***
Ногая разбудил Фрол, пришедший с завтраком. Было, похоже, довольно поздно. Ставни открыты, солнечный свет наполнял комнату. Насти не было. В комнате еще оставался ее запах. Ногай сжал в кулак покрывало там, где была она ночью. На миг она стала его, — это казалось невероятным. Он считал близость между ними невозможной. На совсем ли? И все же, радость переполняла его. Фрол вел себя так, словно вчерашнего разговора между ними и не бывало. Он поставил завтрак на стол и подозрительно посмотрел на довольное лицо Ногая. Ничего не сказал, лишь осуждающе покачал головой и вышел из комнаты. После завтрака во дворе послышался стук, но не в ворота, а будто что-то прибивали. Вошел Фрол и, привычно бурча, сказал, что Анастасия Тимофевна уехала на склад и просила ему занятие дать. Положил перед ним одежду добротную, но для Ногая не привычную. Белая рубашка была на славянский манер больно длинная, штаны широкие. Ногай удивленно посмотрел на Фрола, но спорить не стал. Быстро оделся и вышел во двор. В центре стоял прибитый на трех ногах круг с намалеванным в центре черной краской пятном. —Вот, — Фрол протянул ему колчан со стрелами и лук. Лук был старый, порядком потертый и не большой. Наверно, Настя на нем детей учила стрелять. И все же, Ногай обрадовался, ведь он хорошо умел обращаться с оружием. Память подсказывала ему, как держать лук, как натянуть тетиву, как приладить стрелу. Все он это знал. Вся жизнь его протекала в этом, но зашло тяжело. Руки все же ослабли, пальцы словно деревянные. Прижал стрелу, прицелился. Стрела не долетела до круга и упала рядом. Темник досадливо покачал головой. Хорошо, что Настя этого не видит. Стоящий рядом с ухмылкой Фрол порядком злил! Он выпустил еще одну, еще. Все упали не долетев. Он видел цель, но, видно, лук натягивал мало. Он натянул сильнее, заныла рана в плече, выпустил стрелу, она перелета мишень и врезалась правее в стену. Ногай досадливо бросил лук в сторону. — Э-эх... Ишь, накидал! Фрол стал собирать стрелы, раскиданные возле мишени, продолжая привычно бурчать. Торчать тут с ордынцем целый день как-то не хотелось. — Обед, если что, скоро. Может, хватит уже? — Сколько?! — зло спросил Ногай. — Что? — не понял Фрол. — Шагов до мишени. — А ты сам, что ли, не видишь? — Вижу, но не так, как раньше - она как будто плоская. Фрол, собравший все стрелы, стал считать. — Ну, тут с десяток и еще семьюшка будет. "С семнадцати попасть не могу. Это что же такое!" - негодовал мысленно на себя Ногай. — Еще раз! Ордынец стрелял упорно и долго. Ноги его от усталости дрожали. Фрол заметил. — Ну, будет. Передохни. Ногай отошел и оперся о перила лестницы. Фрол подошел, втал рядом. — Вот наловчишься и дальше мирных людей убивать пойдешь. Да? Ногай хмуро посмотрел на Фрола, тот продолжил. — Вот такие ловкие пришли и сожгли мой дом, ничего не осталось. Я и еще пару мальчишек в лес убегли. Сиротой скитался по миру, потом по чужим подворьям, потом вот к Тимофеевым прибился, они мне семьей стали. Что ж мы тут тебя выхаживали, а ты новых сирот плодить пойдешь? Ногай понимал, что реки крови разделяют их, и никогда он здесь своим не будет. Внутри все сильнее закипала досада: — Вороны зерно склевали, а ты палкой ветру грозишь?! Я ли виноват в твоих бедах?! — вздохнул, и, помолчав, уже мягче добавил: — Умение стрелять важно не только для войны, но и для охоты. Ордынцы лучше в стрельбе, всегда так было. — Ты вот посмотри на себя. Хочешь, чтоб в следующем бою стрела тебя добила, раз в этом не смогла? — Все умирают, от этого еще никто не убежал. Погибнуть в бою — почетно для мужчины. Фрол покачал головой. — А что ты оставишь после себя? Вон Иван Тимофеев, упокой его Господи, если умер, — Фрол перекрестился, — оставил после себя детей, дом. Дело его живет. И никто от дел его не страдает. Так-то. Эти слова ударили Ногая словно по больному месту. Сейчас у него не было ничего. Он не знал, как вернется назад. В Орде его считают скорее всего погибшим, а значит, Менгу станет искать нового военачальника. Сможет ли он вернуть себе все то, что принадлежало ему по праву? Настя. Сейчас, когда он нашел ее, когда она стала его! Что он