Развод

После визита соседки Сакура почувствовала прилив энергии и, окрыленная, продолжила уборку дома. День уже близился к вечеру, когда она принялась пылесосить столовую. И тут вернулся Саске. Быстрым взглядом окинув комнату, мебель, в которую можно было смотреться точно в зеркало, сверкающие стекла, взбитые подушки, он грозно вопросил: — Чем это ты тут, черт возьми, занимаешься? — А как ты сам думаешь? — Ты не обязана для меня готовить или убирать, — чуть ли не жалуясь, произнес он, бросив бумаги на ближайший стул. — Раньше ты этого никогда не делала. — Ну и что с того? Ты злишься на то, что я сделала сегодня, или на то, чего не делала когда-то? Учиха чуть призадумался, потом вскинул руки вверх. — Забудь о том, что я только что тут наговорил. Я беспокоюсь за тебя, Сакура. У тебя нездоровый вид. Если ты сбросишь еще пару фунтов, тебя можно будет нанимать вместо пугала. — Ну спасибо тебе. — Что с тобой случилось во Франции? Встревоженная его вопросом, Сакура раздумывала, какой шуткой отделаться, чтобы разрядить атмосферу. Объявить, что надорвала здоровье, вкусив богемной жизни? Выражение искреннего беспокойства на его лице почти убедило Сакуру рассказать ему всю правду о своей болезни. Но тут же она подумала, что за этим последуют новые вопросы. Вопросы, на которые она не готова отвечать. Особенно если учесть, что она приползла обратно как побитая собака. — Прости, что больше не отвечаю твоим исключительно строгим представлениям о женской красоте. — Оставь свой веселый тон и скажи мне правду: ты чем-то болела? — В чем дело? Или ты боишься, что придется стать при мне сиделкой? — с вызовом спросила она. Подняв руку, словно давала клятву говорить правду и одну только правду, добавила: — Торжественно обещаю, что не буду сидеть на вашей шее. — Так ты решила отрабатывать свое пребывание здесь, превратившись в уборщицу? Если на твой вкус дом недостаточно прибран, пригласи кого-нибудь для этой работы. — Мне нечем оплачивать услуги по уборке дома. — Зато мне есть чем. — Тогда почему ты этого не делал? Еще немного — и Граф мог бы запутаться в тех гигантских паутинах, что висят во всех углах. Саске поднял глаза к потолку, затем, не удержавшись, рассмеялся. Сакура тоже невольно расхохоталась. — Господи, неужели мы всегда столько спорили? — сказал он, покачивая головой. — Думаю, да, — подтвердила она. — Может, оттого, что примирение было столь сладостным? — Саске внезапно схватил ее за локти, притянул к себе, и смешливое выражение его глаз сменилось на страстное. Сакура, в свою очередь, впилась в него взглядом, а ее тело непроизвольно поддалось его воле. Ей очень хотелось, чтобы он поцеловал ее. Но вместо этого он вдруг заколебался, в нем словно проснулся адвокат, взвешивающий все «за» и «против». И Сакура отодвинулась от него. — Я звонила в одну риэлторскую фирму, — с трудом, задыхающимся голосом сказала она. — Завтра придет агент, и мне хотелось придать дому товарный вид. Поэтому я занялась уборкой. Ей казалось, он будет доволен тем, что она проявила инициативу, но его хмурый вид говорил об обратном. — Похоже, тебе просто не терпится как можно скорее продать этот дом. — Как-никак прошел целый год, и, как мы оба знаем, мне нужны деньги. — Да, но какой ценой? Ты что, готова загубить себя, только бы их достать? Достаточно только посмотреть на тебя, чтобы понять, как ты устала. — Есть немного, — не стала отрицать она. — Готов поспорить, ты трудилась весь день без отдыха и даже не обедала. Сакуру забавляло то, как Саске попеременно то отчитывал ее, то проявлял беспокойство насчет ее здоровья. — Ты проспорил. Я съела бутерброд с ореховым маслом и джемом. Одно яблоко. Выпила стакан молока. — Обед мог бы быть поплотнее. Давай-ка полежи немного, отдохни, я же пока забегу к Цунаде и кое-что для нее сделаю, а потом мы сходим куда-нибудь пообедать. — Звучит заманчиво, — согласилась зеленоглазая. Она слишком устала, чтобы спорить. Последовав совету Саске, Сакура приняла душ, вымыла голову и легла отдохнуть. Через час она проснулась, почувствовав, как Саске, нежно убрав прядку волос у нее со лба, прильнул к нему губами. Она схватила его руку и на секунду прижала к своей щеке. — Тебе получше? — спросил он. — Угу, — отозвалась она, охваченная желанием притянуть его к себе, надеясь, что он сделает первый шаг. Братский поцелуй в лоб — не то, о чем ей мечталось. Совсем не то. — Тогда поднимайся, лежебока, и пойдем обедать. — Небольшое отклонение