Держи корону крепче, Вортигерн

      К сожалению, даже несмотря на личный контроль Селвина, сооружение алтаря призыва обещало занять довольно много времени: больше недели. А жених для младшего принца прибыл уже спустя три дня. Весть об этом доставил Вортигерну один из слуг рано утром в гостевую спальню, так как покои принца приводили в порядок после устроенного им погрома. Юноша поднялся с постели и взглянул на слугу так, что тот поспешил скорее убраться восвояси, не решившись предложить свою помощь в подготовке к торжественному завтраку.       Для начала молодым нужно было познакомиться (разумеется, для виду). Ворти знал, что свадьбу постараются сыграть как можно быстрее, до того, как он разрешится от бремени. Словно это что-то значило. Он неторопливо оделся, приведя себя в порядок и расчесав красивые кудрявые волосы. Принц взглянул на свое лицо в зеркало, заметив, что его взгляд стал каким-то другим, более взрослым, а между бровями залегла морщинка, делавшая выражение его лица жестким и своенравно-горделивым.       — Ну что же, Керуш. Пойдем, взглянем на «жениха», — ухмыльнулся он, погладив себя по животу. Он тяжело поднялся из кресла и направился прочь из покоев вниз, в тронный зал, где уже был накрыт стол для гостей: герцога Дункана и его небольшой свиты. С того самого дня, как состоялся тот скандальный разговор между Ворти и его отцом, король Константин почти не выходил из своих покоев, так как был ужасно слаб. Он поручил Утеру вести его дела до тех пор, пока ему не станет лучше. Однако, несмотря на то, что Константин был всё ещё жив, многие поговаривали, что старший наследник вот-вот взойдёт на престол. А потому к Утеру начали относиться ещё почтительнее прежнего, словно заранее хотели получить его расположение, не дожидаясь кончины Константина. Всё это объясняло тот факт, что за столом, накрытым по случаю торжества, из родни Ворти присутствовал лишь его старший брат.       Утер вёл вежливую беседу с гостем в тот момент, когда Вортигерн зашёл в обеденный зал. Лишь внезапно стихшие голоса свиты герцога заставили альф прерваться и обернуться к вошедшему.       — А, вот и ты, Ворти! — воскликнул Утер с наигранным воодушевлением. Поднявшись на ноги, он подошёл к брату и сам отодвинул ему стул, как раз напротив жениха. Сам же будущий король уселся во главе стола, и подал слугам сигнал выносить блюда и напитки.       — Бесконечно рад наконец-то увидеть вас лично, принц Вортигерн, — проговорил герцог Дункан, выдавив из себя вежливую улыбку. Герцог был старше самого принца, на вид ему было лет 30-35. Его внешность была весьма типичной для англичанина высокого сословия: волнистые рыжеватые волосы, высокий лоб, тонкие губы и серо-голубые, как вечно затянутое тучами небо, глаза. Жених также был обладателем тонких усов и небольшой бороды, которая, по всей видимости, должна была скрывать его безвольный маленький подбородок. Несмотря на неказистую внешность, разряжен «суженый» Ворти был в пух и прах. И уж конечно, вся эта европейская безвкусная мода не шла ни в какое сравнение с утончённой красотой одежд, что носили в Персии.       Вортигерн молча, не мигая смотрел на Дункана, придирчиво разглядывая его облик. Похоже, он находил какое-то извращенное удовольствие в том, чтобы упиваться недостатками этого мужчины и сравнивать его с Мордредом. Сам Ворти был чертовски хорош. Пусть он осунулся и резко повзрослел за эти несколько дней, но в его внешности появилась какая-то надломленная инфернальная притягательность. Если раньше он был красивым и нежным подростком, то сейчас это был уже взрослый омега, осознающий свою сексуальность и умеющий ею пользоваться.       — Тоже безумно рад познакомиться с вами, герцог. Даже удивлен, что вы с первого раза правильно выговорили мое имя, — улыбнулся принц, поднеся к губам кубок. — Ведь пару дней назад вы еще даже не знали, что мы с вами вот-вот породнимся. По взгляду герцога было заметно, что слова Ворти несколько обескуражили и задели его, однако ему, как аристократу, было не привыкать к завуалированной агрессии.       — Воистину, иногда жизнь преподносит нам потрясающие сюрпризы! — с улыбкой ответил он, окидывая принца оценивающим взглядом, который лишь на мгновение дольше, чем нужно, задержался на животе беременного омеги. — Моя семья, как и я сам, наслышаны о вашей красоте и увлечённости науками, а в особенности магией. Безусловно, для меня большой честью будет вступить в брак с таким прекрасным созданием как вы, Ваше высочество. Одному богу известно, что сейчас творилось в душе у Ворти, и каких усилий ему стоило сдержаться и не устроить чудовищный погром прямо тут, в тронном зале. Он с наслаждением представил себе, как швыряет в лицо герцогу кувшин с вином, а затем задирает скатерть и опрокидывает на него и слуг всю снедь, расставленную на столе.       Проследив за взглядом жениха, он ухмыльнулся, накрыв живот ладонью.       — Ну разумеется. А вы думали, вам просто так подарок судьбы с небес свалился? — похоже, юноша перешел в открытое наступление, игнорируя гневные взгляды брата. — Нет, дорогой герцог. Судьба совсем не так щедра. Чем аппетитнее предложение, тем более омерзительным будет подвох. Герцог не ожидал такой открытой агрессии, однако удар выдержал.       — Ваше высочество, я был в курсе всей ситуации, когда ехал сюда, — спокойно, правда, уже без тени улыбки, проговорил он. — Мы с вашим братом надеемся лишь на то, что ребёнок унаследует вашу красоту и стать. Поверьте, ваше положение ничуть не омрачает моей радости от нашего скорого воссоединения.       — Король настаивает на том, чтобы свадьба была устроена в ближайшие дни. Она пройдёт в часовне Камелота, — сказал Утер, окинув брата тревожным взглядом. Поведение Ворти начинало его настораживать, однако принц списал эти странности на пережитый стресс. Вортигерн поднялся из-за стола, так и не притронувшись к еде. Он снял салфетку, бросив ее на стол, а затем повернулся к брату.       — Я понимаю, что мое слово ничего не значит ни для тебя, ни для отца, ни для кого вокруг. Однако пока я в здравом уме и трезвой памяти я отвечаю: нет! Я никогда не буду согласен на этот брак и буду считать его фиктивным, даже если вы насильно потащите меня под венец. Мое сердце целиком и полностью принадлежит другому, и я его не предам. Похоже, что это было слишком даже для герцога Дункана. Встав из-за стола, он извинился и отошёл в сторону, пытаясь унять гнев. Было очевидно, что он жаждал этого союза не больше самого Ворти, однако пойти против воли родителей не мог. Слишком уж Дунканы мечтали породниться с самим королём. Утер подошёл к брату и взял его за плечо, повернув к себе лицом.       — Ворти, что ты вытворяешь? У тебя не будет другого шанса. Отец не отпустит тебя с ребёнком в Персию, ты не выйдешь замуж и всю жизнь проживёшь запертым в Камелоте, станешь посмешищем для последнего слуги. Ты разве этого хочешь? — прошептал он, серьёзно глядя на младшего. — Пожалуйста, брат, внемли гласу разума. Отец и так почти при смерти. Не добивай его своим отказом.       — Я уже посмешище, брат, — дрожащим от ярости голосом проговорил Вортигерн, смотря исподлобья на Утера. — Вы просто пытаетесь украсить позор цветами и лентами, чтобы это смотрелось не так вызывающе. Вот только позор в моем положении видите вы, а для меня это счастье. Было счастьем, пока вы его не растоптали. Он нетерпеливо дернул плечом, стряхнув руку брата.       — Можешь делать, что угодно. Ты же вот-вот станешь королем. Я не смею противиться воле правителя Британии. Но знай: если ты вынудишь меня сочетаться браком с этим… — принц сделал небольшую паузу, пытаясь справиться с эмоциями. — С этим человеком, ты разрушишь мою жизнь. Сказав это, он развернулся и пошел прочь из тронного зала. Утер проводил брата растерянным взглядом, а когда он вышел из зала, нахмурился, прижав ладонь к лицу и прикрыв глаза. Ему было тяжело смотреть на мучения Вортигерна, ведь его собственный омега Ингрейн тоже был в положении и готов был вот-вот подарить ему первенца.       С одной стороны, Ворти был прав, ведь Утер должен был скоро стать королём. Он бы мог спокойно плюнуть на все эти обычаи и разрешить брату отправиться к своему возлюбленному в Персию, однако на другой чаше весов было обещание, данное умирающему от горя отцу.       — Герцог, не обращайте внимания на моего брата. Омеги в таком положении сами не ведают, что говорят, — наконец, сказал он, заставив себя улыбнуться Дункану. — Давайте-ка лучше обсудим предстоящую свадьбу.