может дать ей? Вправе ли он звать ее с собой в никуда, на удачу? Ногай зло стиснул зубы. Взялся за лук, вымещая в стрелах все свою злость и тревогу. Стрелы полетели остервенело, одна за одной. Они не попали в центр, но врезались в круг. — Еще! Фрол смотрел на Ногая и не узнавал, в нем было что-то властное и жесткое в это мгновение, что невольно вызывало внутренний трепет. Старик вздохнул и притащил откуда-то лавку. — Так-то сподручней будет, а? Считай, словно на коне. Ногай кивнул. — Спасибо. К обеду послышался скрип телеги и постучали в ворота, Фрол побежал открывать. Оказалось, Егор приехал со склада. Он привез мешки с промокшим зерном и стал по одному втаскивать во двор. На улице, возле телеги, остался караулить Фрол. Ногай оставил тренировку, взялся помогать растаскивать мешки. Отодвинул лавку у стены, мешок оттащил подальше от входа, принялся за второй. — Не нужна мне твоя помощь! — раздраженно возмутился вернувшийся с новым мешком Егор. — А я не тебе помогаю! — в тон ему ответил Ногай. Егор, не спавший всю ночь, к обеду ощущал многопудовую усталость, сил бороться с ордынцем у него уже не было. Он нахмурился, но ничего более не сказал. Так пошла у них работа. Ослабшие руки Ногая непривычно ныли, но он радовался - удачная тренировка выходила. Плечо сегодня ночью спать явно не даст. Ничего, так ему, а то совсем разнежился! Когда работа была закончена и двадцать мешков стояли у стены ровным рядком, Егор на спасибо так и не разжился. Ушел к себе наверх, отсыпаться. Настя вернулась лишь к вечеру. Утро она провела у Ксенаксиса, договорилась с ним о просушке ткани, а после отправки Егора домой сама за ремонтом крыши до вечера следила. Она думала, застанет Ногая как обычно отдыхающим в комнате, и велико было ее удивление, когда во дворе она увидела выставленную скамью, на ней сидел Ногай и продолжал стрелять. Стрелами была утыкана стена слева и с верху от мишени, несколько стрел красовались в круге, и лишь две стрелы попали в мишень, в самый центр. Настя подошла ближе. Ногай услышал шаги, обернулся. Глянул на нее с теплотой и радостью. Впервые он видел ее после того, что произошло между ними. Казалось, все иначе. Никогда он не испытывал такой нежности к женщине. — Здравствуй, моя Хурхэ*. — Ногай, — Настя улыбнулась: вспомнилось, как ночью он шептал ей эти слова. Она подошла ближе. Ногай хотел приобнять ее, но женщина увернулась и взяла его за руку. — Дома все, не надо, — она поспешила сменить тему и кивнула на стрельбище. — Неплохой результат. Ногай нахмурился, покачал головой. — Да, я знаю, ты можешь лучше! Сможешь! Ногай помолчал. Он вглядывался в ее лицо, и Настя ощущала, что плавится, словно свечка. — Спасибо тебе. Настя, все еще продолжавшая держать его за руку, кивнула, глянула на его ладонь и ахнула. Пальцы от тетивы были стерты до крови. — Ты чего, целый день так? — Если я с других спрашиваю, то с себя тем более. — Жалко твои руки. У меня мазь хорошая есть. Все раны залечивает. — Ты - мое лучшие лекарство. Настя снова улыбнулась. — Поужинаешь со мной? Ужинали на кухне за длинным столом. Отдохнувшая Матрена наварила и нажарила к приходу Насти богатое угощение. — Как там ваш склад? — спросил за ужином Ногай. — Не важно, но дело поправимо. Сегодня рабочие починили большую часть. Вот товар, правда, весь промок... — Я бы хотел помочь тебе. — Завтра будем зерно во дворе рассыпать для просушки, от помощи не откажусь. А после давай на базар сходим, перчатки тебе подходящие подберем. Заодно можно и по городу прогуляться. Ногай кивнул. Помолчав, спросил то, о чем думал весь день. — Я должен буду вернуться в Орду. Поедешь ли ты со мной? — Ногай накрыл ее руку своей. Настя вздохнула, опустила взгляд. Не было у нее ответа на этот вопрос. Если бы она могла вынуть свое сердце и разделить на две части, если бы могла прожить две жизни: одну с детьми, а другую с ним... Повисло молчание. Ногай убрал руку, помрачнел. — Мне надо подумать. Прошу, давай сохраним то, что было между нами, в тайне от всех. Скоро свадьба у Егора. Могут пойти пересуды. — Это будет трудное ожидание. — Остался всего месяц до венчания. Подожди немного. Ты окончательно