончат тихо переговариваться между собой. Сид поднял голову. — Солдаты для нашей общей армии, как Джозеф и хотел: сильные, выносливые, способные строить порядок люди, которые не станут выбирать между моральным выбором и приказом, — Джейкоб сложил руки и нашёл опору в столе. — То, о чём мечтает каждая современная армия. Алекс уже видела нечто подобное ночью в оранжерее, когда люди без цели уверенно таскали ящики и загружали Блажь в церковные пикапы. Она поджала губы и продолжила слушать. — Нужно ещё несколько недель, — сказал Питер и подал Джону знак, чтобы тот подошёл к столу. — У собак ассоциативная память, с ними проще. Поводок — прогулка, миска — еда. Набор условных рефлексов, которые заложил в них человек, они не анализируют, поэтому легко поддаются дрессировке. — Питер считает, что любого человека можно дрессировать так же, как и собаку, — сказал Джейкоб, подходя ближе. — Этим занимались ещё немцы, но безуспешно. — Тогда почему вы нацелены на успех? Джейкоб и Питер незаметно переглянулись, и последний указал на схему в раскрытом журнале: — У них не было Блажи. Склонившись над столом, Джон какое-то время изучал записи и предложенные книги, пока Джейкоб и Питер стояли над ним, молча скрестив руки. — И чем это будет отличаться от ангелов Фэйт? — спросил он через какое-то время, и Питер натянуто улыбнулся. — Если Финнеас считает, что может вставить курице перо в жопу, вколоть нейролептиков и назвать это ангелом, не смею ему препятствовать, — он пошарил глазами в поисках карандаша, а затем на листе бумаги начал что-то рисовать. — Человек анализирует, и в этом ему нужна… назовём это помощью. Ему нужна помощь, чтобы избавиться от анализа своих поступков. Финнеас посчитал, что этим можно решить многие проблемы, и небезосновательно, между прочим, но в перспективе всё куда сложнее. Мы ещё посмотрим на его творение через годик-другой. — Если всё так, то ты обязан разделить свои знания с ним, — ответил Джон. — Всё так — учёные всего мира не могут ошибаться, — подтвердил Питер. — Я расскажу подробнее, если ты решишь остаться. Джон кинул короткий взгляд в сторону двери, и Уильямс подтолкнул Алекс в коридор. Совсем недавно Сид выразил пожелание не видеть её моральных конфликтов, поэтому Бэйкер послушно сделала шаг назад, оставляя душную комнату позади. Только после того, как марево из Блажи рассеялось, Алекс вспомнила про тёзку-оператора: он мог быть здесь, и только ей было не наплевать на его судьбу.