«Я не очень знаю, что тебе ответить… У меня очень мало свободного времени, особенно сейчас, и я не думаю, что смогу найти несколько свободных часов для этой встречи.»
«Не то, чтобы я был против…»
А после — затишье. Если бы Тэхен смог перенестись на минутку в чонгукову квартирку, он бы увидел забавное зрелище в виде парня, сидящего в большой и смешной пижаме на своей кровати и бьющего себя ладонью по лбу в попытке адекватно ответить на это внезапное и немного странное предложение. Ким не может, однако примерно догадывается о том, что происходит, поэтому незамедлительно отвечает. «О, ничего страшного. Мы можем встретиться позже или, если ты все же сможешь, сгонять в кафе где-нибудь, где тебе будет удобно, и совсем ненадолго. Но я рад, что ты не против.» «Может, я могу тебе чем-то помочь? У тебя проблемы?»«Нет, все в порядке, просто нужно много выучить, да и вообще… Ты тут не поможешь, в общем. А насчет встречи… Можем обсудить это попозже? Как я освобожусь.»
«Конечно. Не буду пока беспокоить тебя. Но уже поздно, почему ты не спишь? Тебе нужно высыпаться, ты только выписался.»«Просто были дела, но я уже ложусь… Ты тоже не спишь, между прочим, хен.»
«Я просто не так давно вернулся с работы, пришлось задержаться попозже. И не сравнивай, со мной все нормально, я завтра никуда не иду и могу валяться хоть до двенадцати.» «Ложись спать, Чонгук-и. Спокойной ночи.»«Спокойной, хен.»
Тэхен перечитал пару раз последнее сообщение и с легкой блаженной улыбкой на своем лице погасил свет, оставив закладку в книге, а после поудобнее устроился на кровати, обхватив руками одну из двух подушек и сжав ее посильнее в объятиях. Поглядев с пару минут в окно на темное ночное небо, Ким зевнул и, снова улыбнувшись, закрыл глаза, позволяя сну окутать себя. Чонгук, несмотря на то, что уснул очень поздно, проснулся, когда солнце еще только выбралось из своего укрытия и появилось на горизонте, робкое и светлое. Привычка просыпаться рано выработалась уже давно, и даже сильная усталость редко когда позволяла понежиться в кровати до восьми или девяти утра; глаза сами по себе распахивались в пять, максимум в шесть часов, а на повторное засыпание порой требовалось много времени, а если уснуть удавалось, то после дополнительного сна парень чувствовал себя еще более разбитым. Кружка кофе с утра — и можно жить. В холодильнике еды практически нет. Кое-что испортилось, пришлось отправить в мусорное ведро. Чтобы хоть чем-то подкрепиться, ведь завтрак, как никак, самый важный прием пищи, Чонгук, параллельно занимаясь небольшой уборкой дома для экономии времени, сварил яйцо из остававшихся в холодильнике трех, имея жуткую нелюбовь к яичнице. Можно было бы сходить в магазин, но деньги тратить не хотелось даже на дешевый хлеб, потому что долг, а погасить надо будет уже совсем скоро, и отлагательств не терпит. Сегодня парню надо после института сразу на новую работу: сперва подъехать в какое-то здание, именуемое офисом (но на деле, как оказалось позже, сомнительно мало на него походящем), и подписать договор, после на вызов (Чонгук даже не представлял, как будет таскать тяжелые коробки, но это единственная вакансия, на которой ему не отказали, и которая более-менее подходила по времени), а потом сразу бегом в кафе. Работу в кафе Чон действительно любил. Пройдя кулинарные курсы, он научился отменно готовить, впрочем, и без врожденного таланта, пожалуй, не обошлось. Приготовление вкусной еды ему очень нравилось, но позволить себе такую роскошь дома он не мог, поэтому работа пришлась как нельзя кстати. Кафе небольшое, но от того даже уютней, а посетителей не так много, поэтому трудиться в поте лица не приходилось, хотя порой бывало и тяжело. Чонгук