восстановишь силы, у меня будет время подумать. Это непростое решение. На следующий день, рассыпав тонким слоем по двору зерно на просушку, они вышли на прогулку по городу. Настя взяла повозку, показала самые красивые места. Собор славянского бога правда поражал своим великолепием внутри. Выше к центру тянулись богатые каменные дома знати, еще одна крепостная стена и императорский дворец. Настя рассказывала, что на больших празднованиях бога бывает сам император, и тогда служба идет особенно торжественно. А вот там, вдали, на возвышенности, был богатый многоэтажный дом, оказалось - это дом отца Алексиса. Купец первой гильдии, он поставлял товары для самого императора. Ногай дивился: у богача сын - вор! Они подошли к порту, где тянулась цепочка кораблей. Там был путь для Ногая домой. Они долго стояли на пригорке, Настя рассказывала, из каких стран приходят корабли, Ногай любовался простором, и впервые за долгое время, ему казалось, дышит полной грудью. Ощущает себя счастливым рядом с ней. Так и полетели их дни. Промокшие ткани сушили в саду у Ксенкасиса. Пока возились с просушкой материи, Настя познакомилась с Иридой. Девушка была скромной, но стержень в ней Настя почувствовала. Невеста Егора обожала свой сад, хорошо знала, какое растение что любит. У Насти проскользнула мысль, что надо бы Егору об увлечении Иды рассказать, да у них возле дома похожее устроить. Правда, во дворе тренировался Ногай. Позже, решила она. Смотрины невесты совместила с выбором фасона и спорами со швеей при пошиве свадебного платья. И обычай соблюла, да и невесте, что без матери росла, вроде как, помогла. Все остались довольны. Настя уходила утром на склад, а после на рынок. Заходила к Ногаю вечером, читала, но на всю ночь она больше ни разу не оставалась. Санька где-то через друзей раздобыл книгу Ариана "Сказания о храбрости Александра царя Македонского." Хоть и казался уж больно золотым мальчиком этот полководец, мол, все у него легко - на смех темник книгу не поднимал, наоборот - тактика Македонского казалась ему интересной и он живо ее обсуждал и с Настей, и с Сашкой. У Саньки был особый интерес к темнику, он решил написать книгу о его походах, искал поводы поговорить. Увидев, как тренируется Ногай, он тоже загорелся попробовать. Получалось у него в разы хуже, чем у ордынца. Когда-то, еще ребенком, он учился стрельбе, но потом необходимость помогать матери в торговле отодвинула это занятие. Темника попытки младшего сына Насти натягивать лук и стрелять повесилили. Да и в компании тренироваться стало бодрее. Через несколько дней все выпущенные Ногаем стрелы, хоть и не били в центр, уже не пролетали мимо мишени. Егор не заходил. Устроенное во дворе стрельбище его бесило. Он ругался с матерью из-за этого, но смог добиться лишь того, что вечером к его приходу тренировка прекращалась и треногую цель убирали. Если же дела вели его домой днем, то он, скрепя сердце, проходил мимо Ногая не здороваясь, будто его и нет вовсе. Злило его и то, что Санька проникся такой симпатией к этому ордынцу. Это отдалило братьев друг от друга. Неужели не видит Сашка, как мать касается этого Ногая, то за плечо, то за руку. Неужели не понимает, к чему все идет? От него надо было избавиться, но как, он не знал.***
Прошел месяц, накануне свадьбы Настя и Ногай тренировались на мечах. Он сначала скептически смотрел на деревянный меч ею предложенный, но по ходу тренировки загорелся и забылся. Настя не знала всех приемов боя, но она была юркой и ловкой, часто выворачивалась, уходила, наносила удар неожиданно с поворотом. Погоняла его изрядно. Тут Ногай резко поднял вверх высоко скрещенный с Настиным меч, ударил, выбил из рук, своим мечом прижал к себе. Зашептал горячо: — Мне не хватает твоего тепла. Настя сглотнула, облизала губы. — Приходи ко мне сегодня ночью. — Ногай… — Я не могу прийти к тебе и соблюсти приличия. Она явственно ощущала его желание, щеки ее заалели. И все же, Настя толкнула его локтем, вывернулась, вырвалась из объятий, подхватила свой упавший меч. — Продолжим, — весело призвала она его к бою. — Я бы продолжил с тобой в другом месте. Но раз так, то держись…