Поверить тебе

Заганос-паша жил в особняке на улице Белых Лилий. Обычно дома в квартале Лилий переходили по наследству от отца к сыну, владельцы очень редко и неохотно соглашались отдать фамильное гнездо в чужие руки. Что могло случиться, чтобы фамильный особняк продали генералу, за которым не стоит семья?.. И почему Заганос-паша выбрал то окружение, в котором несомненно найдется недружелюбно к нему настроенный человек, а то и не один? Махмуд не мог себе представить такого. Он дорожил тем, что его соседи знали его семью, помнили его родителей, могли что-то рассказать об отце и матери. Молодого пашу у ворот встретили слуги. Один отвел его лошадь на конюшню, другой провел гостя в гостиную. Цветная отделка в особняке казалась непривычным, чуждым элементом, учитывая то, что хозяин до недавних пор не мог оценить ее вид. Должно быть, всё было сделано по вкусу прежних хозяев. «Ядовитый генерал», казалось, и дома не изменял привычке одеваться в черно-белое. Домашнюю одежду от парадной отличало разве что отсутствие накидки да более легкая и тонкая рубашка. - Добро пожаловать, Махмуд-паша. Вы всегда желанный гость в моем доме. Махмуд смутился под этим холодным взглядом, все полагающиеся слова, все продуманные фразы вылетели из головы. - Мы с вами предназначены друг другу, вы тоже это почувствовали тогда, на совете. Так что же вы скажете, да или нет? – спросил он. Заганос-паша усмехнулся. - Неужели ваши названые родственники не говорили вам, что обсуждать серьезные вопросы, не поужинав, - дурной тон? Располагайтесь, отведайте лахмаджун*… кстати, мой повар превосходно готовит это блюдо… а после можно перейти к делам. «Он поучает меня, как подростка! А я и правда глупость сделал, подарки эти притащил… силы небесные, лучше бы я на границе остался, отражать набеги кочевников и то легче!», - подумал Махмуд, но молча сел на широкий низкий диван за накрытым столом. Когда он положил рядом свертки с подарками, гладкая ткань, в которую был завернут плащ, соскользнула, и сверток с чуть слышным шелестом упал на ковер. Пришлось укладывать его обратно под тем же внимательным и слегка насмешливым взглядом. От пирога исходил такой восхитительный аромат специй, что невозможно было не потянуться к аккуратно нарезанным кусочкам и не спеша смаковать приятный острый вкус. По крайней мере, можно продлить время ожидания. Не спешить. Не выдать, как дрожат руки. А этот змей так спокоен, будто его судьба не решается вот здесь и сейчас, в этот день… От напряженной тишины мурашки пробегали по коже. Махмуду казалось, что целая вечность прошла до того времени, когда на зов хозяина явился слуга, забрал посуду и подал вазочки с фруктами и чашки с ароматным травяным чаем. - Вы любите белый виноград, Махмуд-паша? – легкомысленным тоном поинтересовался Заганос-паша. – Я просто обожаю. Знаете ли, так часто бывает в жизни: люди едят кебаб или пироги, пьют чай, разговаривают о самых обычных, будничных вещах, и как-то незаметно в это время решаются судьбы. Махмуд попробовал пару ягод. - Прекрасный виноград… но к чему нам с вами ходить вокруг да около? Я думал о том, что вы говорили тогда, на совете… я в самом деле был неправ, слишком спешил высказывать свое мнение… и вдруг еще и это случилось… мы с вами совсем не знаем друг друга, и тут оказывается, что мы истинные… а война может начаться в любой момент… но я представить себе не могу, как можно отказаться от ни-шан! Мне всегда говорили, что эта связь во благо… - Вы многого не знаете о шутках судьбы. Некоторых из них лучше и не узнавать на собственном опыте, - Заганос-паша холодно перебил его сбивчивую речь. – Услышанное от одного-двух людей – не самый надежный источник знаний. На этом всей картины не построишь. Но это всё абстрактные размышления. А факты состоят в том, что возможностей у нас лишь две: принять связь и вместе с ней ее преимущества и ответственность друг за друга, или не принять и вернуться к прежней жизни, не получив ничего нового. - Ни-шан могут многого достигнуть вместе! – воскликнул Махмуд. - Если захотят. Я не раз успел убедиться, что если человек не способен заботиться о себе и тех, кто ему важен, сам, никакая магия его не спасет. Представьте себе, что связь между ни-шан – это оружие. Изготовленное настоящим мастером своего дела, прочное, дающее множество возможностей. Дать его умелому и хладнокровному бойцу, или трусу, неспособному подняться с постели – будет ведь разница? - Вы правы. Но разве я не достоин того, чтобы вы признали меня? Я клялся верно служить родине, и сдержу свое слово. Вам не придется стыдиться меня, - с жаром убеждал юноша.