от курса, — объявил Саске, остановившись перед входом в крупный универсальный магазин. — Зачем? — спросила Сакура, подталкиваемая вперед. — Надо купить одежду по фигуре. Все твои вещи буквально висят на тебе. Вот, посмотри в зеркало. — Я больше ничего не приму от тебя. — Тогда считай это кредитом. Позволь мне сделать это для тебя, Саку. А потом, если хочешь, можешь вернуть мне деньги. Когда мы продадим дом, то вычтем эту сумму из твоей доли. Идет? В общем его предложение звучало вполне разумно. Она покорно поднялась вместе с ним на эскалаторе в отдел женской одежды, перемерила несчетное число всяких нарядов, причем, по настоянию Саске, все их ему продемонстрировала. Она чувствовала, что наряду с одеждой он оценивает и ее. — Не снимай их, — распорядился он, когда Сакура прошлась перед ним в красном платье чуть выше колен. — Вот в этом и пойдешь в ресторан. Только открепите ценники, — попросил он продавщицу. Сакура, конечно, могла бы при этом заявить, что раз Саске в состоянии позволить себе такие покупки, то ему ничто не мешает выдать ей в качестве аванса хотя бы часть причитающейся ей суммы за продажу дома. Она могла бы твердо отказаться покупать вещи на его деньги. Из принципа. Но в этот момент ее принципы как-то незаметно отступили на задний план, ибо в противном случае она рисковала оттолкнуть его от себя навсегда. Пока продавщица подсчитывала общую стоимость покупок, Сакура шепотом поблагодарила Саске: — Спасибо. — И все? Просто «спасибо» и никаких жалоб? Никаких обвинений? — в его глазах сверкнул озорной огонек, которого, казалось, она не видела целую вечность. Сакура почувствовала себя на седьмом небе от счастья. — Может, я отказалась от споров только потому, что теперь не так забавно, как раньше, мириться с тобой, — сказала она, напомнив ему его же слова. — Отчего же? Это могло бы быть забавным и сейчас, — с обольстительной улыбкой возразил он, перекинув через одну руку упакованные в целлофан вещи, а другой прижав к себе Сакуру. — Ты просто неотразима. — Льстец. Они пообедали в ресторане, расположенном недалеко от магазина. Охлажденное вино подействовало на нее расслабляюще; она чувствовала, что сегодня вечером наступило мирное затишье в боевых действиях. — Расскажи мне о Париже, — попросил Саске. — Он оправдал твои надежды? — В каком-то смысле да, — осторожно ответила она. — Красивый город, — интересно, зачем Саске завел об этом разговор? Пожалуй, стоит это выяснить. — Ты бы скучал по мне, если бы я не вернулась? — сердце у нее бешено колотилось, пока она ждала ответа. Он ответил, поднеся ее руку к своим губам и медленно целуя каждый пальчик. Неяркое пламя свечей подчеркивало нежность его взгляда. — Сакура… — Простите, сэр. Креветки для леди и свинину для вас? Все правильно? Он замолчал, и, родившаяся было у Сакуры надежда на что-то чудесное, потихоньку угасла. Скорее всего, она придала слишком большое значение тому, что произошло сегодня между ними. — Вечер был удивительно приятный, — заметил Саске, словно пытаясь вернуть былую атмосферу интимности и тепла. Он протянул руку к ней через стол и провел пальцем по ее руке, как бы умоляя: «Пожалуйста, не надо ничего портить». Саске мог быть спокоен: у нее не было ни малейшего намерения нарушать установившийся между ними мир. Напротив, она наслаждалась этим благодушным покоем. — Да, вечер был замечательный, — согласилась она. Ее больно задело то, как Саске отбросил ее, словно вчерашний номер газеты, прочитанный и потому уже больше не нужный, стоило им только вернуться домой. Он внес пакеты, покормил Графа, потом взял ключи от машины, бросив на ходу: — Я кое-что забыл в офисе. Не знаю, когда вернусь. Сакура не поверила в то, что он что-то там забыл. Очевидно, ему просто не хотелось оставаться с ней вдвоем. То, как он бесцеремонно бросил ее сейчас одну, заставило ее увидеть все произошедшее сегодня в истинном свете. Просто это был акт милосердия с его стороны по отношению к несчастной, бездомной и безработной бывшей жене. Он, видно, решил накормить ее досыта, несколько приодеть и тем самым дать ей ясно понять, чего она лишилась, уйдя от него, ну, а после этого не грех и повеселиться. Он, верно, считал минуты, когда можно будет уехать к Темари, или к Карин, или еще к какой-нибудь девице, о существовании которой ей еще только предстоит узнать. Целый час Сакура, как разъяренная тигрица, ходила из угла в угол, пока наконец не решилась проверить свои подозрения. Она позвонила