***
Спустя пару дней в Камелоте поднялся настоящий переполох. Прибывший рано утром гонец сообщил о послании, доставленном с одним из персидских торговых кораблей. В нём Мордред обращался лично к королю Утеру, сообщая о том, что сверг Верховного чародея Персии и провозгласил себя владыкой Башни из слоновой кости. Хрупкий мир был расторгнут: никто не смел перечить воле Мордреда. Также он написал, что собирается явиться к стенам Камелота на исходе недели. Чародей советовал королю добровольно сдать замок, чтобы избежать массового кровопролития и полного уничтожения. Ворти исправно играл роль обеспокоенного и напряженного жителя замка, не выделяясь на общем фоне. Впрочем, он действительно был очень встревожен: он переживал за то, чтобы у его любовника все получилось, а также волновался, как бы с их сыном не случилось чего ужасного во время штурма. Потому что Утер, судя по всему, отдавать Камелот без боя не собирался. Но также Ворти сгорал от нетерпения, считая минуты до такого желанного избавления от всех тех несчастий, которые преследовали его последние три года. На исходе недели дозорные сообщили, что на горизонте сгущаются необычные тучи. Без сомнения, то была могущественная магия, а потому король вывел свое войско охранять замок. Омег и детей спрятали в недрах Камелота. Один только Вортигерн потребовал для себя доспех и встал плечом к плечу с Утером, напряженно вглядываясь с моста в черное клубящееся марево на фоне серого утреннего неба. Эта чёрная дымка была похожа на ту, с помощью которой чародей телепортировался в пределах башни ещё в те прекрасные дни, когда Ворти обучался магии в Персии. Однако в этот раз границы этого пугающего, пронизанного огненными всполохами марева были так велики, что касались облаков. И без того беспокойно переглядывающиеся воины внезапно ощутили дрожь, словно исходившую от самой земли. В этот момент из дымки начали появляться исполинского размера твари с гигантскими, усеянными шипами бивнями и осадными орудиями, расположенными прямо на могучих спинах. Их небольшие, окружённые серой морщинистой кожей и бронёй глаза горели таким же ярким, похожим на лаву огнём, который порой пылал в глазах самого Мордреда. Внизу же меж напоминающих колонны ног монструозных животных вышагивала целая армия. Нечеловеческие звуки, рёв и рычание, которые издавали воины Мордреда, говорили о том, что приличная часть его войска даже не являлась людьми. «Я иду за тобой…» — услышал Вортигерн знакомый бархатистый голос в своей голове. Его внимание тут же привлекла пирамида с ярко полыхающей вершиной, которая была размещена прямо на спине самого крупного из чудовищных слонов. Очевидно, именно оттуда чародей и управлял своей армией. Вортигерн едва мог скрыть свой восторг. Он вцепился в каменный борт моста, во все глаза смотря на это, безусловно, чудовищное, но при этом впечатляющее зрелище. Его сердце билось так, что удары гулом отдавались в ушах, а на глаза невольно навернулись слезы. «Я здесь, я здесь!» — кричало все внутри него, зовя любимого. Он знал, что Мордред чувствует его мысли. Ему было абсолютно плевать на то, сколько людей погибнет в этом сражении. Ему не было жаль ни брата, ни его супруга, ни кого-либо еще: он жаждал лишь воссоединения с суженым и готов был утопить в крови весь Камелот, лишь бы снова почувствовать себя в горячих объятиях Мордреда. Битва началась стремительно и жестоко. Утер едва успел скомандовать воинам «Назад!», как из вершины пирамиды вырвался сгусток огня, с огромной скоростью ударивший по рядам воинов короля. Те, что не успели отбежать или отпрыгнуть в сторону, теперь корчились на камнях, сжигаемые жидким пламенем, которое невозможно было сбить. Огромный мост, на котором выстроилась первая линия обороны Камелота, был по плечо каждому из гигантских слонов. Первая же тварь, приблизившаяся к каменному сооружению, сразу пошла в атаку, став сметать воинов ударами страшных бивней, вырывая из моста целые куски камня. Впрочем, пока что сражение не дошло непосредственно до Утера и стоящего рядом с ним Вортигерна. Очевидно, Мордред опасался