***
Дверь за Джейком закрылась, оставляя его в почти полной темноте. Единственным источником света была лампочка на потолке, отбрасывающая неровные тени и почти не разгоняющая мрак. Впрочем, в неровном свете и пляске теней молодой человек всё же заметил в углу комнаты устройство, похожее на саркофаг, которые показывают в кино про оживших мумий. Только этот был серым, металлически-блестящим и лишенным украшений. — Приветствую, — произнес некто откуда-то сверху и, кажется, справа. — Вас осталось лишь двое, и теперь Вас ждет решающее испытание. Через две минуты комната наполнится отравляющим газом, которому хватит тридцати минут, чтобы вы начали харкать кровью. И ещё такого же количества времени, чтобы убить Вас. Но в этом саркофаге есть специальная система очистки воздуха, которая позволит спастись. Правда, больше чем одному человеку в этот ящик не поместиться. А еще не стоит забывать про шипы, которые могут пригвоздить ваше тело к ящику. Но жить или умереть — решать вам, как всегда. Джейк выругался сквозь сжатые зубы, но рванул не, как Элеонор ожидала, к «железной деве», а к двери на другом конце комнаты. Похоже, парень всё еще надеялся переиграть того, кто играл с ним. — Нельзя его слушать! Лора уже послушала, — кричал парень, пытаясь выбить дверь ногой. Эленор стояла неподалеку, сложив руки на груди. Ей тоже было страшно, но женщина знала, что истерики — не то, чем можно добиться победы в этой игре. Она отошла в сторону саркофага, критически его осмотрев. Попыталась сдвинуть. Результата это не принесло. — Можешь убиваться сколько душе угодно, а мне помоги. — Почему ты так уверена, что мы не выберемся? — Мне уже довелось сыграть. Против чистой ярости маска спокойствия, идущая трещинами. Эленор нервничает, теребит пальцами рукав блузы, кусает губы. Он смотрит долгие несколько секунд, а потом, ничего не говоря, пытается поднять тяжелую каменную крышку. Та, впрочем, удивив обоих, отъезжает в сторону от легчайшего прикосновения. У Джейка сейчас есть выбор — поверить незнакомцу, что ведет их игру, и выжить, оставив умирать Эленор. Или продолжать чуть ли не лезть на стену, пока Эленор будет ждать в тесном ящике, где невозможно пошевелиться, не ободрав себе кожу до мяса, но живая. — Чего ты ждёшь? Или решила помочь? — спрашивает он. Женщина понимает — бесполезно и, бросив прощальный взгляд, сама заходит в «ловушку». Внутри тесно, а характерный лязг выдвинувшихся шипов намекает на еще большее ограничение передвижения. Но Эленор терпит, чувствуя, что саркофаг погружается в стену. Гидеон не соврал — ловушка, построенная ещё их предшественником Логаном Нельсоном, работает как всегда безупречно. Эленор Боунвилль и правда уже играла. Как раз после того, как Логан Нельсон устроил первую свою ловушку, повторяя испытания Джона Крамера. Вина Эленор была в том, что она слишком о многом знала и ещё о большем могла узнать. Но в тот день, оказавшись лицом к лицу с кошмаром, она поняла, что никакая правда не стоит жизни. Она боялась, как и все, надеялась выжить, но так же чувствовала себя причастной к великому — словно Пила, которого она десяток лет с фанатизмом изучала, увлекшись историей Джона ещё в колледже, сошел со страниц старых газетных статей. Впрочем, и ради возможности прикоснуться к мечте умирать не стоило.Так что Эленор прошла испытание. И заслужила право знать. Правда, Логан Нельсон больше не строил хитроумных ловушек, хоть и не забывал ни на день философию Крамера. Логан Нельсон сам помогал ловить преступников, словно не было тех нескольких игр. И Эленор тоже научилась жить как раньше, не разрываясь между страхом и желанием перейти грань снова. А потом она встретила Гидеона Крамера. Гидеон, наверное, был молодой копией Джона. Наверное, ибо они оба слишком плохо знали человека, чьей философии следовали — для неё — наставника. Для него — отца.***
