***
Я пожалею об этом, пожалею, пожалею… но всё равно иду. Зачем? Сама не знаю, что на меня нашло. Какой-то прилив странной силы и уверенности, но, чёрт возьми, зачем я это делаю? Я никогда не рисковала ради кого-то, никогда не старалась помочь. Мне было незачем. Но. Я предложила её, ту самую нужную помощь, но что-то мне уже от этого не хорошо. «Дура, эй, может мозги вставишь? Зачем тебе это? Ради того нахала капрала, которого ты боишься? Если да, то ты не просто дура…» — говорил мне внутренний голос. Нет, уж точно не ради него. Я люблю свою работу, но мне больно смотреть на всех этих солдат. После того случая с Мирой, я слишком часто подходила к ней в лазарет. Мне впервые стало страшно за пациента, хотя начала работать врачом только тогда, когда попала в этот чёртов мир! Разговаривала с ней, делала отдельные настои, попросила поваров готовить ей отдельный курс питания для укрепления костей. Даже сон ушёл от меня далеко и надолго. Я ложилась на свою кровать, ворочалась, закрывала глаза, но ничего не помогало. Тогда я ходила в лазарет, садилась рядом со спящей Мирой и молилась про себя, не знаю почему. Волнение? Возможно, и меня это не пугало. Я прекрасно знаю, что плохо так близко подходить ко всем здесь. Осмотрю, перевяжу, посажу на постельный режим и буду ждать. Так я должна была поступить, как все, но разве я этого хочу? Нет, не хочу и не буду. Даже если с травмой придёт этот капрал Леви. Кстати о нём. Пока накладывала компрессы своей больной пациентке, мы начали непринуждённый разговор: — Вы выглядите так, будто вы болеете, а не я, — она сидела на кровати и медленно перевела свой взгляд ко мне. Эти янтарные глаза были просто чудесны. Не знаю почему, но я очень бурно реагирую именно на оттенки. Видимо поэтому я боюсь капрала сильнее смерти. Я медленно посмотрела на неё, но вновь вернулась к своей работе. — Вы как будто бесконечно о чём-то думаете. Я вновь посмотрела, было как-то странно осознавать, что меня читают как открытую книгу. Либо она очень проницательна, либо я реально отвратительно выгляжу. Посмотрю потом в зеркало. — Я всегда думаю, дорогая, — немного улыбнулась и продолжила мочить тряпку. Мира немного встрепенулась. — Рассказывайте, — она легонько коснулась моего плеча и начала его гладить. Милое проявление заботы? — Не бойтесь, я здесь ещё долго буду в четырёх стенах. Никому не расскажу. — Будто бы я поэтому не говорю, — лёгкая грустная улыбка. Мне как-то было не интересно, сплетница она или же нет. Но одно я знаю точно, — мне нужен совет. Да, кажется глупо, но в последнее время мне всё тяжелее и тяжелее. Будто бы я взяла непосильную ношу на себя, что тянет меня во всё большее болото раздумий. Страшно там оказаться, хотя я уже там. Постоянные мысли мне уже не дают покоя. Даже сон ушёл, а я всё не могу остановиться… думать. — Тогда почему бы не излить душу? — она ещё шире улыбнулась, а я просто сдалась. Стало не по себе. Я действительно стала слабее здесь? Нет-нет-нет. Просто устала. Да, мне очень хочется отдохнуть, поэтому ей расскажу, может, станет лучше… — Знаешь, — начала я тихо, садясь на стул около койки. — Мне очень сложно понять одного человека. Я разбираюсь в психологии, но не могу найти нужное решение, чтобы помочь ему. Всё так сложно, что я не знаю как. Долгие курсы методики не помогут, нужно что-то действенное. Чтобы результат был виден сразу, и сделать это сразу. Ведь эта персона ни за что не будет со мной сидеть и просто общаться. Я не знаю, что делать… Я закончила, отпустив свой взгляд на колени. Стало грустно осознавать собственную слабость. То, чем я гордилась, особыми навыками