***

      Спустя пару дней должна была состояться свадьба Вортигерна. По понятным причинам гостей практически не было, ее решено было сыграть как можно менее пышно, чтобы вести о положении младшего сына короля не разнеслись по округе.       Утром этого злополучного дня принц стоял посреди своей комнаты, невидящим взглядом смотря на собственное отражение в зеркале, в то время как его наряжали в свадебный белый наряд, состоявший из камзола, плаща, подбитого норковым мехом, высоких сапог и облегающих штанов. На красиво уложенные волосы аккуратно возложили починенный венец, который только недавно Ворти смял в ярости, швырнув о стену. Камзол на талии не сходился, а потому накануне его наспех перешили, дабы он мог застегнуться на животе беременного юноши.       — Ваше высочество, всё готово. Жених уже ждёт, — проговорил один из слуг, войдя в комнату и почтительно поклонившись. Вести о резко ужесточившемся характере Вортигерна среди обитателей Камелота разлетелись быстро, а потому теперь все без исключения относились к принцу с опаской, словно боялись, что он вот-вот бросится на них с кулаками. Также, вероятно, свою роль сыграл слух о том, что после обучения магии у великих чародеев Персии Вортигерн стал куда более могущественным колдуном, чем прежде. В эти дремучие времена само упоминание магии вызывало у простого народа трепет.

***

      Часовня Камелота была поистине прекрасна, однако ни пение хора детей, ни искрящиеся в свете свечей витражи не могли скрасить мрачности юноши, которого вели к алтарю, словно агнца на заклание. Король Константин вместе с Утером сидели на почётных местах, герцог Дункан поджидал омегу с неискренней улыбкой, словно приклеенной к лицу, а старый священник был явно недоволен тем, что ему приходится сочетать браком уже беременного омегу. Так или иначе, старик не мог перечить самому королю, а потому начал свою заунывную речь, стоило Вортигерну подойти к ним. Тот повернулся лицом к своему жениху, молча смотря на него.       Происходящее вокруг так угнетало его, что в какой-то момент он закрыл глаза, сведя брови, и окунулся мыслями в воспоминания о горячих песках Персии, о синем небе, сверкающем солнце и о нежных темных глазах своего возлюбленного, в которых можно было утонуть. Он словно ощутил на кончиках пальцев прикосновение к теплой гладкой коже, а губ коснулось воспоминание о многочисленных поцелуях: как нежных и ласковых, так и страстных, жадных. Священник произносил надтреснутым голосом слова молитвы, а в ушах Ворти звучал бархатистый низкий голос Мордреда. Принц и сам не заметил, как по его щекам потекли слезы.       Прошло несколько минут, и наступил черёд Вортигерна подать голос, однако священнику пришлось несколько раз повторить свой вопрос, пока принц, наконец, не вышел из забытья и не расслышал то, что у него спросили:       — А ты, Вортигерн, сын Константина, принц Камелота, согласен ли выйти замуж за герцога Дункана младшего? Король молча уставился на сына. По его холодному, недружелюбному взгляду было ясно, что Ворти и его ребёнку не поздоровилось бы, посмей принц ответить отказом прямо у алтаря. Однако у Вортигерна язык не поворачивался ответить «да», а потому он просто кивнул, с легким омерзением на лице обмениваясь кольцами с Дунканом. Только сейчас герцог заметил, что на шее его супруга красуется золотая цепочка, с висящим на ней изысканным крупным перстнем, украшенным темно-алым камнем.       Настало время молодым поцеловаться, и юноша стиснул зубы, исподлобья взглянув на герцога. Казалось, он вцепится в рот мужу, словно ядовитая змея, попробуй тот поцеловать своего омегу. Явно занервничавший Дункан бросил быстрый взгляд на священника, затем на Ворти и снова на священника. В итоге всё ограничилось тем, что герцог качнулся вперёд, приблизив лицо к лицу принца, и тут же быстро распрямился. От напряжения на его лбу даже выступила испарина. Но для подслеповатого священника этого оказалось достаточно, так как он улыбнулся и торжественно объявил Вортигерна и Дункана супругами. Заиграла музыка, и детский хор вновь запел чистыми прекрасными голосами, которые звучали зловеще на фоне развернувшейся только что трагедии.       Вортигерн не стал дожидаться финала этого фарса, а потому расстегнул застежку мешающегося тяжелого плаща, в котором ему было жарко. Тот с шуршанием упал прямо перед алтарем, а юноша перешагнул через него и направился прочь из часовни, по дороге кинув недобрый взгляд на брата и отца.

