Грань

      Я бежал по лесу, следуя за Шерлоком и ругаясь сквозь зубы. Ну, почему он всегда лезет на рожон, вечно доказывая свою правоту и рискуя собой без нужды? Я мог припомнить не один такой случай с момента нашего знакомства, однако, задумавшись, не заметил подвернувшееся под ноги поваленное дерево и упал. Фонарь погас и откатился куда-то в сторону, но у меня не было времени на то, чтобы искать его; Шерлоку я сейчас нужен намного больше, нежели этот фонарь — мне.       Поднявшись и игнорируя колющую боль в боку, я бросился на просвет между деревьями. Лестрейд, отчего-то задержавшийся в овраге, нагнал меня.       — Где Генри? — с трудом переводя дыхание, спросил я.       — Убежал! — морщась, ответил Грег. — Ему хватило стресса на сегодня. Я пытался его остановить, но он страха сам не свой стал и скрылся в чаще. Думаю, утром мы найдём его в городе.       — Хорошо бы так, — я рванул воротник в сторону, тяжело дыша.       — Вот они! — выкрикнул Лестрейд, указывая на два силуэта впереди.       Я напряг зрение, всматриваясь в только начавшую расступаться темноту. Шерлок удерживал сопротивляющегося Франклина, и на секунду я восторжествовал. Теперь мы за всё с него спросим, так просто он от нас не уйдёт… Закончить мысль я не успел, ибо увидел то, что заставило меня по-настоящему испугаться.       Франклин, до этого момента упорно вырывающийся, неожиданно перестал оказывать сопротивление и, пользуясь кратким замешательством Шерлока, вытащил из внутреннего кармана куртки небольшой предмет, в котором я признал небольшой газовый баллон. Каково было его содержимое, я не знал, однако надеяться на то, что это нечто безобидное, не приходилось.       — Шерлок, осторожнее! — закричал что было сил я, но было уже поздно. Аэрозоль туманным пятном расползся в воздухе, и Франклин, освободившись от хватки противника, бросился бежать.       — Догони его! — заорал я Грегу, а сам кинулся к другу.       Должно быть, на мне сказалось напряжение, но я видел происходящее настолько ясно, настолько всеобъемлюще, что мозг перестал воспринимать сигналы нервных окончаний со скоростью, соответствующей реальной. Наверное, именно так Шерлок и видит окружающий мир — каждую мелочь, каждую, даже самую незначительную деталь. Наверное, из-за обострённого восприятия всего, что видит, слышит и ощущает, он и кажется малопонятным другим людям, большая часть которых замечает с первого взгляда лишь основную картину, а мельчайшие детали улавливает только потом. Наверное, поэтому он и способен выстраивать логические цепочки намного быстрее, чем большинство.       Занявшийся рассвет застал меня врасплох, вмиг вырвав из темноты окраину леса и нескольких человек, на одном из которых сосредоточилось всё моё внимание.       Я увидел своими глазами то, что доказывало моё только что сделанное предположение. Казалось, для Шерлока время замедлилось; даже тратя последние силы на то, чтобы просто удержаться на ногах, он продолжал подмечать каждую мелочь вокруг себя. На мгновение, одно-единственное мгновение, Шерлок посмотрел на меня несколько отстранённым взглядом, замерев и переживая какую-то встревожившую его мысль.       Наш зрительный контакт продлился всего секунду, но этого времени было даже много. Весь мир вокруг стал невероятно медленным, но моя скорость не претерпела никаких изменений; возможно, со стороны всё выглядело так, что я внезапно ускорился, однако это совершенно никак не ощущалось. Просто в какой-то момент моё восприятие вернулось на круги своя и я обнаружил себя рядом с Шерлоком, хотя ранее думал, что мне ни за что не успеть. Подхватив друга, я опустился на землю и, стараясь отрешиться от тревожно путающихся мыслей, нащупал слабый пульс.       — Остановись!.. — донёсся до меня крик Лестрейда.       