Глаза цвета неба

Мне бы просто за руку взять тебя, Что не выпустишь быть уверенной. Что навеки со мной рука твоя, Вот и все, что мне нужно. Веришь мне? (Мария Горбулина)       День уже клонился к полудню, когда Анастасия и Егорка с дворовыми привезли раненых, как указал местный староста, — в большой амбар местного наместника. Туда навезли многих. Мест в амбаре уже не было, людей размещали под открытым небом. Со всех сторон раздавались стоны и причитания. Фрол нашел свободное место. Стали выгружать искалеченных войнов. Настя пошла искать лекаря.       Им оказался седой мужчина непонятного возраста, руки и одежда его были перемазаны чужой кровью. Он устало выслушал Настю, поблагодарил за привезенных раненых. Сказал подождать.       Настя вернулась к своим, пострадавших уже выгрузили. Настя присела возле Ногая. Небо заволокло серыми тучами. «Вот только дождя не хватало!» — зло подумалось ей.       Когда лекарь, наконец-то, подошел, то, взглянув на лицо Ногая, его лечить отказался. Настя пустилась в уговоры, обещала заплатить, но тот лишь гневался: — Посмотри на вот это все! — он обвел рукой лежащие ряды раненых. Мне работа! Из-за него! — Лекарь махнул на нее рукой, мол, что с тобой разговаривать, время тратить, и ушел. — Мам, ну правда, ну чего он нам сдался! — Он мне жизнь спас. Я его не брошу, — Настя закусила губу. Думала, как быть. Сама она Ногая не вылечит. Тут нужен был знающий врачеватель. Да где его возьмешь? Того, кто ее поймет, того, кто здесь всех знает… — Никитка, слушай, сбегай на край деревни. Помнишь, мы к мужику ходили, как его… Арсений? — Настя нервничала. — Архип, кажись. — Да-да, точно. Приведи его сюда, скажи, дело есть. Помощь его нужна. Фрол, раздобудь лохань с водой и тряпиц, или полотнище какое, только чтоб чистое.       Везти Ногая на корабль без оказания лечения Настя боялась. Да и посмотреть решила, как лекарь врачует. Благо, прогонять он ее не стал. Раздались душераздирающие вопли, запахло паленым мясом. Настя обернулась на крики. Лекарь прижигал раны. — Ты пошто так людей терзаешь? — спросила Настя. — Если не прижечь, помрут от воспаления ран.       Настя перекрестилась. Уж больно чудовищно это было.       Прибежал Фрол с лоханью и тряпками. Разрезали одежду на Ногае нательную, начали омывать раны. Повернули на бок. Рана на плече растревоженная сильно закровила. Прижали кусок тряпки, Фрол обмотал куском ткани, завязал.       Глаз — вот, что беспокоило Настю, — как с ним быть? Его промывать доверила Фролу, саму ее от вида раны мутило. Когда грязь была убрана, стало ясно, что рана глубокая, открытая. Тут одной перевязкой не обойдешься. «Что же делать? Прижечь, может?»       Подошли Никита с Архипом, отвлекли ее от принятия решения. — Помощь твоя нужна. Лекарь нужен, что лечить его возьмется. — Настя показала на Ногая. — А этот что? — Архип мотнул головой в сторону проходящего лекаря. — Отказался. — Понятно дело. Этому ордынцу не много охотников помогать сыщешь! — Архип поморщился. — Слушала я горе твое. Теперь и ты меня послушай. Мужа моего в Орду угнали. Я за ним пошла, переодевшись отроком, еще дети были малые. — Настя показала на Ногая. — Он жизнь мне спас в бою. Он один знал, что я женщина среди воинов, и не выдал меня. Отпустил домой. Видишь, как судьба свела…       Архип вздохнул. — Да, неисповедимы пути Господни. Похоже, и среди этих басурман люди бывают. — Помоги мне добром за добро его отплатить. Рана его тяжела на глазнице, кто помочь может? У кого рука не дрогнет? — Попробую помочь, раз такое дело. Есть тут один… я попробую уговорить. — Я заплачу сколько надо, — сказал он. Архип кивнул - после, мол, оставь. — Приведи мне его! — крикнула вслед Настя.       Осталась с Фролом и Егором ждать. Опять потянулось медленно время. Настя вздохнула, присела рядом с Ногаем. Фрол подрядился помогать лекарю. Перевязывал раненых. Насте хотелось помочь, но оставить Ногая не могла. Ее ужасно волновало собственное бездействие. «Может, надо было все-таки прижечь?» А она время тратит драгоценное.       Один Егорка с ужасом вертел головой по сторонам. Крики, стоны, боль раненых терзали душу. Внутри него зарождалось чувство стыда. Вместо того, чтобы помогать, как все, людям, он помчался доспехи да ножи собирать. Ради чего? Невесты богатой? Повелся на уговоры Алексиса. И когда он перестал видеть границу дозволенного? А видит ли ее еще Алексис?       Начавшаяся суета сбила его мысли. — Мама, смотри, — потянул Настю за рукав Егор.       Настя обернулась туда, куда тянул ее сын. Несколько раненых, которым прижигали раны — умерли. Лекарь махнул подбежавшим рыбакам. Тела умерших стали погружать на носилки — выносить, освобождая место другим. Это испугало Настю. Она подошла к лекарю, спросила, отчего, ведь и раны залечили. — Прижигание к ране — мука адова. Не все выдерживают. Но если не прижечь серьезной раны — все равно умрут от загноения. Так хоть надежда есть, на Господа бога одно упование. — Вот тебе и лечение, — пробурчал себе под нос подошедший Фрол. — Да, прижигать, наверно, не будем. Подождем, кого Архип приведет, — с тревогой сказала Настя.       Возле амбара стали появляться болгарские воины, рыскали, высматривали будто кого. Настя укутала Ногая в плащ. Больше здесь оставаться было нельзя. Ногая поместили на носилки, перенесли на телегу. Решено было перебираться на корабль. Никиту она оставила ждать Архипа и велела на корабль его весть.

