Не все истории заканчиваются хорошо. Патрик Несс. Голос монстра
Время — это искусственная конструкция. Условная система, основанная на идее, что возникновение событий происходит всегда в одном направлении. Всегда вперёд, но никогда назад. Верна ли концепция времени? Существенно ли время? Неважно. Так или иначе, боюсь, наше время подходит к концу. Шеогорат. The Elder Scrolls IV: Oblivion
«Наш полёт закончен, спасибо за то, что воспользовались услугами нашей авиакомпании», — произнесла стюардесса, обслуживающая Ника во время длительного перелёта, а также непродолжительной дозаправки на одном из аэродромов, почти посреди их пути. Четырнадцать часов перелёта — это не шутка, любому организму требуется акклиматизация, даже такому крепкому, как у Ника. Но время, которого, как обычно, не хватает, вносит свои коррективы — необходимо действовать немедленно, не считаясь с собой, иначе последствия будет почти невозможно предсказать. Никакой таможни и досмотров — влияние клана Оосима было лишь чуть меньше, чем у императорской фамилии, поэтому и не было никаких проволочек, лишь зелёный свет на всех встречных светофорах. Ник с Кииоши летели по ночному городу, проскакивая один перекрёсток за другим, нигде не останавливаясь, постепенно сокращая отрыв от сына императора, презревшего родство, и Айны, ставшей игрушкой в его лапах. Путь в родовой замок был ему заказан, но он нашёл выход — обратился к одному из своих сторонников, и тот укрыл его в своём особняке. Однако, когда через несколько минут к нему подъехали несколько машин рода Оосима и когда попросили сопроводить будущего главу рода и его консильери вместе с Ником к принцу, он не смог им отказать — кто он перед этими двумя тираническими гегемонами? Он может быть сильнейшим среди подобных ему, но для этих двух семей, подпирающих плечами небеса, он не более чем сильнейший среди муравьёв и может быть раздавлен ими в любой момент, если вызовет неудовольствие кого-то из них. Именно поэтому он и избрал политику невмешательства — просто делал то, что от него просили, и искренне надеялся, что его род переживёт эту страшную ночь. Полвторого ночи, звери постепенно расходятся по домам, кто-то проведёт остаток ночи с любимым, кто-то один, но все будут заняты, не зная о том, что сегодняшняя ночь станет судьбоносной в их жизнях, а город, светясь неоновыми огнями, безразлично смотрел на копошащихся в нём живых существ. За более чем восемь веков жизни он видел миллионы историй истинной любви и предательств, и ещё одна, пускай и связанная с императорской фамилией, не оставила в нём никаких чувств — очередная строка в длинной книге его жизни, которая не оставит никакого сожаления или радости. Сколько таких уже было и сколько ещё будет?Один из залов особняка.
В большом зале стояло несколько зверей. Один из них закрывал собой маленькую девочку с двумя хвостами, два других смотрели на него с нескрываемым презрением, и лишь присутствие малышки удерживало их от нападения на врага. — Я так понимаю, договориться у нас не получится, — констатировал факт сын императора. — Не получится, — подтвердил будущий глава рода Оосима. — В таком случае мы можем решить все наши вопросы здесь, тем более что и способы решения у нас с собой есть, — предложил Ник, намекая на кото[1] вакидзаси[2] собеседников. — А Айна может пока подождать результаты наших… переговоров в другой комнате, пока с ней будут жители этого особняка. Примечание. 1 Кото — букв. «старый меч». Мечи, произведённые до 1596 года. Считается, что после этого времени многие приёмы традиционной технологии были утеряны. 