чтения людей, просто распалось. Кстати, рассказывать я начала издалека, чтобы она не поняла. Мне бы было стыдно, сказав я: «Этот чёртов капрал Леви не будет слушать меня, хотя хочется ему помочь, ведь я — наивная дура!». Кхм, такого не будет и не было. Мира несколько секунд переваривала информацию, смотря на меня. — Конечно, я не спец, но если человек имеет странные мотивы, то они на чём-то основаны, — она задумчиво подперла рукой подбородок и перевела взгляд на свои колени. Не думала, что она сможет мне помочь, но рассуждала она правильно. Я также думала, но всё пришло к одному… — Без разговора не обойтись. — Да я же говорю, он не станет, — покачала я головой в отрицательном жесте, всё также наблюдая за полом в лазарете. Боги, он отвратителен! — Ну, я не знаю, — откинулась она на спинку кровати. — Может, преподать ему урок, чтобы не вёл себя так. Она начала подсмеиваться. Конечно, это была шутка, и я тоже расхохоталась, хотя не время. Но если подумать, то почему бы нет? Так, стоп, я слабее даже букашки в этом штабе, мои силы — это абсолютный ноль. У меня удар только бумажку всколыхнёт и всё. А о том, чтобы навредить капралу, я даже не думаю. Просто смешно. Это получится только наоборот, я буду получать, а он издеваться. Я ещё сильнее рассмеялась этим мыслям, и Мира это подхватила. А потом до меня дошло. Сразу вспомнились строчки из моей книги: « …При сожалении и сочувствии, человек испытывает спектр эмоций. Это может его побудить, например, на помощь, или на осознание чьих-то и своих ошибок…» С капралом это может сработать. Нет, правда, может! Он же человек достаточно жёсткий, а его методы подавно. А если он поймёт насколько? Попробует понять, что его солдатам больно. Было понятно, как ясный день, что травмы наносятся им неосознанно, просто он реально мощно бьёт. Точнее, нереально мощно. Такой силы я не видела никогда. Но, наверно, солдаты начали приходить после некоторых тренировок, и за это время образовывались травмы. Как, например с Мирой. У неё был лёгкий ушиб, но как только она пробежалась, ей стало в разы хуже. Так и здесь, удар за ударом приводят к последствиям. То есть, Аккерман делает это неосознанно, но проблемы всё равно нарастают. Из этого делаем вывод, надо помочь ему осознать это, хотя мне кажется уже, и помочь ему от этого избавиться. Как-то резко в моих глазах он представился несчастным. Так. Нет. Я помогаю ему только ради того, чтобы помочь другим. Косвенно. Он всё равно останется гадом. И ко мне в голову уже идут мысли как это сделать! Да! Наконец-то! — Я всё поняла! — воодушевившись, встала и радостно улыбнулась. — Мира, спасибо тебе большое! Девушка сидела и ничего не понимала, но нервно всё же улыбнулась. Я была настолько рада, что взяла её руку в свою и ещё сильнее улыбнулась. Это такая благодарность. Действительно, спасибо ей. Взяла тазик с отваром и мокрыми тряпками и вышла. Прикрыла дверь со всей радостью и медленно пошла. Мне показалось, но я еле услышала за дверью: — И что это было? И как вы думаете, куда я иду? Правильно… в столовую. Жутко хочу кушать, а время пролетело нереально быстро. Назначила встречу с капралом после этого приёма пищи. Хочется подумать о себе, что станет со мной? Изуродует, унизит, изобьёт, а что дальше? Неосознанно потёрла свою щёку, будет больно. Мой план — ещё сухое мышление и догадка. Надеюсь, она оправдается. А если нет, больше никогда никому не помогу. Я же люблю свою работу, значит, буду лечить солдат от таких повреждений. Ха, лучше бы сразу так думала. Мерзкая еда снова льётся на мою тарелку. Фу, какая-то недо-каша. Полужидкая, полутвёрдая в