Поверить тебе

Вот и закончилось это трудное и ответственное путешествие. Никогда еще Махмуд так сильно не радовался, когда на горизонте показались очертания стен столицы. Поначалу еще смутные, нечеткие контуры, которые становились всё ближе и ближе. Знакомые башни и купола, крыши домов и голубятни. Когда карета въехала в город, юный паша смотрел из окна на улицы, по которым спешили занятые своими ежедневными заботами люди. Наконец он слышал родную речь, все те же привычные песни уличных певцов и крики бродячих торговцев едой, расхваливающих свой товар. Дома. Наконец-то дома!.. - Слава небесам, мы вернулись, - тихо сказал Халил-паша. – Правда, ты рад? - Очень, - признался Махмуд. – Я всё время опасался, что в последний момент что-то пойдет не так. - Ты прекрасно выступил на совете у императора, я тогда тебе сказал и еще не раз повторю. За этот месяц ты многому научился. Не переживай. Поедешь сегодня к нам с Эсме-хатун? Юноша покачал головой. - Нет, дедушка, простите, вряд ли я смогу. Я обещал Заганосу, что сразу поеду к нему. Ему, наверное, и так пришлось нелегко, встречать всех гостей без меня. - Ну, не переживай, вряд ли он очень на тебя обиделся, что ты не смог приехать в срок. Все мы служим стратократии и все мы понимаем, что даже самым продуманным планам может помешать какая-нибудь случайность, - утешил его Халил-паша. Они по-прежнему избегали обсуждать этот брак. Так, с опаской, касаются темы стихийного бедствия. Махмуд догадывался: дедушка уважает таланты Заганоса, но считает его человеком с трудным характером – впрочем, не без причины. «Дедушка вырастил меня, как родного, и, наверное, хотел для меня другой судьбы… что же, сделанного уже не вернешь». Карета остановилась у ворот особняка на улице Белых Лилий. Махмуд попрощался с Халил-пашой, беззаботно улыбнулся: - Приезжайте завтра на праздник, я буду рад видеть вас и бабушку Эсме! – и вышел из экипажа. Следом за ним из другой кареты устало выбрался слуга, тащивший дорожный сундук с самыми необходимыми вещами на несколько дней. Вскоре ворота открыли, и Махмуда встретил управляющий, с почтением склонился: - Благослови вас четыре стихии, Махмуд-паша. - Пусть боги даруют счастье и тебе, Джемаль. Будь добр, найди Касиму место, чтобы отдохнуть, мы сегодня выехали еще затемно. Ни-шан дома? - Хозяин только что изволил спуститься к завтраку, - ответил Джемаль. – Подать и вам симит?* - Да, не откажусь. И большую чашку кофе! – Махмуд тихо засмеялся. – Иначе я просто упаду и засну. Ему казалось, что, как только он опустится на мягкие подушки, заснет сразу же. Как же он скучал по привычному домашнему уюту в Балтрейне, где красивая на вид мебель была жесткой и неудобной. Да, в походе, бывает, приходится спать иной раз и на земле, но то ведь совсем другое. Но все же, когда он переступил порог гостиной, мысли о подобных мелочах исчезли сами собой. По спине пробежали мурашки, вернулось знакомое ощущение тревоги: что скажет Заганос на такое нежданное возвращение?.. Спокойное красивое лицо по-прежнему не выражало никаких чувств. Расслабленно откинувшись на подушки и прикрыв глаза, Заганос пил кофе. Увидев Махмуда, аккуратно поставил чашку на стол и поднялся навстречу супругу. Махмуд заметил: золотого браслета на запястье не было. Но сделал вид, что не придал этому значения, просто приблизился к ни-шан и обнял его. - Прости, я всё-таки задержался в дороге… но зато переговоры прошли выгодно для нас. Конечно, министр Луис был против, чтобы где-то, кроме закрытого заседания, говорили о наемниках… в Сент-Михаэле объявят, что министра Франца убили кочевники. Главное, войны не будет. - Это просто передышка, - с ноткой раздражения сказал Заганос. – Но она необходима стратократии, - и, уже мягче, добавил: - Я знал, что ты сможешь достойно выполнить эту миссию. Даже такая сдержанная похвала уже много значила. Махмуд какое-то время молчал, не разжимая объятий и чутко прислушиваясь к ровному дыханию. «Он уже не так сопротивляется моим попыткам приблизиться… так-то лучше…». - Я многому научился у тебя. Заганос отстранился, все так же ловко уворачиваясь от прикосновений. - Когда отдохнешь, расскажешь, как прошли переговоры. Вижу, ты заметил, что я еще не надел обручальный браслет. Не беспокойся, на прием надену. Не люблю, когда металл сдавливает руку, - он потер правое запястье. - Может, добавить пару звеньев? - Просто не люблю браслетов, - снова тщательно скрываемое напряжение в голосе. - Но я же не заставляю тебя его носить, - Махмуд нахмурился, смутившись. – Это мелочи, главное то, что