не был у всех на виду, предоставив место за стойкой другому работнику, а сам хозяйничал на кухне, и был всем доволен. Хорошее место, добрый работодатель, относительно неплохая, хоть и не особенно большая зарплата, возможность заниматься интересным делом. Чонгуку нравилось. Одевшись и выбравшись на улицу, Чонгук почувствовал себя лучше. Свежий воздух прояснял мысли, дома сгустившиеся в голове в какую-то огромную, темную и беспросветную кучу. Приятное, доносящееся из парка недалеко от дома пение птиц и негромкий шелест листвы умиротворяли и помогали почувствовать себя лучше и спокойнее. Утро всегда действовало на Чонгука хорошо, а особенно сейчас, когда слишком многое свалилось на плечи, и когда трезвый рассудок и отсутствие волнения особенно сильно нужны. На парах особенно сильно напрягаться не пришлось: Чонгука всегда любили преподаватели. То ли за усердие, с каким он всегда брался за любое, то ли за активное участие во многих проектах, то ли за доброе сердце и готовность помогать, но любили все, даже самые вредные и требовательные профессора, уже перешагнувшие за отметку в шестьдесят лет. После его недолгого отсутствия никто не сказал и плохого слова, разве что некоторые поинтересовались чужим здоровьем и самочувствием, ведь однокурсник Чонгука Чимин, по его просьбе, конечно же, рассказал, почему парня нет на занятиях, дабы не возникло проблем. Заданий тяжелых тоже не давали, и Чонгук был тому даже рад, потому что сейчас, к сожалению, далеко не до этого, хотя учеба всегда ему нравилась. После занятий небо заволокло тучами. Меньше всего хотелось разгружать машины и тащить тяжелые коробки с их непривлекательным содержимым в чью-то квартиру в дождливую погоду, и Чонгук молча понадеялся, что такого не случится. Доехав до офиса, в котором и надо было заполнить пару бумаг, Чон застыл у входа, переминаясь с ноги на ногу и никак не решаясь войти. Отчего-то его с головой захлестнуло отчаяние и стыд вперемешку с отголосками страха и нежелания идти внутрь. Работа совсем не для него, парень спортом-то особенно никогда не занимался, разве что танцевал в одной студии, но пришлось бросить за неимением средств. Сейчас он такой худой, что даже смотреть порой страшно, а тут — коробки. Чонгук даже хотел сперва развернуться, уйти и забыть об этом месте как о страшном сне. Конторка какая-то маленькая, непримечательная, «офис» в какой-то подворотне, а подобными вещами парень в жизни своей занимался, но мысль о долге, который срочно нужно погасить, опять ворвалась в сознание, заставив собрать остатки силы воли и перешагнуть порог этого странного заведения, являвшегося сейчас его спасительным кругом, за который только надо ухватиться. — Добрый день, — голос негромким эхом разлетелся по помещению и достиг ушей девушки, сидевшей за рабочим столом у стены комнаты, на что она подняла голову и кивком головы пригласила подойти ближе. — Добрый день. Чем могу вам помочь? — Я… Я звонил вам вчера, по поводу работы. Мне сказали подъехать сюда и подписать договор, а после уже отправляться на разгрузку. — Договор? — девушка оглядела Чонгука с ног до головы пронзительным взглядом и, хмыкнув, указала на дверь в дальнем конце комнаты. — Вам туда. У директора сейчас занято, подождите, пока посетитель выйдет, и можете посетить его. — Хорошо… Спасибо. Чонгук кивнул и, окинув взглядом помещение, наткнулся на маленький диван у входа, где решил расположиться и подождать, пока директор освободится. Атмосфера, царящая вокруг, не внушала доверия: краска со стен слезла в некоторых местах, не говоря уж об отсутствии банальных дешевых обоев; мебель старая, и ее мало; из освещения — только одна неяркая лампа в центре обшарпанного потолка; из людей