Я вскинул голову и увидел, как Франклин с разбегу перепрыгивает через колючую проволоку, напрочь игнорируя предупреждающий об опасности знак. Грег резко затормозил и беспомощно наблюдал, как загнанный в смертельную ловушку Франклин замер, наступив на мину.       «У него нет ни единого шанса», — пронеслась у меня мысль.       Старик, должно быть, думал точно так же. На его лице отразилась безысходность, когда он обернулся к преследователям, сменившаяся отстранённым спокойствием и осознанием неизбежного. В ту же секунду прогремел оглушительный взрыв.       Наверное, будь ситуация иной, я бы уделил больше внимания гибели Франклина, однако сейчас она была последним интересовавшим меня событием.       — Остановка дыхания, — пробормотал я.       Не было особой нужды в том, чтобы озвучивать очевидный диагноз, но только так я мог абстрагироваться от той мысли, что передо мной не просто очередной пациент, а друг, который близок к смерти как никогда. Чуть-чуть приподняв голову Шерлока так, чтобы освободить дыхательные пути, я начал делать искусственное дыхание.       «Ты не умрёшь сегодня,» — стучала в мозгу мысль: «Я не позволю тебе умереть.»       — Ватсон?       Я обернулся на голос. Лестрейд с непониманием смотрел на меня, словно увидел что-то непристойное.       — Он не дышит, — коротко пояснил я, в душе негодуя: ну, когда окружающие перестанут делать неправильные выводы?..       Услышав это, Грег мгновенно успокоил своё воображение и собрался. В этот же момент Шерлок слабо задышал, и я, с облегчением выдохнув, откинулся назад.       — Он не приходит в сознание, — негромко проговорил Лестрейд. — Ватсон, твои предположения.       — Думаю, в баллоне был наркотик, — напряжённо соображал я. — Причём, судя по тому, как быстро он подействовал, его концентрат.       — И что нам это даёт?       — Возможное повреждение мозга, вот что нам это даёт, — пришёл к неутешительному выводу я. Чёрт возьми…       — Ты уверен?       — Нет, — мне действительно хотелось верить, что единственное предположение абсолютно необоснованно и лишено какого бы то ни было смысла. — В данных условиях я не могу с уверенностью утверждать… В больнице мы узнали бы точно.       — В таком случае, нам больше нечего здесь делать, — Лестрейд поднялся. — Мы должны вернуться к машине и отвезти его в больницу. Как можно скорее.       — Тогда… — я потёр виски, пытаясь привести себя в порядок. Не время, не время расслабляться. Только не теперь.       — Нам понадобятся носилки.       — Понял, — кивнул Грег, а я молча позавидовал тому, как он спокоен и собран. Я ведь знаю, что ему тоже непросто, но он, тем не менее, держит себя в руках и не позволяет себе раскиснуть. Тогда какого чёрта я двух слов связать не могу?! Шерлоку сейчас намного хуже, чем мне, ему требуется помощь, а я даже себя привести в порядок неспособен.       Соорудив импровизированные носилки из подручных материалов, среди которых оказался плащ Шерлока, мы с Грегом наметили безопасный и наиболее короткий путь. Идя через лес, я уже не мог отделаться от мыслей, которых мне удавалось столько времени избегать.       Чёрт. Почему? Почему Шерлок такой эгоист? Неужели так трудно не лезть на рожон если не ради себя, то хотя бы ради тех, кому не всё равно, что с ним случится?.. Что ж, ему, очевидно, трудно. Но откуда это стремление быть правым во всём, неважно какой ценой?.. Я не впервые задался этим вопросом, но ответить на него по-прежнему не мог.       