Глаза цвета неба

И встретишь вдруг, когда не ждёшь… И обретёшь там, где не ищешь… Неведом путь, какой пройдёшь, Чтоб отыскать своё средь тысяч… (Ирена Буланова) В порту семья Тимофеева снимала небольшой склад, на втором этаже располагался рабочий кабинет. На столе в клетке щебетала маленькая желтая птичка. Егора сегодня раздражало все, в том числе и эта щебечущая птаха. — Цыц! — погрозил он, стукнув рукой по столу. Птица испуганно затихла и заметалась по клетке. Егор закатил глаза. "Надо бы с ней по сдержаннее, еще помрет от испуга."        Сегодня сорвалась хорошая сделка. Купец из Болгарии, с которым он уже вроде сговорился, решил закупать товар из гильдии.       «Да, праведная жизнь не так уж легко дается». Настроенный решительно, по возвращении в Константинополь, Егор завязал с темными делами, боясь, что это утянет его на дно. Всеми силами он искал новых связей, знакомств. Покупал, продавал, выискивал заинтересованных в редких товарах, на них брал заказы. С Алексисом в его делах более не участвовал, да и в общении охладел.       Егорий остро понимал, что для того, чтобы развернуться, освободиться от долгов, ему надо было начинать вести торговлю по-крупному. А для этого не хватало вестей, да и осведомителей, что кормились с купцов первой гильдии. Те всегда знали наперед, какой товар лучше сбросить побыстрее, а какой придержать и поднять в цене. Вот вроде слышал, что шелк должен из Китая прийти, знать бы куда именно в порту причалят их корабли, перехватить раньше, сговориться. Это бы поправило дело.        Не хватало помощи матери, она делами почти не занималась. Ее заботил лишь привезенный раненый, который на поправку все не шел. Мать тратилась на лекарей… Ну да, ей было важно отдать долг. Все правильно, но раздражало.…Ему вот на подарок предполагаемой невесте не хватает. На такой, приличный! Кольцо бы сгодилось… Все ордынец этот! Не понимая толком почему, но этот слабый, раненный человек вызывал в Егоре злость. Было странно, непривычно, что внимание матери уходило теперь на кого-то кроме их семьи. Лучше бы счетами занялась. Ее дела семьи вообще заботят? Вот и Саньке только бы книжки читать, да на диспуты бегать.       Забежал парень из охраны. — Показался на горизонте корабль с гербами, вроде из Франции. — Как не во время! — Егор раздраженно заходил по кабинету. — Никиту позови.       Подошел Никита. — Никит, не в службу, а в дружбу, — сходи к купцу Ксенаксису, отнеси отрез парчи и эту птицу в подарок его дочери. Скажи, от купца Тимофеева. — Лучше бы сам зашел. За одно с невестой познакомился. — Некогда мне. — отмахнулся Егор, — у меня корабль с товаром, пришел, ждать не будет. — Ладно, схожу.       Никите было двадцать четыре года. Он вместе с матерью и младшим братом переехал с Тимофеевыми в Константинополь. Хорошо, разбирался в делах, помогал в счетах приказчику и был правой рукой Егорке. Парень он был простой и честный. Все еще не был женат. И не особо торопился обзаводиться семьей. Одно время ему нравилась Глаша, но она оставалась холодна на его ухаживания. История с ней незаметно сошла на нет, а новой так и не возникло. Идя, петляя узкими улочками, он вышел к дому купца. На плече его был отрез материала, в другой руке клетка с птицей.       Дверь в воротах дома была не заперта. Он предусмотрительно постучал. Но ему не ответили. Тогда он открыл дверь и зашел во двор. Перед домом был небольшой сад. Никита невольно залюбовался, смотря вокруг. Тут на него со злым лаем откуда ни возьмись набросилась большая лохматая собака. — Ах, черт, какой злой! Откуда ты только взялся! — птица испугано затрепетала по клетке, чем еще сильнее привлекла внимание собаки. Пес обнажил зубы, зарычал. Никитка завертелся, поднимая повыше клетку с птицей и стараясь не уронить отрез ткани. — Атуг, нельзя, сидеть! — из-за деревьев выбежала девушка в простом легком платье из холстины. Спереди был повязан фартук, перепачканный землей. Она оттащила за ремешок собаку.  — Не укусил тебя? — Нет, — Никита огляделся. Штанина от колена до щиколотки была разорвана. Да, оказия. Что это за оборванец, подумают? Никита постарался скрыть дыру. — Ты кто будешь? — Я от Егория Тимофеева с подарком для дочери купца. — Ааа. Это ей, что ли, птица? Ну, она такое любит. Ей понравится. Госпожа в верхних покоях отдыхает. Мы гостей сегодня не ждали. Сегодня пришло много кораблей. Господин уехал в порт.       Девушка, крепко держа все еще рычавшую собаку, повела ее в сторону и привязала возле ворот. Ворота закрыла на засов. Подошла. Никита рассматривал спасительницу, лицо ее было простое, глаза небольшие, далеко посаженные. Волосы выбились из-под платка.  — Порвала, гляжу? - кивнула спасительница на штанину. — Да, есть немного, — Никита поморщился. — Не дело в таком виде подарки-то дарить, — девушка весело поглядела на Никиту.  — Пойдем со мной. Только быстро, пока никто не видит. — Да ладно. Не страшно, — Никита засомневался. Прилично ли. Это ее: «никто не видит»  его смутило. — Пойдем, пойдем! Я не кусаюсь. Зашью, — она уверено взяла его за рукав и повела в дом, по дороге рассказывая. — Это все мой младший брат. Тренировал пса, да к цепи не пристегнул, видно, друзья играть зазвали, отвлекся. Слышал, участились нападения на дома купцов? Говорят, какая-то банда орудует. Вот брат и занялся охраной, так сказать.       К центральному входу девушка не пошла, а свернула в маленькую неприметную с торца дверь. Они оказались в темном коридоре. Спутница Никиты не растерялась, потянув за собой, не выпуская рукав, вывела, и вскоре они оказались в небольшой комнатке. Здесь через маленькое слюденое окошко струился слабый свет. Возле стены была простая постель, сундук. Стол у окна, рядом обычная длинная деревянная лавка. Из сундука девушка достала нитки и иглу. — Ну, чего встал? Садись.       Девушка вдела нитку в иголку и, присев рядом на корточки, стала зашивать дыру. — Тебя как звать-то? — Никита. А тебя? — Ида.       Никита стал рассматривать девушку. У нее было простое открытое лицо, слишком широко посаженные глаза, слишком длинный нос. Но она была живой и открытой, и когда улыбалась, лицо ее казалось вполне милым. — Ты не местный, да? — Почему ты так решила? — Говор у тебя странный, слышится в речи. Ты не византиец. — Русич. Мы переехали с семьей купца Тимофеева. Десять лет назад из Суздаля. — Где это? Никогда не слышала о таком. — Ну, это довольно далеко. Как тебе объяснить?... За морем и далее. — Ты, наверно, много видел. А я вот всю жизнь прожила в этом доме, мне кажется, я и сама часть этого дома. Какая она, твоя земля? — Ну, там широкие луга, полноводные реки, полные рыбы, а леса такие дремучие, что кажется вот-вот выскочит леший или бабай, или на ветвях вот-вот русалку углядишь. — Русалку? — Да, ты, кстати, не нее похожа!       Ида сердито посмотрела на Никиту. Она знала, что не красавица, и в словах русича ей слышался подвох. — Что, такая же красивая? — иронично спросила девушка. — Лик русалок необычен, тем и завораживает. Путники засматриваются на них, и русалка утаскивает их в свое царство.       Ида улыбнулась. Она закончила шить и, подняв лицо, озаренное улыбкой, посмотрела прямо в глаза Никите. — А ты тоже засматриваешься?       Никита замер. Ее глаза захватили его. На миг между ним и этой девушкой возник будто неизвестный, таинственный и притягательный — совсем другой мир.       Дверь резко со скрипом открылась. Никита и Ида вздрогнули от неожиданности. Девушка смутилась, опустила лицо и встала. — Это кто тут?! Ида? С кем это ты тут?       На пороге комнаты стояла старая полноватая сгорбленная женщина с палкой в руке. — Я тебя в саду кличу, весь голос сорвала, а она тут! Совсем стыд потеряла?       Никита, от таких слов весь красный, порывисто встал. — Не гневись, Мати. Что ты думаешь сразу худое?! А это юноша к госпоже, от жениха с подарками. Да вот собака ему штанину порвала. Зашиваю. — Сама?! Одна?! Незамужняя девка!!! — горячилась и хватала воздух Мати. — Не подумайте худого, я с добрыми намерениями. Ведь от жениха, что ж это, его имя позорить буду дурными поступками? — решил вмешаться смущенный Никита. — Тааак! — Мати отдышалась. Успокоилась. — Ты! От жениха, пойдем со мной. Карачи пришел, ему подарки отдашь. Я провожу. А ты — бесстыжая, сиди здесь. Видала бы тебя твоя мать! Я с тобой после поговорю!