в помещении только эта девушка за столом, что-то печатающая на ноутбуке. Чонгук поежился. Находиться здесь долго не хотелось. К счастью, скоро из кабинета, куда парню сказали пройти позже, кто-то вышел, быть может, работник. Он взглянул на сидящего Чонгука как-то неестественно злобно и агрессивно, кинул какую-то папку на стол девушки и быстро вышел на улицу. Парень проводил его немного удивленным взглядом, впав в некоторое оцепенение, из которого его, впрочем, вывел голос той же самой девушки. — Можете идти. У Ли Бэкхена теперь свободно. Чонгук опять кивнул и направился в кабинет, постучав негромко перед тем, как войти. Дождавшись одобрительного возгласа, он отворил дверь, зашел и поспешно прикрыл ее за собой, все это время теребя рукав свитера с фиолетовыми, желтыми и розовыми полосками от волнения. — Присаживайся, — мужчина, сидевший за рабочим столом как у девушки из приемной, предложил парню. — Чон Чонгук, должно быть? Мы созванивались, верно? — Да, — Чонгук кивнул, глядя на директора. Маленький, толстый мужчина с черными блестящими неприятно волосами и небольшими глазками, бегающими по комнате вовсе не казался крупным дельцом или хотя бы просто приятным человеком. — Отлично. Вот, держи, — директор подвинул парню какие-то бумаги, указывая на единственную ручку в карандашнице. — Договор. Подпиши его там, где галочка. Только скорее, у тебя скоро разгрузка, уже в пять, если я не ошибаюсь. Опозданий не терпим. — Хорошо, — Чонгук спешно схватился за ручку и поставил две своих подписи на листе, закрывая ее обратно колпачком и поднимаясь. — Я… Пойду? — Да, все уже готово, можешь идти, — директор улыбнулся как-то неприятно и холодно. — Адрес помнишь? — Да… Я хотел спросить о зарплате… — Деньги получаешь после пяти заказов. — Пяти.., — Чонгук хотел сказать, что не знал об этом, и что деньги ему нужны поскорее, и потому ему надо осведомиться о том, когда именно он сможет их получить, но директор снова подогнал его. — Обо всем после, молодой человек. Вам пора, уже без двадцати пять. — Да, извините… До свидания, — Чонгук поклонился и поспешно вышел, попрощался с девушкой в приемной, а после побежал к остановке, надеясь успеть на автобус, отходящий уже через пару минут. На место работы парень прибыл вовремя. Около нужного дома уже стоял грузовик и несколько мужчин, все определенно старше Чонгука, и уже в рабочей одежде. — Здравствуйте, — Чонгук немного наклонился в знак приветствия. — Меня отправили на разгрузку сюда… — Бери форму, переодевайся и приступай к работе. У нас полный грузовик, давай поскорее, — один из мужчин кивнул головой в сторону грузовика, около которого стояла коробка с комбинезоном на ней. Чонгук кивнул и подошел к коробке, оставив свой рюкзак рядом с ней. Комбинезон он натянул поверх своей собственной одежды, даже не снимая джинсов, потому что делать это здесь было неловко, а на улице все равно прохладно, так что почему бы и нет. Из машины в то время вышел еще один человек, очевидно, водитель, и сказал, что можно приступать к разгрузке. Заказчик сегодня не приедет, но управиться нужно до шести. Мужчины, только что закурившие, кивнули в сторону Чонгука, примостившегося у той самой коробки около грузовика. — Мы пока покурим немного, всего пять минут, капитан, а вон тот новенький пацаненок пока побегает, верно? Чонгук открыл рот, чтобы возразить, ведь с его комплекцией управляться с заказом одному проблематично, но водитель повернулся к нему и прикрикнул. — Давай, начинай быстрее, у тебя всего час, а тут груза — на целый дворец, не то, что квартирку в таком захудалом районе! Парень кинул робкий взгляд на мужчин, смотревших в его сторону с неким интересом, но с места не двигавшихся и