некоторых местах. В общем, шикарный ужин, но мне не привыкать, без еды я нормально обхожусь. Лучше схожу, переоденусь в удобную одежду и накормлю себя своими мыслями. Неосознанно прошла взглядом по столу командующих и, конечно же, заметила Его глаза. Мой дикий страх перед этой бурей медленно сходил, поэтому могу уже смотреть, но всё равно беспокойно. Он пил свой чай, при этом странно держа кружку, давно заметила это. Элегантно, я бы даже сказала… Наш зрительный контакт оборвался, когда моя смелость дошла до пика. Не нужно было этого делать, теперь страшнее выполнять свой план в действие. Вышла из шумной столовой. Умыться… да! Надо умыться, успокоиться, подумать. Соберись, соберись. Руки трясутся, опять. «Софи, вдох — выдох. А потом ещё раз, и так три раза» — бабушка. Тепло сразу разлилось внутри, вспоминая её слова. Скучаю, однозначно. Повторила её методику, и вроде бы стало легче. Может потому, что вспомнила о ней, о самой дорогой на свете. Ладно, идём дальше. Хочу на задний двор, подышать, подумать. Все солдаты сейчас бегут в столовую, такие счастливые. Наконец, дошла и присела. Лёгкий ветерок колышет мои спущенные пряди с хвоста. Тишина и покой, так хорошо. Ничего не мешает, лишь пение птиц на деревьях. Здесь моё любимое место во всём штабе. Что-то наподобие сада, здесь выращивают некоторые овощи, а лекари высаживают лечебные травы. Такой задний двор находится, можно сказать, в тайне. Так как штаб с другой стороны притеснён к лесу, сад не совсем заметен, ведь находится в нём. Его загораживают множество деревьев, и, благодаря этому, создаётся ощущение сказки. Я бы здесь оставалась всегда, так красиво, так тихо, так спокойно. Всё, что здесь напоминает райскую тишь, кроме моих мыслей. Я нарушаю сложенную здесь цепь умиротворения. Я уверена в своём выборе? Нет. Я точно хочу этого? Нет. Мне страшно? Да. Тогда почему я всё же хочу это совершить? Чтобы помочь другим. Но. Я себя знаю, никогда бы так не поступила и не поступлю ради других. Как бы я не изменилась, Софи остаётся Софи, и с этим ничего не поделаешь. Эгоизм никогда меня сильно не трогал, просто я трусиха. Боюсь сделать что-нибудь, что погубит меня, поэтому не совершаю цели ради других людей. Они же опаснее всего. Поэтому я не контактировала особо с людьми из своего мира, ни друзей, ни молодого человека у меня не было… кроме… Так, я не вспоминаю это. Ни за что. Тогда почему я отгораживаю себя призрачной целью? Я не помогаю своим пациентам — солдатам, даже Мире, лишь косвенно. А что же я преследую? Кажется, знаю. Не хочется это признавать, но я желаю одобрение капрала. «- Иди отсюда уже, врачиха, — раздражённо плюнул он мне» — помню эту фразу. Не пахнет уважением, правда? А мне это не нравится. Не нравится, что со мной обращаются как к ненужному объекту. Я — не пустое место. Моя гордость в тот момент бушевала, даже страх не прикроет её. Поэтому я пойду. Пойду доказывать это, покажу ему, что он ошибался. Пусть посмотрит на себя, неотёсанного мужлана, который не щадит собственных солдат. И докажу я это действиями, а не словами. Посмотрела на солнечные часы, прошло около десяти минут с моего ухода. Ну, наверно, я опоздала. Что ж, начинаем молиться и в путь. Капрал сидел, прислонившись к моему дереву, возле которого обычно сижу я. Он меня поначалу не заметил, поэтому я разглядела его странный взгляд: немного задумчивый и растерянный. Впервые вижу его таким, обычно он чёткий и строгий, а здесь даже немного милый. Я уже хотела спокойно выдохнуть, как он посмотрел на меня. Всё сразу поменялось, тот же холод, та же серьёзность с равнодушием. Такая резкая смена отношения