***

      Принц заперся у себя в покоях, раздраженно скинув с себя праздничный наряд и переодевшись в привычную рубаху и штаны с сапогами. Он лег на постель, замерев в неудобной позе и прикрыв глаза. Сейчас он думал о том, что смерть во время родов была бы для него избавлением от того кошмара, в котором он оказался. Из мрачных дум его выдернул стук в дверь и голос начальника стражи. «Все готово, милорд». Ах, как долго он ждал именно этих слов!       Вортигерн вскочил с постели, схватив со стола давно подготовленное и запечатанное письмо, а затем поспешил в сопровождении Селвина вниз, в недра замка. Принц оставил стражника дожидаться его у входа в грот, а сам взял из его рук ритуальный кинжал и спустился по крутой вырубленной в камне лестнице вниз к воде. Там, на небольшой площадке перед деревянными мостками теперь располагалась огромная плита из черного мрамора, над которой крепился чугунный колокол. Рядом к колышку был привязан ягненок. Он жалобно блеял, зовя мать в темноте.       Вортигерн окинул взглядом алтарь, а затем подошел к ягненку, подняв его за шкирку и без колебаний опрокинув на гладкую каменную плиту. Животное попыталось вырваться, однако нож с хрустом вошел ему в шею, разрезая горло. Юноша дернулся, когда горячая кровь брызнула ему на щеку, однако с совершенно диким выражением на лице закончил начатое, вынув клинок из горячей плоти жертвы. Затем он обхватил мокрыми от крови пальцами цепь, крепившуюся к язычку колокола, и стал бить в него, попутно выкрикивая заклинание призыва.       Воды озера, которые были прозрачными и тёмными до этого момента, вдруг словно подёрнулись млечной пеленой и слабо засветились. Знакомый всплеск дал Вортигерну понять, что ритуал удался.       — Сколько лет, сколько зим, принц! — услышал он знакомый елейный голос водяного демона. Тварь подплыла к мосткам, которые заскрипели, когда он взгромоздил на них своё бледное жирное тело. Позади демона раздались тихие смешки, и Ворти показалось, что он заметил в воде ещё пару похожих тварей, которые, правда, больше напоминали юных субтильных омег своей верхней человекоподобной частью. Видимо, это были молодые сирены. Демон опустил голову и провёл монструозным бледным языком по лужице крови, что натекла на каменный берег с алтаря.       — Зачем ты позвал меня? — спросило существо, подняв на Вортигерна взгляд чёрных блестящих глаз. Вортигерн обхватил ножку ягненка пальцами и швырнул еще теплую тушу в воду. Два мелких демона тут же набросились на угощение, утащив его под воду, так что на поверхности осталось лишь небольшое бурое пятно крови.       — Отнеси это Мордреду, — холодно проговорил принц, подойдя к чудовищу и протянув ему письмо. Сейчас облик демона уже не казался ему таким ужасающим, а потому он смотрел на него лишь с легкой тенью отвращения на красивом лице.       — Что же ты медлишь?       — О, я просто любуюсь твоей красотой, принц, — протянул демон, одарив Ворти хищной окровавленной улыбкой.       — Эта печать страданий и гнева так тебе к лицу. Скажи мне, принц, как ты собираешься отомстить отцу и брату? Как разделаешься с ненавистным женихом? — спросил он, а его щупальца даже завились в кольца от предвкушения ответа. Глаза Вортигерна вспыхнули, так как его воспаленный разум услужливо подкинул сразу несколько вариантов мести. Впрочем, он быстро одернул себя, вспомнив наставления Мордреда.       — Это не твое дело, тварь. Выполняй мой приказ! С этими словами он пихнул письмо в руки демона, чьи толстые пальцы были вооружены острыми и длинными ногтями, а затем развернулся и пошел прочь, не оборачиваясь.       