продолжавших курить, а потом, после еще одного крика, стиснул зубы и взял одну из коробок в грузовике, ту, что визуально меньше и, следовательно, полегче. Действительно, оказалось пока не настолько тяжело, но и не перышко, так что Чонгук, вздохнув, осведомился робко, на какой этаж и в какую квартиру нести, и потащил груз в сторону входа. Мужчины усмехнулись, наблюдая за стараниями новичка, скрывшегося в дверном проеме. — Странненький, — сказал один из них. — Куда ему коробки таскать? — А что, забавно ведь. Пускай еще побегает, — ответил второй, затянувшись. Мужчины принялись за работу только спустя пятнадцать минут, когда Чонгук понял, что не все коробки такие легкие, как первая, и что от тяжелой работы становится совсем не холодно. Одежда уже пропиталась потом, а в глазах темнело. Парень ел только один раз, утром. В университете ему обычно давал что-нибудь Пак, яблоко, к примеру, или банан, но сегодня он не пришел, и перекусить не удалось, впрочем, Чонгуку и без того было неловко брать чужую еду, но иначе он бы просто не выжил. Благо, на своей работе поваром он мог перекусить тем, что готовил. Глаза на это закрывали, и никто, собственно, не возражал. С чужой помощью дело пошло быстрее, и спустя еще двадцать минут усилий последняя коробка оказалась на нужном этаже, а Чонгук обессиленно уселся на лестнице около нужной квартиры, тяжело дыша и вытирая пот со лба рукавом свитера, на удивление не испачкавшегося в пыли и грязи. Мужчины тоже сидели там же, только чуть поодаль от него, на лестнице, что повыше. Двое из них о чем-то переговаривались, а третий посматривал на Чонгука, время от времени прищуриваясь и качая головой. Чон вдруг поднялся, вздохнув, отряхнул форму, снял ее и стал спускаться вниз, как его вдруг окликнул тот самый мужчина, который ни с кем не говорил и смотрел на парня. — Куда это ты? — Ну.., — Чонгук остановился. — Мы ведь закончили. Мне нужно идти. — Идти? Что, даже не попрощаешься? — Эм… До свидания, — парень снова немного наклонился, но тут мужчина тоже поднялся со своего места и схватил его за руку. — Подожди, некрасиво ведь получается. Только встретились, не познакомились толком… Нехорошо. — Отпустите, пожалуйста, — Чонгук испуганно взглянул на мужчину и попытался высвободиться. — Мне просто очень нужно идти… — Ну постой, — мужчина не хотел отпускать чужой руки. Он хищно сверкнул глазами и потянул Чонгука за собой, в квартиру, куда они только что заносили груз. — Пустите, — Чон рванул изо всех сил, смертельно испугавшись. Вырваться получилось, но парень по инерции отлетел и ударился головой о почтовые ящики на этаже, кажется, поранив несильно щеку. Чонгук бросился бежать вниз, не остановившись даже на улице; он схватил свой рюкзак, оставленный недальновидно у отъехавшего грузовика, но, к счастью, нетронутый. Чон бежал минут с пять, пока не оказался совсем далеко от того страшного места. Когда пейзаж стал совсем неузнаваемым, парень резко остановился, окруженный рядом старых домов, и опустился на землю, пытаясь отдышаться и остановить катящиеся из глаз слезы. Чонгук смертельно испугался, страх окутал его с головы до ног, боязнь быть покалеченным тем страшным мужчиной не отступила до сих пор, и парень, сидевший совсем один на земле в каком-то богом забытом дворике, сжался до крошечных размеров, обхватив ноги руками, и заплакал, все еще дыша часто-часто, зажмурив глаза. Он не знал, где он, не знал, куда ему идти. Работа начнется уже меньше чем через час, он опаздывает, а страх никак не отступает, свитер испачкан, лицо покрасневшее, ресницы слиплись от слез, рюкзак, кажется, немного порван, а порез на скуле кровоточит и болит. Мысли спутались в один большой клубок, испуг мешал адекватно