к чему-либо, я ему противна? Ну и ладно. Осторожно подошла к нему, за это время он поднялся. Пару минут мы молчали, смотрю куда-то вдаль, не выдерживаю его взгляда, хотя отчётливо чувствую, что он смотрит на меня. Чёрт, а я так и не переоделась. Между нами было расстояние в два шага, слава Богам. Первым подал голос Аккерман: — Ну и чего ты хотела? — немного раздражённо выдал он. Я немного задумалась в эти минуты молчания, поэтому я вздрогнула, когда он заговорил. — Я хочу вам помочь, если вы не против, — перебирая свои пальцы, сказала. — Кажется, я понимаю, в чём проблема. Нам обоим будет лучше: вы будете контролировать свою силу, а я буду работать как прежде, без пациентов в виде ваших солдат. Немного задумалась. А точно сработает? Нет, я, конечно, понимаю, что всё может быть, что различные методики на разных людей работают не аналогично, но дело даже не в этом. Что, если задумка в принципе не подходит. То есть, она изначально провальная. Надо было подумать лучше, подольше, а я ринулась в бой почти сразу же… — Я это уже слышал. Давай, показывай, — всё тот же равнодушный голос вывел меня из мыслей. Чего? Он согласен? Тут же воодушевилась. «Софи, ты пришла помочь? Ну, тогда помогай!» — раздалось в моей голове. Подошла к нему на шаг ближе. — Сейчас показывать не нужно. Лучше пойдёмте куда-нибудь на закрытую местность, здесь не безопасно, — осторожно развернулась и пошла к нужному месту. Кажется, он всё-таки идёт за мной. Первый шаг сделан — это хорошо. — Надеюсь, ты меня не совращать ведёшь, — в его интонации послышалась тень улыбки. Ой, да не может быть. Шутки у него, конечно, «бесподобные», но я всё равно удивлена, что он со мной в принципе заговорил. Мог же просто молчать и идти. Но шутки у него всё равно — хуже некуда. — К счастью, нет, — сказав это, развернулась. Мы дошли: небольшая полянка, закрытая деревьями. Я начала снимать свой белый халат, аккуратно его сложила и положила к корням дерева. — Я был прав, — капрал, прислонившись боком к дереву, выдал это. Мне уже тоже кажется, что всё похоже именно на это. Медленно подошла к Аккерману, тот отлип от ствола, сосредоточившись. — Я, можно сказать, психолог тоже, но шанс того, что это поможет, достаточно низок, — предупредила его. А если правда не получится? Пусть хотя бы знает наперёд. Встала в подобии стойки. — Бейте. Видели бы вы его реакцию. Очень смешно. Капрал сначала удивился еле заметно, потом приподнял брови и посмотрел на меня, как на полоумную. — Чего? — его ошарашенный голос чуть не довёл меня до смеха. Надо держаться. — Ударьте меня, — уже настойчивее сказала. — В этом вся суть. Будете бить девушку, которая слабее вас в двести раз, будете сдерживать силу. Тот начал тереть свои глаза. Да, чёрт возьми, это моя тактика! Я ничего лучше не могла придумать! Скажите, что я дура, вы окажитесь правы! Мне действительно очень тяжело принять сей факт моего будущего избиения, но что поделаешь. — Я похож на идиота? — выдал он, всё также потирая глаза. — Вы правда хотите помочь себе и помочь своим солдатам? Он поднял свои глаза на меня. В них было недоумение и немного гнева. Ну да, я другого не ожидала, но что он хочет? Здесь не существует профессиональных психологов, лишь я. Он на минуту задумался, просто смотрел на меня, а я на него. Он думает, и долго. В его глазах столько эмоций сейчас бушует, что даже страшно. Неверие, растерянность, раздражение, принятие. Я понимаю, что это выглядит как цирк, но так надо. — Просто ударьте меня. И тот прекратил смотреть. Медленно сжал кулак, показал, что готов, встал в стойку и размахнулся со всей силы. Я не успела