— Думаешь, он сказал правду? — Холли смотрит неуверенно и нервно. И Пол понимает, что она права — Тейлор не из тех, кто упускает свой шанс, когда он так близко. Тейлор не из тех, кто прячется от правды, какой бы она не была. — Ты права, — отвечает он, — лучше нам ехать следом. Тем более адрес я запомнил. По-хорошему Холли следовало бы оставить ждать, но Пол знает — бесполезно, девушка обязательно отправится за ним следом. Так что, когда мужчина открывает дверь машины, он приглашающе зовёт за собой Холли. — Идем. Я не против, чтобы ты ехала со мной. Только постарайся не соваться в пекло. Она кивает, садясь на заднее сидение.***
Гидеон Крамер смотрит на мониторы. Его напарница Эленор снова не подвела его. А вот Джейк разочаровал. Насколько прозрачно нужно было намекать ему, что выжить можно только играя по правилам? Впрочем, чего еще ждать от человека, которому самое место было в тюрьме? От убийцы и вора, прикрывающего свою деятельность благородными целями, при этом лишая жизни людей? Он сам, наверно, не лучше: сын маньяка, ученик убийцы, сам себя таковым не считающий. Но у него была своя правда, заставлявшая играть с людьми в смертельные игры. Теряя близких невольно начинаешь сомневаться в способности правосудия всех защитить, а когда детская мечта о том, что отец был погибшим героем, ломается под ударами реальности, он узнает, что является сыном Джона Крамера. К счастью, (тогда ещё не) Гидеон умеет держать язык за зубами и находить нужных людей. Логану Нельсону не очень хотелось продолжать дело своего наставника, но имевшиеся у него ловушки вполне себе работали. Гидеон изучал их все с таким увлечением, с каким ученый препарирует неизвестное науке создание. Но, когда близкий друг Гидеона умер в перестрелке, теоретический интерес к ловушкам и идеям отца превратился в реальную готовность ступить на путь предка.***
Пол нервничал — без прикрывающего спину Тейлора было как-то не так. Словно лишился руки или ноги — жить можно, но все равно чувство собственной беззащитности преследует мерзким призраком. Он бы развернулся и побежал прочь, но бросать друга не в его правилах. — Здравствуй, Пол. — Голос был механический, не опознаваемый и доносился откуда-то из правого верхнего угла комнаты. — Я ожидал, что ты придешь, хотя и предупредил, что эта игра — не твоя. Но за любопытство надо платить. Пол чувствует, как по спине бегут мурашки, понимает, что ему страшно, но не отступает. В конце концов, это не первый убийца, с которым они имеют дело. Маньяк больше не заговаривает с ним, позволяя идти дальше, оглядываясь и ожидая ловушки. Пол идёт дальше. Осматривает комнату за комнатой, но не находит ни намека на то, что помещения обитаемы, пока не натыкается на обгорелый труп. К счастью, насколько он может видеть, это не Тейлор. Впрочем, всё равно некомфортно созерцать подобное зрелище. К такому не привыкают, это Пол уже давно уяснил и искренне боялся того дня, когда вид мёртвого тела перестанет вызывать какой бы то ни было отклик. Так будет проще, но не правильнее. Пол поднимается на второй этаж, и только там находит того, кого искал. Мужчина сидит в кресле и смотрит в монитор. Сначала Пол думает, что перед ним сам убийца, но потом узнает друга. — Тейлор! — Мужчина оглядывается, боясь, что в тот момент, когда он убедится, что перед ним напарник, дверь захлопнется, отрезая выход. — Я же предупреждал, чтобы не приходили, — выдыхает Тейлор. В голосе нет раздражения, только усталость и разочарование. Пол смотрит на друга, а потом хватает его за плечо: уходим! — Не могу, — Тейлор демонстрирует закованную кандалы руку. — Он сказал, что ты придешь. И поможешь мне освободиться. — Кто? — спрашивает, с трудом не срываясь на крик, Пол. — Человек в маске свиньи и плаще, — отвечает Тейлор, пока Пол безуспешно пытается вырвать цепь, идущую из пола. — И да, он сказал, что в моей крови яд, и у меня есть не больше часа, — Тейлор смотрит на часы, — вернее уже минут сорок. Помоги, Пол, я не хочу умирать! — Как я могу помочь тебе? — Полу тоже страшно за друга, но он должен сохранять холоднокровие, иначе погибнут оба. — Ключ в этом доме, — отвечает Тейлор, пытаясь вырвать цепь, что, разумеется, результата не приносит. — В этом чертовом доме не одна комната! Я не сумею! — Выдержка выдержкой, но Пол не готов потерять друга из-за глупой ошибки. — Попробуй. Он сказал, что у него есть игра для тебя. — Я сюда не в чёртовы игры играть пришёл! — Пол, успокойся, никто из