мы пара перед ликом небес. - Земные условности тоже приходится соблюдать. Достаточно о высоком, сейчас подадут завтрак, смотри, поешь, как следует. На празднике нам хватит забот, дай небо, чтобы хоть минута свободная выдалась. * * * Этот день отличался от предыдущего лишь тем, что сегодня увеселения проходили за городом. Гости пробовали изысканные яства и пили вино, отдыхая кто под открытым небом, кто в шатрах. По обычаю, на второй день свадьбы избранных не связанные узами брака гости танцевали, играли в карты, кости или нарды, стремясь увидеться, познакомиться и поговорить с как можно большим количеством приглашенных, в надежде встретить свою судьбу. Смешной обычай. За годы, проведенные на службе, Заганос не раз бывал на чужих свадьбах и изображал радостное предвкушение, когда счастливые отцы и матери семейств пытались познакомить его с милыми, на их взгляд, девушками. А когда в Альтун приезжала из пятого округа Гизем-ханым, то прижимала его к себе и с намеком шептала: «Может, мне найти для тебя симпатичного парня? Когда-нибудь я этим и займусь!». Только давней боевой подруге, спутнице по многим боям и миссиям он позволял такие жесты и шуточки. Гизем-ханым приехала и сегодня, вихрем ворвавшись в шатер, словно черная пантера. - Я снова с границ прямо на бал. Уж прости, Заганос, не смогла раньше, и так еле вырвалась. И до последнего момента думала, что ты меня разыгрываешь. Ну, я была права, нашел ты себе мальчика. Хорошенький какой! Сначала она прижала к себе Заганоса, обнимая грубовато, почти по-мужски, а после сгребла в охапку Махмуда, словно мягкую игрушку, всё приговаривая: «прелесть, прелесть самая настоящая!». «Прелестный мальчик» терпеливо выносил эти бурные выражения приязни и даже улыбался на вольные намеки касаемо счастливой супружеской жизни. Пожалуй, такое терпение стоило оценить. Разговаривая с давней приятельницей и развлекая светскими разговорами гостей, Заганос вдруг подумал, что за этот месяц с небольшим Махмуд сделал всё от него зависящее, спасая столь плохую игру. Они произвели друг на друга не самое лучшее впечатление с первого взгляда, но мальчишка не сдавался, с наивной верой в какие-то несбыточные идеалы пытался укрепить тонкую ниточку магии, связавшую их. Подарки и внимание, стремление научиться даже у человека, который изо дня в день жалит его едкими словами, будто ядовитая змея… и вот сегодня – после миссии, трудной даже для более взрослого и зрелого человека, после тяжелой дороги, он поспешил не отдыхать, а присутствовать на празднике и общаться с множеством гостей. Дочери дворян перешептывались, хихикали: «Вот что значит истинная любовь! Махмуд-паша так трогательно прильнул к супругу…». На самом деле бедняга просто дремал, склонив голову Заганосу на плечо, а объятия были не чем иным, как стремлением не выпустить «точку опоры». - Не спать, дорогой, не спать, - прошептал Заганос. – Давай я налью тебе еще чашку кофе. Потерпи еще немного… мы можем сегодня уехать пораньше, имеем же мы право на брачную ночь. Намек произвел необходимое воздействие, парень встрепенулся и покраснел, как маков цвет. - Что и требовалось доказать, ты проснулся, - с улыбкой сказал Заганос. – Не беспокойся, я пошутил. Он сам только сейчас осознал, как быстро пролетело время. Ночь, которая до сих пор казалась ему далекой и почти нереальной, приближалась. Конечно, сегодня нет, сегодня Махмуд слишком устал и без того. Но рано или поздно… Казалось бы, что особенного может произойти? Всё давным-давно знакомо, и, наверное, султан Балабан прав – в сущности, рано или поздно все удовольствия приедаются, все девушки и все парни в постели мало отличаются друг от друга. За годы скитаний по всей стране Заганос любил и женщин, и мужчин – если можно назвать любовью близость на несколько ночей и расставание… он нарочно уходил первым, пока не успел привязаться. Он знал, что такое спать с кем-то, удовлетворяя кратковременное желание, или потому, что вино ударило в голову, или ради полезной информации. Всё это было обыденно, понятно и объяснимо. Почему же тогда от мысли о ночи с невинным юношей, никого до него не знавшим, становилось не по себе? Он поддерживал светский разговор ни о чем, присматривал за Махмудом, чтобы тот не заснул, а мысли возвращались к одному и тому же вопросу. Ответственность. Пожалуй, слово найдено. «Я знаю многое, он не знает ничего – значит, он зависит от меня, от моих умений и моего отношения к нему. Вот почему некоторые мужчины и женщины нарочно ищут невинных любовников и любовниц, это своего рода власть».