опомниться, как его рука уже летела на меня. Сильно зажмурилась и поставила руки в «защитную» стойку, которая, конечно же, не поможет мне. Паника почему-то ко мне пришла сейчас. Момент, и этот кулак проедется по моему лицу. Страшно, Боги, зачем я на это подписалась. Ещё миг и…! Ничего, лишь слабый ветер прошёл по моей щеке. Открыла глаза: серая буря рядом со мной, а его рука рядом с моим лицом. Посмотрела налево: вот и кулак. Боги… Сердце бешено заколотилось, а я начала судорожно выдыхать. Что? Он не ударил… не ударил. «Jumala Ukko (фин. «Боже мой, Укко»)» — Нужно было сюда? — немного с издёвкой произнёс он. Пока я ничего не понимала… Что сейчас произошло? Чувствую, как что-то течёт по лицу. Слёзы. Черт, показывать такую слабость перед ним — абсолютный позор. — Ты так боишься этого, но всё равно просишь. — Не правда… — лишь выдаю я, ошарашенно смотря на него. Боги, я так сильно испугалась, что ничего не поняла, но теперь всё встало на места. Он просто размахнулся, остановил кулак возле моей скулы и так оставил, чтобы показать мне, что ничего не выйдет. От такого удара я бы точно свалилась, даже ветер почувствовала от этой мощи. Капрал уже давно отпустил руку и развернулся. Что? Собирается уходить? Ага, как же. — Постойте! Мы же только начали. Вы не можете уйти, когда ничего ещё не сделали! — Нет, могу. А ты иди, придумай ещё более хреновые идеи, — он это сказал с такой скверной интонацией. Идёт дальше. — Ну, постойте! Если ничего не сделать, то всё будет продолжаться вновь и вновь! — Значит, будет, — коротко отрезал он, окончательно взбесив меня. - Paskainen — Loevit! (фин. «Сукин сын — Леви») — зацепилась за его куртку и попыталась развернуть, но он это сделал сам. — Харе меня трогать, врачиха, — взял мою руку и оторвал её от ткани. Посмотрел на меня с таким отвращением, что противно стало. — А вы перестаньте вести себя, как самодовольный петух! — ох, расхрабрилась я. — Вы не можете даже понять ничего, пытаетесь сделать всё только ради себя, но сами подумайте, что от этого хуже становится другим! Посмотрите в лазарет, там четыре ваших солдата лежат! Я вам предлагаю помощь от этого избавиться, вас же это грызёт, никто другой вам не поможет! Пожалуйста, послушайтесь меня, это ради их блага. Ударьте меня, прошу! Никогда бы не подумала, что буду просить о собственном же избиении. Это была последняя капля, я иду на такие риски, а он даже слушать меня не хочет! Нет, так не пойдёт. Раз я решилась, значит всё будет по-моему. Капрал всё также равнодушно смотрел на меня, но глаза твердили обратное. Я поняла, что все его эмоции именно в той буре, которая так сильно меня пугает. Он немного разозлён, но всё-таки сосредоточен. Думает. Аккерман медленно разворачивается. Опять уходит, я не собираюсь это так оставлять. Уже начинаю открывать рот, чтобы всё ему высказать, но вдруг он снова смотрит на меня, поднимая ногу. Чего? Ногу, ногу… ногу! Тут же жмурюсь, отхожу, так как рефлексы мешают стоять смирно. И… резкая боль охватывает меня. Больно, как же больно… Дурман забирает меня, и я ничего не вижу… Падаю, больно ударяясь о землю. И всё… темнота. В глаза бьёт яркий свет… неужели я уже зажгла свечу? Вроде бы нет. Ай, Боги, голова раскалывается. Очень больно, чувствую, как кровь приливает с новой силой. Так, вспомнить бы, что произошло… позвала капрала, уговаривала его, потом он начал уходить, остановила его и получила. Точно, меня ударил Аккерман, и, ударившись о землю, упала в обморок. Класс, высший пилотаж, Софи. Так, нужно думать, а лучше ощущать. Подо мной что-то мягкое, ладно, я на кровати, руки не завязаны, ноги тоже… всё