Квиты?

Какое-то время я лежала на кровати в неподвижном состоянии, абсолютно голая, наслаждаясь признаками недавнего присутствия Финна: нагретое его телом одеяло, подушка, впитавшая запах его волос, звенящие следы поцелуев на моей шее… Я закрыла лицо руками, густо краснея. Сердце билось в груди, как напуганная птица. Но у всего этого был нестерпимый, назойливый привкус горечи. Я не впервые в своей жизни ввязываюсь во что-то безнадежное и глупое, но в этот раз я особенно отличилась. Вечер прогнал солнце почти полностью, и на Ванкувер спускалась теплая летняя ночь. В спальню закрадывались песни сверчков и отблески автомобильных фар. Я наконец встала с постели и, не став одеваться, подошла к выключателю. Свет озарил беспорядок моей комнаты, и волнующая, волшебная атмосфера моментально испарилась под треском флуоресцентных ламп, будто беззвучно лопнувший мыльный пузырь. Медленно, не сгибая ног и опираясь о стену, чтобы избежать изгиба в подъеме стопы и приступа режущей боли, я направилась в ванную. Несколько раз за день сходив в туалет, я приспособилась минимизировать боль вот таким перемещением. Я была словно деревянная кукла на шарнирах. Дойдя до ванной, я достала из аптечки бинты и антисептик. Нужно себя подлатать. Присев на край ванны, я, шипя от боли, размотала бинты на стопе, которые успели прилипнуть к свежим ранам. Промыв ноги под холодной сточной водой и обработав свои порезы антисептиком, я плотно наложила свежие бинты, так знакомо пахнущие больницей. Боль не утихла, но отчего-то я почувствовала облегчение: я любила стойкое ощущение полного контроля над своей жизнью. Найдя в той же аптечке бахилы, я надела их, намереваясь принять душ. Прохладная вода была очень кстати после такого жаркого во всех смыслах дня; я хорошенько намылилась с ног до головы, наслаждаясь ощущением обновленности и свежести. В спальне я надела свежую пижаму, захватила с прикроватного столика сигареты и зажигалку, и направилась на кухню. Я соскучилась по кофе, и плевать, что уже ночь. Включив свет на кухне, я тут же бросила взгляд на пол, где лежали брошенные окровавленные осколки от разбитого стакана. Я старалась не фокусировать на этом внимания, чтобы не портить своё на удивление безмятежное настроение, но ничего не получалось: мой взгляд постоянно возвращался к ним, пока я доставала турку и упаковку молотого кофе из шкафчика. В конце концов не выдержав, я достала из тумбочки щетку и совок. Сметая осколки в кучу, я не могла не обратить внимания, насколько острыми и длинными были некоторые кусочки, почти полностью окрашенные в кровь. Меня затошнило. Быстро выбросив содержимое совка в мусорное ведро, я продолжила заниматься кофе. Уютный аромат наполнял маленькую кухню, освещенную желтым светом. Я открыла настежь окна, впуская теплый летний воздух, пахнущий свежестью и травой. Когда я еще буду дышать таким свежим воздухом? Если я так открою окна у себя в Москве, через полчаса подоконник покроется черной пылью и копотью. Перелив сваренный кофе в кружку, я села на табуретку, которую пододвинула к окну, одновременно доставая губами сигарету из пачки. Я выдыхала дым в открытое окно, в безветренный, сгущенный дневной жарой воздух. Послезавтра выступление в Университете Британской Колумбии. В 10:00. И чем же я занималась все эти дни, проведенные в Ванкувере? Может, готовилась к конференции, репетируя речь и повторяя термины, которые даются мне особенно сложно? Или, может, устроила себе культурный досуг, осматривая достопримечательности одного из самых красивых городов мира? Нет. Я пила кофе на прокуренной мной же кухне, трахалась с малолетней восходящей кинозвездой, превратила в фарш свои ноги в приступе аутоагрессии – в общем, каникулы мечты. Но почему мне сейчас всё равно так хорошо и спокойно? Раньше мысли о просранном времени всегда вызывали у меня чувство стыда и вины, нервозное желание что-то делать прямо сейчас; а теперь я спокойно сижу в пижаме на кухне, запивая табачный дым свежесваренным кофе. Единственное, ради чего стоит становиться взрослым: делаешь, что хочешь и когда захочешь. На столе лежал мой телефон, который я уже второй день ни разу не брала в руки. Проверять личные сообщения сейчас – это словно затеять генеральную уборку, заглянув за диван и поразившись количеству разбросанного мусора. Но я все же открыла свой профиль и зашла в графу сообщений. Сестра беспокоится о моем отсутствии в сети и спрашивает, все ли хорошо. 18 сообщений от научного руководителя: по-моему, она волнуется больше, чем я. Сообщение от Миши я читать не стала, раздраженно пролистнув вниз. Около сотни сообщений в конфе одногруппников-ординаторов. Несколько сообщений от интернет-друзей. Вот и вся моя социальная жизнь. За пару лет я растеряла почти все прежние контакты. Я ответила беспокоящейся сестре и научруку. Многие люди не желают мне зла и до сих пор меня терпят, неважно, вынужденно или добровольно, поэтому мне нужно быть подобрее с ними. Я заблокировала телефон и потушила сигарету. Блаженную ночную тишину прерывали лишь редкие выкрики проходящих мимо пьяниц, которые плелись из соседнего бара. Я ещё раз подумала о том, что это идеальное время для прогулки, но, как всегда, я сама всё испортила. Скоро я уеду отсюда и очень вряд ли когда-либо вернусь. Я оставлю эту крохотную обшарпанную квартирку, этот чистый воздух, эти пейзажи, этих светящихся счастьем и обеспеченностью людей. Я оставлю Финна. Это было смешно и печально одновременно. Ситуация, на самом деле, была бы очень комичной, если б главной героиней была не я. Я чувствовала себя глупо и по-подростковому, но сейчас мне это даже нравилось. Это как раз для меня: для человека, который никак не может смириться со своим возрастом. Телефон в моей руке завибрировал. Я лениво разблокировала экран и свайпнула вниз, нажимая на уведомление. Это от Финна. Finn Wolfhard 23:58 наконец-то ты онлайн Finn Wolfhard 23:58 я думаю о тебе Finn Wolfhard 23:58 это так глупо. но я не могу перестать Finn Wolfhard 00:01 прости, что пишу тебе это. наверное тебе хватает заморочек и без этого Finn Wolfhard 0:03 спокойной ночи Yana Grigoreva 0:04 Ты одна из моих заморочек, так что всё норм Yana Grigoreva 0:04 Спокойной ночи Я заулыбалась и прижала телефон к груди. Безнадёжна.