применять дальнобойные и массовые заклинания, так как они могли задеть омегу. Целая орда вражеских солдат высыпалась из башенки, расположенной на спине первого боевого чудовища, прямиком на мост. Один из рыцарей Утера с боевым кличем повёл свой отряд в атаку на захватчиков. Вортигерн даже меч не достал из ножен. Его едва не сшибали солдаты Утера, несясь в бой, а он мог лишь смотреть во все глаза на пирамиду, крепившуюся к спине чудовища, из которой вырывалось пламя. Из глаз омеги капали слезы, он совершенно обессилел от близости возлюбленного. — Боги… умоляю, помогите ему, — прошептал принц, закрыв глаза. Раздался страшный грохот: это слон проломился через перекрытия моста, и часть сооружения обрушилась вниз в ров, унося за собой солдат Утера и нескольких не успевших разбежаться захватчиков. Слон с пирамидой был уже совсем близко. Мордред хотел подойти как можно ближе к месту, на котором стоял Ворти для того, чтобы телепортировать принца к себе, в безопасное место, а затем уже продолжить спокойно громить защитников Камелота. Внезапно чья-то ладонь в латной перчатке сжала плечо Вортигерна. Обернувшись, тот увидел Утера, который неотрывно смотрел прямо на пирамиду. — Подержи корону, Ворти, — попросил он, а затем поднял руки и стянул с головы золотой венец, доставшийся ему от покойного Константина. Вручив корону принцу, Утер пристально посмотрел в глаза брата. Было в его лице что-то такое… как будто он не рассчитывал на то, что сумеет вернуться и вновь увидеть Ингрейна и Артура. — Держи её крепко, — повторил он, вскинув брови, а затем отвернулся и направился прямо к обрыву, образовавшемуся после разрушения части моста. Солдаты видели, как их король выждал удачный момент и с разбегу прыгнул вниз, лишь в последний момент сумев уцепиться за сбрую гигантского животного. Утер начал карабкаться вверх, прямо к пирамиде, внутри которой находился Мордред. — Нет!.. — во весь голос закричал Вортигерн, кинувшись к обрыву и схватившись за обломок борта. Разумеется, те из солдат, кто услышал этот вопль, решили, что принц боится за судьбу брата. Но омега боялся не за Утера. Он до боли сжал пальцами камень, во все глаза смотря на пирамиду. Из его носа потекла кровь, а затем… что-то в его сердце словно оборвалось. Звуки сражения померкли, так как все сознание Ворти заполнилось страшным криком. Воины Артура ликовали. Слуги Мордреда начали отступать, а огни в глазах огромных слонов внезапно погасли, и животные побежали прочь, напуганные запахом крови и скоплением людей. Они начали срывать с себя осадные сооружения, а пирамида на спине самого большого из демонических чудовищ стала разрушаться. Каким-то чудом Утеру удалось вовремя спрыгнуть с бивня слона обратно на мост. Его встретили радостные крики, солдаты скандировали его имя, отовсюду слышалось «Да здравствует король Утер!» Громадные животные и остатки демонической армии тем временем инстинктивно стремились к бледнеющему и рассеивающемуся мареву разлома меж мирами, чтобы вернуться обратно в Аннун. Купающийся в обожании подданных альфа выступил из-за спин своих людей, и Вортигерн увидел сияющий голубым светом меч в руке брата, а на его острие… отсечённую голову Мордреда с величественно спокойным и сосредоточенным выражением на замершем навеки лице. Должно быть, он находился в трансе в тот момент, когда Утеру удалось прорваться сквозь защитный барьер и убить его. Вортигерн несколько мгновений смотрел на происходящее, словно это было ночным кошмаром. Такое не могло произойти на самом деле, просто не могло! Этот варвар, этот дикий, неотесанный, жалкий человек смог уничтожить величайшего мага!.. Омега сам не заметил, как корона выпала у него из рук, со звоном ударившись о камни и откатившись в сторону, а пальцы сжали кольчугу на груди. В глазах темнело, а сердце пропускало удары. «Невозможно, невозможно!» — билось в мозгу омеги, пока он смотрел на пронзенную острием меча голову возлюбленного. Осознание случившегося наступило мгновением позже, и Ворти растолкал солдат, толпившихся на мосту, бросившись прочь в Камелот. Никто не обратил на него