2 Вакидзаси — короткий меч (длина клинка 30,3—60,6 см). С конца XVI века в паре с более длинной катаной образует стандартный набор вооружения самурая, дайсё. Использовался как для боя в тесном помещении, так и в паре с катаной в некоторых техниках фехтования. Все молчаливо согласились с его предложением, после чего Айну забрали несколько женщин, а мужчины, буравя друг друга взглядами, молча достали своё оружие. Время разговоров давно прошло, пришло время говорить оружию. Но в этот момент Ник задал вопрос, который долго его терзал. — Скажи, зачем ты это сделал? — Всё просто, — начал отвечать тот. — Моё истинное имя Акихико — сияющий принц, и я буду соответствовать ему. Старик засиделся на троне, ему пора на покой, а мне — занять его место. А девчонка… Что поделать, пускай с детства привыкает быть игрушкой в руках политиков. В конце концов ей придётся выходить замуж, ведь политические браки до сих пор важны, а следующим императором станет мой будущий сын, который обязательно родится после того, как я займу своё законное место. Но ты-то, Мэзэру, сам же помогал мне во всём и сказал, что не чувствуешь мести за прошлое, которое было несколько столетий тому назад. — Глупец, была задета честь клана, и я, несмотря на помощь тебе, предал тебя. «И земля содрогнётся, и небо умоется кровью, и род твой скорбеть будет, как я». И сегодня день, когда я наконец-то свершу месть, и мои предки успокоятся в своих могилах. И пускай ты «яркий», я же — «победный», — с улыбкой и торжествующим блеском в глазах ответил ему Мэзэру Оосима. — Николас, встань на колени и покажи, как умоляют о прощении, — внезапно к тому обратился Акихико. — И тогда ты будешь прощён за преследование будущего императора и его дочери, а также покушение на их убийство. Более того, это нигде не всплывёт и тебе позволят без проблем улететь обратно. Естественно, ты никогда больше не сможешь прилететь в мою страну, но я думаю, что это малая плата за твою жизнь и жизнь твоей семьи. Это моё первое и последнее предложение для тебя. — Это вряд ли, — отрывисто ответил Ник, а в его голосе, казалось, можно было ощутить весь холод арктических ветров. — После таких слов я просто обязан убить тебя, чтобы моей семье не угрожал какой-то безумец. — Тогда ты умрёшь, — спокойно ответил Мэзэру вместо Ника. — И через год в этот же день будет годовщина твоей смерти. Этот уважаемый зверь пересёк океан, чтобы поймать тебя, ублюдка, не ценящего семью и забывшего про свои корни. Именно поэтому я помогу ему. Так что приготовься к смерти, ведь рассвета ты уже не увидишь. — Глупцы, всё, что вас ждёт, — это смерть! — взревел Акихико и направил на него свой меч. Не верьте тем, кто говорит, будто бои на холодном оружии длятся много времени, — эти люди вам врут либо специально, либо по незнанию. Такое возможно лишь в двух случаях — когда враждующие либо полные новички, либо истинные мастера, прошедшие не одну тысячу боёв и настолько сроднившиеся со своим оружием, что оно стало частью их тела. Именно такие мастера и были в этом зале. Без всякой команды, одновременно, как будто репетировали это, они атаковали друг друга на такой высокой скорости, что обычный зверь увидел бы лишь их остаточные изображения. Прошло чуть больше двух минут, но для этой троицы, ведущей свой танец жизни и смерти, минули часы субъективного времени — и такая же нагрузка на тела. Хриплое дыхание и пот, заливавший их лица, красноречиво свидетельствовали об этом.Мысли Акихико во время боя.
Хорошо, что я успел принять стимуляторы, иначе не смог бы выдержать атаки этой пары. Особенно этот Ник достаёт с его парными саями, за ним глаз да глаз нужен. Сил почти не осталось, надо кончать их, иначе я умру.Мысли Мэзэру во время боя.
Надо поскорее закончить этот бой, иначе я не выдержу и не смогу отомстить. Спасибо Нику, помогает сильно, но и он, должно быть, уже на грани. Пора покончить с этой старой историей.Мысли Ника во время боя.