***

      На палубе корабля столкнулись с Алексисом. Произошла между ним и Настей стычка. Она не хотела, чтобы он ворованное здесь вез. За место на корабле она оплатила. Ей и было решать. — Заключим сделку. Вы же любите сделки? — хитро прищурился Алексис. — Какие сделки у меня с тобой могут быть?! — Раненый. Для раненого у меня есть кое-что, что может помочь перетерпеть боль. — Что это? — Дурман трава. — Что она дает? — Расслабляет, притупляет восприятие этого бренного мира, — Алексис расплылся в улыбке. — Да! Нет, похоже, такой гадости, что ты не испробовал. Егору не вздумай предлагать! — Не-ет. Ну так как? Идет? Я везу доспехи, вы — живого ордынца?       Настя закрыла глаза. Вздохнула. Это предложение было ей поперек горла. Помолчала. — Хорошо.       Из поясной сумки Алексис достал небольшой мешочек. — Я его курю немного, но раненый вряд ли закурит, — Алексис усмехнулся своей шутке. Но, не встретив поддержки, продолжил. — С водой горячей разведите и пить дайте.       На корабле Ногая накрыла горячка. Он стонал, бредил, рвался в бой. Тело его все пылало. Настя смочила тряпицу в воде, положила на лоб Ногая, присела на постель рядом.       Рана глаза была слишком тяжела, ее требовалось вычистить. Они с Фролом перевязали как могли, но врядли этого достаточно. «Что же так долго нет Никиты с Архипом? Может, разминулись, и теперь Архип не знает, куда идти? Это тревожило. Господи, что же делать-то?! Зачем Ты устроил, чтоб я нашла его? Не на муку же? Ногай должен выжить! Должен!» — Фрол, может, ты сможешь рану вычистить? — Помилуй матушка, я не резальник. А если рука дрогнет? Нет. Не смогу.       Ногай был разумом в битве: — Наступление…наступают… армия. слева… Нет… их слишком много. Темно… Нет…мы не отступаем. Мы отобьемся…лучники… — Ты сильный, я знаю. Только держись. Потерпи еще немного! — успокаивала то ли его, то ли себя Настя.       Ее душили слезы. На нее вдруг накатила неимоверная усталость. Слишком много всего в один день. Унижения, пережитые на поле битвы, разочарования из-за Егора, страх за Ногая — все это здесь, на корабле, вдруг явственно ощутилось ею. Комок рыданий подкатывал к горлу. Настя стиснула зубы, глубоко вздохнула, успокаиваясь — нельзя было распускаться. Стоны раненого участились.       Настя решилась. Развела мелко истолченные листья в горячей воде. Остудила. Опоила Ногая. «Надеюсь, Алексис не обманул».       Раненый успокоился, перестал стонать. Устало вздохнув, Настя достала кольцо, надела на палец Ногая. Может, оно придаст ему силы?       Время, казалось, тянулось бесконечно.        «Неужели, придется самой? Господи, помилуй!» Настя перекрестилась. Вздохнула, собралась. Взяла кинжал.       Нет, все же, Господь бережет. Послышались шаги на палубе и голоса.       Пришел Архип с Никиткой и хмурым рябым мужиком лет пятидесяти, с густыми бровями. Одет тот был просто, но чисто. — Это Валко, он скотник.       Валко поклонился. Разбинтовав, осмотрел глазницу. — Надо вырезать. Есть нож? — деловито заметил Валко. Настя подала. — Хороший кинжал. Сойдет, — Валко подошел к жаровне, обмотал рукоять, стал накалять острие. — У нас тут зимы бывают лютые, а живем бедно. Скотины мало. Ее если прирежешь сразу, так потом до весны не дотянешь. А ведь по весне еще пахать надо.       Нож стал краснеть. Пора. — Держите его крепко, чтоб не дергался, особенно голову, — скомандовал Валко.       Валко раскаленным ножом начал чистить раненый глаз, убирая рассеченные жилы и вырезая загноившееся. Ногай застонал в бреду и агонии…

