Поверить тебе

Дни за днями проходили спокойно, неспешно. Оказывается, быть в браке вовсе не так отвратительно, как представлялось по историям жизни других людей. Неужели Халил-паша и Салуджа-паша были правы, когда говорили, что чаще всего избранным всё же везет?.. Сейчас Заганос не мог судить совершенно уверенно, но… все-таки он начал привыкать к своему ни-шан. Обсуждать за утренним кофе политику и повседневные дела, вместе просматривать письма от наместников, делать подсчеты. Первое, не самое благоприятное, впечатление от встречи на Совете со временем стало смутным и туманным – теперь, когда Махмуд научился спокойно высказывать свое мнение и сохранять самообладание, если с чем-либо не соглашался, говорить с ним стало намного интереснее. Да, свое первое место в выпуске и свой нынешний статус парень получил за способности и труд. И если продолжать делиться с ним своими знаниями и опытом, это будет похоже на работу ювелира, огранивающего драгоценный камень, чтобы тот раскрыл все свои грани и засиял. Махмуд интересовался многими вещами, читал все заслуживающие внимания книги, которые только мог добыть,… и было что-то особенно привлекательное в том, как он устраивался на ковре, опираясь спиной о кресло или диван, и разложив вокруг себя самые разные тома, свитки, карты, тетради и карандаши, и забывал обо всем на свете, делая заметки, улыбаясь или хмурясь каким-то мыслям. Делая подсчеты, он по несколько раз проверял каждый лист, и заметно волновался, когда Заганос спрашивал, можно ли уже просмотреть. Похоже, он серьезно воспринял то, что дела семейные и дела государственные – две разные вещи, и не хотел допустить ошибок, за которые пришлось бы стыдиться при всех. Учиться друг у друга оказалось неожиданно увлекательно. Увидев, что ни-шан интересуется науками, Заганос показал ему свою лабораторию и разрешил понаблюдать за опытами. Хотя и предупредил в первый раз: - Я не каждому доверяю настолько, чтобы позволить приходить сюда. Будь осторожен, вмешиваться в эту работу может быть опасно. - Яды? – спросил Махмуд, со страхом и любопытством разглядывая колбы с жидкостями самых разных цветов. - Не только и не столько. Есть вещества, которые полезны в малых дозах, а вот в больших могут и убить. Существуют настои, безвредные сами по себе, но опасные в сочетании с другими, или, например, с вином… как бы там ни было, химия и ремесло медика суеты не терпят. Внимательный и сосредоточенный взгляд свидетельствовал о том, что каждое слово не только услышано, но и воспринято. Обучая мужа, Заганос иногда еле сдерживался, чтобы не погасить этот интерес и желание узнавать новое какой-нибудь неосторожной слишком уж ехидной репликой,… для того, чтобы стать отличным знатоком ядов и лекарств, Махмуду не хватало терпения, временами было слишком заметно, что его место среди живых существ и в гуще событий, а не в тишине подземелий. Да и той интуиции, свойственной истинным мастерам, у него не было. Но умениями, жизненно необходимыми на войне, он овладеет, изготовлять и применять лечебные мази со временем научится. И это уже не мало. Никто ведь не идеален. Вот обращаться с птицами Махмуд умел. И уже не раз предлагал: «Хочешь, я для тебя сокола обучу? Найду подходящего птенца, и приручим его вместе. Ланнера, к примеру.* Ты привыкнешь». Но, когда заходил такой разговор, Заганос предпочитал откладывать решение на потом. Он никогда не выезжал на соколиную охоту вместе с потомками знатных родов, и, бывало, слышал, что те перешептываются, говорят, якобы вкус и талант к некоторым занятиям прививается только в соответствующей семье. Казалось бы, он давно мог себе позволить содержать птицу, и не одну. И все же что-то в глубине души сопротивлялось этому. Глядя на огромного беркута на плече Махмуда, он думал, что никогда бы не решился держать подобное опасное создание так близко к лицу. Откуда такой страх? Именно что страх, а не простая осторожность. Вероятно, причина выяснилась бы, если бы вопрос довелось обсудить – так часто уже бывало, что самые блестящие решения и неожиданные разгадки приходили в разговоре, даже в споре. Только для того, чтобы докопаться до темных глубин прошлого, пришлось бы прямо сказать: «Я боюсь крупных хищных птиц». А признаться в таком он не мог. Даже соратнику и любовнику, данному самой судьбой. Любовнику… Ночи любви опьяняли, будто редкое вино. Приятный сюрприз – в спутнике жизни, которого принял не сразу и до сих пор немного опасался, обрести ласкового и чуткого возлюбленного. Бывало, Махмуд краснел и смущался от слишком смелых