жертв не приходил сюда играть в игры, — как-то спокойно и даже обреченно отвечает его напарник. Пол даже не хочет представлять, насколько это жутко, когда твоя жизнь целиком в чужих руках. Пола абсолютно не тянет успокаиваться, когда на кону жизнь друга, а впереди ощерившаяся сотнями ловушек неизбежность, когда за каждым поворотом может встать дилемма: кого спасти? Но Пол знает, что бездействие — тоже преступление, так что идёт дальше. Первые несколько комнат он обшаривает тщательно, думая, что ключ поможет найти какая-то мелочь, но скоро Пол принимается просто бешено оглядывать каждую комнату, надеясь обнаружить хоть что-то. Если этот псих и правда приготовил ему игру, то, наверно, он не рассчитывал, что время жертвы истечет до того, как «веселье» начнётся. И всё равно поиски занимают какое-то время. Слишком много времени, чтобы он мог победить в противостоянии с невидимкой. Пол оглядывается вокруг, надеясь найти подсказку, замечает небольшую дверь в дальней стене. Дверь оказывается не заперта, она открывает доступ к небольшой комнате с белыми, кое-где облупившимися стенами. В комнате стол и стул. На столе какое-то странное устройство, похожее на шлем, проигрыватель и кассета. Пол вставляет кассету в проигрыватель, уже ожидая, кого услышит. Ожидания оправдываются. Все тот же механический голос (выяснить бы — чей, и маньяка удастся поймать) объясняет правила: — Для того, чтобы игра началась ты должен надеть это устройство себе на голову. После этого у тебя будет минута, чтобы выжать рычаг на столе до упора. Если ты этого не сделаешь, моя ловушка попросту размозжит тебе череп. Если сделаешь — убьёт соигрока аналогичным образом. Если ты откажешься надевать шлем вообще, то не сможешь достать ключ и антидот, которые освободят и излечат Тейлора. И не забывай, что твой противник может первым нажать на рычаг и сделать тоже самое. Удачи, ведь за любопытство порою приходится расплачиваться чужими жизнями. Пол не стал бы играть по правилам этого психа в любом случае. Он не убийца! И умирать сам тоже не хочет. Только что играй, что не играй — кто-то умрёт. Внезапно Пол заметил небольшой явно старый телевизор в углу комнаты. Мужчина подошёл, надеясь обнаружить какую-то подсказку. Только «ящик» транслировал лишь изображение прикованного цепью человека. Это был Тейлор, и, судя по струйкам крови, идущим у того из носа, дела его были плохи. Очень плохи. Пол несколько секунд смотрел на почти не двигающегося и, кажется, смирившегося друга, словно завороженный. Но вдруг мужчину сотряс кашель, и на губах его выступила кровавая пена. Полу стало страшно. А что, если он сейчас откажется действовать, а потом, когда будет поздно, узнает, что это блеф и никакой второй жертвы не было? И нескольких секунд помешательства хватило, чтобы он надел неудобную конструкцию. Поначалу мужчине казалось, что снять её будет столь же легко, но не прошло и трех секунд, как капкан, похожий на «разрыватель челюсти», только работающий с противоположным результатом, сжал челюсти и голову мужчины. Время пошло, — осознал Пол, чувствуя, как по спине бежит липкий пот. Холли явно ждёт его живого, а не окровавленный труп, который она вряд ли даже увидит. Сколько она станет ждать? Час? Два? А потом отправится к копам или сама станет исследовать дом, чтобы обнаружить два трупа? «А если и она окажется втянута в игру?» — мрачно усмехнулся своим мыслям Пол, внезапно почувствовав, как что-то сдавливает его череп. Голову вдруг пронзила боль, а из жуткого капкана выдвинулись несколько шипов, один из которых уже вошёл под подбородком. Пол постарался не закричать, закусив губу, но боль подействовала отрезвляюще, заставив неосознанно потянуться к рычажку и выжать его до упора. Секундная слабость, всего мгновение, на которое жажда жизни превозмогла страх убийства, и вот он уже свободен, а единственным, что напоминает о произошедшем, является болезненно саднящая рана на подбородке, из которой, противно щекоча шею, спускается тонкая струйка крови. Пол нагнулся, чтобы ещё раз рассмотреть адское устройство казни. Ему подумалось, что такие могли бы использоваться в средневековых судах над еретиками: когда тебе так сдавливает голову и ты понимаешь, что вот-вот умрёшь, можно сознаться в чём угодно, чтобы прожить ещё хоть миг. Впрочем сейчас оценить всего изящества и всей жестокости работы ловушки Пол не мог — как только он нажал рычаг, капкан распался на две половины, выпуская его голову и ещё один небольшой предмет. Пол узнал ключ, который тут же схватил, прекрасно понимая, что это — единственное, что в силах спасти Тейлора. Ещё раз посмотрев на монитор, где транслировалась изображение его уже почти бессознательного друга, Пол отправился обратно. К счастью, дорогу он помнил, да и заблудиться в логове маньяка, несмотря на обилие комнат, было трудновато. «Главное, чтобы Тейлор не узнал, какой ценой я добыл этот ключ, » — думал мужчина, открывая дверь в комнату, где держали его напарника. Тот и правда выглядел не очень. Вернее даже хуже, чем на видео. Крови стало заметно больше, а сам мужчина почти не шевелился. Пол ударил напарника по щеке, чтобы привести того в чувство. Не хватало ещё, чтобы после произошедшего всё оказалось напрасно и он не успел. — Очнись, я достал ключ. Не смей умирать, — мужчина вставил ключ в замочную скважину, испытав невероятное облегчение, когда тот подошёл, дрожащими пальцами повернул, высвобождая руку Тейлора. Из наручника выпал шприц с какой-то прозрачной жидкостью, который Тейлор, несмотря на своё состояние, всё же поймал. — Мне помочь? — Не надо, — ответил Тейлор ослабевшим голосом, дрожащими пальцами поднося шприц к шее. — Я справляюсь, — сказал он, слегка морщась от боли, когда игла вошла под кожу. Пол ждал несколько долгих секунд, пока Тейлор не отбросил опустевший шприц и не поднялся, опираясь на его плечо. — Как ты достал ключ? — спросил Тейлор дрожащими губами. — Не важно, — отмахнулся Пол. — Вернее, ещё расскажу при более удачных обстоятельствах, — постарался вымученно улыбнуться мужчина, сомневаясь, что подходящие для признания в убийстве обстоятельства вообще настанут. Пол был готов не замечать ничего, но Тейлор упрямо вернул его к реальности. — Смотри! Мужчине показалось, что в этой комнате, зеркально похожей на ту, в которой он проходил своё испытание, они ещё не были. Сначала коп думал, что это «его» комната кошмара, но сидящий на стуле труп, чья голова превратилось в кровавое месиво, из которого на пол капали кровь и мозги, ломал эту теорию полностью. — Кто это? — спросило Тейлор, подходя к стулу с трупом. — Наверное, одна из жертв подражателя, — вздохнул Пол, надеясь, что друг поверит и нервно облизывая пересохшие в миг губы. Тейлор чему-то болезненно усмехнулся, оглядывая труп. Лица было не опознать — оно превратилось в кровавое месиво, но волосы явно когда-то были не слишком длинными. Тейлор был уверен, что мёртвая девушка перед ними — Холли. — Это она, Холли, понимаешь? Он её убил! Пол, шатаясь, будто пьяный, подошёл ближе. Последнее, что он хотел узнать, то что он стал причиной гибели дорогой женщины. Да, похоже, напарник был прав, — подумал Пол, садясь на колени и бессильно гладя окровавленное подобие волос. — Холли, живи! — шептал он лихорадочно, целуя там, где, наверно, должны были быть щёки и губы. Казалось, Пол не замечал, что она мертва, словно с такими ранами можно просто открыть глаза (было бы, что открывать, когда голова просто лопнула от давления, и теперь не то что внешность, форму черепа трупа пришлось бы восстанавливать по частям). — Холли, я не знал, я не мог по-другому, понимаешь? — Она уже ничего не понимает, наверно. Её игра кончилась, — вздохнул Тейлор, пытаясь оттащить друга от трупа. Чёрт побери, они оба знали, что с такой работой можно потерять близких. Что с такой работой придется насмотреться на трупы, возможно, тех же самых потерянных близких. — Наша продолжается. Тейлор никогда не любил, так, как мужчина любит женщину, а посему ко всем романтическим проявлениям относился с насмешкой, но он знал, что такое — потеря. У Тейлора на руках погиб, истекая собственной кровью и мозгами, друг, которого он знал ещё с приюта. Тейлору тогда было больно, да и сейчас, когда он один, что-то внутри ворочается напоминанием о краткости человеческой жизни, которая кажется вечной, пока не истлевает в руке. И всё-таки Тейлор был жив, Тейлор пытался помочь жить дальше и его другу. Те, кто умер, не хотели бы, чтобы мы сами отправлялись к ним, если они в силах чего-то хотеть. Тейлор бы не хотел, чтобы Пол погиб из-за него,***