***

      Алексис с Егором зашли посмотреть на Ногая. Внимательный к деталям, Алексис обратил внимание на богатое кольцо ордынца. Хмыкнул. А вот на пальце у Анастасии Тимофеевны кольцо пропало. Надо бы порасспросить.       Ногай бормотал имена, среди незнакомых всплывало имя Насти. Это резало слух Егору, коробило и злило. Он вышел на палубу корабля рассерженный. Облокотился на бортик, смотря на волны. За ним подошел Алексис, происходившее его наоборот забавляло. — Ну, поздравляю, брат Егорий, нашел батю! — Заткнись. — И, главное, все имя твоей матери называет. Я не помню имя своей подружки на следующее утро. А здесь? Тебе на кажется это странным? — Про тебя — нет! Это вполне в твоем духе. И подружки у тебя соответствующие! — Ох, ох, какой сердитый! Только на меня зря срываешься. Ты вот мне скажи, куда кольцо твоей матери делось? Она же с ним не расставалась, — Егор тоже обратил внимание, но не придал значения. Мало ли, сняла. Алексис, видя озадаченность, Егора продолжил — Ты его вроде как невесте своей хотел подарить. Вроде как, фамильная ценность. А теперь что дарить будешь? — Не твоя забота.       Алексис лишь усмехнулся и покачал головой.

***

      Лишь на вторые сутки после прижигания, когда уже полным ходом шел их корабль в Константинополь, Ногаю стало лучше. Жар немного отступил. Он ненадолго пришел в себя. Открыть почему-то смог только правый глаз. Потолок, стены качались. Его замутило. Злые духи вертят его, словно в колыбели. Голова раскалывалась, как будто тысячи кинжалов разом воткнули в висок. Ныла грудь и горело плечо, руки, словно налитые железом, не поднять. Да что же это с ним?! — Кажется, он приходит в себя, — услышал Ногай незнакомый мужской голос. Где же он? Неужели, враг захватил его?       Подошла женщина. Нет, не может быть! Это она! Настя! Эти глаза он узнает, где бы ни был, они давно стали его наваждением. Настя. Не, это не правда! Откуда ей быть здесь? — Ногай, — позвала она.       Он не ответил. Язык, казалось, не слушался его. Вырвался лишь то ли вздох, то ли стон… — Тихо, не волнуйся. Все хорошо. Ты очень сильный, ты выдержал! Дальше будет легче. Ногай все всматривался в ее лицо. Нет, это все ранение, это все обман, воображение играет с ним злую шутку. Он уже видел такое в жару в Египте, когда кажется, что озеро совсем близко, а на самом деле, нет там ничего. Но ему все равно, пусть обман. Он крепко сжал ее руку, ему стало спокойно, и он опять ушел в забытье.