внимания: все смотрели лишь на героя, сразившего иноземного захватчика. Принц срывал с себя доспехи, швыряя их в стороны, а когда вбежал в свою комнату, то выхватил меч из ножен и замахнулся, чтобы как когда-то начать крушить все вокруг. Но руки потеряли силу, а оружие выскользнуло из пальцев, со звоном ударившись об пол. Из его груди вырвался дикий полный боли крик. Все, чем он жил эти три года, все, о чем мечтал и чем спасался, ради чего он терпел унижения, боль, всю окружавшую его грязь — все это мигом исчезло. Надежды рухнули, оставив Вортигерна одного с сыном во враждебном ему мире без какого-либо шанса вырваться и вновь воссоединиться с любимым. Омега упал на колени и стиснул рубаху на груди, как будто хотел сжать в пальцах свое разрывающееся сердце. Он снова закричал, но на этот раз его вопль перешел в глухие рыдания, похожие на стоны смертельно раненного зверя. Дверь распахнулась мгновением позже, и в комнату вошёл Селвин. Он увидел, что произошло на поле боя, и оставил свой отряд праздновать, поспешив за принцем. Альфа опустился на колени рядом со своим господином. — Тише, тише, Ваше высочество, — пробасил он, прижимая вздрагивающего Ворти к себе и баюкая его, словно ребёнка. — Нет… нет, — стонал Вортигерн, стискивая зубы до боли. — Он не мог! Он не мог оставить нас… я не верю! Измазанное кровью бледное лицо омеги исказила гримаса боли, а новый крик застрял в сжавшемся от спазма горле. Неизвестно, сколько времени Селвин провел подле страдающего и корчащегося в муках омеги. Возможно, час, а может и полдня. Время для Ворти остановилось. Он молча сидел на полу, понурив голову и смотря в пол. Он казался абсолютно сломленным и раздавленным, но вот его опущенные плечи медленно распрямились, и принц взглянул на слугу. В глазах Вортигерна горело пламя, точно такое же, как в глазах Мордреда. — Они ответят. Все они, — наконец, проговорил он глухим голосом, сжимая пальцы в кулаки. Осунувшееся лицо омеги стало в этот момент поистине жутким, словно этот человек умер внутри, и теперь наружу вырвались все самые чудовищные демоны, которых он до сих пор сдерживал. — Я весь в вашем распоряжении, Ваше высочество. Только скажите, как мне помочь, что сделать и я тут же выполню это, — проговорил Селвин, с болью во взгляде смотря на Вортигерна. Альфа не понимал, за что и почему на долю его любимого принца выпадает столько горя и несчастий. Это обстоятельство казалось ему самым несправедливым в мире. При этом он прекрасно понимал, что в случае победы Мордреда, скорее всего, погиб бы на поле боя. Но он без малейшего колебания готов был заплатить эту цену, предать своего короля и все государство, быть растерзанным демонами, лишь бы Вортигерн больше не страдал. — Речь ведь о перевороте, я прав? Ворти молча кивнул, а затем взглянул на дверь своих покоев. — Но обсуждать мы это будем не здесь, а в гроте. Он снова перевел взгляд на стражника, протянув ему свою узкую ладонь, а свободной рукой сжав перстень Мордреда, висевший у него на шее. — Клянись, Селвин, что ты будешь со мной всегда вне зависимости от того, что я совершу. Клянись в верности мне и моему ребенку, клянись, что до последнего вздоха будешь защищать нас и нашу власть. Селвин с готовностью встал перед Вортигерном на одно колено, словно во время посвящения в рыцари. Прижав руку принца к губам, он почтительно склонил голову. — Клянусь, Ваше высочество, что буду всегда и во всём на вашей стороне. Клянусь до последнего вздоха и последней капли крови защищать вас и принца Керуша, а так же вашу власть. Сказав это он, поднял взгляд на омегу и мягко сжал его руку в своей лапище. — И если будет нужно, то я без колебаний отдам ради вас мою жизнь. Вортигерн наклонился и поцеловал своими сухими горячими губами лоб мужчины. — Приведи ко мне сына, — все таким же мертвым и глухим голосом приказал он, медленно опустившись на постель. Он понимал, что ребенок испугается родителя, впервые увидев его с перепачканным запекшейся кровью и распухшим от слез лицом, однако ему жизненно необходимо было прижать Керуша к сердцу. Селвин с поклоном