И к чему теперь тебя привело твоё стремление? Ты без сознания, а я, затрудняясь с постановкой диагноза, смотрю на твоё безжизненное тело и постоянно прислушиваюсь, не прервалось ли слабое дыхание. Это того стоило? Попытка поймать Франклина в одиночку и установить истину, доказать свою правоту того стоила? Думаю, ты полагаешь, что стоила. А я вот не согласен. Как это говорится: «С кем поведёшься, от того и наберёшься»? Должно быть, с моей стороны эгоистично ставить твою жизнь выше жизней Генри и его отца, остальных жителей городка лишь потому, что так лучше, легче и спокойнее мне. Но ты, чёрт возьми, мой друг, даже если сам себя таковым не считаешь. И даже зная, что для меня остаёшься другом, как бы скептично к этому ни относился сам, ты всё равно подставляешься — не специально, конечно, — и совершенно не думаешь обо мне. Ты хоть о ком-нибудь, кроме себя, думаешь? Или всё настолько запущенно? Я понимаю, как бы я ни призывал тебя к осторожности, как бы ни просил прислушаться к тем, кому ты небезразличен, — всё равно не станешь слушать. Такой уж ты человек, и переделать тебя никак нельзя. Какой есть, такой и живёшь. Поступаешь как только вздумается. Игнорируешь увещевания тех, кто за тебя переживает. С этим невозможно бороться, я понял, можно лишь свыкнуться, сжиться и просто быть неподалёку, раз уж рядом ты не позволяешь.       И вот к чему это привело. Разве так уж тяжело было поступиться своими принципами, чтобы не ходить сейчас по грани между жизнью и смертью? Я обязательно задам тебе этот вопрос, когда очнёшься. Очнёшься, слышишь? Другие варианты не рассматриваются, даже не допускаются. Только попробуй не прийти в себя, ясно? Иначе… иначе я тебя на том свете разыщу и всю душу вытрясу. Выбора у тебя нет. Ты вернёшься. Я твёрдо верю в это, и ты обязан оправдать мои ожидания хотя бы на этот раз. Моя вера не должна быть напрасной. Я ведь не так уж и много прошу. Главное, очнись, а там и поговорим. Просто вернись.       Я вдыхал больничный запах, устало прислонившись к стене и прикрыв глаза. Врачи стабилизировали состояние Шерлока, однако привести его в сознание так и не удалось. Моё предположение о повреждении мозга стало не таким бессмысленным. Нужно было ждать результатов магнито-резонансной томографии, а у меня уже не было сил на переживания. Усталость с каждой секундой наваливалась всё сильнее, сонливость становилась непереносимой. Смутные, беспрестанно путающиеся мысли не давали покоя; я чувствовал, что ещё немного, и я просто отключусь. На третьем часу ожидания я задремал…

***

      Не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как я оказался в этом месте. Небольшая комната с постоянно меняющимся интерьером: от мрачно-серого помещения с большими весами в самом его центре до зеркальных покоев, словно бы разделённых пополам стёклами в золотой раме и чёрной. Но в зеркалах отражался отнюдь не я; глядя на предстающие передо мной картины, я задавался вопросом: реальность ли изображают они? в реальности ли я? что есть реальность? То ли, что я вижу в зеркалах в чёрной раме: мрак, ощущение смерти? Или же то, что отражается в зеркалах, заключённых в золотых рамах: спокойствие, жизнь и постоянно находящиеся рядом со мной люди, чьих лиц мне не разобрать?       Нет, я знаю, кто эти люди. Во всём свете только они могут оставаться рядом, как бы я ни старался отстраниться от них. Что бы ни происходило в реальности, где бы она ни была — здесь или в абстрактном там — кажется, только им под силу исправить случившееся и освободить меня. На чашах этих весов их поступки и желания. Это тонкая грань, которую легко переступить.       Я на грани. По одну её сторону жизнь, по другую — смерть. Реальность и вымысел. Истина и ложь. Рассудок и безумие. Друзья и враги. Устою ли я? Не кану ли в бездну? Сама судьба испытывает меня, вынуждая положиться на других людей. Справятся ли они? Удержат ли мою жизнь? Теперь всё зависит от тех, кто рядом со мной. Пройдём ли мы через ад? Останемся ли теми, кем были?..