- Мне всегда хотелось, чтобы у меня была семья… да, мы пока чужие друг другу, но если вы позволите мне… я буду заботиться о вас каждый день, каждый час… - Махмуд-паша, вы ведь знаете, что после первой брачной ночи брак между ни-шан расторгнуть нельзя? Если мы ступим на этот путь, возврата уже не будет. Все тот же ледяной голос. Тонкие, изящные пальцы медленно обрывают гроздь винограда. - Вы так хотите, чтобы я отказался от обета верности? - Я просто предупреждаю. Да будет вам известно, министр Луис недавно обвенчался с суженой. Чего бы я ни хотел лично для себя, я обязан делать тот выбор, который увеличит мои шансы принести пользу стратократии. Махмуд нахмурился. - Я понимаю, я нужен вам только из-за политики! Но всё равно, как бы там ни было, вы мой избранный и я не могу отказаться от этого союза. * * * В этом наивном упрямстве – «я не могу от вас отказаться, потому что вы мой избранный» – Заганос не видел никакой логики. Он-то продумал всё от и до, он решил принять связь потому, что не мог позволить себе отказаться от преимуществ, получаемых вместе с ней. Хотя мнения о безрассудстве любви не изменил. Окажись его ни-шан кто-то, не столь подходящий как союзник и политическая партия, он бы смирился с перспективой видеть черно-белый мир всю жизнь. Эта встреча была подобна ходу в шахматной игре или воплощению стратегии боя: встретить Махмуда-пашу на своей территории, продемонстрировать гостеприимство и достаток, изложить рациональные аргументы… а этот щенок упорно пытался смешать все карты, сбивал с толку. Восторженный взгляд, пылающие от смущения щеки, речь быстрая, будто за ним всё балтрейнское войско гонится. И обещания, в которые верится с трудом. «Я понимаю, вы со мной только из-за политики…». Да что ты можешь понимать, ты не успел еще увидеть, что случается, когда ради блага страны люди жертвуют собой. В боях на границе честности больше, там всё просто – или ты возвращаешься со щитом, или на щите. Столичные интриги и международная дипломатия ломают судьбы. Не один политик отказался от ни-шан ради выгодного брака, и не один монарх заставил своих детей отвергнуть любовь и заключить сделку, полезную для родины. «Вы мой избранный, вы моя надежда обрести семью…». Глупости! Нет большего безрассудства, чем строить планы, всецело полагаясь на другого. Отставив чашку с чаем, Махмуд-паша зачем-то пододвинул принесенные с собой свертки поближе к себе, и, взяв один в руки, теребил кончики ленты. Заганос не мешал ему, выдерживал паузу, только смотрел с интересом. Забавная картина. Наконец мальчишка не выдержал и сказал, отводя взгляд: - Я принес вам подарки в честь помолвки… - Вы были так уверены, что она состоится? – Заганос усмехнулся, но, покинув свое место, сел рядом с будущим супругом. – Самоуверенности вам не занимать. Ткань зашелестела, Махмуд-паша сосредоточенно развязывал ленты, открывая один сверток за другим. Приятный сюрприз. - Мизракские перья? Знаете, теперь я почти готов поверить, что вы небезнадежны. По крайней мере, вы знаете цену новым изобретениям. Хм… неужели это еще не всё? Похоже, сегодня вы решили скупить половину рынка! - Вы бы лучше сначала примерили плащ, прежде чем надо мной смеяться! – выпалил Махмуд-паша. – Неужели вам настолько не по душе то, что мы… - Смеяться над вами? И в мыслях не было. По крайней мере, пока что, - с намеком ответил Заганос, но всё же накинул на плечи ткань, переливающуюся насыщенными оттенками фиолетового и золотого. Мягкое прикосновение было настолько приятно, что всё желание язвить исчезло. Плащ покрывал тело, будто вторая кожа, это ощущение согревало и успокаивало. Такая вещь будет просто незаменима в прохладные ночи. Хорошо… Поудобнее закутавшись в плащ, Заганос улыбнулся – по-настоящему, а не той ухмылкой, которую привык изображать на публике. Давно же он не позволял себе радоваться тому, что составляет счастье простых людей, не обремененных государственными заботами. Когда в последний раз он мог не спеша прочувствовать удовольствие от удобной одежды, вкусного напитка, от какой-нибудь совершенно незначительной мелочи? В этом году размышления и планы настигали его, что бы он ни делал. - Вот, я так и думал, эта вещь как раз для вас. Сразу видно, что вам нравится. Ну что за наивный восторг на лице! Да это же просто-напросто неинтересно, общаться с человеком, у которого все чувства и мысли на лбу написаны. Сам Заганос в семнадцать лет таким не был. Пожалуй, и в четырнадцать он смотрел на мир более холодно и рассудительно. Он слишком рано научился скрываться, таиться, играть. - Надеюсь, вы понимаете, что связь и брак со мной не дает вам никаких поблажек в Совете. Если я буду с вами не согласен или увижу слабые места в ваших планах и отчетах, молчать я не стану. Разве что, как супруг, я готов начать обучать вас тому, что умею сам. Отчасти это и возможность для нас лучше узнать друг друга… - быстрее, быстрее вернуться к привычной манере, не дать противнику даже заподозрить слабое место. – Мы принесем клятву в храме завтра вечером, если вы точно согласны. А светская свадьба состоится, допустим, через полтора месяца. Мы пригласим на праздник всех возможных союзников. - Вы говорите так, будто планируете стратегию боя! Озорной огонек в голубых глазах погас. Детский восторг от радости другого сменился какой-то подавленностью. Груз ответственности никогда не бывает легким. Но что же, мальчик, я не обещал тебе легких путей. И судьба не обещает. Это только в сказках связь истинных всегда осуществляется и всегда приносит только радость. В жизни вариантов гораздо больше. Сколько людей обречены годами, а то и до конца своих дней видеть только черно-белый мир, потому что их ни-шан еще не родился или уже умер. А если избранных разделяют расстояния, города и страны? - По-другому я не могу, Махмуд-паша. Принимайте это, как есть.