удалился, а вскоре вернулся, бережно неся на руках Керуша. Вояка был непреклонен и неразговорчив, но вместе с тем ласков и заботлив, а потому у мальчика обычно просто не возникало повода проявлять недовольство или капризничать, когда рядом находился Селвин. Судя по всему, маленький принц спал во время боя, так как звуки сражения не достигали убежища с омегами и детьми, находящегося в глубине Камелота. Керуш тёр глаза и зевал, но затем заметил то, как бледен и разбит его родитель, рядом с которым посадил его Селвин. Вид заплаканного лица омеги заставил принца растерять остатки сна. — Моди, что с тобой?.. Что произошло? — спросил ребёнок, подобравшись поближе и прижав ладошки к лицу Вортигерна. Вортигерн привлек ребенка к себе и прижался щекой к шее мальчика. Омега зажмурил глаза, гладя шелковистые темные кудри Керуша на затылке. — Помнишь ту птичку, дорогой? Которая разбилась о стекло. Ты еще спрашивал, можно ли ее оживить насовсем, — наконец, тихо проговорил он. — Так вот. Такое случается и с людьми. Они умирают. И их уже никак не вернуть. Никакие силы не могут этого сделать. Твой отец погиб, Керуш. — Погиб? — переспросил Керуш, хмурясь и пытаясь осознать то, что говорил ему родитель. Его пальцы тем временем неловко гладили короткие кудрявые волосы Вортигерна, так как он интуитивно пытался успокоить страдающего родителя. — Почему? Я думал, что папа заберёт нас… В голосе мальчика слышалось скорее разочарование, чем скорбь. Впрочем, ребёнок был пока слишком мал для того, чтобы полностью осознать такие сложные чувства. — Он не сможет забрать, малыш, — перебарывая боль, раздиравшую сердце, проговорил Ворти. — Он больше не в этом мире. Его убили плохие люди как раз тогда, когда он почти добрался до нас. Моди теперь останется тут и сделает все возможное, чтобы отомстить за твоего папу. А ты должен хранить все в тайне, понял? Не говори никому о том, что я тебе рассказал. Если ты сохранишь тайну, то мы сможем победить плохих людей. Керуш внимательно выслушал родителя и с очень серьёзным, для ребёнка своих лет, видом кивнул. — Хорошо, я никому не расскажу, — сказал он и обнял Ворти, погладив его по спине и затылку. — Только не плачь, моди. Мы с Селвином тебя защитим. — Так точно, ваше высочество, — подтвердил Селвин, подбирая с пола меч принца.Мордред
5 апреля 2018 г. в 00:05
Через несколько дней Вортигерн спускался в грот под Камелотом с замирающим сердцем: он ждал чрезвычайно важное письмо от возлюбленного. Сегодня все должно было решиться. Привычным жестом вспоров горло овце, он позвонил в колокол и бросил кинжал на алтарь, стащив с него труп животного, чтобы затем спихнуть в воду озера.
В письме, которое вручил Вортигерну демон, было две части. На первом куске кожи было написано лишь несколько слов:
«Я иду за тобой и сыном».
Вторая же часть послания содержала в себе краткие объяснения и инструкции в связи с готовящимся походом на Камелот.
— Чародей собирается разнести это место по камешку, не так ли? — заискивающе поинтересовался демон, который в этот раз вёл себя куда тактичнее, чем раньше. Видимо, причиной тому была обгоревшая короткая культя вместо одного из щупалец.
Вортигерн не сразу услышал вопрос демона, горящими глазами перечитывая снова и снова эту коротенькую, но такую важную для него фразу. Он прижал к груди письмо, закрыв глаза, чтобы успокоиться, а затем взглянул на чудище с его обгоревшим щупальцем. Рот омеги искривился в улыбке, после чего он подцепил мыском сапога тушу овцы, отправив ее в воду.
— Я смотрю, тебе крепко досталось за твою дерзость? Прекрасно. Скоро мне не придется терпеть твое общество вовсе. А то твоя жирная харя и рыбная вонь чертовски опостылели мне за эти долгие годы.
— Как же так, принц… я думал, мы успели стать друзьями, — усмехнулся демон, а затем подтащил к себе овцу и с чавканьем вгрызся в её тело, вырывая куски плоти острыми зубами. Взгляд его чёрных глаз при этом неотрывно следил за Вортигерном.
— Моё щупальце отрастёт, но я не забуду той «услуги», которую ты мне оказал.
Сказав это, чудовище нырнуло, утаскивая свою трапезу на глубину.