Квиты?

Я встала со стула и подошла к окну: Миша вышел из моего подъезда и, ни разу не обернувшись, быстро зашагал к такси, уже ожидающему его на углу дома. Как продуманно. Холодный расчёт. Неприятный разговор займёт не более десяти минут, а такси лучше заказать заранее, час-пик приближается, как-никак. Он всегда был таким. Невозмутимым. Раздражающе спокойным. Внутри меня медленно поднималось, бурля и вскипая, нечто ужасное, сжигающее, опаляющее. Огненный шар, зарождающийся на уровне диафрагмы, поднимался вверх, сжигая на своём пути все органы средостения. Сжигал, причиняя невыносимую боль. Я начала задыхаться. Заламываю руки, хватая воздух ртом, как рыба. Резкие, неровные, размашистые движения; я наливаю себе стакан воды в надежде потушить этот пожар ярости и отчаянья. Как же больно. Больно. Больно. Я взвыла и швырнула пустой стакан на пол со всей силы, что была в моей хилой руке. Стакан разлетелся вдребезги, орошая осколками всю кухню; какофония звуков сопровождалась моим неистовым воплем. Я одна, совершенно одна, я брошена, забыта, жизнь плюётся в меня, швыряет в меня дротики, метает огонь… В груди так саднило, что я не видела выхода, кроме как перерезать глотку этой боли, причинив себе новую, на этот раз физическую. Ненавижу себя. Ненавижу его. Ненавижу эту жизнь. Я со всей силы топнула ногой прямо по крупному осколку. Стекло моментально разрезало кожу, затем плоть: боль молнией прошла через всё моё тело. Я завизжала, но не остановилась. В ход пошла вторая нога. На этот раз стекло, кажется, задело крупный нерв: порез пришёлся прямо на сгиб, где, насколько я помню, как раз идёт разветвление центрального кожного нерва стопы на множество маленьких веточек. Я упала на пол, дергаясь в судорогах невыносимой боли, рыдая и одновременно истерично хохоча. Даже в такой ситуации я вспоминаю медицину, которая въелась в моё сознание навсегда, отравляя его ещё больше. Весь пол был перепачкан в алой крови. Меня дёргало и выкручивало. Я горела. Это должно прекратиться. Должно. Прекратиться. Я, не прекращая выть, встала на четвереньки и поползла в спальню, дёргаясь от невыносимой боли в ступнях. Позади меня тянулся кровавый след. Останови это. Я доползла до шкафа. В голове начинало чернеть и я испугалась, что потеряю сознание. Нет, не позволю. В шкафу лежал мой чемодан с самым ценным; давай, Яна, соберись… Я с трудом вытащила чемодан, боясь в процессе случайно пошевелить ступнями. Открыв молнию, покопавшись внутри, я нашла чёрную глянцевую папку. Специально выбирала поприличнее, чтобы не выглядеть жалко. Господи, чем я только думала: даже если бы эта сраная папка была инкрустирована алмазами, я бы всё равно выглядела максимально жалко. Я снова истерично рассмеялась. Достав из папки свою работу, я болезненно скривилась: судорога дёрнула меня за мышцы лица, будто держа их на ниточках. Детище честолюбия. Жажда триумфа. Вестник позора. Лживые улыбки ничего не понимающих в этом людей. Снисходительные взгляды. Бессонные ночи. Первое разочарование. Через полгода исследований я увидела на крупном медицинском портале статью месячной давности с похожими на мои наработки. Доцент Пауль Кох, работающий в крупном немецком исследовательском институте, занимался исследованием канцерогенных свойств теломеразы и потенциальной опасностью применения этого фермента уже на протяжении нескольких лет, и пусть его работа отличалась от моей (я изучала именно опасность лекарственных средств на основе фермента, а Кох же изучал сам канцерогенез) – под его ногами стояла твёрдая почва, в виде крупного богатого института, большого опыта, технического оснащения… Мне было страшно заходить на PubMed на предмет публикаций на эту тему. Я боялась увидеть, что они давно шагнули вперёд, и всё, что я делала со своим научным руководителем – крах, пустая трата времени. Мне хотелось быть первой. Мне хотелось стать великой. Я чувствовала свою значимость и успела нацепить корону. Я отвратительна. Я никогда не смогу стать настоящим учёным. Никогда не смогу стать успешным врачом-генетиком. Я не умею проигрывать, не умею шагать в ногу с современностью, не умею вовремя останавливаться. Почему я тогда не обратилась с советом ни к кому? Боялась разрушить магическую ауру своей гениальности? Ненавижу. Я медленно рвала листы своей работы, постепенно ускоряя темп, с каждым порванным листочком чувствуя невероятное удовлетворение. Я рвала, рвала, рвала; на пол сыпались кусочки бумаги с мелькающими ненавистными словами и схемами. В папке лежит флэшка, на которой есть копия этого исследования, а также презентация, над которой я корпела около месяца. Уничтожить. Встать я не могла, не только из-за болей в ступнях, но и из-за того, что меня вот-вот оставит сознание. Это последняя копия. У моего научного руководителя есть одна из версий, незаконченная и непереработанная: выступать с ней было бы ещё большим позором. В голове стоял белый шум: перед глазами мелькали белые мушки. Вспышки. Вспышки. Вспышки. На полу лежали ключи: единственное, что было под рукой. Я, взяв одной рукой флешку, во вторую зажала ключи и со всего размаха ударила. Мимо. Ужасная боль в пальце - кажется, под ногтем будет гематома - но я не издала ни звука. Нужно покончить. С этим. Дерьмом. Вспышка. Второй удар – мимо, на этот раз ключи брякнулись об пол. Я замахнулась третий раз, но мне помешали. Кто-то прыгнул сверху, повалив меня из положения сидя. Чьи-то руки обхватили меня сзади, отчаянный крик прямо мне в ухо: «Остановись!» Это английский, значит, это не Миша: слава Богу. Он бы не стал мелочиться на сантименты и возвращаться ко мне. В любом случае, кто бы это ни был, пошёл он к чёрту. Я попыталась подняться, но безуспешно: чей то вес придавил меня к полу, я была обездвижена, находясь в чьих-то цепких объятиях. Я обмякла, еле-еле поддерживая сознание в своей хлипкой черепной коробке. Меня перевернули на спину. Надеюсь, чтобы придушить в целях ограбления? Надо мной навис черноволосый кудрявый мальчик. В глазах было так мутно, что мне пришлось несколько секунд фокусировать зрение. Его черты будто прыгали отдельно друг от друга, не складываясь в общую картину. Одна часть моего сознания, конечно, сразу же поняла, кто это: другая, почему-то, отчаянно тупила, складывая отдельные элементы в мозаику. Конечно же, это был Финн. Финн Вулфард. Мальчик-звезда. В его тёмных глазах был непередаваемый ужас. Он держал меня за плечи, вцепившись в меня цепкими пальцами. Я отчего-то расплылась в улыбке. -Вызывай скорую, -еле выдавила из себя я и потеряла сознание.