размышлять, и парень дрожал, сидя на земле и пытаясь успокоиться. Пальцы теребили рукава пострадавшего свитера судорожно, а глаза закрывались сами по себе. Чонгук смертельно устал, сил не осталось ни на что, а голова затуманена. Положение кажется совершенно безвыходным. На телефон пришло сообщение, и парень, сперва не отреагировав, но после выйдя из состояния оцепенения, дрожащими руками взялся за телефон и прочитал смс, после чего округленными от испуга глазами уставился в экран, мотая головой. «Привет. Я позвоню тебе сейчас, ты не против? Как ты?» От Тэхена. Чонгук мотал головой отрицательно, даже не до конца соображая, что Ким его молчаливого отказа не увидит. Он сейчас позвонит! Сейчас же совсем не вовремя, нет, нет, нельзя, не надо! Телефон действительно вибрирует, оповещая о входящем. Чонгук тупо смотрит в экран, не зная, отвечать или нет. Звонок обрывается, а следом приходит еще сообщение. «Я не вовремя? Или что-то случилось?» Надо бы ответить, что просто занят, что не может говорить, написать ответное сообщение, но пальцы не слушаются, и голова плохо соображает. Телефон снова звонит, и Чонгук на свой страх и риск отвечает, пытаясь придать своему голосу адекватную интонацию. — Привет, — Тэхен говорит первым. — Извини, возможно, не надо было звонить, просто… Ну, не думаю, что обмениваться смсками лучше, верно? Ты в порядке? Я чему-то помешал? — Нет… Привет. Все нормально, — Чонгук судорожно выдыхает, отвечая более-менее ровным голосом. — Это хорошо. Ты на занятиях? — Нет, — Чонгук тихо всхлипывает. — Я… Иду домой. — А… Чонгук, ты точно в порядке? Чон молчит и понимает, что сейчас снова разревется. Не хочет говорить, а молчать не вариант, и он выдавливает плохо получившееся. — Да, правда. — Чонгук, скажи мне честно, что произошло. Что у тебя с голосом? Ты плакал? Плачешь? — Тэхен будто бы волнуется. — Я просто.., — Чонгук снова молчит, а потом сдается и снова плачет, не бросая трубку. — Я не знаю, где я. Я… Мне нужна была работа, я нашел вакансию, а там странный мужчина, он что-то от меня хотел… Он схватил меня за руку, я вырвался… Я не знаю, где я, а через полчаса у меня начинается рабочая смена, я не знаю, я потерялся, и мне страшно… — Спокойно, — слышится в трубке, но сам Тэхен не на шутку взволнован. — Скажи, в каком ты примерно районе, как попал туда. Я приеду к тебе прямо сейчас. Ты не пострадал? Тебя никто не обидел? — Я в порядке, только… Только, кажется, порезал щеку… Я не знаю, где я, изначально я приехал по одному адресу, где и работал, а потом я бежал уже оттуда… Я не помню, куда точно свернул. — Вокруг тебя есть дома? На них должно быть название улицы, посмотри, что вокруг тебя! Чонгук огляделся по сторонам и действительно наткнулся глазами на горящий номерок дома, около которого было написано на синей табличке название улицы, которое парень и продиктовал Тэхену. — Я сейчас приеду, только никуда не уходи, оставайся там, слышишь? Чонгук, ты слышишь? — Да, хорошо… — Не волнуйся, я сейчас узнаю, как мне доехать до тебя, и буду там уже через десять минут. Все в порядке, главное, никуда не уходи, — Тэхен, до этого момента бывший на своем рабочем месте, теперь уже спешил к машине, параллельно с этим включая навигатор в телефоне, но еще не сбрасывая звонок. — Я перезвоню тебе через пять минут. Или мне поговорить с тобой? — Нет, не нужно. Я подожду тут… — Хорошо, — слышится тяжелый вздох и хлопок двери автомобиля. — Я уже еду. Чонгук нажимает на красную кнопочку, отключаясь, отползает к обшарпанной скамейке, куда забирается, обхватывает колени руками, утыкаясь в них носом и закрывая глаза, все еще судорожно дыша и всхлипывая, и терпеливо ждет, пока его Тэхен приедет, чтобы спасти его.