Силён, гад… Если бы не Мэзэру, то он бы уже убил меня, поэтому пришло время прикончить этого урода, прячущегося под личиной зверя. Остановка боя на мгновение, последний вздох, и каждый нанёс свой финальный удар. Как будто в замедленной съёмке, Ник видел, как кончик меча движется к груди Мэзэру, и тот, опаздывая на мгновение, не успевал парировать удар. С каждой долей секунды меч становился всё ближе и ближе, и Ник, приняв решение, встал на пути меча. Парировать бессмысленно — сила удара такова, что его лапы будут сломаны до локтя, а это значит смерть от следующего удара. Вакидзаси Акихико подобно молнии разорвал пространство и, не задерживаясь ни на мгновение, рассёк тело Ника, как будто горячий нож масло. В следующее мгновение Ник попытался ударить своего врага, но удар кулаком по голове отправил того в забытье.Внутренний мир Ника.
— Этот идиот всё-таки пожертвовал собой! — воскликнул Альт, но в его голосе читалось одобрение и немного сожаления. — Кар… — грустно подтвердил Като, разбивая клювом фисташку. — Я попробую довести начатое до конца, поможешь? — внезапно задал вопрос Альт. — Кар! — согласился Като взять на себя все функции тела, ведь ему оставалось всего лишь несколько мгновений жизни.Зал, где происходит бой. Это же время.
Мэзэру стоял на коленях перед Акихико, зажимая обрубок правой лапы, а в его глазах плескалась бескрайняя, но бессильная ненависть. Он проиграл, и так долго готовящаяся месть не смогла свершиться. Теперь ему придётся принять смерть от лап злейшего врага. Очень жаль, что Ник погиб… Если бы он тогда отступил, то сейчас был бы жив. Знал бы, что такое случится, — он любой ценой уговорил бы его принять то предложение… Но внезапно его глаза расширились от шока и неверия — погибший Ник аккуратно вставал, нетвёрдо опираясь на дрожащие лапы, стараясь не пролить и капли драгоценной крови, ведь её и так уже много вытекло из раны на груди и его рубашка спереди превратилась в одно сплошное кровавое пятно, пускай на чёрном цвете это не особо и заметно. — Как?! — воскликнул Акихико, не веря собственным глазам. — Ты же должен быть мёртв! Я разрезал твоё сердце и лёгкое! Ник ничего не ответил. Ему было очень тяжело двигаться, ведь каждое сокращение мышц выталкивало из сосудов кровь — живительную влагу любого живого существа, и ему был крайне важен весь воздух, имеющийся в лёгких, потому что он сможет сделать максимум несколько вдохов, после чего больше не сможет сделать ничего. Отведя одну лапу назад, а второй прикрывая рану, он бросился на врага.Внутренний мир Ника.
— Что случилось, Альт? — тяжело задал вопрос Ник, лелея ложную надежду, что его мысли будут ошибкой. — Ты пожертвовал своей жизнью, чтобы защитить Мэзэру, и от болевого шока потерял сознание. Я временно перехватил управление телом, чтобы прикончить этого ублюдка. Но теперь-то ты и сам сможешь это сделать. У тебя в запасе полминуты, после чего мы все умрём, — кратко ввёл его в курс происходящего Альт. — Тогда нам не остаётся ничего иного, как уничтожить его, — вздохнул Ник и вернул себе контроль над телом. Альт посмотрел вслед ушедшему Нику и вздохнул. Он поддерживал иллюзию, чтобы тот не понял, насколько плохо дело, ведь внутренний мир — отражение всех показателей тела, и сейчас по его границам змеились трещины, они рушились, растворялись в Великом Ничто. Тьма как-то сказала, что душа — суть всего в мире, и она есть в каждом, так, может, она поможет продержаться ещё хотя бы несколько секунд, чтобы гарантированно убить своего убийцу. Эти полминуты есть только благодаря его познаниям в анатомии и собственным исследованиям, остальное же — просто возможность придать себе сил. Каждую секунду реального времени, что тратил Ник на бой с Акихико, Альт и Като искали свою душу, но лишь под конец отведенного им времени на них снизошло озарение, что они сами, все их тела, мысли и побуждения — это и есть душа. Только после этого до них дошли