Несколькими часами ранее. Холли ненавидела ждать, ненавидела быть беспомощной и ненужной. Она всегда и всем пыталась принести пользу. Это, наверно, и делало девушку счастливой. Вот и сейчас в Холли боролось два начала — одно требовало послушания и выполнения просьбы Пола, а другое говорило: «иди, помоги ему, ты ведь один раз уже справилась.» Справилась. И сломалась. Она жила с того дня только краткими серыми буднями меж кошмаров, радующими визитами Пола и надеждой на то, что она сможет забыть произошедшее. В каждой тени ей виделись преследователи, в каждом шорохе — враги. Она уже залечила физические раны, которые оказались не такими уж существенными, но душевно так и не оправилась. А ведь Холли уже пережила немало. Но тогда ей казалось, что дальше будет только хуже. Всё, что она могла потерять — свою жизнь, и жизнь была самым ценным. Теперь Холли знала, что может потерять ещё что-то. Что-то ценное и важное. И в то же время понимала, что недостойна этой ценности — если бы она тогда не стреляла в людей, если бы не попыталась лишить кого-то жизни, её существование осталось бы пустым. Наверное, поэтому Холли жила в постоянном ожидании возмездия. И поэтому ей было важно, несмотря на все просьбы Пола, встретиться с собственным страхом лицом к лицу. Если посмотреть в глаза кошмару, то он перестает быть таким пугающим. Так думала Холли, когда переступала порог заброшенного дома. Этими же идеями руководствовалась, когда пробиралась в глубь помещения. И это были последние её мысли, когда удар по голове лишил девушку сознания.***
— Снова здравствуй, Холли, — услышала она знакомый голос. Внутри всё сжалось, а из глаз против воли полились слёзы. — Ты меня разочаровала. Я ведь говорил тебе: цени жизнь и не рискуй ею понапрасну. Это испытание будет проще и одновременно сложнее. Тебе не нужно рисковать собой, тебе достаточно лишь прожать до упора рукоятку. — Девушка увидела рычаг, что выступал из стола. — Это позволит тебе снять устройство, что может просто раздавить твою голову. Но знай, если ты это сделаешь, ты убьёшь человека, который поставлен в такую же ситуацию. Впрочем, тебе уже доводилось убивать. Это нетрудно, верно? Не труднее, чем отказаться от жизни? — Ей послышались издевательские нотки. В первую секунду Холли рванулась к рычагу, обхватив его рукой, ожидая, что сдвинуть его вдоль по специальному желобку будет трудно. Но нет, механизм поддался как-то слишком легко. «Интересно, а человеку на той стороне так же просто? — от этих мыслей она разжала пальцы на рычажке, напоминавшем автомобильный переключатель скоростей и способном двигаться вперед-назад по проделанному в столе желобку. Сама Холли сейчас была привязана к стулу, так, что верёвки обхватывали её за талию. Руки же оставались свободны, создавая иллюзию возможности выбраться. — Нет! Не дождешься! — крикнула девушка, стараясь вслепую развязать узлы за спиной. Главное, чтобы хватило времени освободиться от веревок и капкана. Почему она предпочла сначала разобраться с первыми? Холли имела некоторое представление о том, как действовать, будучи связанной, а как снять с собственной головы непонятную штуковину не понимала. — Слышишь? Мы выберемся! — Пол, находившийся всего лишь в нескольких метрах от пленницы, её, конечно, не слышал.***
Несколько минут Пол просто плакал, как ребёнок, забыв о том, где они находятся. Тейлор не мешал, понимая, что каждый по-разному переживает боль и, наверно, лучше выплеснуть её сразу, а не копить месяцами. А потом поднялся, глядя вокруг каким-то безразличным взглядом, и произнёс. — Уходим. Игра окончена, верно? — мужчина поднял на руки пока ещё тёплое тело, не обращая внимания на капли крови и комочки мозга, пачкавшие одежду. — Я надеюсь, — проговорил Тейлор, стараясь примириться с мыслью, которая, казалось, в минуты истерики Пола не хотела посещать его разум: пришли трое, уходят двое. Холли с ними больше нет.