ему в офис и, затаив дыхание, ждала, не снимет ли он трубку, тем самым развеяв ее подозрения. Если Саске действительно на работе, она извинится, что побеспокоила его, объяснив, что просто ей хотелось еще раз поблагодарить его за вещи, которые он ей купил. Но к телефону так никто и не подошел. Все ясно. Ее худшие опасения подтвердились. Саске не поехал на работу. Он ринулся в объятия какой-то другой женщины. По щекам Сакуры неудержимо катились слезы. Как глупо так обмануться, поверить, что после двух часов, проведенных вместе, может наступить примирение. Одного вечера для этого слишком мало. Она не слышала, когда вернулся Саске, так как, наревевшись, незаметно для себя заснула. Слава Богу, когда она проснулась утром, его уже не было и он не видел ее распухшие, красные от слез глаза. В воскресенье Сакура встала поздно, позавтракала, а затем принялась наводить последний глянец перед приходом агента по продаже недвижимости. Она заправила постели — и за Саске тоже, так как он не удосужился застелить свою. Поставила всю грязную посуду в мойку; сварила свежий кофе; расставила по всему дому вазы с цветами. Ровно в час дня приехала Лесли Яманака, агент, и, пробыв меньше часа, уехала, оставив Сакуру на прощание кучу инструкций и ряд строгих рекомендаций. — Замените треснувшие плитки в ванной, и тщательно вычистите ковры, — говоря о коврах, она метнула укоризненный взгляд в сторону Графа. Сакура просмотрела перечень до конца. Он включал в себя еще ряд пунктов по поводу мелкого ремонта, что явно не могло препятствовать продаже дома. Однако дальнейшие записи агента четко объясняли, в чем загвоздка. — Я уже говорила вашему мужу, что вы запрашиваете совершенно немыслимую цену. Поговорите с господином Учиха о пересмотре условий продажи, а затем позвоните мне, — уже направившись к машине, она обернулась и добавила: — Срок договора истекает, так что все равно придется подписывать новый. Сакура молча стояла и смотрела вслед удаляющемуся черному «БМВ». Совершенно ошеломленная всем услышанным, она не знала, что и думать. Саске был очень хорошим — а по мнению некоторых, и очень ловким — бизнесменом. Странно, что он настаивает на слишком высокой цене. Сакура была озадачена — и не столько назначенной ценой, сколько тем, зачем он это сделал. Одно из двух: или Саске гораздо проницательнее всех остальных и уверен, что дом стоит таких денег, или же ему тут все настолько дорого, что он не хочет уезжать отсюда навсегда, хотя им обоим деньги сейчас совсем не помешали бы. Что ж, Саске предстоит многое ей объяснить. Он вошел в кухню, втащив за собой мешок с вещами для игры в гольф, который затем поставил в угол. — Сначала рыбалка, теперь гольф. Что потом? Прыжки с парашютом? — насмешливо спросила она, выжидая удобный момент для того, чтобы приступить к расспросам. — Ты становишься настоящим спортсменом. — Один клиент научил меня играть, и мне понравилось, — объяснил он. — Кроме того, в гольф-клубе у меня есть возможность завязать множество полезных контактов. — Ну, вот это уже больше похоже на истинного Учиху Саске, — заметила она. — А то я уж начала было за тебя беспокоиться, — Сакура взяла апельсин, чувствуя, что иначе не знает, куда девать руки. — Кстати, мне было бы любопытно еще кое о чем узнать. Сегодня заезжала наш агент Яманака Лесли и… — Мне начать паковать вещи? — перебил Саске, не дав ей договорить. — Ты продала мой дом за моей спиной? — На этот счет можешь не волноваться. Особенно если учесть, насколько ты завысил цену. — Уверен, ты в два счета разобралась с этим делом, — недовольно проворчал Учиха, открыв холодильник и исследуя его содержимое. Он вытащил бутылку «Спрайта», открыл ее и, обернувшись, пояснил: — Я только хотел, чтобы нас не надули. — Ты только хотел, чтобы дом, не дай Бог, не продали. Да и то прошло восемь месяцев, прежде чем ты решился даже на этот шаг. Как это понимать, Саске? Минуту-другую он раздумывал, что ответить. — Откуда мне было знать, что ты всерьез хочешь продать дом? Ты ведь не станешь отрицать свою склонность к мелодраматическим эффектам? Я надеялся, что через неделю-другую твой запал пройдет и ты вернешься обратно. Ну, максимум через пару месяцев. Я поставил дом на продажу только когда понял, что этого не произойдет. — Он с жадностью выпил всю бутылку. Его откровенность совершенно обезоружила ее. — Но я все-таки вернулась, — тихо сказала она. — И что теперь? — Это я должен спросить: «И что теперь, Сакура?»…