Селвин не задавал ему никаких вопросов, пока они шли обратно к покоям принца. Юноша первым нарушил молчание, неторопливо стирая кровь с пальцев шелковым платком.       — Мне интересно, как будет проходить наша с дорогим герцогом брачная ночь, — злобно ухмыльнулся он. — Как думаешь, он вообще решится зайти ко мне в покои? Ведь по правилам супруги должны спать вместе, не так ли? Селвин в ответ лишь пожал могучими плечами, вышагивая рядом с принцем, словно верный сторожевой пёс.       — Герцог, конечно же, не настолько глуп, чтобы рассчитывать на ваше расположение, — сипло проговорил он, выпрямившись и положив одну руку на эфес меча. — Однако традиция требует того, чтобы эту ночь вы провели в одной постели. Придётся вам потерпеть его общество, Ваше величество. А если попробует сделать что-то, что будет вам не по нраву, зовите меня. Я буду дежурить прямо за дверью и остужу пыл жениха.       — Иди ко мне, Селвин, — проурчал довольный принц. Он схватил могучего стражника за наплечник и заставил его наклониться, чтобы в следующий момент поцеловать в лоб. Кажется, впервые с момента прибытия в Камелот Ворти искренне улыбнулся. Пусть эта улыбка и была полна злорадства.       — Твоя верность — моя единственная отрада сейчас, — проговорил он, проведя тонкими пальцами по заросшей густыми жесткими волосами щеке слуги, а затем скрылся в своих покоях.       Селвин улыбнулся, проводив его взглядом, и сконфуженно потёр крепкую шею ладонью. Ох уж эта юношеская гибкость и непосредственность. Даже в такой ситуации принц находил повод для того, чтобы позлорадствовать и подразнить обидчика. Глядя на него, вояке становилось вдвойне обидно за разрушенную жизнь Вортигерна, за его несбывшиеся мечты и отнятое счастье. Впрочем, возможно, им ещё удастся что-то исправить. С этими мыслями капитан стражи направился в казармы для того, чтобы раздать подчинённым последние на сегодня указания. После этого могучий альфа занял свой пост у дверей супружеской опочивальни.

***

      Когда основательно набравшийся вина (для храбрости) герцог постучался в дверь покоев принца, опасливо косясь при этом на Селвина, что мрачной молчаливой громадой возвышался рядом с ним, Ворти как раз переодевался ко сну. Он быстро натянул ночную сорочку, оправив подол, и разрешил новоиспеченному мужу войти в его покои, окинув его чуть насмешливым взглядом.       — О, я вижу, праздник по случаю нашего бракосочетания удался, — протянул он, усевшись на кровать и поморщившись от боли в пояснице. Принц опустил руку, поддерживая живот. — Малыш пинается. Наверное, ему надоело сидеть там взаперти. Он уже такой большой и тяжелый. Объяснил юноша с улыбкой, бесстыже улыбнувшись и наклонив голову на бок. Герцог вяло улыбнулся в ответ на слова Ворти, вновь непроизвольно покосившись на его живот. Было совершенно очевидно, что вид беременного омеги вызывал у него дискомфорт. Сам Дункан был одет в ночную сорочку, кальсоны и стеганый халат. Должно быть, слуги помогли ему переодеться в другой комнате заранее.       — Жаль, что вы не смогли составить нам компанию на празднике, — проговорил он, стараясь, чтобы его голос звучал ровно и дружелюбно.       — Ах, бросьте, герцог, — проговорил Ворти, отклонившись назад и опершись на локти. — Я же прекрасно вижу, что даже вы уже устали от этой напускной формальной вежливости. Мы же теперь официально супруги, в конце концов. Можем быть откровенны друг с другом. Он провел языком по верхней губе, рассматривая кальсоны и халат мужа, которые смотрелись, по мнению Ворти, просто отвратительно на этой уже начавшей оплывать фигуре. Герцог плотнее запахнул халат. Презрительный взгляд, которым смерил его принц, ему совсем не понравился.       — Что такое? Вы явно не слишком рады своему супругу и перспективе провести с ним целую ночь. Еще бы… подойдите-ка сюда, — вдруг велел он, поманив мужчину к себе рукой. Стоять у дверей всю ночь было бы и вправду очень глупо, а потому альфа выполнил просьбу Вортигерна и подошёл к юноше.       — Вы должны знать, Ваше величество, что я не стану посягать на ваше личное пространство. Эта ночь, разумеется, лишь формальность, — сказал он, пытаясь как-то наладить контакт с новоявленным «супругом».       — О, я догадываюсь, — расхохотался Вортигерн, а затем вдруг схватил запястье герцога, прижав его ладонь к своему животу. Он с каким-то извращенным удовольствием наблюдал за выражением лица своего мужа, а в его глазах плясали злые огоньки. — Вас же тошнит от меня. Вы испытываете отвращение к моему положению и ко мне в целом. Если вы пытались это скрыть — огорчу. Актер из вас чертовски бесталанный. Нервы герцога в этот момент, похоже, окончательно сдали. Он отдёрнул руку от омеги так, будто случайно дотронулся до прокажённого.       — Прекратите это сейчас же! — возмущённо прошипел он, отступая на шаг и хмуро глядя на принца.       — Хотите знать, что я чувствую к вам на самом деле? Пожалуй, это уже ничего не изменит, так что я скажу, раз так настаиваете. Вы мне противны. Вы и вот это! — сказал он, ткнув пальцем в сторону живота омеги. — Я бы никогда не женился на таком распущенном, бессовестном и откровенно безумном омеге. Но моя семья находится в зависимом положении и лишь этот, с позволения сказать, «брак» может всё исправить. Так что мне всё равно, под скольких ещё альф вы ляжете, ваше высочество, плевать, сколько ещё бастардов наплодите. Мне важно лишь моё положение и положение моей семьи! Вортигерн тяжело дышал, слушая альфу с горящими глазами. Его губы растягивала безумная улыбка, а все тело напряглось, словно у хищника перед броском.       — Ну наконец-то вы разрешились от бремени, дорогой супруг, — тихо проговорил он, понемногу успокаиваясь и расслабляясь. — Знайте, я ценю вашу искренность. Правда, все равно презираю за продажность. Вы называете распущенным и бессовестным меня, но это ведь вы только что продались за статус и положение, как какая-то последняя уличная шлюшка. Ах, простите! Вам приятнее, наверное, чувствовать себя «героем» и «спасителем» своей семьи. Не стану отнимать у вас ваши фантазии. Спокойной ночи… дорогой герцог. С этими словами он послал мужчине воздушный поцелуй, подмигнув ему и задув пламя в подсвечнике рядом с кроватью.       Герцог же пробормотал что-то не слишком лестное в адрес омеги и отошёл к окну, чтобы привести нервы в порядок. Время было уже позднее, он устал, издёргался, и ему очень хотелось спать. Однако ложиться в постель к этому безумному, злобному созданию он не хотел. Да и брезговал его положением, если быть до конца честным. Так и не найдя решения этой задачи, герцог был вынужден устроиться в кресле у камина. Там он и провёл всю ночь, едва сумев сомкнуть глаза на несколько минут, а утром, едва только забрезжил рассвет и защебетали птицы за окном, покинул спальню Вортигерна и вернулся к себе. Там он упал на постель и наконец-то нормально заснул.       Исполнивший свою роль Селвин с ухмылкой проводил взглядом измученного жениха и отправился в казармы, чтобы тоже немного вздремнуть после ночного дежурства. Теперь-то этот щёголь будет знать своё место и не станет лишний раз досаждать принцу.