хорошо, без паники. Слышу звук пишущего пера, чувствую запах свежего чая, вроде чабрец, осязаю тепло, даже немного жарко. Открываю глаза, вроде бы здесь безопасно. Приподнимаюсь на локтях, ой, лучше бы этого не делала. Ногу в ту же секунду пронзила боль, а ещё на ней оказался компресс, вот это новости. Вроде бы просто ушиб, слава Богам, что не перелом, хотя с той мощью, с которой меня ударили, это могло стать вполне возможным. Теперь я попыталась сесть, вышло. Так, надо сообразить, где я, а не медленно изучать себя. Комната мне не знакома, тускло освещенная и очень чистая. Поворачиваю голову на свет, направо и… вижу пишущего капрала. Такой серьёзный и внимательный, чёрные пряди немного прикрывают глаза, а они бегают по строчкам бумаги. Красив… Боги, о чём я думаю?! — Ну, и долго ты будешь пялиться на меня? — его голос разогнал тишину. Я даже вздрогнула от такого возмущения. Что хочу, то и делаю, Paskainen. Немного нахмурилась, но убрала это наваждение, всё-таки это он меня сюда отнёс, наверно. — Эм, ну, спасибо, — немного запинаясь, поблагодарила. Даже комично получилось, но это не важно, нужно попытаться встать. Получилось согнуть больную ногу и осторожно спустить её с кровати: я же коротышка, до пола не дотягиваюсь — потом уже здоровую ногу опрокинула через край и села. Пока я кряхтела и пыталась встать, капрал встал из-за стола и медленно начал подходить ко мне. Здоровой ногой коснулась холодного пола, я же босая, потом наступила лодыжкой, сильнее цепляясь за одеяло кровати. Секунда, и я срываюсь, поскользнулась о лужу, созданную компрессом. Я почти касаюсь пола корпусом, как сильные мужские руки ловят меня. Так вот зачем он подошёл. Знал же, что я скорее всего, упаду, подлец. Аккуратно меня поднял и покосился на больную икру. Взгляд… полный сожаления, впервые вижу, но это не важно. Важнее, что мне нужно этой ногой двинуть и сделать шаг. Осторожно переставляю ногу и встаю, получилось! Аккерман тут же отпускает меня и возвращается к работе. Оно и понятно, нечего со мной возиться и жалеть меня, я сама его спровоцировала и сама за это ответственна. — Большое спасибо за всё… — Если можешь идти, то уходи и больше не проси меня этого делать. Нет смысла в твоём избиении, — прервав меня, этот нахал сообщил свои выводы. Я молча стояла в изумлении, немного опираясь о стол. Знаете, моё тело воспринимает всё в разы серьёзнее, чем у других. Просто потому что я очень слабая, и если такой удар пришёлся на ногу обычного человека, то остался бы просто синяк. То есть, капрал меня ударил очень и очень слабо по своим меркам, просто причина во мне. А теперь выводим факт, что… правильно, Аккерман сдержал силу. Да — да, это работает! И сейчас он мне говорит, что больше не будет меня слушать. Нет уж, подлец, будем играть по моим правилам! — Знаете, капрал, я не думала, что вы глупец, но на этот счет у меня тоже есть план, — я это сказала с немного ехидной улыбкой. Как же я хотела его оскорбить, наконец, получилось. Капрал оторвался от своих бумаг и посмотрел на меня немного рассержено. Стало немного не по себе, но ничего, я должна выиграть эту партию. — Я знаю, что следующая тренировка у вас завтра. На ней, когда начнётся рукопашный бой с другими солдатами, просто представляйте меня. Если завтра ко мне начнут обращаться с болью, то я отстану от вас, но если нет, то мы продолжим. Идёт? Мои хитрые глаза вонзились в его серый лёд. Видимо, думает, ведь то злится, то щурит глаза сильнее. — Допустим, — и всё, продолжил опять писать. Да, Боги, я выиграла у чёрствого куска льда! Незаметно для него улыбнулась и встала в победную позу. Я