слов и прикосновений, но ни разу не отказался попробовать что-нибудь еще. Он умел дарить себя без остатка, забывать обо всем. Отдаваться же ему было даже еще приятнее. Заганос никогда бы не представил себе такой осторожности и нежности… Махмуд так бережно касался его, будто был первым, будто ни разу не слышал всех этих язвительных фраз, основанных на горьком опыте: «телесная любовь – тоже оружие», «не всем везет так, как нам с тобой сейчас, любителей развлечься, причиняя боль другому, хватает что среди мужчин, что среди женщин», «небо в алмазах существует только в стихах, в жизни чаще всего всё гораздо прозаичнее, просто приятная судорога, не более». А может, как раз принял во внимание и хотел убедить в обратном, показать то самое, заветное, седьмое небо? Что же, следует отдать должное, это у него получалось. И ведь не делал он ничего особенного, не знал всего того, что знают и умеют опытные жрецы и жрицы продажной любви. Но почему-то Заганос прикрывал глаза и вздыхал от удовольствия, когда Махмуд держал его за руку, медленно поглаживал пальцы, целовал запястье, легкими-легкими поцелуями поднимался выше, а затем прижимался губами к шрамам… и снова целовал нежно и едва ощутимо, и терся щекой о плечо, ласково поглаживал, шепча какие-то глупости, которые, впрочем, в такие моменты казались не смешными, а очень даже уместными. Он любил долгие прелюдии, и, бывало, Заганос стонал, требуя: «Хватит… не тяни уже!..». Хотя все равно втайне радовался, что любовник так его бережет. И после таких ночей засыпал спокойно, не переживая ни о чем. * Только раз прошлое напомнило о себе. В тот день от осведомителя в Балтрейне прибыло известие, что в одной из имперских провинций сменился губернатор. Граф Лоран де Брессак получил должность, оклеветав своего предшественника и погубив всю его семью. В донесении говорилось, что прежний губернатор с супругой погибли, судьба их маленьких детей неизвестна. Плохие новости. Де Брессак поддерживает партию войны, и у него достаточно денег и связей при дворе, чтобы повлиять на развитие событий. Но и у этого человека есть свои слабости. Например, страсть к красивым женщинам. Если подослать к нему темпераментную красотку, которая добавит в его вино зелье, якобы повышающее выносливость мужчины в постели… Подобрать подходящий яд, впрочем, не самая сложная задача. Избавиться от де Брессака полбеды. Кто займет его место – вот в чем вопрос. Весь день Заганос составлял шифрованные письма осведомителям, но какое-то смутное чувство тревоги угнетало. Он не мог выбросить из головы судьбу четы де Флорвиль, хотя казалось бы, что ему, турецкому генералу, до погибших дворян из Балтрейна, с которыми он даже не пересекался. И ночью ему приснился сон об охоте, о том, как молодые мужчина и женщина выехали вместе с другими приглашенными дворянами в лес, и вдруг лошадь, на которой ехала дама, помчалась галопом. Отчего-то в этом сне был исступленный клекот хищных птиц, и крики, и топот копыт. Мужчина поскакал вслед за супругой в попытке остановить лошадь, но было уже поздно. Женщина выпала из седла и разбилась насмерть. Запах крови и клекот птиц казались почти реальными. Заганос и раньше видел этот кошмар, какой-то частью сознания он все же понимал – это ему снится. Но тогда сон был черно-белым, теперь же видение наполнилось красками, он видел темно-алые пятна крови на белом платье… А еще в этот раз образ женщины виделся четче и ярче. У нее тоже были фиолетовые волосы и глаза. На мужчину набросился какой-то молодой человек с кинжалом. Заганос хотел проснуться, хотел не видеть того, что произойдет дальше… И вдруг осторожные прикосновения разбудили его. Тихий шепот: - Драгоценный мой, с тобой всё в порядке? Ты, случайно, не заболел? Заганос повернулся в объятиях мужа, глубоко дыша. Махмуд прикоснулся губами к его лбу. - Кажется, жара нет. Ничего не болит? Ты метался во сне, толкнул меня… - Извини. Не беспокойся, ничего страшного. Просто устал, голова разболелась. Заганос не ждал от Махмуда такой деликатности, но был благодарен за то, что тот не лез с лишними вопросами и дал возможность прибегнуть к спасительной полуправде, и даже если не поверил в отговорки, не выдал этого. - Принести тебе лекарство? – спросил Махмуд, приподнявшись на локте. - Не надо. И так пройдет. Я лучше попытаюсь снова заснуть, - Заганос прижался к нему. Какое-то время они оба устраивались поудобнее на постели, и вскоре Заганос уже снова засыпал в привычном тепле объятий, под ласковый шепот, чувствуя сквозь сон осторожные, нежные прикосновения.