эманации этой загадочной сущности: им казалось, будто она похожа на солнечную корону по своей температуре, но это не было пламя, подобное тому, которое зажигают в очагах домов ждущие своих детей матеря — оно было яростным, всеуничтожающим и всеочищающим, оставляющим после себя лишь пепел, из которого может вырасти что-то новое. И этот мерзкий запах… Запах зверей, сгорающих заживо в этом пламени, — вонь палёного меха и шашлыка, как бы сказали во многих обитаемых мирах. Именно так пахнут сгоревшие заживо — они обычно лежат как боксёры, с подтянутыми к лицу руками, как будто пытались дать этой жизни последний бой и проиграли его. И пахнут они шашлыком. Именно так и выглядела душа Ника — яростное пламя жизни и устремлений, в обрамлении запаха смерти от всех тех жизней, которые он забрал, пока был жив. «Больно! Жжёт!» — шипел Альт, раз за разом зачерпывая эту субстанцию и нанося её на пустоту внутреннего мира, латая его и пытаясь таким образом выгадать себе лишние секунды жизни. Именно она давала триединому силы на каждый следующий шаг и удар, полный ненависти и желания убить своего врага — перед смертью сжать клыки на таком податливом и трепещущем горле противника, насладиться вкусом его крови и уйти, зная, что он не переживёт тебя, а он до конца выполнил свою цель — забрал его с собой. Время будто сорвалось в галоп — секунды, до этого протекающие неторопливо, ускорили свой бег настолько, что казалось, будто их не существует. Каждое мгновение боя было пропитано взаимной ненавистью, но истинного страха, идущего из самых тёмных глубин души, Ник не чувствовал — не ему, обеими лапами стоящему за последней чертой, бояться чего-то, в отличие от его врага. Его скорость была настолько большой, что Акихико перестал понимать, какой же из нескольких ударов, нанесённых с разницей в мгновение, будет истинным. Долг, ненависть, жажда жизни и неотвратимость смерти — всё это смешивалось в Нике в гремучий коктейль, выплёскивающийся сейчас на врага всей страны и, что намного хуже, его кровного врага, которого необходимо убить любой ценой. Отсветы от клинков сай полминуты мерцали на стенах, прерываясь тенями, бросаемыми вакидзаси, но они не могли преломить их — под конец отпущенного ему срока Ник добрался до сердца своего врага и, пронзив его кончиком клинка, откашлял лёгочную кровь прямо в лицо Акихико — главному врагу его жизни. Он не веря лишь смог произнести: «Как?» И Ник еле слышно шепнул на ухо: «Я умер и возвратился из иного мира, — тихо шептал он, буквально чувствуя, как ускользает его жизнь, — чтобы ты познал все глубины отчаяния». Его сил уже не хватало, чтобы стоять, и он, опустившись на колени, упал на тело поверженного им врага. Последним усилием уходящей из тела жизни он улыбнулся и подумал: «Морковка, любимая моя, я иду к тебе». Мэзэру стоял перед телами своего друга и врага и не веря смотрел на них. Ник, зверь, которого он знал меньше суток, но с лёгкостью доверил бы ему свою жизнь и, что более важно, честь, даже после смерти смог отомстить своему врагу, спас страну от тирана, пожертвовав своей жизнью ради этого. На этом фоне его лапа даже не достойна упоминания — малая жертва, принесённая ради свершения мести и обретения друга. Долг крови уплачен, но пустоты в его душе не возникло — её место занял долг чести. Для его уплаты ему надо будет заботиться о семье Ника — вдове и его детях. Но это всё будет несколькими часами позже, сейчас же ему надо перевязать культю и попросить о помощи. Сами собой в нём стали возникать слова, которые стали эпитафией на могиле Ника и его нескольких памятниках, один из которых стоит в императорском дворце Ниппонии:Ты пал с достоинством, в бою Открыто, честно встретив смерть, Закрыв собой семью свою, И во Тьму легко открыл ты дверь
P.S. от автора. Неужели вы думаете, что на этом закончилась история Ника? Вы ошибаетесь. Истинный финал будет в следующей части. Продолжение следует.