это сделала! Но если он не придержится моего предложения и будет просто бить солдат, чтобы отвязаться от меня? Чёрт, этого я не продумала. Ладно, посмотрим по ситуации. Обратила внимание на его писанину. О, отчёты! Как же сразу захотелось там что-нибудь написать, проанализировать их, дополнить высказывания… — Вы отчёты заполняете? — робко поинтересовалась. Капрал лишь взглянул на меня по типу: «Ну, как видишь, дура», — и продолжил. Я нервно пожала руки, но всё же спросила. — А можно вам помочь? Мне кажется, со стороны это выглядит, как будто я напрашиваюсь, словно прицепилась как репей к нему и не отлипаю. Тот устало вздохнул и вновь посмотрел на меня раздражённо. Я ему, видимо, надоела, но мне без разницы, я хочу поработать. — Валяй. Стул рядом с кроватью, — холодно и пафосно — в стиле капрала. Я тут же чуть не захлопала от счастья и побежала за стулом. Подходя к столу, заметила, что пока я его тащила, некоторые бумаги уже были поставлены на мою сторону, а также перо и чернила. Начала вчитываться в содержание. — Важные отчёты я тебе не дам. Это — характеристика отряда из Кадетского училища. Читай и заполняй изменения, я их уже выписал в черновик, просто перепиши. Немного удивилась, таким он тоже должен заниматься? По мне так это пустая трата времени, хотя относительно толк в этом есть, а если ещё вспомнить, что я в промежутке 9 — 10 века, то всё кажется нормальным. Прочитала первые строки и поняла: время пройдёт интересно. Прошло около трёх часов. Глаза медленно начали слипаться, а перо спускаться с руки. Самое удивительное, что капралу не важно, сколько времени, он всё пишет и пишет. Может, его мучает бессонница? Кстати, в ту самую страшную ночь, когда «кое-кто кое-что» у меня спросил, на часах было примерно такое же время. Ещё его не свойственная бледность и мешки под глазами меня окончательно убедили — капрал вряд ли спит. И сейчас он чувствует себя достаточно нормально, в отличие от меня, которая медленно засыпает. Сейчас тоже самое: пока я смотрела на него, уже положила голову на стол, сама того не осознавая. — Иди, спи, — разбудил меня холодный с хрипотцой голос. От его взгляда сердце в пятки убегает, а от голоса тело леденеет. Только он так может, но я бы не сказала, что этот голос отвратителен, даже наоборот, очень привлекателен. — Да, нет, я в порядке. Здесь немного… — Иди, — вновь меня оборвали. Ну ладно, он прав. Спать хотелось неимоверно. Медленно переложила бумаги, встала и поставила стул в должное место. — Халат на дверце шкафа, — чуть теплее сказал Аккерман, это уже хорошо. Посмотрела туда, куда он сказал, действительно, висит, а я даже не заметила, да и забыла про него. Подошла и забрала его. Неужели капрал вспомнил о нём и взял с собой? Всё-таки, он не такой уж и плохой. Невольно улыбнулась своим мыслям и подошла к двери. Вот я касаюсь ручки, но что-то не даёт мне покоя, и я поворачиваю голову к нему. — Спасибо ещё раз за всё, — неловко одарила его улыбкой, когда он вновь посмотрел на меня. За этот вечер уже несколько раз это видела, но не важно. Тот еле качнул головой, принимая. Видимо, ему не нравится, когда его благодарят, ведь такое выражение лица состроил, но ничего, — Спокойной ночи. И вышла. Что-то со мной явно не так. Решила помочь малознакомому человеку, просила ударить себя, потом ещё заполняла документы с нездоровой головой — сплошные странности, но на самом деле, мне даже понравилось. Вечер получился, можно сказать, уютным. Тихо, спокойно и тепло. Не люблю, когда меня отвлекают, а мы с капралом в этом похожи, но утро вечера мудренее, поэтому пора спать. А завтра посмотрим.***